Когда замолкает ревность, говорит ветер

— рассказ о падении и прозрении

"И тот, кто вёл — может заблудиться. И тот, кто пал — может стать светом."
— из слов Глаславы Ветроносной

Он был пастырем. Слово его било, как плеть, и звенело, как меч.
Он проповедовал истину, как видел её сам — прямую, острую, без изъяна. Доброе. Вечное. Светлое. Но остриё того меча было обоюдоостро: одним оно рассекало тьму, другим — сердце.

"Истина без милости — кнут. А милость без истины — дым." — из заповедей старого пути

Толпы шли за ним. Он взывал к любви — но требовал отречения. Он звал к свету — но за каждым отклонением видел тьму. Он говорил:

«Сожги, что не по Богу. Отвергни, что не вписывается. И станешь чище!»

И потому горели книги. Разрушались образы. Застывали души.

"Нет опаснее ереси, чем святая ярость."— Гласлава Ветроносная

Он не лгал. Он верил.

Он сам молился ночами. Он воздерживался от роскоши и власти. Он любил... Бога. Но Бога — по-своему.

Пока не пришли иные. Такие же пылающие, такие же ревностные. И сказали: "Ты сам — ересь."

И обрушили на него пламя. Обвинения. Отречение.

Он не сопротивлялся.

Он просто ушёл.

"Когда в доме твоём сгорело всё, не строй заново — иди туда, где ветер ещё не знает твоего имени." — из речей Странника Корального Пути

Десять дней он молчал. Десять дней не ел, не двигался. Только дышал, сидя под сухим деревом у подножья холма, где никто не жил. А на одиннадцатый день... ветер зашевелил траву.

"Некоторые песни поются тишиной." — Гласлава

Он услышал голос. Не громкий, не повелительный. Просто... голос.

— Ты хотел вести. А начал судить.

— Ты звал к любви, но отрекался от всего, что не понимал.

— Ты искал Бога в законах, но не в человеке.

Он заплакал.

Сколько душ он привёл не к Богу, а к страху?

Сколько сердец отвернулись от жизни — потому что он не дал им быть собой?

"Ты мечом разогнал тех, кто пришёл с цветами. Ты закрывал окна — чтоб не влетела пыль, но и свет не пустил." — Гласлава Ветроносная

А потом она сказала: «Ветер не выбирает, кого касаться. Так и милость. Так и истина. Так и Бог.»

Он не вернулся к проповедям. Он стал слушать. Людей. Траву. Дети приносили ему хлеб. Старики — боль. Он не говорил много. Только спрашивал:

«Что ты чувствуешь?» И молчал, пока не узнавал ответ.

"Некоторые учат, когда молчат. Некоторые ведут, когда сами идут."

И если ты однажды сгорел в огне собственной правды — выйди под небо.

Замолчи.

Дай ветру сказать то, что ты всё это время не слышал.