Родина - 26

новелла

26.
Хочу в тебя войти мой милый, я поняла тебя ранимый и молодой ты живчик пой, войди в меня с лихвой, как не хочу с тобой расстаться и солнце утречком прекрасное, войдет ко мне в мой дом, в мой челн, я в бога верую со льдом; твои глазища чары сеют, как страстно предано ты реешь, здесь завтра тоже прокричим, летучим ложем, я умираю лес во тьме и солнце спряталось извне, лесные ветры за окном, пойдем домой он полон сном, мы ходим в омуте при звездах, затон аукается грустно, уехал мальчик мой в разведку и светит жару поддает, заставь кричать войди и выйди, нам тайну ночка не обитель; прощай, Прилепин друг мой ситный, как славно лепишь омут тиной и завтра солнце на посадку, как с пылу- жару первой схватки, из мест обители горю; а, здесь любовь и наяву, как не писать картинки крики, во сне и на яву горите. ... Медленно тихо крадется, оно светило едва пробивая ночную тишь и прохладу, его настало время его, завтра парню согласно предписанию военкомата явится в пункт дисклокации на службу; ах времена златые, ах море жизни необъятное; ах, широта, ах новизна и шорох леса свежина; за далью даль и створка жизни, открыта и стоит в корыте и моется дождем, какая ночь сравнима лани, промчала прошуршала слава; а в голове один излом, в последний раз гляжу в догон, сорвался с места листик мира, шторм налетел шалит игриво, Татьяна Пушкин и конечно он, в избе из лапника схорон, смерч вертит вихрем листики, осенний нагнетая слом; нет, не сейчас и не сегодня, то Серафима моется премило в саду из яблонь, груш ленивых, трудов ручных, у запахов игривых, когда увидится такое; а, солнце бьется лес ожил, роса царит у ягод пир.
Не выдержав и полчаса, раскинул крыльями в руках, помчался сорванцом, сознался у будущего ветра на поклон и заходить туда не будем, там дружба, матчи, сталь на груди и едет поезд на восток, победы,- нам кричит исток и многое дожди намыли в радуге любви, они большие кривотолки, кричали местные хулы и вновь козел рычит натужно, он мчится времени прелюдно, в песках поселочек винтит, в жаре светило обгорот и нас душою не пробойной, вкрапляя дождики уемно, на озере мерцая ждет, жара под тридцать пять, испекся рот,- болтать и печь осину у болот.
 А лета путь словесных смета, из галлюцинации ответных, простые времени понятья; а, вышло просто,- ты в объятьях и не хотелось получилось,- зашел он магазин сельпо; а, там такая женщина торгует, какой не снилось позабудьте,- он клином встал у загородки, едва промямлил переборки и сиплым голосом пропел,- мне водки литру и тебя, хочу обнять пока шутя,- какие ваши сзади горки,- какие груди и ваш стан и талия почти в стакан и к слову будто не хотел; он ей сказал, что так хотел. Ну право это очень быстро и грубо, зато искренне и чисто, глаза горели в них полет и свет любви не первозданный, в них боль за годы перевод, в них огорчения налет и главное какой парнишка, вся вспыхнув убежала прочь; а, в складе ей товарка жжет, слова торжественного иска,- огромный у него хомут, он Серафиму жарит в трут,- она кричит, такая чистая,- в слезах любви и по утрам неистова, так изворачивая груз, в ее глазах ты будешь туз,- ну дай ему разок, ведь видишь мало,- а ему хотелось вырастить хурму,- ну молодой и недоносок и в армию идет сегодня,- не видишь, что несет; они когда туда идут, всегда метут,- такая у них мужиков куку, ну, что тебе я буду говорить,- увидишь, что такое нагорчит,- сама же взвоешь от любви, когда насадит, загоришь и побежишь за ним как за три моря,- кричать забудешь Юрочки икоту, сама забудешь,- у него на солнце улетишь и на луну,- сама попробуй, не смогу; он матку мне порвет Верунь конечно,- хочу боюсь, вдруг этот лунь зажмет в тиски, как не кричи,- тогда сама смотри; тебе предложил, он не мне,- моя на репу очень схожа и смотрит на тебя как на божка, попробуй дай ему слегка, на грушу на-ко нацепи; на что,- на выступ ножками внутри, предохранитель называют спасает от извержений длинных предохраняет; а вдруг понравится и что же буду делать,- в процессе вытащишь, он не заметит,- два сантиметра толщиною он, ну и не знаю,- загорелось у тебя, какой парнишка и потом меня,- я рядом буду следушая я,- да, не заметит, он горит любя, он будет плакать, ворковать, любить и долго, долго за тебя любить,- ну, а потом тебя в догон и очередь потешная за мной,- ну, как подруга справная, моя сыграем в отступного в два смычка,- а там пойдет как пойдет, сегодня в армию у них полет.
 Пошли в подсобку, сорвали, кто первый одежды на столе, раздвинутая Снежана с большими грудями, твердыми сосками и огромным задом в талии пышных, молочных ягодиц и он, такой большой, длинный, толстый почти со стакан,- как ни старался вложить туда его, не получается никак; выскочила подружка, помогла им заправить его туда, отчего Снежана закричала,- ей больно; но он уже вошел туда на половину и его руки жадно мяли мягкое белое тело, натаскивали на него и у него получалось как не выворачивалась, как не вырывалась, как не вертелась,- он спереди,- она подружка за голову, держали ту и быстрее толчками входили, будто вдвоем в нее; а когда прошло пол часа этой вакханалии, то и Снежана сама стала им помогать, так ей понравилось это и когда он низверг в лоно свое нетерпение, он захотел еще продолжать так в холостую входить и выходить из нее, ему по нраву ее покорность; но подружка вытащила его из нее, столкнула,- сама насадилась на него, уже сзаду и закричав,- держите меня, вот тут и вот тут, сама насаживалась на него во всю длину, при этом кричала, стонала,- скорее выла зверушкой почти час и как это выдержала Снежана; она порывалась столкнуть ту со стола, но тщетно, она просила умоляла так, что оторопевший призывник не мог отказать ей в искушении, до того убедительны ее страстные крики о счастье, о любви, о преданности,- о том, что ее за терпение наградил сам бог и ее никак нельзя обижать,- с нею обращаться надо так как она этого просит, ведь так кричала она,- мой милый мальчик,- ты будешь всегда меня любить,- после армии мы будем всегда вместе; а ты Снежана,- уходи от сюда,- уходи видишь как сильно он любит меня; я для него, он для меня; но Снежана забунтовала, вцепившись в ее волоса света медного оттенка,- с криком воем вырвала ту из под него, сделав больно его члену в порыве борьбы поцарапала до крови его,- он вскричал, сбросил ту со стола; но Снежана встала перед ним голая во вооружении и языком слизала его кровотечение, ему видимо пришлось по нраву, он рывком усадил ту на колени, взял полную головку крепкими руками знающими работу с гирями, штангой и перекладиной и нежно- нежно вставил головку члена в ротик,- дрожащий от судорог и желаний,- схватив затылок и клок волос в руку, в кулак неторопливо, но надлежаще методично, усердно как его учила Серафима,- натаскивать внутрь нежно покорного пунцового ротика,- вначале то не понятно ей, что это такое; но после пяти минут понятно стало, что добивается этот Николай сделать с ней и она забилась в его крепко сжатых руках, не потому что не хотела,- это ей приходилось делать по молодежке,- но он был чрезмерно для рта большой и она стала задыхаться, кричать орать не на шутку и тогда, поняв что Снежана вовсе не Серафима и головка у нее намного маленькая и она не выдержит и не приучена глотать его в дыхательный путь,- а приучена сосать, но в стадии учебы приобретения, опыта ему стало с ней скучно; он вынул из рта полный пены дыхательных конвульций член,- удивился, какой длинный и толстый,- смекнув, что она могла задохнуться; но беглым глазом окинул фигуру,- она была такой стройной в талии,- почти как у Серафимы; но потоньше и ягодицы у нее была при этом не такие маленькие как казались вначале,- они болтыхались по разные стороны и мыслю будто уже проделывает, то что проигралось в голове, в предвкушении ее страсти он развернув ту на столе, поставил раком,- ввел туда головку содрогающегося, бьющегося в исступлении члена,- уже не в лоно, а повыше в сам зад и как не упиралась, не билась Снежана, Николай настойчиво водил и водил туда свой огромный член; но увы он не входил туда до до конца и увидев в руках ее два резиновых кольца для упражнений укрепления кисти руки, одел их на член,- прикинув на глаз, что осталось двадцать пять сантиметров; но и этого было много ей, но как то терпела и он медленно, медленно,- неторопливо вводил и вводил их туда,- боль заменилась желанием горения на костре; а через двадцать минут она проявила желание,- увеличить темп, при этом вскрикивала будто впервые совокупляется таким способом; но, когда тот попробовал вытащить его из ее зада, то она с криком негодования,- потребовала продолжать с нею так заниматься,- в конце оргии была не такая щепетильно требовательная как в начале и полностью распустив поводья бросилась плыть по течению и так продолжалось много времени.
 Времени оставалось до сбора мало впритык, он ускорив темп дал жару,- беспощадно будто отыгрывался на Снежане от условного воздержания, будучи с Серафимой,- ведь ту он любил и жалел; а эту, он будто, дорвался до запретного,- жарил и жарил без остановки и удержу,- он выкинул сначала одно кольцо, потом другое,- она вскричала еще неистовее и завертела ягодицами так усердно в порыве состраданий своего тела и сама уже насаживалась на него, как бы это не было больно,- боль ей нравилась и что она будет делать после моего, что,- но времени исход исчерпан,- резко выдернув его из ее ягодиц,- вытерев столовой скатертью, прихватив две бутылки водки, ринулся на поезд, который стоял на перроне, порыкивая своим чревом, будто ждал его новобранца,- доставить до исходной точки назначения места службы ,- здравствуй страна огромная,- вперед к новой жизни; а на перроне остались его и их девчонки, скромно умаляя свои прелести и рядом паслись бычки и телята, козы и козочки,- они славились в широких просторах, необъятно обширных широтах шерстью и кожею, что так пригодились для социал демократов и их поборников,- чтобы выправить их сутулые спины,- придать достойный вид их хлипким телам,- не пригодным для тяжелого физического труда удобная лишь для равновесия исходной отправной точки на что и предназначалась природа деторождения.

03.05.2025г.