Глава 25

Нет в природе более незаметного и серого кардинала, чем дрозд – король холодной войны. Баролю приходилось всё труднее скрывать своё презрение и ненависть к героине нашего повествования. Приходя на с каждым днём более противные и неинтересные лекции Бартоломео Каппо, Пьер натыкался на светящиеся интимом глаза Антуана и смеющиеся губы Серафимы. Пьеру уже начинало казаться, что она подставляет их для поцелуя при встрече после занятий, а Антуан наполняет их вкусом жжёной карамели.
Очевидно, что их роман натягивался, как струна, чтобы лопнуть в самый неожиданный для всех момент, кроме Пьяшика, везде появлявшегося со скорбью, болью и шиком, размахом, претендующим на смелость, стирающую города… А потом зализывание этой откровенности...
Никакие встречи не происходят случайно; влечение, влюблённость и внеземное притяжение даны и предначертаны свыше, а всякие поклонники вписаны в историю взлётов и падений, как истлевшие, огрубевшие со временем письмена… И был бы Пьер тем самым Пьеро из глупой сказки из детства «Пиноккио», если бы не только что-то читал, но и вникал в прочитанное, а не как дислексик пропускал мимо ушей.
Антуан встречал и провожал Серафиму, но по ходу новеллы надежды и мечты его с каждой минутой всё ярче зарывались в песок. Серафима была одной из редких и лишённых туманности женщин, у которых был чёткий план на жизнь, и даже любовь была в него вписана, как и имя возлюбленного. Естественно, Антуан слышал об этом и не раз, а по легенде Платона все подруги по парам, но кто из нас не собирался исправить то, что давным-давно имело гербовую печать и подпись Господа Бога?
- В кино, может быть? Прости, забываю, что поход в кинотеатр опускает тебя с небес на землю: как можно сравнивать раут и вечеринку, театр и кино, театральные подмостки и большой экран с втиснутой в просмотр социальной и проплаченной рекламой.
- Кино напоминает мне, что любые мечты бьются о суровую реальность, как розовые очки стёклами внутрь. Я часто и не понимаю, отчего Бог не может контролировать наши желания быть счастливыми по-настоящему, если осуществление их невероятно, нестабильно, зачем-то ставится на повтор, хотя и с самого начала было трагично видно и осязаемо слышно, что ничего из списка личного не исполнится. Рождались бы мы сразу машинами, роботами без сердца и чувств, чтобы не разочаровываться и не видеть в зеркале каждое утро отпечатки не оправдавших надежд морщинок.
- Согласен, сердце и душа были подарены нам Богом зря, ибо применить их с пользой и к месту не удавалось никому и ни в какой сфере. Итак, куда же мы отправимся, что нас не разочарует обоих, но даст энергию, чтобы бороться с ветряными мельницами?
- А пошли на выставку военной техники, - смело откликнулась Серафима, чуть отводя еле проронившие что-то неположенное глаза.
- Это туда, где работает отец Пьера Пьяшика? А ты не боишься, что к нему сын заскочит после занятий?
- Наоборот, я на это надеюсь. Должны же мы найти повод побесить кого-то своими встречами, а он как раз подходит для этого сомнительного мероприятия.
Несмотря на то, что Антуан был категорически против того, чтобы испытывать судьбу и дразнить того, к кому испытывал невольное сочувствие, а отказать девушке, к которой привязывался всё больше, он не сумел. И даже мужская солидарность его не остановила, потому что на горизонте маяком подсвечивалась расплывчатая перспектива попробовать на вкус губы любимой.
Народу на выставке было совсем немного, а Пьер, что удивительно было бы в жизни, а в кино, которому Серафима предпочитала театр, да и сама отлично вошла в роль, понятно и естественно, ведь только там в самый пикантный момент заходит и всё видит, и истерит словами и лицом тот, кого как будто бы никто не ждал.
- Не заперто было, вот мы и вошли, - немного скованно кивнул Пьеру Антуан.
- Никогда не пойму людей, которые друг другу нигде не надоедают, ни на лекции, ни в свободное время, когда вокруг столько всего интересного, - хмыкнул не то спокойно, не то брезгливо отошедший в кабинет администратора Пьер.
Серафима фотографировала технику, читала пояснения на табличках, строчила селфи, не забывая по умолчанию следить за тем, чтобы Антуан бесплодно не попытался возложить ей руку на плечо, ввиду того что у неё была стратегия, как этот фарс выгоднее преподнести Пьеру.
Целых два часа они бродили по не такой уж и маленькой выставке, Серафима теряла терпение, а Пьер так и не показался более. И Серафима уже поняла, осознала горькую истину о том, что актриса она или достаточно посредственная, либо штампы в жизни всего лишь не работают. И ушли они как в сказке, несолоно хлебавши, очевидно же, что и Антуан рассчитывал на дивиденды.
В это самое время раздосадованный и ожесточённый, с нервами на пределе Пьер говорил с отцом дома, так как сорвался туда вскоре после появления пары комедиантов. Отец, разумеется, заметил, что нервы у и без того не самого спокойного отрока ни к чёрту, но ждал, когда он сам заговорит о причине возбуждения и недовольства. Сынок папашу, само собой разумеется, разочаровал. Вместо этого Пьер подал отцу идею ввести пропускную систему на объект военного значения. Алан Мирре Бароль внесённое предложение одобрил, даже не предлагая озвучить её на собрании акционеров и сотрудников на повестке дня.