Путешествие в каюте карцера. Часть 2

    (Начало: Часть 1 – http://proza.ru/2025/04/29/649)

    Первая ночь в карцере завершилась пробуждением между четырьмя и пятью утра. Выспался – моему возрасту хватает пяти-шести ночных часов сна, нехватку можно будет и днём добрать. Вытянулся на спине, предполагая сделать постельную гимнастику, но передумал – решил не торопить организм пробуждением.
    Из памяти выплыли мгновения детства. Луг над рекой. Мне лет одиннадцать-двенадцать. Я лежу на спине в луговой траве и смотрю на тёплое летнее небо с редкими облаками, в которых ненадолго контрастным диском задерживается солнце. Цикорий, цветущий сине-голубым, выделяется перед моим взором на фоне глубокого неба, особенно когда солнце попадает в облачко. Мне хорошо, комфортно внутри, и я хочу запомнить это мгновение с цикорием на фоне неба навсегда, ведь оно больше не повторится…
    И вот оно повторяется в карцере, когда я лежу на спине на нарах и смотрю как будто бы в потолок, а на самом деле – в свою память.
    В 6 утра включили свет. Подъём. Гимнастику сделать так и не успел – выношу матрац на продол, поднимаю с усилием тяжёлые нары, дежурный примыкает их с продола к стене. Начался новый день «плавания». Завтрак – приличная порция сечки на молоке без экономии сахара, такой же сладкий чай и четверть булки свежего белого хлеба с достаточным кусочком сливочного масла. Проблема одна – очень сладкая пища. Чай с сахаром пил последний раз лет сорок назад, а сладкую кашу помню только в детстве. Но кашу я съел без остатка, чай пить не смог – сделал лишь пробный глоток.
    Прогулка в выходные дни ранняя, начинается до 11 часов. Это как редкий выход из одиночной каюты на палубу, на свежий воздух. С палубы изумрудный океан ближе, и хотя я его не вижу, но я же знаю, что он плещется где-то, и не так уж далеко – Планета у нас небольшая.
    Я так торопился на прогулку, что в каптёрке при карцере надел зимний бушлат без пуговиц, а обнаружил их отсутствие лишь в прогулочном боксе. День был морозный, я запахнул бушлат и почти всю прогулку придерживал его скрещёнными на груди руками. Это заставило меня умудриться сделать зарядку с таким необычным положением рук. В результате разогрелся я быстрее обычного, и, когда пришёл черёд отжиманий от скамейки, бушлат был распахнут без опаски. Эта прогулка дала важную для начала сибирского марта мудрость: выбирай бушлат не торопясь и проверяй наличие пуговиц.
    Вернувшись с активной прогулки, захотел вздремнуть. И уже не раздумывая о чистоте и жёсткости пола, я лёг, подложив под голову папку с бумагами. Полтора метра в длину этой «кровати» я нашёл удобными: спина лежала на деревянной части пола, а ноги, находившиеся на бетонной части, можно было приподнять и упереть в персиковую стену, обеспечив таким образом их разгрузку. Продремал до обеда.
    На обед взял четверть буханки хлеба, который всегда свежий, и компот. Достал с полки припрятанное вчера яйцо и съел его без хлеба. Хлеб без мякоти съел час спустя, запив трапезу несколькими глотками компота – больше не осилил из-за его сладости.
    Потом снова вздремнул на полу, недолго. И со свежей головой решил почитать новости – к этому, наверное, подтолкнули вторые сутки в тишине без круглосуточно говорящего телевизора. Поделюсь некоторыми новостными событиями, которые обратили на себя внимание. Это не о политике.
    В Китае впервые в мире создан двусторонний интерфейс «мозг – компьютер». То есть наличие такого микроагрегата позволяет с помощью мысли управлять различными устройствами с интерфейсом, например медицинскими протезами, дронами, компьютерами… Ну и, вероятно, другим человеком, если в него встроен микрочип.
    Ещё более необычное известие. Создан искусственный интеллект, который способен создавать новые организмы! Создавать геном с набором генетической информации, необходимой для существования организма!
    Тут нетрудно догадаться без особых фантазий, что таким образом однажды может быть создан и человеческий бионоситель. И допустить вероятность, что когда-то человеческое тело могло быть создано подобным образом, с участием внешнего интеллекта или разума высокого уровня.
    А к этой новости приплюсую следующую информацию. Британские учёные зафиксировали активность мозга после смерти тела человека. Как выброс энергии, происходящий в мозге, когда человек умирает. Это, по их мнению, может являться результатом того, что в эти мгновения тонкая энергетическая субстанция – душа – покидает тело.
    Здесь, как следствие двух этих новостей из мира науки и технологий, допустимо, на мой взгляд, вполне естественное рассуждение, что человек – это не только тело, которое могло быть создано высокоразвитым интеллектом, но и тонкое, нефиксируемое впрямую энергообразование, которое продолжает существовать после смерти бионосителя. И Создатель этого невидимого носителя не идентичен тому интеллекту, кто сконструировал бионоситель, так как плотная энергия тела очевидна, а присутствие тонкого образования, которое мы обозначаем «душа», не фиксируется никакими средствами трёхмерного пространства, в котором рождён или создан бионоситель.
    Ещё обратившее на себя внимание событие. В столице Марокко проходил очередной климатический саммит мэров крупнейших городов мира. Там обсуждалась популярная ныне тема важности беречь климат путём сокращения углеродных выбросов. Мэр Парижа в своём выступлении говорила о том, что нужно срочно сократить количество автомобилей в столице Марокко и тогда сократятся углеродные выбросы. После выступления она извинилась перед участниками саммита за то, что ей пора на самолёт и она не сможет присутствовать до конца. А ведь углеродный след, которого вроде как боятся эко-политики, от самолёта в семь раз больше, чем от автомобиля на сравнимой дистанции. Курьёзная история.
    Совсем не секрет, что, как и многое в современном мире, забота о климате Планеты впрямую связана с крупным бизнесом, где деньги обязательно должны приносить ещё б’ольшие деньги. Но погоду Планеты, как и здоровье, за деньги не купишь. А вот оказаться при таком подходе, где финансовая прибыль возведена в ранг божества (что является откровенным идолопоклонством), вымирающей ветвью эволюционного процесса вполне возможно. Почему-то трудно нам понять или принять простую вроде бы вещь: надежду на благоприятное для человека изменение климата на Планете может дать лишь изменение «погоды» внутри себя.
    Обратил внимание на новостное фото оптического чуда в небе православной Греции – изображение, напоминающее фигуру Христа в полный рост. Чем не молния от края и до края, да и ещё мгновенно пролетевшая по миру с помощью интернета? В древности народы пали бы ниц перед таким знамением. Но это в древности, а сегодня, как известно, лишь чистые сердцем Бога узрят. И время подгоняет становиться таковыми.
    Просматривая колонку под названием «Контактёрское», увидел фразу: «Позвольте тем, кто не хочет развиваться, вести себя так, как им заблагорассудится». Фраза – для меня. Зачем советовать, как плыть тому, кто держится на плаву, считая, что плывёт нормально и делает это в своё удовольствие? Советы о стиле плавания в такой ситуации могут привести (и обычно приводят) к результату, обратному желаемому – ухудшают плавучесть плывущего. Пока человек сам не поймёт, что можно плыть быстрее, техничнее, интересней, и не захочет этому научиться, его не будет интересовать эта тема.
    Пересекаясь в СИЗО с молодёжью – а по возрасту моего бионосителя здесь практически все молодёжь, – я не всегда, при общении о жизни, дожидаюсь вопросов от человека и начинаю советовать, как лучше плыть. Конечно, мне хватает соображения, чтобы не выдавать такие советы, к примеру, прокурору, хотя она – тоже молодёжь.
    В карцере я плыву один, давать советы, как лучше плыть, здесь некому – только самому себе, что хорошо. Пребывание здесь можно использовать для контроля за своими мыслями, в том числе и тогда, когда виртуально хочется пробудить кого-нибудь к Свету своими советами. Чему я и уделял иногда внимание в дни жизни в карцере.
    Техника здесь проста. Как только мысли начинают цепляться одна за другую в процессе, который ты не видишь продуктивным (советы, призывы, переживания, страх), старайся переключать внимание на Свет Божий, льющийся на тебя со всех сторон – ты ведь всегда в Нём находишься. По сути, это короткая молитва, где достаточно произнести «Отче, я с Тобой» – и ощутить Свет, растворяющий ненужности.
    Из века в век история настойчиво показывает, что не получается идти к пробуждению, к Спасению Толпой, с помощью призывов. Толпой, стадом обычно идут в пропасть, в направлении установленного мамоной общемирового тренда – указателя с надписью «счастье». И не требуется никакого усилия, никакого труда, чтобы узреть этот мамонов указатель – он везде, куда ни глянь.
    А пробуждение, как давно известно, – это следование не за этим внешним, везде присутствующим указателем, а за собственным внутренним чувством, которое надо ещё и научиться слышать и слушать. И, как ни крути, лишь индивидуальное пробуждение способно корректировать общее внешнее поле, что даёт надежду на улучшение зрения тех, кому пока ещё мерещится счастьем дорога в пропасть.
    Вот и старался я, находясь в карцере наедине с самим собой, не терять время на бесполезное пережёвывание мыслей, а прислушиваться к внутренним ощущениям, чутко реагирующим на обстоятельства, и следовать им, не забывая, что Отец и Его Сила всегда со мной.
    Наглядный, не самый сложный в исполнении пример. Глянул на пол в камере – мелькнула мысль: хорошо бы было его протереть. Следом включается проворное размышление: ты здесь ненадолго; пол в общем-то негрязный; арестанты в карцере пол не моют; чего время попусту терять, «рабочка» потом помоет; вода в кране ледяная, вдруг простужусь… Несмотря на почти убедительные доводы, дело я всё же сделал, не стал замыливать первое мыслеощущение. И холодная вода не была проблемой: наполнил из крана кружку, расплескал более-менее равномерно воду по полу и протёр пол тряпкой, лежавшей для чего-то у входа. Ушло на это две-три минуты, а внутри задержалось удовлетворение по поводу того, что зов не упустил.
    Что ещё было интересного во втором дне плавания в этой каюте… Ощутился недостаток жидкости, питьевой воды. Чай, компот, кисель были для меня очень сладкими, потребление этих напитков было весьма затруднительным для моего отвыкшего от такого количества сахара организма. Выход был один: наполнял кружку очень холодной (горячей в карцере нет) водопроводной, ярко пахнущей хлоркой водой, ставил кружку на металлическую полку над раковиной на пару часов, чтобы выветрился этот резкий запах и температура воды приблизилась к температуре в карцере…
    Утром, уже привычно, проснулся ближе к пяти часам. Сны, остающиеся в памяти, разделяю для себя на разъяснительные, предупреждающие и игровые. Игровыми обозначаю те сны, которые обращают моё внимание на те вещи, которые хорошо было бы в себе улучшить. В этот раз был игровой сон – сон, предлагающий кое-что поменять в моих действиях, мыслях и мотивах.
    Мне приснилось общение с девушкой, женщиной, с которой когда-то давно дружили. Она пытается открыть дверь в свою квартиру, но ключ ломается в замке. Узнаю от неё – мы общаемся во сне как старые, добрые друзья, – что её муж умер… Она просит меня разобраться с замком, помочь ей открыть дверь. Я даю умный совет, что надо разобрать замок, вынуть обломки ключа и сделать слепок под новый ключ. Понимаю, что она хочет, чтобы ей помог именно я – мы ведь сохранили симпатию друг к другу, потом мы попили бы чай, поговорили о жизни, ей нужна мужская поддержка. Но я советую ей попросить помощи с замком у кого-то из соседей, разворачиваюсь и не спеша ухожу с пониманием, что позже загляну, поддержу её, мы попьём чай, обменяемся эмоциями, а там всякое может случиться. При этом я знаю, что у меня есть жена, и я её люблю. Девушка чуть игриво и с некоторым удивлением слегка толкает меня в спину – мол, ты куда, давай решим проблему с замком и будем пить многообещающий чай, где всякое может случиться… На этом я и проснулся.
    Вроде как простой сон. Психоаналитик здесь скажет, что либидо правит миром и убирает преграду в виде мужа, расчищая дорогу к желанной цели. К мнению психоаналитика можно приплюсовать и рассуждение о полигамии мужчин. Да, либидо, как проявление одного из основных инстинктов человеческого бытия, конечно, правит, к тому же при почти пятилетнем воздержании в СИЗО. Но моя духовная ткань, после моего выхода из сна (хорошо, что хоть так), не согласилась с либидо. Вот тут-то и зарыто духовное развитие.
    «То, что в этом сне умер муж, – это добрый знак для него, будет долго жить, – подумал я. – Но почему я не стал оказывать помощь с замком женщине-другу, нуждающейся в этой помощи, а куда-то ушёл, при этом вступив в чувственную игру, предлагающую продолжение?» Это был вопрос совести к либидо.
    Были у совести и другие вопросы. К примеру, не лучше ли было починить замок, выразить готовность и в дальнейшем оказывать мужскую помощь, и без чаепития вернуться домой к любимой жене? Либо починить замок, а за чаем, без каких-либо заигрываний, несмотря на пятилетнюю изоляцию от женщины, выразить готовность оказывать именно хозяйственную помощь и вернуться домой в хорошем настроении? Почему бы, даже если решил сейчас уйти, не сказать женщине: «Загляну домой, возьму инструмент, предупрежу жену, что иду тебе помочь»?
    Самобичеванием я решил не заниматься, так как сразу согласился с вопросами к самому себе и уверовал, что в реальной жизненной ситуации я поступлю в соответствии с вышевыраженным пониманием. Либидо есть либидо, никто от него не отказывается, но во главе угла – этическое усилие, соответствующее внутренним ощущениям, которые зовут не в сторону либидо.
    А ещё я выразил намерение в следующем подобном сне, если он повторится, попытаться поступить этически верно, вопреки тому, что либидо в тюремных снах почему-то звучит ярче внутреннего голоса.
    Этот сон несколько неожиданно направил размышления в сторону демографической проблемы. Эта проблема поставит и уже ставит этические задачи и перед женщинами. В силу неизбежных исторических событий число мужчин – восточных славян, россиян, способных продолжать род, – сокращается. В этой ситуации женщинам предстоит решать жизненно важную, в том числе и для здоровья детей, этическую задачу: с пониманием и, насколько возможно, с миром внутри относиться друг к другу, когда у их детей один отец. И учиться не разрывать на части этого мужчину, ведь он отец их детей, а значит, будет чувствовать ответственность за них, их воспитание и обеспечение…
    На прогулку в этот раз я вышел в бушлате со всеми пуговицами – выбрал его не спеша, – пуговица была даже на воротнике. Продышался пранаямой и бхастрикой, попрыгал, поприседал, сделал отжимания спиной к скамейке. Потом откликнулся на общение из соседнего бокса.
    Мы раньше уже пересекались с Лёней на этапах, я слышал его историю. Ему уже 70 лет, почти 49 из них – это суммированный срок за разные проделки, большинство из которых кражи. Как получил первый срок, сразу после службы в советской армии, так и продолжает получать до сих пор. Семьи при таком образе жизни, конечно, не имеет. Но есть взрослая дочь, у которой взрослый сын. Дочь изредка и неохотно давала ему кров, когда он коротко заглядывал на свободу. При всём этом Лёня – человек оптимистического нрава, и он вовсе не унывал от своего стиля путешествия по жизни, чем приятно удивил меня.
    В этот раз он то ли угнал у кого-то велосипед, то ли взял не свои деньги, либо было совершено и то и другое. Не суть важно. Сделал он это осенью для того, чтобы перезимовать в СИЗО. То есть свершил кражу, чтобы иметь зимой бесплатное жильё и трёхразовое питание.
    Во время нашего прогулочного межбоксового общения – кстати, в карцере из-за качества питания ему нравилось больше, чем в СИЗО, – он шумнул мне:
    – А если после тюряги к вам в общину приехать?
    – Лёнь, там привычным способом жить не получится, – шумнул я в ответ.
    – Я что, чайник, по-твоему? Кто ж у своих крадёт, – отвечал мне Лёня.
    – А свои – это кто? – уточнил я.
    – Ну как кто? Это ты, общинники.
    – Лёня, там не только общинники живут.
    – А кто ещё? – удивился, как мне показалось, он.
    – Местные жители, которые к общине не имеют отношения.
    – Вот оно что… И богато живут?
    – Я не в курсе… Наверное, как и везде, по-разному.
    – Ну тогда… всякое может быть, – сказал он после некоторой паузы.
    – Ну вот видишь, – тут уже задумался я. – Это же снова в СИЗО… Никто там у нас поручаться за тебя не будет.
    – И не надо! СИЗО – то ж дом родной. Накормят, напоят, одёжку дадут… И братья без курёхи не оставят…
    На обед я съел почти полбуханки свежего хлеба, макая его в сладкий кисель, – аппетит был хороший. При этом я догадывался, что могут быть какие-то последствия, но аппетит после прогулки на свежем воздухе оказался сильнее рассуждений о здоровом питании, я сказал себе: «Ничего страшного, обойдётся».
    Уже привычно я улёгся на пол, решив вздремнуть. Но дремалось не очень, может быть потому, что подо мной был костлявый пол, а может быть потому, что с раннего утра думалось о женщинах. Я позволил этим мыслям течь, что привело меня к искренней и глубокой благодарности к этой удивительной половине цивилизации за жизнь, за мою привязанность к жизни, за уделённое мне внимание, терпение и дружбу, которая воспитывала меня. Я не в первый раз попросил прощения, что своими непреднамеренными действиями, пока учился жить, приносил им переживания. Отметил важную для меня вещь (результат лежания на полу карцера): я продолжаю хранить в себе тёплое, благодарное отношение к женщинам, с кем по разным причинам и с разным результатом сводила меня судьба, воспринимаю их своими друзьями. Женщины научили меня стараться понимать их особенный, совсем не мужской мир. И продолжают учить до сих пор, ведь имею пятерых замечательных дочерей, чему очень рад, которые улучшают моё понимание бездонной женской вселенной и оберегают мою привязанность к жизни.
    Мысли перетекли к детям. Здесь, в СИЗО, для меня и моих друзей это особенная тема. Заметно возросла чувственность, в первую очередь в отношении детей. Бывает достаточно увидеть какой-нибудь короткий нейтральный сюжет, связанный с ребёнком, с детьми, чтобы на глазах выступили слёзы. И процесс этот слабо контролируемый и неожиданный для меня самого. Связываю это с тем, что нас внезапно, насильно и беспардонно разлучили с нашими семьями, с нашими детьми; лишили родительства, возможности быть отцом в момент расцвета этого природного таинства. Перекрыли естественное течение этого процесса, оторвав нас от детей, что, по-видимому, и привело к скачку чувствительности.
    Положительная сторона этой «медали» – чуткость. Вечером сел за письма друзьям и поздравления женщинам с приближающимся 8 марта. Поэтому время до отбоя пролетело быстро. Жене в поздравление написал четверостишие, которой придумалось в первый год жизни в СИЗО:
    «Ты не грусти. Конечно, я хочу домой.
    Конечно, слёзы могут тронуть и мои глаза.
    Лишь задержусь на уготованные дни –
    Так начертала нам с тобой судьба».
    С момента написания этих строк прошло четыре года. Уготованные дни ещё не наступили, но, по-видимому, они где-то недалеко, а я спустя четыре года снова в карцере…
    На четвёртый день карцерного плавания проснулся рановато, в районе трёх ночи. Начинался понедельник. Болела голова, весьма неуютно чувствовал себя желудочно-поджелудочный район. Возможно, железа не справилась с большим количеством сахара в жидкостях, да и свежий хлеб со сладким киселём не мог не сыграть свою роль. А может, магнитная буря опустилась на карцер. А может, увлёкся вечерними воспоминаниями. Помолился. И всё же выпил омепразол, один из самых популярных препаратов в местах лишения свободы. Как будто полегчало. Не спеша сделал постельную гимнастику и промял живот. Попытался заснуть – не вышло. А в шесть утра, с участием дежурного – попросил его помочь, – поднял потяжелевшие нары к стене.
    На завтрак – пшённая каша на молоке, сладкая как в детстве. Сливочное масло в достаточном количестве. И варёное вкрутую яйцо – его здесь дают по понедельникам. Съел кашу, без масла. Яйцо оставил на обед.
    С понедельника по пятницу на утренней проверке присутствует начальник СИЗО. Я не дождался этой встречи – в 9 часов утра, ещё до проверки, выводящий забрал меня в административный корпус на очередную еженедельную встречу с адвокатами, а значит, и со своими друзьями, Учителем и Володей, их выводят к адвокатам к тому же времени, что и меня. Главное на встрече с адвокатами – это обняться с друзьями, коротко пообщаться с ними, обменявшись эмоциями и пополнившись силёнками. Праздничные минуты. В этот раз эти минуты отличались лишь тем, что я был в чёрном карцерном одеянии с белыми опознавательными надписями. Может быть, поэтому наши крепкие объятия продлились дольше обычного.
    Моя чуткая общественная защитница Софи передала мне вместе с бумагами и последнее Обращение Учителя «Из эпохи в эпоху». По возвращении в карцер сразу принялся его читать. Мощный текст! Как, прочитав такое, не увидеть Учителя?! Итоговое обращение в отношении Царства Силы, представители которого, как и в не такой уж далёкой давности, устроили суд над Ним. Только вот ныне эпоха Силы находится на финишной прямой, завершая своё существование. Потому как неизбежно, как и предусмотрено Гармонией, приходит время иной, более гармоничной формы человеческих взаимоотношений, где особенности людей, стремящихся рулить структурами уходящей эпохи, по качеству восприятия реальности не соответствуют наступающей эпохе Созидания, а значит, существует большая вероятность, что итог Судилища будет иной.
    Понедельник – банный день в карцере. После обеда, за которым я сгрыз несколько корочек свежего хлеба, отложив варёное яйцо на попозже, дежурный подполковник отвёл меня в банное помещение.
    Так как в карцере ты наказан изоляцией, то в бане, как и на прогулке, ты должен находиться один. И это несомненно хорошо – в многолеечных банных помещениях СИЗО ты не сможешь помыться с таким удовольствием, как в душевой карцера. В этой новой душевой – старая была далеко от карцера и не так хороша – я не только пребывал наедине с собой, но и обладал гибким душем, чего нет в других банных помещениях СИЗО.
    Подполковник запустил меня в душевую и сказал:
    – Мойся, можешь не торопиться, прогулка начинается. Как закончишь, шумнёшь мне.
    Ну я и не торопился – от неожиданного банного удовольствия стал напевать песни юности. Особое внимание уделил песне Юрия Антонова: «Несёт меня течение сквозь запахи осенние, и лодку долго кружит на мели…»
    Попробовал разный темп, поискал тональность. Эта песня нравится с юности. Кстати, Юрию Антонову в этом году – 80 лет! Искренние поздравления! Молодец, продолжает жить и петь!
    В 1989-м или 1990-м году мы работали с ним на одной площадке в Ташкенте. Как помню, он был один на сцене, с гитарой и фонограммой. «Гляжусь в тебя как в зеркало…» – красивая лирика из моей юности. И было Юрию тогда всего-навсего 44–45…
    Так, напевая о юности, я и помылся. Громыхнул в металлическую дверь, как и договаривались. Но подполковник меня не услышал, и я решил продолжить мыться и напевать. Вспомнил свою песню из СИЗО: «Бурное течение, мутная вода, и доплыть до берега не даёт река».
    Снова про течение, которое несёт… Музыкальная баня получилась, давненько я не пел, но к концу банного процесса отметил, что интонацию удалось подтянуть. Вот так душевая в карцере!
    Когда подполковник возвращал меня в каюту, двери некоторых камер были открыты – ребята ушли на прогулку. Я обратил внимание, что на полу одной из кают лежит что-то вроде небольшой циновки. Обратился к подполковнику:
    – Товарищ генерал, может, у вас найдётся какая-нибудь подстилка? Пол в карцере на мои кости сильно давит.
    – Какая подстилка, товарищ рядовой?! В карцере днём спать не положено, – ответил он с серьёзным видом.
    – А если спать очень хочется? – уточнил я уже возле двери в своё жилище.
    Возникла неожиданная пауза. Подполковник задумчиво посмотрел на меня:
    – Ну если очень хочется, тогда другое дело, спи, – ответил он, но подстилку, понятное дело, не предложил.
    В пространстве три на полтора я продолжил напевать песни о несущем меня течении – свою и Юрия Антонова, искал варианты исполнения и ритмического рисунка. Это было хорошим времяпровождением до ужина.
    После ужина, за которым я съел ячневую кашу на воде, решил ускорить время философским размышлением о смысле течения как движения. Разделить течение на два вида: течение желаний и течение совести. Пришёл к несложному выводу, что одному из этих видов течения не стоит отдаваться бездумно. Иначе можно утечь в тёмный коридор, где уже малоразличимы световые ориентиры, а значит, затруднён поиск выхода.
    Но в нашем случае течение не относится к двум обозначенным видам. Оно просто бурно снесло нас в неволю и продолжает нести почти пять лет. Назвал бы его течением предначертанной реальности.
    В этом процессе нетрудно обнаружить очень важную, положительную сторону. Несмотря на то, что это течение, заданное уходящей с арены силой, продолжает нас нести и это плавание по-человечески нам порядком поднадоело, – мы целы. А значит, Слово продолжает быть, жить, звучать. Что судьбоносно для цивилизации в период агонии эпохи Силы и страха.
    С этими мыслями я и шагнул в ночной сон, предварительно попросив дежурного разбудить меня в 5:20 утра, чтобы успеть до подъёма сделать зарядку.

    28.04.2025

    (Продолжение: Часть 3 – http://proza.ru/2025/05/26/1416)