29 Разговоры-разговоры. Книга 1. Присказка

 
                (предыдущая глава - http://proza.ru/2025/03/30/1535)               

            Треснув в некоторой своей выступающей составной части, голова продолжала раскалываться от нарастающей тикающей боли и вынуждала искать способы её утихомирить. Так что, вечер и беспокойную ночь нашлось мне, чем заполнить.
            Поутру разбирая лежбище из стульев в лаборатории, обнаружил размазанную каплю крови на обложке общей тетради в стопке, служившей мне подушкой. И капля эта один в один напоминала профиль старика, встречавшийся мне время от времени некоей вешкой на жизненном пути. И всегда появление старика либо символизировало завершение какого-нибудь этапа в моей жизни, либо предсказывало грядущие перемены. На этот раз как будто даже наяву прозвучали слова: «Самое время угомониться и заняться делом».
            После осторожной пробежки и утренней зарядки на институтском стадионе (кровь всё ещё сочилась из носа) в фойе учебного корпуса лицом к лицу столкнулся с давешним охранником, поминавшим племянника.
      - Ты же со вчерашнего вечера, вроде, не уходил и был без фингалов! — изумился он. -  Когда и от кого успел отхватить?
      - Никакого криминала, - успокоил я его. – В трезвом уме и твёрдой памяти шёл, споткнулся, упал, потерял сознание. Очнулся – результат на лице.

            Зашел в умывальник и поздоровался с уборщицей, с которой успел познакомиться и даже установить дружеские отношения:
      - Доброе утро, Надежда Ивановна.
      - Доброе утро, - ответила она и повернула голову в мою сторону, приветливо улыбаясь …
            Давно я такого качественного женского визга не слышал.

            У Дмитрия Сергеевича, сидевшего лицом ко входу в преподавательскую, при виде меня самопроизвольно отвисла челюсть, приоткрылся рот, и широко распахнулись глаза.
            Тамара Павловна отреагировала на моё появление мимолётным пренебрежительным взглядом, слегка удивлённым из-за отсутствия воды на полу вокруг моих ног. После чего, указывая своему постоянному и благодарному слушателю на меня рукой с зажатым в ней тюбиком губной помады, разразилась обличительной речью:
      - Нет, ты можешь себе представить?! Вместо лекции он сначала в нарушение всего и вся читает какие-то проповеди учебной группе студенток, куратором которой я являюсь. Следом отказывается от чтения лекций вообще, и его нисколько не заботит увеличение нагрузки на других преподавателей. А теперь ещё на общей лекции студенты всего курса вчера митинг устроили и от меня требовали вернуть его к преподаванию! Как будто это лично я, а не декан факультета своим приказом, изменила его педагогическую практику!! За всю историю института я ни о чём подобном не слышала.
            Выговорившись, она собралась вернуться к финальному аккорду своей подготовки к учебным занятиям – тщательному подведению губ. Повернувшись к зеркалу, на свою беду увидела в нём отражение моего обличья во всей красе и замерла с выражением непередаваемого ужаса в глазах. Её рука с прислонённым к уголку губ тюбиком губной помады безвольно поехала вниз, оставляя на лице жирную и неровную ярко-алую линию.
            Я же демонстративно полюбовался в зеркале своим чудовищно распухшим носом, тёмно-фиолетовыми кругами идеально круглой формы вокруг сузившихся до щелочек век и глазами с багрово-красными белками. Всё теми же движениями руки а ля Зинуля поправил куцый чубчик и доверительно сообщил ей о проделанной накануне работе:
      - Следуя вашим ценным указаниям, Тамара Павловна, а также в строгом соответствии с планом аспирантской подготовки, вчера проводил научно-педагогические занятия со студенческой сборной института по боксу.
             На доске объявлений очень кстати обнаружились два свежеиспечённых и взаимосвязанных распоряжения декана факультета:
      о замене чтения лекций в программе моей аспирантской подготовки сопровождением дипломных проектов и научной деятельности студентов в НИиОКР и
      новый график чтения лекций, в котором отсутствовала моя фамилия.
            При наступившем гробовом молчании, с чувством глубокого удовлетворения я покинул преподавательскую, находиться в которой мне стало не по чину. Направил стопы свои в лабораторию, где мог теперь дневать и ночевать на законных основаниях.

            Когда проходил мимо открытой двери кабинета декана, он заметил меня и окликнул:
      - Зайди.
      - На тренировку по волейболу сегодня собираешься? – спросил он меня, возвращаясь к лежащим на его столе бумагам. Не дождавшись моего ответа, он оторвал взгляд от них и даже присвистнул, разглядев моё обличье. – Ничего себе! А я хотел перед тренировкой представить тебя дипломникам… Ладно, выбирать не приходится, времени в обрез.
            В привычной своей манере – быстро, исчерпывающе и кратко - он обрисовал мне ситуацию:
      - Пока предварительная информация к твоим размышлениям. Эти двое – отличники, гордость и краса всего пятого курса. Руководил ими Михалёв, будучи деканом факультета. Но он даже темы дипломных проектов не успел им определить, и остались они вообще без руководителя преддипломной практикой после его перевода в НИИ. Это раз.
            Формальное руководство ими я возложил на себя. И тобой тоже, кстати. Ты-то сам определился с темой диссертации. А дипломникам Яков Моисеевич Розенблит взялся, было, ставить задачи. Но после его увольнения и до истечения двухмесячного срока – от избрания по конкурсу до вступления в должность нового старшего преподавателя - заниматься ими стало просто некому из-за предельной учебной нагрузки оставшихся преподавателей кафедры. Которая из-за твоего взбрыка по поводу чтения лекций ещё больше возросла. В том числе, и у меня, между прочим. Это два, - не преминул он подпустить мне шпильку.
            Декан встал, опёрся ладонями о стол и, надавливая, стал перемещать их по множеству разнообразных бумаг, сплошь укрывавших столешницу. Недоумение моё развеялось, когда он извлёк из-под бумаг найденную таким образом шариковую ручку.
         - Ещё бумажная писанина хлеще той удавки давит. И в совокупности с учебной нагрузкой времени просто не остаётся, чтобы хотя бы отслеживать современные веяния и тенденции в развитии вычислительной техники, не говоря уже, чтобы вникнуть в них как следует.  Это три. Единственным возможным решением совокупности проблем может стать придуманная и уже изложенная тобой в заявлении практическая мизерная реализация в дипломных проектах и НИиОКР твоих глобальных завиральных идей.
      - Почему завиральных и почему глобальных? – перебил я его.
      - Завиральных, потому что на моей памяти никто ещё не пытался так ставить вопрос. А глобальных, потому что речь идёт не просто об их реализации в рамках проекта отраслевой компьютерной сети, а о перетряске всей отрасли.
      - Это решение не я придумал, а мама Эля, - попытался я восстанавить историческую справедливость. И пояснил в ответ на его ещё более недоумённый взгляд. - Секретарша.
      - Вот это да! – Прямо-таки с восхищением произнёс декан. – Я собирался с тобой консультироваться по всем этим новейшим СУБД, базам знаний и системотехнике, хоть числюсь твоим научным руководителем. А обращаться-то мне надо к моей секретарше, оказывается.
            Взглянув на часы, он стал собирать какие-то бумаги на столе, готовясь к занятиям со студентами:
      - Короче, если ты намерен всерьёз работать, а не отделываться очень уж широковещательными лозунгами, жду тебя здесь где-то за полчаса до тренировки.
            Прозвучавший пронзительный звонок, оповещающий о начале занятий, помешал ему поведать о совсем не радужной для меня альтернативе этого решения проблемы.

            В лаборатории как раз шла ежеутренняя летучка по распределению «кому нести чего куда», как в шутку сами инженеры и техники кафедры называли раздачу производственных заданий на день. При моём появлении все находившиеся там замерли, словно по команде «замри», и не спускали с меня глаз.
            Первым оправился от потрясения увиденным завлаб (заведующий лабораторией) и после глубокого выдоха скомандовал:
      - До обеда ни шагу из лаборатории. Сергей большой тебя подменит, если на сегодня есть занятия со студентами.
      - Да сколько можно! – возмутился Сергей. – У меня своей работы нет, что ли?
      - Есть практическое занятие по элементам и узлам ЦВМ со студентками третьего курса на второй паре. – ответил я завлабу.
      - Ну, это меняет дело. Элементы и узлы - по моей части, – проворчал Сергей, с трудом сохраняя сердитый вид. – Уж так и быть, проведу за тебя.
            «Существует только один способ начать – это взять и начать». - Дабы не смущать своим видом окружающих, устроился я лицом к окну за выделенным мне в лаборатории столом и принялся сортировать дождавшиеся своего часа монографии. Сколько себя помню, именно такой образ действия – неторопливый, однообразный и размеренный - чаще всего приводил к весомому успеху в самых разных областях деятельности и, как ни странно, мне самому доставлял удовольствие.
            В перерыве после первой учебной «пары» завлаб подошёл и злорадно, даже с каким-то торжеством в голосе, изрёк:
      - А для тебя есть персональное задание. Отольются теперь мышке кошкины слёзы. – Он даже руки потёр в предвкушении. - Декан велел выделить двух самых головастых первокурсников из студенческого научного общества для их приобщения к науке и твоей практической педагогики. Как раз по тебе нашлись младые дарования.
      - Ну, и где они?
      - Прошу любить и жаловать, - завлаб театральным жестом указал на стоявших у входа в лабораторию трёх студентов с нашивками первого курса на рукавах синих форменных кителей.
            Один из них, внешне напоминающий мне кого-то из давних и близких знакомых, подошёл и негромко сказал:
      - Я по другому вопросу. Моя мама, Нина Борисовна, ждёт в обеденный перерыв в хирургическом кабинете институтской поликлиники.
      - Сашок! Вот так встреча. Совсем большой стал. И на маму сильно похож. – Действительно, очень приятно было увидеть взрослого парня, в которого вырос непоседливый и шустрый карапуз.
            Тем более, семейства Бородиных: легендарного Палыча, воспитавшего не одно поколение бойцов рижской бригады спецназа, и его супруги, всю жизнь проработавшей военным хирургом, с которой мне не раз приходилось встречаться и в училище, и в окружном госпитале, и в медсанчасти бригады. Теперь предстояло свидеться в институтской поликлинике.
      - А по какому вопросу она меня ждёт? – поинтересовался я.
      - Я вчера был на тренировке в зале бокса, видел спарринг и ей рассказал. Она велела прийти.
      - Обязательно приду. Даже хотя бы просто для того, чтобы повидаться.

      - Здрасьте, дяденька. - Младые дарования, в лице морпеха и похожего на ходячий квадрат невысокого крепыша, заняли место возле стола после ухода Саши. Морпех, увидев моё обличье, огорчился и искренне раскаялся:
      - Командир, мамой клянусь: у меня и в мыслях не было! Да и самих мыслей тоже не было – ты перед своим ударом как будто растворился, я удар не заметил и не почувствовал даже, а очнулся уже в углу, когда нашатырь давали нюхать. – И льстиво подсластил пилюлю. – Бывало, с мастерами стоял в парах и не знал, что они предпримут. Но так, чтобы противник по-зрячему становился невидимым… Высший класс!
      - Теперь буду вёдрами пить кровь с тебя, что здесь, что на тренировках, - пообещал я ему.
      - Я тоже раскаиваюсь, - при моём взгляде на него торопливо произнёс его напарник, сохраняя серьёзнейшее выражение лица. – Пока, правда, не знаю за что.
      - Скоро узнаете. Оба. В понедельник рандеву здесь после крайней пары.

            После завершения занятий, шествуя в плотной институтской толпе на выход из корпуса, оказался рядом с Михаилом, направлявшимся в столовую. Неожиданно, словно подхваченный какой-то неведомой силой, я вдруг увидел всё происходящее и самого себя откуда-то со стороны высоченного потолка коридора.
            В этом фантастически изменившейся и пугающей действительности Михаил с улыбкой демонстративно оглядел мою физиономию и подначил, оказавшись сведущим и по части вчерашних событий:
      - Растёт молодежь! Весь институт только о том и говорит, как первокурсник вначале накостылял председателю совета молодых учёных, а следом разукрасил и легенду института по лично-командным достижениям в мордобое. Хоть бы глазком посмотреть на него.
            Поскольку вместе идти оставалось всего ничего, он неожиданно поведал о своих былых злоключениях:
      - Первое время после ранения у меня голова изо дня в день трещала, как арбуз. И никто не мог выяснить причину. Мне ведь лицо собирали по кусочкам и впопыхах. Пока не оказался я в руках довольно пожилого эскулапа, который изо дня в день небольшим молоточком с резиновым набалдашником несильно обстукивал мою физиономию. И единожды я вдруг услышал, как явственно щёлкнуло что-то в лицевых костях в процессе его обстукиваний, и с тех пор боль исчезла. Так что, не затягивай с переносицей. Не зря с древних времён всю область вокруг носа называют тругольником смерти.
            Пожав мне руку, Михаил свернул в сторону столовой. Я же, с прекращением растянувшегося во времени дежа вю, словно приземлился после прыжка с высоты (меня даже качнуло на ногах при этом) и, весьма ошарашенный увиденной галлюцинацией, продолжил свой путь на выход из института.

            Нина Борисовна, сидевшая за столом в углу кабинета лицом ко входу, ничуть не изменилась за прошедшие пять лет. А за её спиной у окна, еле различимый в лучах яркого полуденного солнца, но всё же узнаваемый, стоял Владимир Павлович собственной персоной.
      - В-вв-вот н-на вв-ремя уу-ппустишь из вв-виду, и тт-тебя уу-же вв уппор нне вв-видят и нне уу-знают. - Один только его хрипловатый, с какими-то тёплыми отеческими нотками и спокойный в самых немыслимых обстоятельствах голос вряд ли когда забудется.
            Добавилось в его речи сильное заикание после контузии, полученной в африканском сафари. Не очень-то просто стало разговаривать с ним после этого. Единой вспышкой промелькнуло в памяти полугодичное нескучное то приключение - и долго мы стояли, обнявшись, стараясь справиться с накатившими слезами.               
            Пока не подошла Нина Борисовна. Сама вытирая салфеткой поплывшую тушь возле глаз, она осторожно поцеловала меня в щёку и скомандовала:
      - Хватит сырость разводить, господа офицеры. Пройдём-ка в рентген кабинет, мой неисправимый друг.
      - Перелом, как перелом. Без существенных смещений и осложнений. Не первый, к тому же. – Пожилая женщина-рентгенолог, держа в руке мокрый рентгеновский снимок перед настенным подсвеченным экраном, поводила по нему шариковой ручкой, давая Нине Борисовне пояснения. – Всего-то и надо: нажать здесь, сомкнуть здесь, закрепить и не тревожить, пока кости не срастутся.
            Уложив на кушетку и обезболив мой нос новокаином, они в четыре руки занялись переносицей.

            Интересная особенность у доставшегося мне во временное пользование организма: в критических ситуациях, под воздействием сильной боли или даже при явных признаках сотрясения головного мозга сознание долго не желает покидать его и с фотографической точностью бесстрастно фиксирует происходящее.
            При этом проявляются все преследующие чуть ли не с рождения «отклонения аутического спектра в восприятии окружающей действительности». Свойственные и наркоманам, в том числе, как утверждают в своих научных трудах психиатры.
            Видимые контуры окружающего мира, включая собственное тело, начинают размываться, двигаются и становятся доступными для детских игр с их цветом, формой и внутренним наполнением. Звуки превращаются в разноцветные летающие амёбы, разделяющиеся при каждом отражении от препятствия. Воздух оказывается заполнен множеством частиц, обладающих запахом предметов, которые они покинули.  Ещё большее количество частиц, названий которым ещё не придумали, и ты сам, как их средоточие, – всё превращается в непрерывный калейдоскоп, наблюдать который можно бесконечно.

            Увлекательные мои игрища прервал ощутимый болезненный щелчок в переносице после очередного нажатия на неё чьих-то пальцев, и голос Нины Борисовны произнёс:
      - Вот и всё.
            Время поджимало. Получив вместе с какими-то таблетками лечебный инструктаж и договорившись о визите домой к семейству Бородиных, я покинул поликлинику. Об игре в шахматы речи и быть не могло, но посетить буфет НИИ вполне можно было успеть. Единственным напоминанием о только что проведённой хирургической операции красовался  небольшой хирургический зажим у меня на носу.

            На лавочке во дворе НИИ в лучах яркого осеннего солнца млела «сладкая парочка» - нисколько не смущапясь окружающих и тесно прижавшись друг к другу, Александр с Зиной тихо беседовали о своём-сокровенном.
      - Ты зачем людей пугаешь? – с улыбкой вопросил меня Саня, когда я оказался рядом с ними.
            Зинуля близоруко сощурилась, а когда разглядела всю мою неописуемую красоту, вздрогнула, ойкнула и испуганно вцепилась в руку своей обретённой надёжи, опоры и защиты:
      - Что с тобой случилось?
            Саня же с ехидной усмешкой оценил украшения у меня на лице и поинтересовался:
      - На кулак не похоже. Тебя, что, бревном отоварили или мешок на голову свалился? – И продолжил уже серьёзным голосом. - Сан Саныч ждёт тебя в типографии, копии книг готовы. Когда будешь возвращаться от него, спустись в слесарку на минуту, есть разговор.

      - Мне кажется, я уже видел подобную физиономию на какой-то доске объявлений,  - задумчиво сказал Сан Саныч, при моём появлении в типографии.
      - «Не проходите мимо. Их разыскивает милиция», - угодливо подсказал Владимир Владимирович, его неизменный напарник по нескончаемым шуткам без малейшего намёка на улыбку. – Там ещё номер телефона был указан, по которому надо срочно позвонить при встрече с такими типами.
            Копии книги были в профессионально изготовленных твёрдых переплётах, намного превосходящих по качеству оригинал, и на всю типографию источали неизъяснимо приятный запах свежей печатной продукции.
            Сердце моё преисполнилось горячей благодарности к этой парочке шутников пенсионного возраста за неоценимую помощь и скрытое в их шутках сочувствие ко мне.

            В слесарке Александр отложил в сторону плашку, которой он обновлял резьбу у какого-то водопроводного патрубка, и без лишних слов продемонстрировал мне комфортно обустроенный уголок отдыха в отгороженном стеллажами закутке мастерской.
            Были в закутке и широкий топчан, сколоченный из подогнанных деревянных досок, и платяной шкаф со свёрнутым в рулон матрасом в нём, и стол со стульями, и работающий холодильник, и электрический чайник, а также туалет, умывальник с холодной и горячей водой и даже самодельный душ.
            Он протянул мне ключ со словами:
       - Пользуйся, чем мою тётку пугать по утрам, когда она делает уборку в учебном институте. Единственное неудобство - в нерабочее время и в выходные из корпуса выходить нельзя из-за охранной сигнализации по всему периметру здания.
            Саня ненадолго задумался, после чего сказал:
      - Есть один вариант. Ты ведь в шахматы играешь, а начальник отдела охраны большой любитель шахматной игры. Пойдём познакомлю тебя с ним.

                Следующая глава - http://proza.ru/2025/05/11/1536