Где корни ветра там голос рода

«Голос не тот, что громче, а тот, что вернее.
 Зов, возвращающий к себе — и есть первое ремесло душевного мастера.»

«В каждом из нас дремлет дело, ради которого сердце бьётся иначе. Не зовёшь — не проснётся. Но порой приходит тот, кто зовёт вместо тебя.»

В один из осенних дней, когда желтизна листа хрустит под ногами, а ветер сбивается в тропы, Гласлава вышла на порубежье. Там, где три дороги сходились и ни одна не звала.

На камне, обросшем мхом, сидел человек. Сгорбленный, с затушенными глазами. Его имя было Огнеяр. В прошлом — певец, певший жизнь, под аккомпанемент своих  гуслей: струнами, что отзывались не мелодией, а откровением. Он знал, как звать дожди и отводить беду. Но однажды в нём что-то оборвалось. В день, когда его песня не спасла деревню от огня.

С тех пор он молчал. Гусли закопал. А голос, бывший огнём, стал пеплом.

Гласлава подошла. Не спросила, не обвинила. Села рядом.

— Что ты слушаешь? — тихо спросила она.

— Шум... — глухо ответил он. — Пустой.

— Не бывает пустого ветра. Просто ты разучился понимать.

Она закрыла глаза. Ветер начал кружиться, как юный зверь, бегущий по следу. Из её уст вышел звук — не слово и не нота, а зов. Тот, что слышишь не ушами, а памятью предков.

Огнеяр вскинул голову. Где-то в груди его что-то дрогнуло. Ребро запело. Кровь позвала. Он вытянул руку — и на ладонь ему упала одна из его старых струн. Как?

Никто не знал.

Он заплакал.

— Ты принесла мне мою песню? — выдохнул он.

— Нет, — ответила она. — Ты сам её позвал. Я лишь отодвинула страх.

Наутро он вырыл гусли. Починил. И снова запел. И песня его вела уже не за прошлым, а вперёд — для других.