Печалька у психолога 1

Моя мать развелась, когда мне было 13. И уже через полгода вышла замуж опять, за вдовца с тремя детьми. Так в моей жизни появился отчим, Игорь Александрович, или просто дядя Игорь. Мать часто уезжала в командировки, оставляя меня на попечение отчима. Человек он был достаточно странный, хоть и клинический психолог. Так они с мамой и познакомились, собственно: она была пациенткой в его обширной практике. Дяде Игорю было около сорока, в то время как моей маман было 35. Своих детей он воспитывал очень строго, я даже удивилась этому. Я всегда себе думала, что клинический психолог - это человек мягких манер, пространных речей и высоких счетов за каждую сессию. Вернее, он был таковым для своих клиентов, так что на эту кажущуюся доброту и запала моя легковерная мамаша. В жизни же частной дядя Игорь был резким, молчаливым, необщительным. Детей своих он воспитывал очень строго, в основном розгами. У дяди Игоря, как я уже упоминала, детей было трое: два мальчика чуть старше меня и девочка десяти лет. Я была в шоке, когда поняла, что в нашем доме поселился человек, постоянно наказывавший детей розгами. Только старшего мальчика, 19-ти летнего Вадика, отец розгами не порол, но мог хлестнуть его по лицу так, что у бедного Вадика мгновенно вспыхивала ярким цветом щека.Остальных же: 13-ти летнего Костю и десятилетнюю Варю, дядя Игорь сек розгами регулярно. И однажды, та же участь постигла и меня. Обычно, у дяди Игоря не было времени для воспитания детей по будням, и поэтому воспитательные меры откладывались до субботы. В субботу, детей по очереди приглашали в полутемную гостиную, откуда вскоре доносились крики «я больше так не буду!» и свист лозы.Розги, которыми пользовался дядя Игорь, были ивовыми, гибкими, и я думаю, секли очень болезненно. Со временем, и я сама очень удивилась этим мыслям, мне тоже стало хотеться этих розог. Я даже не поняла, как это могло случиться. Может быть, мне хотелось стать более полноценным членом семьи, стать для Игоря Александровича такой же дочерью, какой была Варя, например. Похоже, дядя Игорь тоже хотел меня выдрать. Время от времени, он стал хлопать меня по попке, но не в качестве наказания, а просто шутливо. Потом он стал требовать, чтобы я звала его папой. Я легко согласилась на это, и если не забывала, всегда звала дядю Игоря папочкой. Мне казалось, что он как-то оттаивал внутренне, когда я обнимала его шею и шептала ему на ухо: папочка! Тогда, я постепенно осмелела и стала дерзить своему новому папаше. Это его очень забавляло и мы с ним часто перешучивались: он грозился выпороть меня за плохие отметки и непослушание матери, я отвечала ему, что я уже большая девочка и таких по попе не бьют. Однако, мы оба чувствовали, что скоро переступим какую-то невидимую черту, после которой дяде Игорю ничего не останется, кроме как высечь меня розгами. Как сейчас помню, в первый раз это случилось 3 марта, в воскресенье. Это была незапланированная порка и никто, даже я сама, не ожидал такого исхода. Все случилось очень быстро и очень просто: я разбила стекло серванта теннисным мячом, и в тот же миг, когда стекло треснуло и осыпалось мелкой крошкой, моя судьба была решена. Родители поспешили в комнату и увидели, что я натворила. После этого, расправа была короткой. Мама испуганно посмотрела на отца и шопотом спросила: «Ну что теперь? Пороть ее будешь?» Дядя Игорь молча кивнул и приказал Варе, вбежавшей на шум: «Варвара, неси розги!» Розги были принесены. «Подставляй задницу, хулиганка!» - сказал мне дядя Игорь. Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Сердце у меня так билось, будто сейчас выскочит из груди. Взяв в руку длинный ивовый прут, дядя Игорь подтолкнул меня к кушетке, и я упала на нее, уткнувшись носом в подушку. Мать моя, полностью приняв сторону дяди Игоря, подошла ко мне и приспустила вниз мои шорты, оголила мне ягодицы. «Только сильно ее не стегай, все-таки первый раз…» - прошептала она, и вышла из комнаты. Мы с дядей Игорем остались один на один. Он стоял у кушетки, и какое-то время молчал, потом сказал: «Десять розог сейчас и еще десять в будущую субботу. Что-нибудь хочешь мне сказать?» «Я так больше не буду, папочка!» - очень тихо прошептала я. «Еще раз кинешь мячиком в стекло, и твои занятия теннисом отменяются! Запишу тебя на шахматы, чтобы головой научилась думать! Это же надо было додуматься, запустить мячом в буфет! Откуда у тебя такие манеры? Этот самый буфет мне, между прочим, по наследству от прабабушки достался…когда я был мелкий, мне к нему даже подходить не разрешали, а ты, дубина стоеросовая, мячом в стекло со всей дури! Тебе же не три года, должна понимать!» - так говорил дядя Игорь, стегая мой голый зад прутом. «Надо же! Я думал, эту прынцессу уже никогда не высекут! - прокомментировал Костик, приоткрывая с кухни дверь. «Цыц, мерзавец!» - сказал ему мой папа. И я даже не знаю, что такого особенного было в том, как относился ко мне Игорь Александрович, но что-то такое особенное явно было. Мне как будто бы не хватало раньше строгости, следования каким-то устоявшимся правилам. Он был  суров и немногословен, и тем не менее, он очень располагал к откровенности, мне было легче говорить с ним, чем даже с моей маман. Однажды, когда он учил меня игре в шахматы, я вдруг проболталась ему о своем настоящем отце: «на самом деле, я ничего не почувствовала…никаких особых переживаний не было…я просто знала, что если этот отморозок нападет на нас, то мне придется ударить его ножом…Пока мама была за этим отморозком, я все время ходила с ножом в кармане…» - сказала я, переставляя пешку с Е2 на Е4. Тут дядя Игорь посмотрел на меня так внимательно, что я замолчала, и некоторое время мы просто друг друга рассматривали. «Давай сюда нож» - наконец, сказал дядя Игорь, и я невольно рассмеялась: «Вы что, думаете, я всегда нож с собой в кармане таскаю?». «А кто тебя знает? Ну-ка встань!» Я встала. «Выверни карманы!» - спокойно скомандовал он. Я вывернула карманы своих джинсов. Не найдя ножа в моих карманах , он провел рукой по моему телу, пытаясь нащупать нож. «Что ты делаешь, папочка?» - удивилась я. «Пытаюсь понять, насколько ты безопасна для моих детей!» - тут же сказал он. «А вы-то сами безопасны для ваших детей?» - парировала я. Как бы то ни было, а дети Игоря Александровича казались мне идеальными, и я вообще не понимала, за что их можно сечь. После того, как я сказала это вслух, дядя Игорь долго смеялся, хлопал себя ладонями по коленям: «это мои-то дети идеальные?!» - наконец выговорил он,  - «видишь этот шрам?» Он показал мне свою пятерню, и тут я увидела несколько белых шрамов, похожих на следы чьих-то очень маленьких зубов. «Что это?» - сильно удивилась я,  - «Вас кто-то кусал?»               
«Варя» - признался дядя Игорь, - «довольно долго мы не могли отучить ее кусаться, и за те два года, пока я надеялся усмирить ее мирными способами, она нас всех перекусала. Вадиму накладывали швы на щеку, так она его тяпнула однажды, Костику вообще доставалось от Варьки больше всех, и поэтому однажды мне пришлось применить кардинальное средство…» Я взглянула на Игоря Александровича с пониманием: «Розги?» «Ну да!» - вздохнул он и поморщился. - «Наверное, это странно тебе слышать, что клинический психолог не может справиться с собственной дочерью, которая кусается, и должен прибегнуть к розгам…Так что я просто предупреждаю тебя: Саня, не зли Вареньку…зубы у нее по-прежнему очень острые, и пользоваться она ими умеет, как никто…» Я приняла к сведению сказанное дядей Игорем, но тем не менее, продолжала возмущаться: «А что не так с вашими мальчиками? Они что, тоже кусались?» «Хуже! Дрались постоянно, и однажды Вадик чуть не убил Костика…нос ему сломал, ключицу, два ребра. Правда, Костик всегда первый лез в драку, но все же…» «Ну а сейчас-то вы зачем Вадима бьете? - осуждающе, сказала я дяде Игорю. «Не твое дело, мелкая…» - он отрицательно покачал головой, - «давай лучше поговорим о тебе…» «А что я? Ну, воткнула этому мерзавцу нож в ягодицу, когда он имел неосторожность отвернуться…». В своих обычных разговорах, я никогда не называла маминого бывшего мужа «отцом», хотя, чисто биологически, так и было. Но в моей душе, мой биологический отец так давно был «отморозком», «подонком» и «мерзавцем», что называть этого человека «папой» мне было не с руки. «Я прям-таки теперь буду опасаться поворачиваться к тебе спиной…” - рассмеялся дядя Игорь.  - Хочу задать тебе несколько странных вопросов, но если хочешь, можешь не отвечать…» - тем временем, продолжал он: «Ты когда-нибудь сожалела, что порезала своего отца?» «То, что порезала - нет, то, что яйца ему не отрезала- да» - автоматически сказала я. «Ты когда-нибудь задумываешься о чувствах окружающих людей?» «А как я могу задумываться, ведь я их не знаю! Странные у вас вопросы, дядя Игорь!» «Называй меня «ты» и «папа», мне это будет приятно» - ответил он. - «Хорошо, еще один вопрос: «Когда ты что-нибудь предпринимаешь, ты сначала обдумываешь, что тебе сделать, или действуешь наобум?». «Наобум!» - призналась я, - «Это надо быть тормозом, чтобы все осмысливать…часто времени нет, чтобы осмысливать, приходится действовать молниеносно…» «Тебе хочется иногда что-нибудь бросить на пол, сломать?» - мой папа задал очередной вопрос. «Очень хочется…» - заговорщическим шопотом, призналась я, - «Помнишь, папочка, когда я теннисным мячом буфет разбила, и ты меня высек?” «Неужели нарочно?» - таким же заговорщическим шопотом, спросил отец. «Ага…” - опустив глаза, призналась я. «А как это срабатывает в твоей голове? Ты же не хотела этого делать? Ты же знала, что я тебя и наказать могу? Это тебя не испугало?» «Я так и подумала, что ты меня накажешь…И мне так захотелось кинуть мяч в буфетное стекло…Услышать, как полетят осколки…» «И тебя никак не задело, что я тебя потом наказал?» «Мне просто захотелось, чтоб ты обратил на меня свое внимание, папа…» «Не обиделась на меня?» - как-то даже виновато, произнес отец. «Нет, что ты, папа! Мне просто хотелось пощекотать себе и тебе нервы…» «Так что, если в тот момент меня бы не оказалось дома, ты не стала бы швырять мячиком в буфет?» «Ну что ты, папа! Что ж я, совсем тупая? Я в любом случае подождала бы, пока ты не вернешься домой…» И тут папа сказал нечто, чего я никак не ожидала услышать. «Санечка, миленькая, у тебя психопатия». Я, честно говоря, так разомлела от его слов «Санечка, миленькая», что чуть не свалилась со стула. Но потом взяла себя в руки, и сказала, покорно: «И какое же лечение вы мне пропишете, доктор?» «Я много чего мог бы тебе прописать…Но ты будешь овощем, если начнешь принимать психотропные вещества в своем подростковом возрасте. «Так может вы мне что-нибудь все же выпишете? -с надеждой спросила я. «Ой и еще как выпишу! - пообещал мой отец - «Розги раз в неделю, по субботам!» ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ