И возвращаются реки, или Лепестки сакуры-Глава 22

Осипов (Тер-Осипов) Ерванд Акопович - брат моего деда, военный корреспондент газеты "Красная звезда", был командирован в Крым, ранен и пропал без вести в Севастополе.


.Глава 22. Память павших


Шарло предложил участвовать с фотопортретом брата прадеда Теи в акции Бессмертный полк девятого мая. Он восстановил изображение с фотографии, которую нашла Тея, сам распечатал и сделал рамку, паспарту и древко. Шарло встретил Тею у входа в метро, и они пошли по Ленинградскому проспекту к Тверской, а дальше к Красной площади.


Тея оглянулась, и пронзительное чувство причастности к вечной, неподвластной времени великой любви к Отчизне людей, смотрящих с портретов, поглотило Тею. Она ощутила себя песчинкой в этом бесконечном потоке лиц, за каждым из которых была скрыта судьба их самих и нескольких поколений их потомков, которые своей памятью о подвиге, спасшем страну, воскресили тех, кто не выжил в той далёкой и страшной войне, и тех, кто состарился и не дожил до сегодняшнего дня. В памяти пронеслись строки из «Реквиема» Рождественского:


«Помните! Через века, через года, - помните!
О тех, кто уже не придёт никогда, - помните!»


Тея знала поэму Рождественского наизусть. С детства она любила декламировать, и у неё это хорошо получалось. В старших классах учительница литературы специально вызывала Тею чуть ли не на каждом уроке, чтобы она прочла вслух стихотворения или отрывки из других литературных произведений, которые надо было дома разобрать или заучить наизусть. Тея выходила к доске, одноклассники замолкали, и Тея начинала читать. В девятом классе Тея победила в Межшкольном конкурсе художественной декламации. А девятого мая Тею пригласили принять участие в праздничном концерте для ветеранов в филармонии. Она должна была читать «Реквием» Роберта Рождественского. Это было её первое самостоятельное выступление на большой сцене. Её учительница, как, впрочем, и организаторы концерта были уверены в её выдающихся способностях. Никому из них и в голову не пришло провести с ней хотя бы одну репетицию на сцене филармонии. После выступлений хора и ансамбля народных танцев третьим номером должна была выступать Тея. Она была спокойна, и совершенно не волновалась. Хор спел «Бухенвальдский набат». Потом за кулисы после выступления влетели танцоры в гимнастёрках и бескозырках. Как только стихли аплодисменты объявили Тею. Тея вышла из-за кулис, ступила на сцену. Где-то вдали, в центре у края сцены Тея увидела микрофон и направилась к нему. Она встала у микрофона, и тут же её ослепил свет прожекторов. Тея не видела людей, сидящих в зале, но чувствовала, что там, в чёрной пустоте, раскинувшейся перед ней, есть кто-то огромный, шуршащий, переговаривающийся в полголоса и покашливающий, которого она не могла разглядеть, но который смотрел на неё, как бы приговаривая: «Ну, давай, покажи, на что ты способна».


Тея сделала глубокий вдох и начала читать:


- Памяти наших отцов и старших братьев ...


Зал начал замолкать и прислушался. Когда Тея произнесла:


- Просто был выбор у каждого: я или Родина


в зале стало тихо, темнота перестала покашливать и шуршать. Тея чувствовала исходящее из зала дыхание и набегавшие волны сопереживания. Голос Теи то печатным шагом пробивался к сердцу каждого сидящего в зале, то щемил сердце скорбным плачем, то звонким жаворонком взлетал под купол и устремлялся ввысь молитвой. Тея прочла строки:


-  Ой, зачем ты, солнце красное, всё уходишь — не прощаешься?, - от которых у неё всегда проступали слёзы. Тея почувствовала, что и у людей в зале слёзы навернулись на глаза. Мурашки побежали у Теи по спине:


- Я не смогу. Я не умру...


Зал вздохнул и замер от боли. Тея прочла последние строки:


- Но о тех, кто уже не придёт никогда, — заклинаю, — помните!


В зале несколько мгновений стояла тишина, потом Тея ощутила движение в зале. Она испугалась: «Им не понравилось, они уходят». Тея стояла в свете прожекторов тоненькая и трепещущая, как травинка на ветру. В зале постепенно становилось всё светлее. Тея разглядела людей в переднем ряду: стареньких мужчин и женщин с орденами и медалями на груди. Они стояли. Раздались аплодисменты. Тея поклонилась и пошла за кулисы, где её ждала учительница литературы. У выхода со сцены их догнала старенькая сероглазая женщина с белыми вьющимися волосами, в светло коричневом шерстяном костюме с баской. Она поздоровалась и обратилась к Тее:
- Ты очень хорошо выступила. У тебя определённо есть талант. Тебе обязательно надо поступать в театральное училище. Я многие годы занимаюсь организацией концертов. Такого слияния чтеца и аудитории я не помню. Ты их захватила, завоевала, очаровала. Ты - прирождённая актриса!


- Большое спасибо за тёплые слова. Я ещё окончательно не решила, куда буду поступать.


- Ты напомнила мне одну девочку, ; прищурив левый глаз, продолжала незнакомка, - тридцать лет назад в таком же концерте она читала «Реквием». Она была дочерью знаменитого актёра, и у неё определённо был талант. Но ей не повезло с самого начала. Когда её объявили, и зрители услышали фамилию популярного актёра, они минут пять обсуждали её сходство с ним, потом посреди её выступления отключился микрофон, и дальше бедняжке пришлось декламировать поэму без микрофона, поэтому в зале её почти не было слышно. Её звали, ой, дай Бог памяти, Маруся, нет, её звали Натуся или Нюся. Она так и не стала актрисой, и я её больше никогда не видела.


- Её звали Люсей. Это моя мама, - тихо сказала Тея.


Старушка посмотрела на Тею внимательно, что-то хотела сказать, но промолчала. Она обменялись парой фраз с учительницей Теи, распрощалась и ушла на противоположную сторону сцены, где девочки в сарафанах и кокошниках готовились к выходу на сцену. Тея с учительницей вышли из здания филармонии. Всю дорогу до дома, а жили они в соседних подъездах, Тея не разговаривала, только слушала, что рассказывала учительница. Она была под впечатлением от собственного выступления, вернее, от реакции зала на её чтение поэмы. Это было необыкновенное чувство. Но, окончив школу, она раздумала поступать в театральное училище. Тогда её увлекла живопись, и она решила стать художницей. После окончания школы Тея больше не читала вслух стихи, а вот теперь, очутившись в колонне марширующих, в окружении портретов участников Отечественной войны, она вспомнила слова поэмы. Потомки, которые несли портреты своих не вернувшихся с войны членов семьи, держали портреты на уровне груди, и в общем людском потоке казалось, что это не портреты, а те, кто в начале сороковых ушёл защищать свою страну, и теперь это они сами шествуют в марше победителей по Красной площади в параде победы. Они вернулись - вернулись домой!