Всего лишь обстоятельства

Здравствуйте, я не хочу и не буду представляться.
Мне совершенно всё равно, кто вы или ты. Какая кому разница? Если вам или тебе это принципиально, можете или можешь звать меня как угодно. Я не обижусь, мне плевать. Но кое-какие имена здесь встретятся, например имя Надя. Кстати, с неё-то всё и началось.
Было ужасно гадкое утро, сейчас поведаю.

Я открыл глаза и сразу же увидел её, смотрящую на меня с кровати. Я всю ночь проспал на полу. Как только я соприкоснулся с её взглядом, меня ужасно замутило, захотелось вырвать немедленно. Я вскочил и побежал в туалет, вырвал, и остался стоять, склонившись над унитазом.

— Что с тобой? Тебе плохо? — раздался голос Нади за спиной.

Все хорошо. Увидел тебя и мне сразу захотелось вырвать. Ужасно звучит…

Не получив от меня ответа, она сказала:

— Я всю ночь думала, знаешь ли.

Всё так же склонившись над унитазом я ответил ей:

— Серьёзно?! О чём же?

— О тебе и должна признаться о нём… Не знаю, догадывался ты или нет, что я веду двойную жизнь.

Она хотела, видимо, меня поразить, размазать, вывести на эмоции, но мне было настолько всё равно, что меня ещё раз вырвало. Я вытер рот ладонью, развернулся к ней:

— Дай мне пройти, пожалуйста.

Я прошёл на кухню, умылся и поставил чайник. Она села за кухонный стол, не сводя с меня испытующего взгляда.

— Ты ждёшь, что я начну что-то говорить, Надь?

— Вообще-то да! Я спала и с тобой, и с ним. Тебя это не задевает?

— Нет, а его? Ты спрашивала?

— Ты урод! Чего ты хочешь?!

— Я что хочу?! Да мне, собственно, всё равно! И, кстати, я тебя не задерживаю. Если хочешь, конечно, можешь выпить чая и сваливать. Вроде тебе сына надо забрать у сестры в десять.

— Пошёл ты!

Она очень быстро собралась и хлопнула дверью. Странно, не правда ли? Современные модерн-отношения. А ведь пару-тройку месяцев назад мелькали слова «люблю» с её стороны. Ну и, чтобы не разочаровать израненное прошлым создание, звучали и с моей.

Я заварил себе крепкий чай, использовав два пакета и шесть ложек сахара вместо трёх. Всё, что хотелось делать, — это смотреть в окно, и я делал это.На часы я посмотрел, когда было уже 16:24. Сегодня суббота. Вечером я должен читать отрывок из произведения Гайто Газданова «Призрак Александра Вольфа» на литературном вечере в литературном клубе, членом которого я состою уже полгода. Раз в месяц собирается публика, читая отрывки, грустят и задумываются в дыму сигарет и электронных испарителей, делятся чем-то ненужным своим, используя чужую прозу.

Надя вроде бы ещё вчера хотела пойти со мной. Она уже была на двух таких вечерах, говорила, что я очень хороший чтец и у меня сексуальный голос. Ха-ха-ха, сексуальный голос! Ага, читающий монолог Верховенского... Ну ладно.

Начало в 18:00. Нади со мной не будет. План был такой: сестра в десять отдаст ей сына, и мы сдадим его моей матери в пять вечера, а до этого времени гуляем. Но что-то пошло не так... А где мой телефон? Наверное, он так и простоял целый день на беззвучном режиме. Первый раз такое, что я забыл про него совершенно. Так и есть — телефон был на беззвучном. Двадцать один пропущенный от мамы, несколько сообщений от неё же, паника. Пара сообщений от друзей и от организатора литклуба. От Нади — нет.

Перезваниваю маме, прошу прощения, говорю, что планы изменились. Я позвонил ей, когда она была в дверях, собираясь ехать ко мне. Вру ей про то, что всё отменилось, что мы гуляли, и я забыл телефон дома. Мама вроде бы успокоилась. Организатору ответил, что сегодня буду. Друзьям не ответил ничего — их в этой истории всё равно не будет.

Пора выходить. Идти до литературного клуба пешком мне минут двадцать. Одеваюсь, беру Газданова под мышку, затыкаюсь наушниками. Музыкальный шум сопровождает меня до клуба. У входа в клуб  уже собираются люди. Вон и организатор стоит. Я молча киваю ему и прохожу внутрь, игнорируя всех остальных.

Я сел на один из стоящих стульев. Меня снова начало мутить, и заболела голова. Я ничего не ел целый день, лишь выпил стакан чая с утра. Я окинул взглядом помещение. Оно ещё было пустое. Все стояли на улице. На столике у кулера лежали печенья и конфеты. Я подошёл к нему и зачерпнул обеими руками печенье, начав поглощать его быстро, жадно, не отходя от столика. Крошки обильно сыпались .

Послышались голоса, заходили люди. Я взял одноразовый стаканчик с кулера. На бутылке сверху стояла упаковка чая и банка с сахаром. Я сделал себе чай и вернулся обратно к стулу, на котором лежал Газданов.

Публика проходила и усаживалась. Знакомые чтецы, завидев меня, здоровались.

Началось. Организатор что-то говорил, кого-то объявлял. Кто-то что-то читал. Я не слушал и не смотрел. Я жалел, что пришёл. Лучше бы я остался дома. Стало ещё хуже. Меня мутило, я не мог спокойно сидеть на месте. И вот организатор объявляет меня. Я услышал своё имя отреагировал на него, как собака.

— Стоп! — я встаю. — Всё заново! Я не хочу, чтобы меня объявляли. Не произносите моё имя. Это совершенно не нужно.

— Что вы говорите? Это какой-то новый ваш ход?

— Нет, просто не хочу. Но уже ничего не поделаешь. Вы всем озвучили моё имя!

— Но что же здесь плохого? Прошлые разы вы не возражали.

— Всё мерзость! Отвратительно!

— Вы не в себе! Вы бледны!

— Это вы все не в себе! Богемой себя возомнили? Несчастные или счастливые? Униженные или оскорбленные?

В глазах стояла пелена. Меня надо было срочно выводить на улицу. Нашёлся один, который решил это сделать. Вижу его прямо перед собой. Он пытается схватить меня за руку. А это тот неприятный чернявый мужчина с выпученными глазами, который сказал на прошлом вечере после моего прочтения, что Достоевский его пригрузил. Фу, какой он отвратительный тип! Какой отвратительный от него запах! Меня резко мутит, спазм ещё сильнее, и меня рвёт прямо на него. Рвота покрывает его лицо... Я толкаю его. Он не удерживается и падает на сидящих в изумлении людей. Его, как прокажённого, брезгливо отталкивают со словами: «Фу-фу!» Меня это малость веселит, но я не задерживаюсь дольше. Бегу, выбегаю на улицу. Чёрт возьми! Книгу оставил. Пусть подавятся. Направляюсь в сторону дома.

И так что это было, я объяснить не могу. Я не страдаю психическими заболеваниями.Нет чувства стыда за всё происшедшее. Вообще ровно. Так и должно было быть.

Дома я проверяю телефон — всё тихо. Тишина прекрасна, и на душе спокойно. Ложусь спать, не думая ни о чём. Такое бывает, но очень редко.

Первая мысль после пробуждения утром — это осознание того, что мне нужен отпуск. Я позвоню начальнику и скажу, что беру отпуск за свой счёт на неделю. Мне хватит! В десять утра я позвонил ему. Видимо, разбудил его — было же воскресенье. Он говорил, что так не делается. Я извинился и сказал, что по-другому быть не может. Он сказал: «Хорошо», добавив, что ждёт меня в следующий понедельник.

Весь день я лежал, пил чай, листал соцсети. Писали пара друзей, но я никому ничего не рассказал о сложившихся обстоятельствах этих выходных.

Настал понедельник. Я принял душ, выпил кофе и вернулся в кровать. Ничего не хотелось делать: ни читать, ни смотреть фильмы, ни выходить на улицу. К вечеру позвонила мама. Я сообщил ей, что нахожусь в отпуске.

Во вторник утром она приехала и привезла мне еды, уехала в обед. Писали коллеги, справлялись, где я; отвечал, что сложились кое-какие обстоятельства.

К вечеру закружилась голова, и я задумался: не болен ли я? Насколько это не психическое заболевание? Я лежал и анализировал себя, анализировал мысли, действия, поступки. Интересно, как поживают те люди, которые были свидетелями субботнего происшествия в литклубе? Как там тот обташненный человек с выпуклыми глазами? Как там Надя? Счастлива ли она с другим, без меня? Может, это всё последствия того утра? Логично было бы предположить, что да. Но я так совершенно не считал. Вот что самое удивительное...

В среду утром мне позвонил начальник и сказал, что мой отпуск за свой счёт совершенно сейчас неуместен. Если трёх дней мне хватило, то он ждёт меня завтра. Работы очень много. Я сказал, что буду только в понедельник, и положил трубку. Он перезванивал, я не брал.

Позавтракав, я надолго прилип к окну. Оторвал меня от него телефонный звонок. Это была Надя. Я взял трубку.

— Алло, ты где?! Ты меня слышишь?! Где ты?

— Да, слышу...

— Где ты?! Ты на работе?!

— Нет, я дома. А что ты хотела?

— Будь дома! Я сейчас приеду! Чтобы был дома! Понял?

И она отключилась.

Некоторое время я держал телефон у уха, затем отложил его и снова прилип к окну, высматривая её.

Она появилась спустя полчаса,посмотрев на моё окно. Мы встретились взглядами. Она ускорилась и вошла в парадную. Я открыл дверь квартиры, она ворвалась, как вихрь.

— Одевайся быстро! — я смотрел на неё, мне захотелось обнять её. Я распростёр к ней руки.

— Нет! — она оттолкнула меня. — Одевайся! Поехали!

— Куда?!

— К нему! У него мой ребёнок! Одевайся, прошу тебя!

— Да что такое? Ты можешь объяснить, что произошло?

— Объясню тебе по дороге. Такси ждёт, умоляю!

Я пошёл в комнату, начал одеваться. Она ждала в коридоре, переминаясь с ноги на ногу. Я вышел к ней, оставалось только обуться.

Мы вышли и сели в ждавшее такси, тронулись.

— Теперь ты мне можешь объяснить, что случилось? — спросил у неё я.

— Он забрал моего ребёнка, увёл его к себе и сказал, что отдаст его только тогда, когда я привезу тебя к нему.

— Для чего? Что он позволяет себе? Почему вы просто не приехали ко мне?

— Я откуда знаю? Он... он... — она закрыла лицо руками.

— Что он?

— Он хочет, чтобы ты явился к нему на разговор...

— Бред какой-то. О чём он хочет говорить?

— Обо мне, наверное! О чём же ещё? Ты же его соперник! Я больше не могла вам врать. Я рассказала тебе о нём, а ему о тебе. Он был в ярости. Он готов был убить меня. Мне так показалось в какой-то момент. Потом он увёл малого.

— Как? Как ты ему позволила?

— Я же говорю, он мне угрожал...

— Надя!.. Но ведь это... — она всхлипнула.

— Замолчи, умоляю! Давай доедем молча.

Мы въехали в частный сектор. Дома вокруг были относительно новыми, похожими друг на друга. У одного из них мы остановились.

— Выходи, — сказала Надя.

— А ты?

— Я буду ждать, — я посмотрел на неё и дернул ручку.

Я подошёл к крыльцу, позвонил в звонок.
За дверью послышались шаги и детский смех. Дверь открылась. На меня смотрел высокий мужчина с зачёсанными назад волосами и небольшой бородой. За ним стоял Надин сын.

— А вот и ты! Надя в такси? Давай, малый, беги к маме.

Он побежал. Надя открыла дверь, малыш запрыгнул, они уехали.

— Ну что ж, проходи, — я вошёл.

— Можешь не разуваться, всё равно в подвал пойдём. Следуй за мной.

Мы шли. Вот сюда, спускайся первым.

Я вступил на первую ступеньку входа в подвал и получил сильный толчок в спину, по ощущениям — ногой. Кубарем слетел вниз на холодный пол. Он спустился, встал надо мной. Кривая улыбка обезобразила его рот. Он ударил меня ногой в бок.

— Ничего себе не сломал? Ха-ха!

— Вроде нет, — ответил я.

— Ладно, давай вставай, сними куртку, майку. Я тебя привяжу за руки вон к той балке и немного побуцкаю. Ведь у тебя нет желания сопротивляться мне?

— Есть.

— Ах, есть? Ну что ж, давай вставай.

Я поднялся. Он стянул с себя кофту. Я снял куртку и майку и принял нелепую боевую стойку, увиденную где-то в фильме. Я никогда не занимался единоборствами и не дрался, разве что в детстве.

— Ух ты, какой боец! Ну поехали!

Он нанёс мне удар в лицо с правой, снова повалив меня на холодный пол.

— Ну всё, дружище.

Я попытался встать. В глазах было мутно, в голове шумело.

— Слабенький ты, недостойный Нади. Вот просто сравни меня и себя. Ты вроде как жалок...

Я всё-таки встал и получил удар в живот, но не свалился, а попятился назад, упёрся в стену и стек по ней.

— Хах, у нас тут с тобой целый бойцовский клуб получился. Ладно, давай уже, я тебя привяжу к балке.

Он где-то взял верёвку, подошёл ко мне, взял за ухо. Было очень больно. При этом он ещё выкручивал его.

— Вот так, сюда, чудик.

Перекинув верёвку через балку, он начал связывать мне руки. Я не оказывал ни малейшего сопротивления.  Мне было всё равно, что будет дальше.

Он начал бить меня в корпус.

— Я тебя ещё чуть побуцкаю и отпущу, хорошо?

— Хорошо, — ответил я.

— Ещё? Или хватит?

— Ещё.

— Ещё?! Вот такого я не ожидал. Ну держи!

Он нанёс мне серию ударов.Казалось, что я начал уже привыкать к боли и перестал её чувствовать.

— А ты крепкий, чудик.

— Да? Ха-ха-ха, — рассмеялся я. Не ожидал?

Он посмотрел на меня иронично-удивленно , замахнулся, но не ударил.

— Ладно, повиси часок, а потом я тебя вышвырну. Я надеюсь, ты не побежишь в ментовку? Ведь это можно сказать джентльменское дело.

— Ага, — ответил ему я.

Он ушёл, оставив меня.Я даже задремал или просто впал в какую-то кому, уставившись в одну точку.

Я не испытывал ни злобы, ни отвращения, ни унижения. Опять же, мне всё равно, как будто это обычная бытовая ситуация, которая случается с каждым.

Через час, может больше, он спустился.

— Ну что, свобода?

Он не стал отвязывать мне руки. У него был кухонный нож. Он просто перерезал верёвку. Я упал на колени, но тут же встал.

— На шмотки одевайся, — я оделся. — Давай поднимайся первым.

Нож сверкнул перед моим лицом. Я послушно вступил на первую ступеньку и начал подниматься. Он поднимался следом.Поднявшись, я резко развернулся. Его голова была на уровне моих ног. Всё произошло так быстро, что я сам толком не смог ничего понять. Я ударил его со всей силы ногой прямо в лицо! Он вскрикнул и полетел вниз по лестнице. Я услышал удар тела об пол и звяканье ножа. Я мигом спустился. Он лежал, стонал, держась рукой за окровавленное месиво губ. Второй рукой он пытался нащупать нож. Я ударил по его руке с ноги,схватил нож с пола и всадил ему в горло. Он всхлипнул, и что-то булькнуло.

Меня затошнило. Я не смог преодолеть желание вырвать и вырвал прямо на него. Потом ещё раз. Желудок мой испытывал страшные спазмы...Через какое-то время попустило.

Я закрыл крышку подвала, накрыл её ковром, под которым она была. Нашёл ванную, умылся, посмотрел на себя в зеркало. Выгляжу неважно. Где-то зазвонил телефон. По звуку я нашёл его в прихожей на тумбочке. На экране высвечивалось «Надя» и три сердечка. Я ответил:

— Алло.

— Алло! Ну что, ты закончил с ним?

— Да, закончил...

— Это... это... ты?!

— Да, это я...

— Что ты с ним сделал?!

— Убил... — я сбросил вызов, положив телефон обратно на тумбочку.

**FIN**