Маркиза ангелов

 
       Солнечный зайчик привычно медленно полз и щекотно грел кожу. Опять мамочка поздно ходила на балкон курить и неплотно задёрнула шторы. Солнышко начало светить в глаза – значит пора вставать и начинать собираться, а то невыспавшаяся мамуля начнёт суетится со сборами и хвататься за всё подряд. Тогда придётся торопиться, и можно остаться без завтрака. И мы снова опоздаем в садик.
 
       Там на завтрак дадут печеньку и молоко с толстыми противными пенками, которые проскальзывают в горло, хоть я и цежу их зубами. Всё из-за выпавшего переднего зуба - получилась большая дырка. Зуб я положила под подушку, чтобы фея принесла мне денежку - мне так мама посоветовала, и правда, всё сбылось. Хочу в волшебную страну, но ненадолго - просто поиграть с феями и гномами.

       Быстро пробежала босыми ногами по холодному полу и поставила на плиту старенький гнутый чайник со свистком. Кухня у нас маленькая, но уютная. Красивый тюль с блёстками золотится на утреннем солнце, диванчик продавлен в уютную впадину, где можно свернуться клубочком и немного подремать, пока вода закипает. Я уже приготовила свою любимую кружку с собачкой, и мамину - большую  в золотых цветах, и засыпала в чайник зелёного улуна.

       Звук вскипевшего чайника - это обычный сигнал для мамы вставать. На условный свист высунулась мамина нечёсаная голова, протирая заспанные глаза:
— Ангел мой, беги чистить зубы и умываться. На завтрак сегодня хлопья.

       Ангелом меня зовёт мамуля, потому что я Ангелина. А ещё у меня светлые непослушные волосы, которые встают дыбом, если их расчесывать. Вокруг головы получается нимб, как у ангелов с картинок в книге у бабы Вали, нашей соседки. Волосы мама заплетает в косичку, тогда они лежат ровно, не разлетаются.
        Баба Валя сидит со мной вечерами, когда у мамы дела. Мама надевает красивое платье и уходит, а соседка укладывает меня спать. Часто мама возвращается поздно, и от неё плохо пахнет, поэтому она сначала идёт мыться, а потом приходит ко мне, и смотрит как я сплю.

       Я делаю вид, что не знаю, что она так долго сидит, а иногда плачет. Раньше у нас был папа, но они с мамой постоянно ругались. Он кричал, что я не его дочь, и бил маму.

      Я спросила почему так происходит, и мама сказала, что этот папа не настоящий, а мой настоящий отец в другом городе. Он не приезжает, потому что не знает нашего адреса, и мама тоже не знает адреса папы, но когда-нибудь узнает, и он приедет. Однажды ненастоящий папа пришёл очень уставший; я подошла поздороваться, а он оттолкнул меня так сильно, что я упала и ударилась головой о тумбочку.

     Меня увезли в больницу, а его забрали милиционеры. В больнице меня долго осматривали, возили по разным кабинетам, и оставили ночевать.

     Я вечером гуляла перед сном по коридору и видела в больнице много тёмных облаков из маленьких роящихся лоскутков. Они висели на стенах, как копоть, прятались под кроватями, липли к больным. Над одним мужчиной была огромная чёрная воронка, а утром его не оказалось на месте. В той постели лежал уже другой человек.

       В палате шептались, что ночью он умер. Думаю - умер, это когда человек уходит за занавес. Я иногда вижу за ним тени, а иногда фигуры проходят через него и разговаривают со мной. Занавес видно всегда, иногда он вдалеке, а в некоторых местах совсем рядом - так, что можно его коснуться рукой.

      Когда я рассказала маме про тень над человеком, и что он, наверное, ушёл за занавес, она очень сильно расстроилась, стала гладить мою повязку на голове, и попросила никому про это больше не говорить, это будет только наш с ней секрет.
       Занавесы бывают тёмными и светлыми, а иногда это не полотно, а просто большое облако из отдельных клочков. Чёрный занавес очень холодный, и немного липкий на ощупь.  А светлый - тёплый, он не сплошной, а весь, как облачное небо, из небольших тучек, которые иногда складываются в забавные фигурки.

      Около комнаты врачей занавес светлый, и когда врачи выходят из комнаты, облачка вихрятся за ними, как крылья. Я, когда вырасту, тоже хочу быть врачом, они такие красивые, с этими облачками.

      Зато лестница в подвал вся, как паутина затянута сеткой из чёрных жгутов. Я спустилась вниз, но медсестра на меня накричала, и прогнала, но я успела увидеть надпись "Морг". Это туда увозят умерших, наверное, потому там так темно.
      Я заспешила вверх по лестнице, но на площадке поскользнулась на мокром полу и схватилась за стену, уходящую вниз. Другая рука оказалась на светлом занавесе. Через меня потек какой-то щекочущий ток, но не такой, как электрический.
      Меня один раз ударило током от ёлочной гирлянды, я хорошо помню, как у меня на время отнялась рука. Этот ток даже приятным, в руках покалывало, внутри становилось тепло, как от чашки горячего какао.

      Я и раньше замечала эти облака, но как-то вдалеке, смутно, краем глаза. После удара по голове я стала очень чётко видеть тени вокруг людей. Светлые похожи на завитки белого дыма, а черные больше напоминают пепел, летящий от костра, когда там жгут бумагу. Кажется, что они живут своей жизнью, плавают вокруг нас, то собираясь вместе, то снова разлетаясь. Иногда цепляются к теням человека, тогда его тень светлеет, или темнеет. Когда светлые частички сталкиваются с тёмными, то белые исчезают, но и темные скручиваются и облезают по краям. А после того, как я соединила руками темный и светлый занавес, я смогла дотрагиваться до завитков и ловить их руками.

        Однажды утром по дороге в садик, я увидела бабу Валю. Она шла навстречу нам с мамой, и вокруг неё вращался чёрный конус. Тогда я сильно раскапризничалась, мама рассердилась - она сильно торопилась, и оставила меня с соседкой. Та плохо себя чувствовала, но согласилась посидеть со мной. Когда бабе Вале стало совсем плохо, я принесла ей лекарство, вызвала скорою, и до приезда врачей гладила бабушку, стараясь убрать темные частицы. Они неохотно прилипали к моей ладони, другой рукой я ловила светлые частички, от моей руки шло тепло и облако вокруг старушки понемногу светлело.
     Бабу Валю увезли в больницу, врачи сказали, что я молодец - ещё немного бы, и они не смогли бы помочь. Санитары несли её на носилках, рука безжизненно свисала, но я видела, что тени светлеют, и опасность миновала.

      Из угла вылез тёмный комочек, я его раньше иногда замечала - он немного высовывался сквозь занавес, и с любопытством разглядывал всё происходящее. Я его называла про себя Кузей, потому что он напоминает домовёнка из мультфильма, такой же взъерошенный, и с большими глазами. В этот раз он подплыл совсем близко ко мне, и я смогла до него дотронуться, потому что на руках оставались тёмные пятнышки от тени бабы Вали. Он урчал и слизывал эти пятна, пил из ладоней, словно из блюдца, при этом сам становился немного плотнее. Я собрала несколько белых частиц, но он шарахнулся от меня, и скрылся в своём углу.

     Баба Валя очень нас с мамой благодарила, и сама часто напрашивалась посидеть со мной. Они сидели на кухне и разговаривали, уложив меня спать. Но я услышала слово "отец" и потихоньку выбралась из кровати. Я знаю, что подслушивать неправильно, но мама так мало и неохотно рассказывает про моего настоящего папу.

— Мне кажется, или у девочки есть какие-то странности? — осторожно заговорила о наболевшем баба Валя.
— Это у неё от отца… Я ведь долго не могла забеременеть, врачи только руками разводили, —  всхлипнула мама. — Я уже рукой махнула, думала, что никогда уже детей не будет. Во время учёбы в Казани я встретила парня - с виду вроде обычный ботаник, но что-то в нём такое особенное было. Он потом признался, что водил меня заниматься любовью в место силы. Да, та ночь была волшебная, я тогда и забеременела. Потом муж забрал меня домой я даже попрощаться не смогла. Он тоже приезжал на каникулы ко мне, я тогда не знала, от кого ребёнок. Потом дочка подросла и всё стало ясно - светлая, ясная, вся в того парня. Муж не смог простить, бил меня, а потом и дочку ударил, скотина!

      Тем вечером мама достала свою секретную бутылочку и утром плохо себя чувствовала.
      Меня в садик повела баба Валя, и я спросила по дороге, что это такое - место силы…
— Подслушивала? — рассердилась бабушка. — Нехорошо…
     Немного помолчав добавила: — Место силы - это такое особенное место, которые ангелы осенили своими крылами.
— Это - как волшебная страна фей? Значит во мне действительно есть что-то ангельское, правильно меня называют Ангелиной…

        Баба Валя чувствует, что я ей помогаю… Когда я вижу, что тени сгущаются, я ей напоминаю принять лекарство, и тогда края тени опять светлеют. Тогда она крепко меня обнимает и молча гладит по голове.

       Но я ей не говорю про наш с мамой секрет, потому что какой тогда это секрет. А Кузя перебрался к нам в квартиру, и каждый вечер я его немного подкармливаю чёрными частичками, которые потихоньку снимаю с маминой тени.

       Однажды мама собралась в поездку, но я увидела у неё огромный чёрный шлейф, такой огромный, что я не успела бы всё исправить. Тогда я специально споткнулась, разбила коленку, порвала и замарала новое платьишко. От этого всего расплакалась, устроила истерику, и не отпустила маму из дома. Ей пришлось отменить свои дела, и мы весь вечер провести вместе. А позже позвонили и сказали, что её подруга с работы, с которой они собиралась уезжать, попала в аварию и находится в больнице.

       Мама поехала её навестить, я отпустила, потому что опасность отступила. Меня уложила спать баба Валя. Мама пришла поздно, и опять плакала. Она гладила меня, и говорила, что тоже могла бы попасть в эту аварию, и я бы тогда осталась одна.
     Потом спросила, что я видела, и я сказала, что видела наш секрет. Тогда она опять заплакала, я уже не знаю, почему... Я очень устала, боль в колене утихла, и я быстро заснула.

     Наутро мы собрались в кафе есть мороженое, а по пути зашли в больницу навестить мамину подругу. Сначала поднимались на лифте, а потом долго искали палату, потому что номера были все вразнобой, из-за маленьких коридоров. Везде пахло хлоркой, у встречных больных почти у всех были тёмные полосы в тенях.

      Подруга мамы лежала по центру палаты, вся перевязанная и в синяках, а нога была подвешена к тросику. Она немного наклонила спинку, чтобы присесть, и начала рассказывать, что ещё легко отделалась, удар встречной машины пришёлся на другую сторону, туда, где должна была сидеть мама. Подруга переживала за свою ногу, что может остаться хромой, но я быстро замазала белыми хлопьями чёрные полоски на гипсе, и сказала, что всё страшное уже позади, и она быстро выздоровеет.

     Мама быстро вытолкала меня в коридор, чтобы я больше ничего не наговорила, а вслед вышла сама.

     В кафе мне купили большую порцию мороженого, пять шариков, с разными вкусами. Мама как будто извинялась за своё недоверие. Она ещё раз попросила никому не рассказывать, про то, что я вижу.

— Твой мир, — сказала она, — Огромная вселенная, гораздо больше, чем у обычных людей, и это вызывает у них страх перед неизведанным, зависть и злобу.

      Кузя сильно подрос, и из бесформенного комочка с глазами стало получаться тело котёнка, полностью черного, только на появившихся лапках остались серые полоски. Иногда он беспокойно себя вёл, и метался по комнате, как будто куда-то звал меня, и отказывался играть. Я обычно бросала ему маленький шарик из черных хлопьев, а он за ним гонялся, толкая лапками, а потом, наигравшись, съедал.
   
    Баба Валя читала мне на ночь сказку про Буратино, и когда она дошла до описания двери, закрытой холстом с изображением очага, он устроил настоящую бучу, метался по комнате, сбросил с кухонного стола посуду, разбил мою любимую чашку. Бабушка пошла убирать осколки, а Кузя бросался к двери и стал звать меня выйти.   
    Я спустилась за ним вниз со своего второго этаже, он проскочил мимо почтовых ящиков и скрылся за дверью подвала. Я вернулась домой, потому что убежала в домашних тапочках, и у меня стали мёрзнуть ножки. Да и баба Валя уже начала меня искать. Я наврала, что жду журнал, поэтому пошла проверить почту, а потом расспросила её, что у нас находится в подвале.

   Старушка сначала отнекивалась, а потом природное неумение держать секреты заставило её разговориться.
     Вот тогда она и рассказала мне, что в нашей квартире до нас жила старая женщина, все считали её ведьмой. Говорили, что она убивала новорожденных котят, и даже - баба Валя прошептала - нерождённых младенцев, которые оставались, когда она помогала избавиться женщинам от беременности. А в подвале у неё оказалась целая коллекция заспиртованных уродцев в банках, связки трав, какие-то книги. Всё это какие-то люди, назвавшиеся родственниками, выгребли после её смерти. Когда она умерла, жильцы даже позвали батюшку освятить квартиру, но у того прихватило сердце, он помахал по углам кадилом и быстро ушёл.  На квартиру никто претендовать не стал, и, в итоге, её купила моя мама. А в кладовке теперь все соседи держат всякое старьё.

     Я долго думала, как попасть одной в кладовку, и узнать, что же там такое пытался Кузя показать. Однажды вечером я осталась одна, маму срочно вызвали на встречу, а баба Валя пошла в магазин за продуктами. Надела старый свитер и штаны, которые уже порвались, и их было не жалко, и спустилась в подвал. Там было темно, мигала старая тусклая лампа под потолком. Всё было завалено старым хламом - коляски, велосипеды, картонные коробки, мешки с какими-то неприятно пахнущими вещами.
      Я аккуратно перелезла через завалы и пробралась в самый угол, где виднелась заколоченная ржавым железным листом дверь. От времени она так прогнила, все гвозди осыпались, когда я потянула за край листа.
 
      Оттуда пахнуло затхлым противным воздухом, словно что-то долго лежало и давно сгнило. Тут из-под этой двери появился Кузя, и стал призывно прыгать около меня.
     Я протиснулась через получившуюся щель в старую часть помещения. Конечно, зацепилась за отогнутый край листа, и порвала и свитерок тоже. Вокруг было много пыли, я сильно расчихалась. Когда глаза перестали слезиться, я разглядела в призрачном мире, с нашей стороны завесы, кроме обычных лоскутков ещё и крупное облако, совершенно тёмное, в котором угадывалась человеческое лицо. Облако подплыло ко мне и заинтересованно закружилось вокруг.

— Ты видишь меня? — донеслась до меня мысль существа. Рядом неистовствовал Кузя, высоко подпрыгивая, довольный успехом своей миссии.
— Кто ты, или что ты? — испуганно спросила я, потихоньку пятясь к выходу.
— Я сам не понимаю, кто я. Помню только вечный мрак, и однажды я начал понимать, что существую. У меня никогда не было имени, и только мой друг иногда приходил ко мне. Он рассказал, что ты можешь дать пищу. И ты можешь назвать моё имя, ведь ты назвала его, и он стал настоящим.

      Сначала я хотела назвать его "Румпельштильцхен", как того злобного карлика из страшной сказки, но потом вспомнила, что "Капитан Врунгель" говорил о важности названия, и прокричала:
— Буратино!!  — мне показалось так правильно его называть, ведь мы читали эту сказку на ночь, когда Кузя взбесился. Вокруг было много черных частиц, я собрала целую горсть и предложила существу. Облако поглотило предложенное угощение, надолго задумалось.

      Тогда я набрала немного белых частиц другой рукой и предложила остаток чёрных существу. Оно аккуратно слизало угощение с ладони, и через меня опять потёк этот странный ток. и вдруг сгусток стремительно начал меняться. Вскоре уже рядом стояло невысокая человеческая фигура с лицом, на котором торчал длинный нос.
 — Тут нет, случайно, дверки с нарисованным очагом? — испуганно промямлила я, стараясь как-то развеять обстановку.

      Существа начали озираться вокруг. Я собрала белый шарик и засветила его под потолком, как лампочку. Порождения тьмы отползли к краю светлого круга.

      На стене появился прямоугольник - я подошла ближе, и в нём засияло огоньком что-то похожее на пламя. Я коснулась его рукой, покрытой белыми лоскутиками, и он зашуршал, как ткань. Я сдвинула ткань - за ней оказалась дубовая дверка.
— Нужен золотой ключик, — задумчиво пробормотала я - от таких интересных событий совсем перестав бояться.

  — Предложи мне ещё пищи, если можно, — пропищал человечек.
      Вокруг было очень много черноты, я набрала ещё частиц, и скормила ему большую пригоршню, придерживая остатки белых хлопьев в другой ладони. Тело существа потеряло полупрозрачный вид, и окончательно превратилось в невысокого мальчишку. Тот покопался в своих лохмотьях и протянул мне чёрный ключ в золотистых полосках.
 
— Прикольно, — восторженно воскликнула я, и сунула ключик в дверцу. Та раскрылась, и из неё полился поток тусклого серого света.

      Я осторожно заглянула вовнутрь.  Показался большой амфитеатр, как в фильмах про Грецию. Вниз уходили ступени, виднелся проход между рядами скамеек. На сцене громко разговаривали несколько кукольных фигур. Зрители хлопали и радовались, на сцене мигали разноцветные огни, играла весёлая музыка.

     Существа завороженно смотрели на открывшийся мир счастья и веселья. Они подошли к двери и настороженно замерли перед входом.
— Да идите уже, — прикрикнула я, — Всяко лучше, чем в этом подвале сидеть, — и подтолкнула их по очереди в дверной проём. Мальчишка остановился, обернулся озираясь, и как будто подрос на глазах.

     Мне очень не понравилась хищная ухмылка на его мордочке, и я захлопнула дверь. Снова повеяло подвальным смрадом и гнилью; зажав нос, я побежала к выходу из подземелья.
— Ну а мне тоже пора домой, — проговорила я, услышав беспокойный голос мамы, разыскивающей меня.

— Дорогая, ну куда ты пропала, зачем ты сюда забралась, там может быть опасно, вдруг что-то на тебя упадет!! —  подхватила меня на руки мамочка.
«Знала бы ты, что там на самом деле творилось», — думала я, поднимаясь вслед за ней по нашей истертой лестнице.

      Я стояла у окна и смотрела, как на улице противно моросят низко висящие промозглые тучи. Из подвала поднимались бесформенные тёмные облака, приближаясь к моему окну...
      Я проснулась беспокойно от того, что привычный солнечный зайчик не щекотал моё лицо. Занавески была открыты, но плотный серый полог закрывал окно. На его поверхности чередовались странные рисунки, обещающие какие-то новые возможности.
 
     Я заинтересованно подошла и картинки услужливо сползли к краям, оставив прозрачное окно в пространство с каким-то странно искривлённым пейзажем. С той стороны, как в дверной глазок, радостно скалился мой Буратино.