Пари. Часть вторая

             Андрей Беляков

                ПАРИ
               Часть вторая

                I
      Военный городок в Ртищево, небольшой, компактный и, как показалось Сергею, вполне уютный. Двухэтажное кирпичное здание шестидесятых годов постройки прошлого века, оштукатуренное и окрашенное в белый цвет, с вылепленной из глины красной звездой над входом, служило теперь казармой для курсантов первой эскадрильи. Покраска – свежая. Если закрутить пространство вокруг него, то перед ним мини-платц, далее – и это получается напротив – одноэтажная деревянная казарма зеленого цвета. Это дом второй эскадрильи, этакий летний вариант – помещение, сколоченное из досок и никак не отапливаемое. Но Сергею оно понравилось больше, чем внутри кирпичной казармы (он попал во вторую эскадрилью). За бараком – спортгородок с турниками и брусьями, где Поляков по вечерам будет тренировать уголок. Надо было продержать его в сапогах 15 секунд, одна из самых сложных дисциплин по физподготовке. Девяносто процентов спортгородка – это футбольное поле, с вытоптанной землей, без единой травинки, превращающееся во время дождя в кашу, а после – в место рождения мошки. Уединенные зрительские трибуны, а попросту говоря – пошарпанные деревянные скамейки, послужат впоследствии местом для встреч с барышнями не только из городка, но и вообще всего Ртищева. За полем собственно и начинается этот городок, состоящий из нескольких пятиэтажек, «хрущевок», как их называют в простонародье. В них проживали офицеры и их семьи, и куда ходить курсантам было запрещено.
     Так что вернемся непосредственно к месту, где «контора тарахтит». Это главная площадь со зданием штаба посредине, летной столовой по левую руку и классами подготовки к полетам – по правую. Все это находилось слева от казармы первой эскадрильи. Вдоль столовой – дорога к аэродрому. Тропа вытоптанная, если наглядно. До него совсем недалеко, каких-то метров 500. Вот, в принципе, и все. А, да, клуб еще имелся. Если смотреть на белое двухэтажное здание, то есть на красную звезду (вокруг нее же все крутим), то он справа. В нем показывали фильмы, не каждый день, правда, но довольно часто. Но все это ближе к июлю-августу, пока же на уме только полеты и совершенно не до кино…

                II
     От чего сразу испытываешь шок, попав на полеты, так это от летной столовой. В ней все меняется разительно. Кормят на первом и до середины второго курса по солдатской норме – за столом по шесть человек, первое на обед, кашу на завтрак и ужин подавали в общей посуде на всех. А тут официантки! Стол на четверых человек, сыр, колбаса, творог – и все это для каждого отдельно. Чур меня, чур! Ущипните, чтоб все это не было сном. И два варианта еды на выбор, а может и три иной раз. А еще шоколад – контрольный выстрел в голову для поднятия самооценки. «Неужели я теперь летчик?» - думал Поляков. А внутреннее волнение сеяло сомнения - а что, если не получится?  «Да нет, все будет хорошо», - отгонял негатив Сергей.
- Для Вас? – услышал он вопрос официантки.
- Рыбу, пожалуйста, - обратился он к девушке, улыбаясь…

                III
     Видно, что к приезду курсантов местные офицеры готовились. Размещение, распределение по эскадрильям, звеньям и экипажам прошли быстро и слаженно. Более того, было заметно, что это уже давно отработанная ежегодная рутина. На следующий день без раскачки и промедления приступили к изучению, вернее, к повторению материальной части, матчасти, если кратко. А уже через пару дней состоялся выход на аэродром для ознакомления с самолетами. Запомнился случай: Сергей попал в экипаж к молодому инструктору, лейтенанту-перворазнику. И в этом ему, наверное, повезло. Тот старался, это сразу бросалось в глаза. Более того, стремление его передавалось и курсантам, которые делали все, чтобы не подвести своего молодого наставника. Тот, помимо необходимого материала, делился с ребятами всеми шутками, приколами, откровениями и странностями их работы. А забегая вперед, скажу, что в конце программы обучения каждому члену экипажа вручен будет фотоальбом на память – бесценная вещь по тем временам.
Когда собрались в кабине L-410 для повторения приборов и систем оборудования, инструктор указал на световой индикатор на горизонтальной панели между креслами пилотов:
- А это что за лампочка?
     Все смолкли, хмуря брови, вспоминая, что же это может быть. Никак не согласовывалась она со схемой кабины. Правильно не ответил никто. И тут Ринат, невысокий кудрявый паренек, родом из Крыма, схватил и поднял странное световое табло. Все засмеялись. Довольный инструктор важно заметил:
- Да, ее здесь не должно быть, - и закрутил колпачок обратно на место сбоку от себя.
     Иногда полезно не только думать, но и трогать руками.
     Еще Сергею понравился его командир звена. Грузный, совершенно седой майор, среднего роста летчик-шестидесятник.  У них подход к небу особый, и это читалось в каждом действии майора. Несмотря на свой мрачный и грозный вид, заметны были  внутренняя теплота и мягкость, они просматривались в его больших голубых глазах.
- У меня имеется большой говномет, - объявил он, построив звено для первого знакомства, - Не дай Бог, кто-то из вас ослушается или встанет у меня на пути.
А Поляков смотрел в его глаза цвета неба и понимал, что все это наигранно, и внутри тот просто улыбается.
      Командир звена заставил всех своих подопечных выстрогать деревянные самолетики, причем самым внимательнейшим образом интересовался, какого качества тот или иной будущий пилот его сделал. «В этом проявляется твое отношение к делу», - подчеркивал он, рассматривая вырезанные изделия. И начались «полеты» на поляне у классов предварительной подготовки. Со стороны выглядело забавно и больше походило на детскую игру. С деревянными самолетиками в руках курсанты прогуливались по кругу, повторяя до дыр заученные фразы. А седовласый майор то и дело останавливал кого-нибудь и отправлял начинать все заново. Такие вот виртуальные полеты по кругу: взлет, набор высоты, четыре разворота, траверс, заход на посадку и непосредственно сама посадка. И все это умещалось в 15 минут полетного времени.
- Разбуди вас в любое время, как «Отче наш» должно отскакивать, - повторял майор.
- Все верно, Поляков, только самолетик-то не накренил при этом, разворот же докладываешь. Давай сначала.
- Скорость, высота, курс, обороты двигателей – значения эти должны вытеснить из ваших голов все остальное, потому как лучше потерять жену, чем скорость после четвертого  разворота. Поверьте мне, не единожды женатому.
     Естественно, перед словом «голов» вставлял прилагательное «тупых».  Но мы откинем шелуху эту, показывая, какими  на самом деле они были – летчики-шестидесятники.

                IV
     Вот и наступило время первых ознакомительных вылетов. «Полет эмоций и впечатлений» – так назвал его Сергей. Когда делать ничего не нужно, только наблюдать, вникать, привыкать, повторять и внимательно слушать. Поляков уже летал в аэроклубе, поэтому стрелки собрал сразу, скорость и высоту определил без промедления, и самолет на заданный курс по просьбе инструктора развернул, их не потеряв.
     После первых стрессовых минут радиообмен в эфире упорядочился, оставив пространство для входа в непрерывный диалог. Хаос в голове улегся, мозг и глаза вспомнили: скорость, высота, направление. Какие бы действия ни совершал ты в полете, эти параметры постоянно должны быть под твоим контролем. Ведь ты пилот!
Это был день бесконечных разговоров между курсантами, подавляющее большинство которых вылетели в кресле пилота впервые. Даже стенгазету по такому случаю выпустили, чтоб каждый мог вписать в нее свои ощущения. «Это лучше, чем секс», - написал кто-то. Прочитав, Поляков ухмыльнулся: «Интересное, конечно, сравнение, необычное, но, по-моему, вещи эти несовместимы и совершенно из разных миров».
Двенадцать с половиной часов отделяют курсанта от летчика – именно столько времени составляет  курс налета до самостоятельного вылета. В основном это полеты по кругу, где отрабатываются, нет, не так, - оттачиваются, правильнее будет сказать, навыки взлета и посадки. А еще тренируются различные отказы и внезапные, непредвиденные обстоятельства – такие, как отказ двигателя, невыпуск закрылков, посадка с открытой форточкой и многое другое. Есть также в программе полеты в зону – для освоения подхода к аэродрому, и полет по маршруту – для визуальной ориентировки на местности (выполняется, как правило, в хорошую, безоблачную погоду), а также правильного выхода в заданную точку и работы с часами.
     Подходили к концу и эти двенадцать с половиной часов летного времени в небе.
- Только не угробьте, сынки, - все чаще и настойчивей стал повторять Петрович, бортмеханик, закрепленный за экипажем Полякова. – У меня дети, двое, - почему-то грустно произносил он.
     А раньше Петрович много шутил и любил вспоминать, какое же замечательное было время, когда Ртищевский полк летал на Ил-14. Противообледенительная система этого самолета работала на спирту, а топливо подходило для заправки автомобилей.
- Знаешь, как мы стекло протирали? – с придыханием спрашивал бортмеханик, обращаясь к Сергею.
- Как?
- Вовнутрь, - указывал тот на горло. – И тонким-тонким слоем, - изображая, как выдыхает на иллюминатор и протирает его тряпкой.

                V
     За проверочный полет перед самостоятельным Поляков получил «4». Вполне летная оценка. Немного переволновался и чуть «просел» (потерял высоту) после 4-го разворота. А так посадил даже ничего, переднюю стойку подержал для пущей убедительности.
- На «5» только птицы летают, - деловито заметил командир звена. Затем, замахнувшись для тумака,  добавил: Но стремиться надо!
     Шлепка так и не последовало, а Сергей после слов майора успокоился.
     А вот во время самостоятельного вылета Поляков поймал себя на мысли, что совершенно спокоен. На «правой чашке» находился его кореш – Толян. Сзади, держась за спинки кресел, стоял бледный Петрович; движки мелодично пели, а действия? Действия были отработаны до автоматизма. И казалось, что не может случиться ничего такого, о чем не упоминали инструктор и командир звена. Этого и не произошло. Уже покинув самолет и получая дружеские пинки и поздравления, а в ответ раздавая сигареты, Сергей почувствовал, что совершенно мокрый. «Такое ощущение, что вагон с углем разгрузил. А говорят, у нас сидячая работа!» - думал он, улыбаясь. Это была приятная усталость. Своему инструктору и командиру звена Поляков, доложив о выполнении самостоятельного вылета, подарил по пачке сигарет. Инструктор долго жал Сергею руку, а комзвена больно пнул Полякова. Ничего не поделаешь, традиция такая; впрочем, Сергей только засмеялся в ответ.
     Время шло, нет, оно летело, причем стремительно, потому как юность, лето и самолеты такие его ускорители, при которых замедлить его практически невозможно.
Полеты в большинстве своем утренние, но также и дневные, а порой и ночные, превратились в ежедневную привычную обыденность. Перед дневными положено два часа сна, перед ночными – четыре. Дежурный офицер внимательнейшим образом следил, чтобы режим неукоснительно соблюдался. «Как в детском садике», - вспоминал и сравнивал Сергей, сладко зевая, укладываясь в кровать. Замечательное было время, романтическое и созидательное!..
     Лето вступало в права. Туман и прохлада по утрам. Зной и грозы к обеду. Непрекращающийся стрекот кузнечиков в бескрайних полях. И каждый день, с регулярным завидным постоянством, садились и взлетали Элки с раскаленной бетонной ВПП; «контора тарахтела»! А место ожидания своей очереди или смены экипажа, попросту сарайчик у рулежки, где курсанты рубились в нарды, курили и обсуждали последние мировые новости – тогда это войну в Кувейте, названную «Бурей в пустыне», - стал центром Вселенной, вокруг которого все крутилось, вертелось, взлетало, летало, садилось и вновь возвращалось. Всем тогда было невдомек, как смогли американцы уничтожить столько иракской техники, хоть и старого, но все же советского производства. Не потеряв при этом почти ничего из своей. Версий и мнений на этот счет ходило много. Но все они сводились к одному выводу: о сильно возросшей роли авиации в современной войне. Небо стало домом или дом переместился в небо? Порой курсанты просто не вылазили из самолета, сократив время для пересменки. Какая разница, где ожидать своей очереди, в сарайчике или в салоне? В самолете даже комфортнее, прохладнее и не так накурено. Плюс Петрович расскажет очередную байку из своего бесконечного запаса. Хотя и не положено было так…

                VI
     Именно в то время, в разгар полетов и  начале лета,  они и встретились, Сергей и Наташка. Она работала на аэродроме метеорологом, светловолосая, с легкой «химией» на голове, от чего волосы ненатурально закручивались. Они были до плеч. Ее нельзя было назвать блондинкой, русоволосой скорее. Глаза синие, выразительные. Не красавица, но вполне привлекательная девушка. Симпатия между ними возникла сразу, как только они встретились взглядами. Дело было так: она вышла из  здания аэропорта в то время как Поляков по приказу комзвена построил личный состав. Объясняя курсантам, чем они должны чувствовать землю, седой майор демонстративно хлопал себя по заду. Полеты закончились, да и рабочий день подходил к концу. Расслабленные курсанты в ожидании ужина заливались со смеху, слушая своего командира. Поляков, глядя на все это, ждал, когда же тот наконец улыбнется. Бесполезно, ни мускул не дрогнул на лице майора. И тут девушка поравнялась со строем. Естественно, все переключили свое внимание на нее. А она? Она, глядя только на Сергея, улыбнулась, кокетливо опустив глазки. Тот удивленно проводил ее взглядом.
- Поляков, шею сломаешь, - заметил комзвена. – Веди личный состав на ужин, здесь от Вас толку мало.
     Случайно или нет, но факт остается фактом – на следующий день они снова встретились, а спустя пару дней заговорили. И Сергей, до этого стеснительный и скованный с противоположным полом, с Наташкой, напротив, раскрылся, словно майская роза. Без умолку болтая, он за первую неделю поведал девушке весь свой жизненный путь, благо, не такой еще длинный и тернистый. А время как будто вновь ускорилось. Еще неделя – и они поцеловались. Полюбил ли он ее? Нет, наверное. И страстью это точно нельзя было назвать – скорее, ту энергию, что накапливалась в нем во время полетов, нужно было кому-то выплескивать. Был ли он с ней не честен? Тоже нет, никаких обещаний он ей не давал. Ему просто было хорошо с ней, уютно и спокойно. А ее внимание и взаимность тешили его самолюбие. Так, незаметно, лето и перевалило за свой экватор, траверз, как говорят летчики. А потом наступил август…
     Тот год был насыщенным на события. В стране произошел путч. Телевизор теперь как магнит притягивал взоры свободных от дел курсантов. Только вот смотреть в нем опять стало нечего. Что касается непосредственно военного городка, то в нем произошли два принципиальных изменения: замполиты стали теперь именоваться заместителями командиров по психологической части, и появился дополнительный наряд, караул, вернее. Пара курсантов с автоматами за плечами в сопровождении офицера патрулировали теперь по вечерам военный городок. Впрочем, патруль быстро убрали в связи с распадом ГКЧП, а вот замполиты так психологами и остались. Комсомольские взносы еще прекратились, хотя вот это событие вообще никто не заметил…
     А еще в августе произошел случай, заставивший Сергея  усомниться в наивности и невинности Наташки…

                VII
     Темнело по вечерам теперь заметно раньше, чем прежде. И влюбленных пар к концу лета тоже заметно прибавилось. Все это, конечно, было взаимосвязано, но вот только мест на скамейках у футбольного поля стало не хватать. Оказывается, обычная ежегодна история, если наблюдать ее «сверху». И может быть, у кого-нибудь она перерастет в нечто большее. Может быть, может быть.
     Воскресный вечер, и уже стемнело. После отбоя на скамейках отмечали День рождения Наташкиной подруги. Пили вино. Сергей почувствовал, что захмелел, а Наташка, напротив, словно поощряла его выпивку. «Я сегодня одна», - шепнула она ему на ухо. – «Предки к родственникам в Поворино уехали». Сергей, сфокусировав взгляд, внимательно посмотрел на девушку. Та, подмигнув, хитро улыбнулась:
- Налить тебе еще?
- Можно.
     Жила Наташка в частном секторе. Хорошо, что добираться до ее дома не нужно через офицерский городок. Надо было спуститься в овраг, пройти через ж/д пути и вновь подняться, обогнув опасный район. Поляков шел, покачиваясь. Наташка же, напротив, взяв его под руку, уверенно прокладывала маршрут, полностью контролируя ситуацию. Дом, в котором она жила, на вид показался невзрачным, хотя внутри  оказался довольно просторным.
- Проходи, - пригласила Наташка.
- Обувь здесь, а тут можно умыться, - указала она на умывальник, помогая Сергею снять гимнастерку. – Разбирайся в общем, пойду застелю кровать, полотенце там, справа от тебя.
- Ай, - испуганно вздрогнул Поляков, когда холодные ладони Наташки коснулись его спины. Он как раз вытирался.
- Какой теплый, - заметила девушка, прижавшись к Сергею.
     Все случилось легко, непринужденно и по обоюдному желанию. В перерыве Наташке напоила Полякова домашним квасом.
- Разбуди меня завтра пораньше, в казарме засветло надо быть, - перед тем, как уснуть, попросил Сергей.
- Хорошо, - ответила Наташка, и они поцеловались.
А утром начался спектакль.
- Ну вот, все простыни перепачкали, - демонстративно указывала на пятна крови Наташка.
    Сергей, потеряв дар речи, просто молчал. Не такой уж был он и пьяный, чтобы не понять, что до близости с ним Наташка не была девочкой. Плохой осадок остался после этого представления, и интима между ними больше не было. Да и общение вообще стало сходить на нет. Не то что Сергей стал избегать ее, просто для себя он уже решил, что с окончанием полетов закончатся и их отношения.

.         VIII
          
    В сентябре случился первый, он же крайний, отказ двигателя в полете у курса Полякова. Произошло это при самостоятельном вылете по кругу. Закончилось все благополучно. Курсанты и бортмеханик грамотно сориентировались в обстановке: отключили отказавший и посадили самолет на одном работающем двигателе. Траектория полета, правда, мало напоминала круг, скорее ломаную кривую. Ну да ладно, для первого раза, тем более самостоятельного, неплохо даже справились. Курсантов наградили именными часами, бортмеханику выписали премию, и инцидент канул в прославленную историю училища. А в конце месяца три мрачно серого цвета транспортные лошадки под названием Ан-26 вернулись в Ртищево за новоиспеченными пилотами. Впереди – месячный отпуск и завистливые взгляды первокурсников. С такими настроениями и без пружин в фуражках и возвращались в Балашов. С Наташкой Сергей попрощался спокойно, они поцеловались. На глазах девушки выступили слезы. Она все ждала, что он что-нибудь скажет, но Поляков промолчал.
Далее – Балашов, друг «Правый», бесконечные разговоры по вечерам,  сдача ФИЗО – и все, отпуск!

                IX
     Уже на третьем курсе, зимой, Полякова неожиданно вызвали на КПП.
- Тебя там какая-то девушка дожидается, - сообщил дежурный.
- Девушка? – удивился Сергей, глядя на Рахматуллина.
«Кто б это мог быть?» - словно спрашивал у друга Поляков.  Глаза у того азартно заблестели.
- Айда глянем, кто это к тебе приехал.
    На КПП оказалась Наташка. Поляков аж дар речи потерял. Он только и смог, что сухо представить Эдуарда и Наташку друг другу, далее в основном говорили они. Она рассказала, что в отпуске, собралась в Москву. И вот на выходные решила заехать в Балашов повидаться с Сергеем. Остановилась Наташка в главной городской гостинице под названием «Хопер».
    На дворе была суббота. Правый  предложил встретиться завтра, так как воскресенье – день увольнений. Так и порешили.
- Ниче так, - заметил Эдик, когда ребята возвращались с КПП в казарму. – Говоришь, любит тебя?
    Поляков скривил лицо:
- Видишь, приехала. Этот спектакль еще с простынями, все забыть никак не могу.
- Да я помню.
- Я наверное не пойду завтра, сошлюсь, что не отпустили. Попрошу кого-нибудь, чтоб зашли, передали ей.
- Да я сам могу ей сказать, не парься, - успокоил друга «Правый».
- Да? Ну спасибо, не хочу никаких продолжений.
    На следующий день Поляков все время провел с книгой в казарме, читая и ожидая из увольнения Рахматуллина. Тот вернулся вечером и на удивление Сергея был немногословен.
- А она че? – допытывался Поляков.
- Да че, че, ничего, нормально все.
- Че, даже не расстроилась?
- Нет.
- Не расспрашивала, почему меня не отпустили?
- Нет.
- Странно, - сокрушался Сергей. – Чет не верится.
- Поверь мне, спокойно отнеслась к твоему отсутствию.
- Ну ладно, - пожал плечами Поляков.
- Ладно, - повторил он, о чем-то с минуту подумав.
     О выигранном споре Рахматуллин  напомнил Полякову следующей весной, когда друзья в ресторане гостиницы «Хопер» праздновали окончание весенней сессии.
- А мы ведь переспали!
- Мы – это кто?
- Я и Наташка твоя Ртищевская.
    Поляков покраснел.
- Врешь?
- Че мне врать-то, какой смысл?
    Ребята молча смотрели друг  другу в глаза.
- Да не, не может быть, - первым отвел глаза Сергей.
    Эдик большим пальцем щелкнул по зубу:
- Клянусь.
- Тьфу, - виртуально сплюнул в сторону друга Поляков.
- Как ты мог?
- Погоди, Серый, не ты ли говорил мне, что с ней все покончено, что никаких чувств у тебя к ней не осталось. Да я ж, чтоб доказать тебе, выиграть  пари. Я ж не со зла.
    Сергей махнул рукой.
- Мне все это, «Правый», неприятно очень. – Затем, немного подумав, добавил: Хотя не более того…

                X
    Эпилог
    Прошел год…
    Перед полетами на 4-ом курсе, уезжая в отпуск, однокурсник Полякова, Ащеулов Игорь, предложил тому заехать на ночь в Ртищево.
- Мой хороший знакомый, местный техник, зовет давно. Он сторожем в банном комплексе по ночам подрабатывает, бассейн, сауна, девчонки, все дела. Айда, расслабимся, у него как раз сегодня смена, а утром рванем на Москву. От нас алкоголь и закуска.
- Почему бы и нет, - согласился Сергей.
     Какое же удовольствие после сауны окунуться в прохладный бассейн. В ожидании девушек. Остановись, мгновение! Их было трое, Ртищевских дам, одной из которых оказалась Наташка. Нужно отдать ей должное, она всегда была спокойным и хладнокровным человеком, уравновешенным и нескандальным. Впрочем, и Поляков был таким. Они еле заметно кивнули друг другу, и никому не сказали, что знакомы.
Ели, пили, много шутили, парились, смеялись и плавали. Под утро присутствующие разбились на пары, не досталось половинки только Сергею  Наташке. Наверное, все решили, что они и есть пара.
     Оставшись одни, они так и не заговорили, разойдясь по разным углам. Разбитого зеркала не склеишь. Утром каждый ушел в свою сторону. Поляков – в Москву. В ней, как известно, обо всем забываешь.
     Больше они никогда не встречались.