Брайан Жак. Сказание о Рэдволле. Том 2. Моссфлауэр

ГЛАВА ВТОРАЯ

Моло­дой самец мыши, вор по кличке Гонфф, молча, на мягких лапках пробирался по дорожке, ведущей от кладовых и хранилищ Котира. Это было пухленькое, маленькое создание, одетое в зелёную безрукавку и подпоясанное широким ремнём с пряжкой. В жизни ему приходилось нырять и петлять; он был замечательным имитатором, писал баллады, сам же их исполнял и великолепно владел отмычками. Плюс ко всему, он был очень общителен. Лесные жители безмерно любили маленького воришку. Гонффу всё было нипочём; каждого из них он называл своим дружком, подражая выдрам, которыми он очень восхищался. Тихо посмеиваясь про себя, мышонок вынул из-за пояса маленький кинжал и отрезал кусочек в форме клина от головки сыра, которую нёс. На плече у него висела большая фляжка вина из бузины, которую он тоже украл из кладовой. Гонфф ел и пил, при этом тихо напевая про себя глубоким басом между глотками вина и откусыванием сыра.


"Князь мышей-воров приветствует вас,
Заглянув сюда в этот день;
Так закройте кладовку вы на засов, -
Запирайте еду поскорей!
О, дурачки, проверьте схорОн
С прекрасной, богатой едой -
Уверены будьте: вернусь я вновь,
Особенно за вином!"


Заслышав тяжёлую поступь чьих-то лап, Гонфф умолк. Снова растворившись в тени, он свернулся калачиком и задержал дыхание. Мимо, устало бредя, прошли две ласки; они были одеты в доспехи и несли копья. Ласки жарко спорили.
- Слушай, не обвиняй меня - это ты сам и украл из кладовой!
- Кто, я?! Осторожней, смотри, что говоришь, дружище! Я не вор!
- Ну, ты с некоторых пор очень потолстел - это всё, что я сказал!
- Ха, я и вполовину не такой пухлый, как ты... бочка с салом!
- Сам ты бочка с салом! В следующий раз ты обвинишь меня!
- Ха! ну, за ключ-то отвечаешь ты, так что кто ещё это мог быть?!
- Это мог быть и ты; ты всегда оказываешься там же, где и я... и тогда же, когда и я!
- Я туда иду только для того, чтобы присмотреть за тобой, дружок.
- А я - только для того, чтобы приглядеть за тобой; так что...
- Хорошо; тогда будем присматривать друг за другом!
Чтобы подавить смешок, Гонфф засунул лапу в рот. Остановившись, ласки взглянули друг на друга.
- Что это было?
- Ого... я знаю, что это было - ты надо мной смеёшься!
- Арр... не говори глупостей!
- Я?! Говорю глупости?! Это я-то?! - С негодованием самец ласки отвернулся от товарища.
Вполне сносно подражая голосу ласки, Гонфф быстро крикнул:
- Большой жирный воришка!
Обе ласки в ярости повернулись друг к другу.
- Большой жирный воришка, да?! Получай!
- Оу-у! Ты, подлая, трусливая, хитрая жаба... получай!
Как бешеные, ласки набросились друг на друга и начали колотить друг друга древками своих копий. Гонфф выбрался из укрытия и стал красться в противоположную сторону, оставив обеих охранников кататься по тропинке; копья их были забыты, в то время как они кусали и царапали друг друга.
- Оу-оу, нога! Грр... получай!
- Я тебе покажу воришку! Вот, нА тебе, получай... кое-что! О-оо, ты меня укусил за ухо!!!
Спрятав свой кинжал в ножны и трясясь от радости, Гонфф отодвинул щеколду на ставне и, выскользнув на снег, отправился в направлении леса.


"О, деритесь, парни, деритесь,
Царапайтесь и кусайтесь...
Гонфф же на обед получит сыр с вином,
Когда придёт домой сегодня вечерком!"


Мартин врылся пятками в снег, скользя, пока его тащили через наружные, вделанные в стену ворота, которые находились прямо в преграждающем путь завале, который он уже видел сегодня раньше. Закованные в броню, вооружённые солдаты издавали лязг и грохот, поскольку их тащили, сталкивая лбами, те же самые верёвки, которые ограничивали в движениях и заключённого; однако никто из них не хотел подходить слишком близко к дерущейся мыши.
Блэктуф и Сплитноуз закрыли главные ворота, хлопнув ими так, что те, кто услышал бы это, могли бы сразу сказать, что у них плохое настроение. С верхней части расположенных по периметру стен на них, как порошок, сыпался снег. На парадном плацу (1) он был разровнян, став скользким от лап солдат, которые лихо сновали туда-сюда; у некоторых из них - у хорьков, ласок и горностаев - были зажжённые фонарики. Один из них окликнул Сплитноуза.
- Эй, Сплитти! Тут лиса случайно не появлялась?
Горностай покачал головой.
- Что, ты имеешь в виду лекарку? Нет, даже усика не было. Хотя... мы поймали мышь, самца. Посмотри, что он нёс с собой.
Сплитноуз помахал в воздухе ржавым мечом Мартина. Блэктуф нырнул.
- Перестань играть с этой штукой - ещё разрубишь кого-нибудь, если будешь им вот так вот вращать! Так что... они опять ищут лису, ага. Старику Зеленоглазому, видать, лучше никак не становится - с некоторых пор... Эй, вы там, держите верёвки покрепче! Держите его ровно, вы, олухи!
Дверь, ведущую в зал, пройти оказалось труднее вдвойне - потому что мышонок-воин умудрился уцепиться за один из деревянных дверных косяков. Солдатам пришлось практически отдирать его от двери с помощью копий. Самец ласки, которому доверили надзирать за хлебом, предпочёл держаться от этого подальше и прошёл сразу в кладовые. Когда он проходил через холл, его окликнули другие, - те, кто жадными глазами смотрел на коричневые, испечённые в домашней печи буханки хлеба. Это была тяжёлая зима - многие обитатели сбежали из расположенного вокруг Котира поселения после ранней осенней жатвы, забрав с собой столько провизии, сколько могли унести в леса; поэтому дани, которую удавалось собрать, было немного. Идя через холл, самец ласки прижимал хлеб к себе.
Холл казался враждебным и сырым; на низких окнах висели деревянные ставни. Пол был сделан из тёмной, похожей на гранитную, скалы, и идти по нему было очень холодно. Там и сям ночные часовые жгли в углах небольшие костры, и от их дыма и пепла на стенах оставались чёрные пятна. Носить длинные плащи в качестве знаков отличия было позволено только капитанам, но несколько солдат закутались в старые мешки и одеяла, украденные из поселения. Лестницы, ведущие на нижние этажи, были переплетением износившихся спиралей и пролётов из прямых каменных ступеней, не имеющих какого бы то ни было определённого порядка. Половина настенных факелов выгорела, и никто их не заменил, оставив огромные по площади области на лестницах в темноте, отчего они стали опасными. На стенах и лестницах нижних этажей росли мох и грибки.
Пробежав по узкому коридору, ласка постучала в дверь кладовой. В замкЕ повернулся ключ.
- Что у тебя там? Буханки... ага. Давай их сюда.
Два подравшихся охранника сидели на мешках с мукой. Один из них голодными глазами оглядел хлеб.
- Эй, это что - всё, что ты сегодня достал?! Говорю тебе, друг - всё здесь становится только хуже. Кто тебя прислал сюда с ними?
- Блэктуф.
- А, он... Он их посчитал?
- Э-ээ... нет, не думаю.
- Хорошо. Тут пять буханок. Мы съедим по полбуханки каждый - и тогда останется три с половиной. Никто не заметит разницы.
Изголодавшиеся, они впились в коричневые, испечённые в домашней печке ежихи Гуди Стикл буханки, и стали рвать их зубами...


Наверху Мартин умудрился обернуть одну из верёвок вокруг каменной колонны. Солдаты издевались над попытками патрульных оттащить его оттуда прочь и поднять на лестницу.
- Эй! Что происходит, парни? Вы что, его боитесь?
Блэктуф накинулся на насмехающуюся группу.
- Что, кто-нибудь из вас жаждет к нему подобраться?! Нет? Ну, я так и думал...
Позади них открылась дверь, и с порывом холодного, продувающего всё насквозь ветра, вовнутрь влетел снег. Мимо них, закутанная в рваный плащ, рысью пробежала лиса, и по широким, плоским ступенькам поднялась на так называемый первый этаж. Солдаты нашли новую мишень для своих замечаний.
- Хо-хо, подожди-ка, подожди, лисица! Ты опоздала!
- Да уж... старик Зеленоглазый не любит, когда его заставляют ждать!
- Будь я тобой, я бы убрался подальше с дороги леди Цармины!
Проигнорировав их, лиса быстро взбежала по лестнице.
Мартин попытался броситься к полуоткрытой двери, ведущей на парадный плац, но вес целой кучи охранников, во много раз превышающий его собственный, пригвоздил его к полу. Однако он всё ещё продолжал храбро сражаться.
По-прежнему глумящиеся солдаты начали кричать и снова стали со смехом выдавать советы. Суровым взглядом Блэктуф попытался заставить их застыть и замолчать, но на этот раз они его даже не заметили.
Сплитноуз с отвращением фыркнул.
- С тех пор, как заболел лорд Фердуга, дисциплина полетела ко всем чертям!


Нервничая, лисица по имени Фортуната ждала в продуваемой сквозняками прихожей Котира. Небольшой костёр отбрасывал свой ослепляющий свет на отсыревшие стены из песчаника. Скользкие зелёные водоросли и грибки росли между промокшими знамёнами, в то время как они медленно распадались, превращаясь в изношенные, вытертые лохмотья, свисающие со ржавых железных держателей.
Лисица не смогла подавить дрожь. Через некоторое время к ней присоединились два хорька, одетых в громоздкие кованые кольчуги. Оба держали в лапах щиты, украшенные гербом и эмблемой своих хозяев - мириадой злых зелёных глаз, смотрящих во всех направлениях. Охранники наставили свои копья, показывая, что лиса должна следовать за ними, и Фортуната замедлила шаг, маршем идя вниз по длинному, сырому и холодному холлу.
Они остановились перед двумя огромными дубовыми дверьми, которые резко распахнулись, когда хорьки постучали рукоятками своих копий об пол. Перед лисицей предстала сцена разрушенного величия.
Свечи и факелы едва освещали комнату; перекладины наверху практически терялись в темноте. В одном конце комнаты стояли три богато украшенных стула, занятых двумя дикими котами и одной сосновой куницей. Позади стояла кровать под балдахином (2), с полностью задёрнутым пологом из старого, заплесневелого зелёного вельвета; подножье балдахина украшала та же самая резьба, что и щиты охранников.
Куница, хромая, пересекла комнату и обыскала сумку, которую принесла с собой Фортуната. Дотронувшись до ужасно изуродованного зверька, лисица сжалась. У куницы по имени Эшлег (3) была деревянная нога, а всё её туловище вследствие страшного увечья было перекошено на одну сторону. Чтобы это скрыть, Эшлег носил красный, до пят, плащ, отороченный перьями древесного голубя. Щёлкнув когтями, как эксперт, он вывернул содержимое сумки на пол. То была обычная смесь трав, корней, листьев и мхов, которые лиса-целительница носила с собой.
Приблизившись к кровати, Эшлег воззвал в жуткой манере похоронных песнопений:
- О, могучий Фердуга, лорд Моссфлауэра, Хозяин Тысячи Глаз, убийца врагов, правитель Котира...
- Ой, перестань ныть; дай своему языку отдохнуть, Эшлег! Лиса уже здесь? Убери от меня эти занавески - они меня задушат! - Властный голос из-за штор звучал хрипло, однако в нём слышалось полновесная, похожая на рычание угроза.
Цармина, бОльшая по размеру из двух сидящих котов, одним движением отбросив пыльный пОлог, прыгнула вперёд.
- Фортуната здесь! Не напрягайтесь, отец!
С отработанной простотой лисица скользнула к постели и обследовала своего дикого пациента. Когда-то Фердуга Тысячеглазый был самым могучим воителем на всей земле. Когда-то... однажды. Сейчас мышцы его и жилы лежали без дела под рыжевато-коричневым мехом, покрывавшим его большое усталое тело. На морде этого дикого кота было написано, что он пережил множество сражений; его заострённые уши стояли торчком над узором из старых шрамов, которые тянулись от макушки до усов. Фортуната взглянула на устрашающие пожелтевшие зубы и варварские зелёные глаза, до сих пор ещё горевшие странным огнём.
- Сегодня милорд выглядит получше, да?
- Ничуть не лучше; как и ничуть не лучше мне от твоих бесполезных мумбо-юмбо (4) заговоров, лиса!
Тот из двух котов, что был поменьше, поднялся со своего стула с выражением озабоченности на благородной, вежливой морде.
- Отец, успокойтесь! Фортуната так старается, чтобы Вы снова поправились!
Цармина презрительно оттолкнула его в сторону.
- О, заткнись, Джиндживер; ты, сладкоречивый...
- Цармина! - Фердуга с усилием сел в постели и ткнул когтями в свою упрямую дочь. - Не разговаривай так с братом; ты меня слышишь?!
Лорд Тысячи Глаз устало повернулся к своему единственному сыну.
- Джиндживер, не позволяй ей тебя терроризировать! Защищайся от неё, сын!
Джиндживер пожал плечами и молча встал рядом, пока Фортуната растирала пестиком травы, смешивая их с тёмной жидкостью в кубке из рога.
Фердуга подозрительно оглядел лисицу.
- И не надо больше пиявок, лиса! Я не желаю, чтобы эти грязные слизняки сосали мою кровь! Я скорей позволю, чтоб меня поразил вражеский меч, чем эти отвратительные, вонючие червяки! Что это за мусор ты там стряпаешь?
Фортуната победно улыбнулась.
- Сир (5), это безвредное снадобье, приготовленное из травы под названием зверобой! Оно поможет Вам уснуть. Сквайр Джиндживер, не будете ли Вы так добры подать это своему отцу?
Джиндживер подал Фердуге лекарство; и никто из них не заметил ни лукавого взгляда, ни подмигивания, которым обменялись в этот момент Фортуната и Цармина...
Фердуга снова устроился в постели и ждал, пока средство сработает. Внезапно спокойствие было нарушено громким шумом снаружи. Двойные двери резко и широко распахнулись...


1. Плац - здесь: площадка на служебной территории военного городка войсковой части (Википедия)

2. Балдахин (из фр. baldaquin, итал. baldacchino, от ср.-лат. baldacinus — «дорогая шёлковая ткань из Багдада»[1]) — тканевый навес (как и неподвижный, так и переносной)[2], поддерживавшийся столбами или консолями[3][4], носивший в том числе и парадный характер. Впоследствии термин перешёл на архитектурное сооружение из камня, дерева или металла в виде навеса на четырёх столбах[2]. Кроме того, балдахином обозначается крестовый свод, покоящийся под углами на четырёх тонких колонках[3], либо же плоский полог на столбах[5] (Википедия)

3. Эшлег (Ashleg) - Пепельная Нога (англ.)

4. Мумбо-юмбо. Одно из значений - ритуальные песнопения у некоторых африканских племён; также собирательное обозначение упомянутых племён.

5. Сир - форма обращения к европейским монархам; больше всего была распространена во Франции.