Когда голос зовёт домой

Легенда о Глаславе Ветроносной: "Когда голос зовёт домой"

"Не всякий, кто уцелел, жив. И не всякий, кто потерял, погиб. Иногда путь назад — это путь вперёд." Из песен Зари

Среди развалин деревни Гремяки, где раньше кипела жизнь, стоял человек в поношенной кольчуге, будто сражение ещё не окончилось в его душе. Он был один среди пепелища: нет ни смеха детей, ни запаха хлеба, ни рук жены, ни глаз матери, ни благословляющего похлопывания по плечу отца. Всё, что он когда-то защищал, давно стёрлось с земли, пока он сам, по приказу вождя, жёг чужие очаги, растаптывал надежды, сеял страх.

Имя его было Станимир. Его клинок не знал поражения, но сердце давно забыло, что значит быть живым. Он пришёл туда, где когда-то был его дом, ожидая встретить оставленное: дочь с темными как ночь косами, которая бросится ему на шею с радостными визгами, сыновей, что вначале с полной серьезностью расскажут как берегли родных, а после смущенно и доверчиво прижмутся к его груди, мать, что затихнет всхлипывая в его объятиях, качающего головой отца в знак одобрения и гордости и жену, что подойдет к нему легкой поступью и подставит лоб для поцелуя, как делала это всегда, когда он возвращался домой.

Но никого, кроме призраков не было. А они и вправду ждали — не в обличье теней, а в тяжести молчания, что висела над пожарищем.

Он каждый день приходил туда. И каждый день увеличил боль и стыд за все, что совершил и не успел.

Однажды он упал на колени перед остатками дубового крыльца, сгорбился, как старик, и прошептал:

— Простите... я не знал. Я не был рядом...У меня есть серебро и камни, есть холсты и оружие, но без вас…

В этот миг его волосы пошевелил ветер, не злой, не резкий — тёплый, зовущий. Он поднял голову — перед ним стояла женщина с венцом из перьев, плащом, сотканным из нитей неба, и голосом, который словно шёл от родовых корней. Гласлава.

— Ты не один, Станимир, — сказала она, и её голос не звучал — он обнимал. — Ты носишь в себе вину, как тяжёлый щит, но ведь щит, когда не нужен — становится обузой.

— Я предал... пока я убивал — моя семья умирала...

— Ты не знал. И даже если бы знал — ты был тогда другим. Человек не может изменить вчера, но он может оживить завтра.

Она подошла ближе, и ветер за её спиной закружил, словно вспоминая.

— Скажи мне: ты был бы хорошим отцом детям, что остались без родителей? Помог бы сироте, как когда-то помогали тебе? Мог бы ты стать опорой там, где пустота?

Станимир молчал. И потом — впервые за много лет — кивнул.

— Тогда — пойми: твоя семья ушла в землю не напрасно. Их любовь не сгорела — она легла семенем в твоё сердце. Пора дать ей взойти. Простить себя — значит принять, что ты ещё можешь быть добром для этого мира.

И тогда Гласлава подошла к дубовому пню, что остался от его родного дома, коснулась его ладонью, и из - под земли пробилось тонкий, зелёный побег.

— Здесь вновь будет дом. Но теперь — не только твой. Она указала рукой за ограду его двора. Там стояли ребятишки, грязные и голодные, такие же сироты, каких он оставил в землях, которые воевал.

С тех пор Станимир построил приют для осиротевших, для тех, кто потерял, как он.

Он не знал песен, как Гласлава, не знал ветров — но умел слушать и защищать. А иногда, когда над селением поднимался тёплый ветер, он поднимал голову и шептал:

— Я помню.

"Тот, кто принял свою вину и стал благом — перестаёт быть палачом. Он становится истоком."