Ночь северного слова

из цикла «Сказы из Меченой Степи»

«Кто забывает, откуда пришёл, вскоре потеряет, куда идти».

Весеннее равноденствие в степной Скифии было не просто праздником, а порогом.

Солнце стояло на весах неба, день и ночь уравновешивались, как память и забвение. В этот час народ сходился в столицу — Уроград, чтобы встретить Новый год — время великого обновления.

На высокой площади, у жертвенника из белого камня, пылал огонь очищения. Молодёжь плясала с травяными венками, старейшины пели древние песни. Повсюду разносился запах медовых лепёшек и степных пряностей. Над всем этим — как дерево над родником — возвышался царь Скиф, в венце из бересты и оленьих рогов, символе живого рода.

Скиф поднимал чашу сбитня, провозглашал добрые слова, и народ радовался — пока не вышел волхв Уранзен.

Он был, как всегда, в плаще из ветоши, но взгляд его был чище воды в весеннем ручье. Его появление не обрушило веселье, но будто приглушило звуки — и даже птицы на карнизах храмов стихли.

— Государь, — сказал Уранзен, — день и ночь сравнялись. Как ты и твой народ. Но если не отправить зерно в землю — не будет жатвы. Так и кровь царская: если не пустить её к истоку, корни пересохнут.

Царь нахмурился.

— О каком истоке ты говоришь?

— О Завете Полночи, — ответил волхв. — О том, что когда-то народ наш пришёл с севера, и клятву дал — вернуться. Не с мечом, но с памятью. Не за землёй, а за правдой о себе. Предки шепчут в ветре — время пришло. Если не пошлёшь сыновей — придёт гнев. Земли твои вспыхнут от недовольства, будто прошлое отвергнуто.

«Клятвы, данные под звёздами, весной цветут или умирают».

Сыновья Скифа напряглись. Старшему Словену давно уже хотелось направиться собирать новые земля. Слишком сыто и многолюдно было в державе. Все посчитано, отмеряно и ясно.

— Мы готовы, отец. Если правда зовёт — мы услышим. В один голос проговорили пятеро царевичей. Они как пять пальцев на ладони были дружны и едины и все подчинялись старшему.

Царь Скиф замолчал, глядя на костёр. Весенний ветер трепал его волосы. Он медленно поднял чашу.

— С первым восходом весны. Пусть мои сыновья решат кто тронется в земли Полночи, а кто останется. Ибо власть — это не только сидеть, но и помнить, стоя на пути.
Уранзен кивнул.

— Тогда равновесие сохранится. Тогда свет не забудет свои корни, потомки исполнят заветы предков. Он выпил из вино из чаши, которую держал в руках. — Ты знаешь, где меня найти, сынок. Стари с теплом посмотрел на Скифа.

— Еще бы не знать, отец. Ведь меня воспитывал ты и степь.

«Кто не вспоминает истоков — не узнает, куда течёт его жизнь».