До гибели Малой Луны и о расколе Совета Предвечных

Из Летописей Сумрачной Трещины. О гибели Малой Луны и расколе Совета Предвечных

«Кто забыл, ради чего был дар,

тот становится карой.

Кто хочет весь свет себе —

сжигает себя первым.»


«Когда ушли Вещие — остались их дети. А детям надлежало хранить, а не править.» — из Устава Первого Совета

Многие тысячи лет длился союз между потомками богов и родом людским. Потомки тех, кто именовался Богами Вещими, собравшись в Совет Предвечных, блюли баланс между силой и заботой, между небесным светом и земной плотью. Не боги они были, нет. Но в их жилах текло эхо древних Сил, и сердце их могло слышать деревья, горы, реки, звёзды, оборачивать вспять русла, овеществлять незримое, превращая в желанное.

Словом, все то, над чем власть имели боги, ушедшие.

Они вели, но не властвовали. Наставляли, но не карали. Защищали, но не подчиняли.

Но пришёл Перет, потомок Переруга — бога споров, судов и переломных истин. Его голос был как сверкающее лезвие в руке кукольника: ловкий, убедительный, холодный.

Мудрый был? Был.

Сильный был? Был.

Но в сердце его жила не Тишина, как у прочих Предвечных,
а — Жажда.

«Не разум их правит — а прихоть. Не сила их говорит — а случай. Разве можно и далее потворствовать, чтобы смерд ведал о вещем столь же, сколь мы, рождённые от Света, от богов?»

«Не многим Отцы наши и Матери умолили их перед нами, а они лишь тлен, что живет коротко. На что им дара Вещие? Когда они все равно, что трава в землю уходящая.

Толи дело мы- потомки богов. И жизнь наша длится до поры, пока сами мы не решим закончить ее. На что им сила, когда и пользовать ее они могу лишь миг»Он также утверждал, что люди запятнали дары, что сила дана не тем, и что порядок мира должен быть пересмотрен.

«Их скотье животное начало должно быть подчинено порядку — нашему порядку. Коль возникает у них нужда — пусть кланяются. А мы уж решим, дать ли дождь или пепел.»

«Кто вместо зерна сажает желание — жнёт бурьян, что в кровь врастает.»
Перет говаривал, будто люди недостойны держать дары. Что дар — не милость, а право. И это право, дескать, должно дано лишь тем, в ком есть кровь Вещих.

«Зачем, — говаривал он, — поливать сорняк, если цветы вянут?»

Другие Предвечные — те, кто помнил заветы богов — спорили с ним. Они напоминали, что:

«Дар — не ярмо, а поручение. Не власть — а забота.»

Но Перет был как ворон, что над лесом летает: видит только то, что хочет, слышит только своё карканье.

Сначала это были слова. Потом — законы. Потом — чистки.

Сначала запретил он учить детей людей волшбе. Потом отнял у них Живоструни, травники, тетради Слова. Потом стал метить тех, у кого от природы вспыхивал дар — клеймом, лихорадкой, страхом.

Сторонники Перета назвали себя Светоносной Рудою. Их миссией стало отделение дара от “грязи плоти”. Они отняли силу у одарённых людей, затворили древние источники, сожгли тексты, в которых записано было тайное знание.

А когда дар возвращался вновь, как трава пробивается через камень, они начали убивать.

«Вещие велели: в ком свет горит — того берегите. А мы, чадо их, свет выкорчевываем. И тем себе яму роем», — говаривал старший Предвечный Мирогляд, последний, кто пытался остановить Перета. «Сама Малая Луна силу Вещих распределяет. Убьешь десяток, так она сотню даром наделит, лад сохранит.

Но Перета уже не остановить было.

Он рвался выше.

Он захотел неба.

Он сказал:

«Коль Малая Луна щедрою рукою посылает дары людям, стало быть, она — виновна. Пусть она склонится. Или падёт.»

«Ту, что светит всем, нельзя поставить в стойло.Коль на неё давишь — сама на тебя упадёт.»

Предупреждали Перета те, что были верны заветам богов.

И вот случилось несказуемое.

Они построили Маячник — древо-машину, пульсирующее кровью лунных руд, и направили его на Малую Луну, чтобы связать её волю с волей Совета.

Но Луна не склоняется.

Она сопротивляется.

«Коли свет принуждают — он вспыхнет. Коли луну гнут — она падает.»

Малая Луна, живая и дышащая, надломилась в ответ на это насилие.

Не в силах выбраться с изменённой орбиты, она столкнулась со своей Старшей сестрой.

Обе упали на землю осколками.

И началось Время Пепла.

«И сквозь всё это — гудел Зоревой Колокол. Ибо он звенит тогда, когда обрывается нить между небом и теми, кто был призван Небо беречь.»

В последней Книге Светлозорья написано:

«Мы пали не от слабости. Мы пали от презрения. Мы разрушили дар, что должны были хранить. И теперь всякий, кто несёт в себе искру дара, есть искра самой Малой Луны — упавшей, но не сломленной. Луны, что своим падением, посеяла дары для тех, кто остался после нее»

«Был дар — да в ненасытные руки попал.

А кто клад под глыбу прячет, тот и землю треснет.»

Что же Перет?

А не стало его. Ни в камне, ни в пепле, ни в лике. Сказали старики:

«Тех, кто предал Луну — земля отвергла. А небо — не узнало.»

Но в пламени Маячника осталась его мысль. И кто глядит слишком долго в кости мёртвых даров —может вновь услышать этот голос.

Вот почему Хранители Маяков и поныне повторяют:

«Дар — не щит. Дар — свеча.

Храни её — не обжигай.

И неси не во власть, а в свет.»