Дипломатия на двух стульях Глава 1

Начало здесь http://proza.ru/2025/05/22/1000

- Присаживайтесь, молодой человек.

Высокопоставленное лицо указало своему собеседнику на один из дорогих антикварных стульев изящной работы, стоящих в его кабинете. Сам же хозяин присел на другой стул, который, как и первый, выглядел настоящим воплощением элегантности и художественного мастерства. Да, это были не просто два стула. Каждый из них легко можно было бы сравнить с деревянным троном – не иначе. Они были выполнены из насыщенного тёмного дерева, точно не понятно – ореха или палисандра. И их деревянные элементы казались отполированными до блеска настолько, что детали их переливались в мягком свете. Спинка каждого из стульев была изогнута и украшена витиеватыми орнаментами, напоминающими таинственные узоры эпохи рококо или барокко, с причудливо переплетёнными листьями, розами и завитками. Ножки этих стульев изогнуты, словно танцующие линии, увенчанные резными деталями, напоминающими когти или волны. Сиденья обтянуты дорогим шелком и бархатом с насыщенным оттенком, украшенным золотой вышивкой и узорами, напоминающими ткань гобеленов.

Всё это создавало ощущение благородного статуса и утончённого вкуса, свойственного той самой эпохе, о которой пойдёт речь в нашем повествовании, а именно – самом начале двадцатого столетия, когда технический прогресс уже начал набирать обороты, но во вкусах и сердцах людей всё ещё оставалась тяга к изяществу и утончённости европейской культуры прошлых веков. 

Впрочем, в этом кабинете каждый предмет интерьера словно рассказывал историю мастерства берменгевских умельцев, что, без сомнения, буквально вложили душу, превращая практичные предметы обихода в произведения искусства. Вот и данные два упомянутых стула покоились со значением в величественной комнате, наполненной историческим достоинством державы, запечатлённом в предметах. И глядя на них, казалось, что время словно замерло, презирая мелочную суету и оставив только бесконечную красоту национальных традиций.

Сам кабинет был просторным помещением с высокими потолками, украшенным утончёнными лепниной и карнизами. Всё это весьма сочеталось с архитектурой всего здания дипломатического министерства Берменгевии – одного из европейских государств, где и проходила встреча двух этих людей. Большие окна с тяжёлыми бархатными шторами пропускали достаточно естественного света, а за прозрачными, как слеза, стёклами их открывался вид на оживлённый центр города с обзором на ухоженный парк. В центре комнаты — массивный письменный стол из тёмного дерева с инкрустацией, покрытый тонкой стеклянной пластиной для защиты. На столе – телефон современной для того времени модели начала двадцатого века, книги и справочники, папки с документами и набор для письма, идеально организованный. Над столом – картины с изображением знаковых исторических событий государства Берменгевия. 

Стены кабинета украшали и другие шедевры живописи, в основном кисти известных берменгевских художников, а также чёрно-белые фотографии встреч хозяина кабинета с главами различных государств. В углу комнаты — небольшой книжный шкаф, заполненный книгами по политике, дипломатии и истории международных отношений. У окна – большой круглый стол для переговоров с набором удобных кресел, где нередко проводились неформальные обсуждения самых разных государственных и международных вопросов. Декор дополнялся свежими цветами и минималистичными элементами, подчеркивающими уважение к классике и современности. Пол был застлан ковром с тонким узором, а общий стиль кабинета демонстрировал статус и изысканность высокопоставленного лица, работающего в нём.

- Значит, вас зовут Карл-Теодор Штауффенберг? – вопросил хозяин у своего гостя.

- Карл-Теодор фон Штауффенберг, - уточнил его собеседник, выговаривая берменгевские слова с сильным иностранным акцентом, что истинному берменгевцу, каким и являлся хозяин кабинета, весьма неприятно резало ухо.   
 
- Дело ф том, что мои родители так решили… решили, что будет прафильно дать мне фамилию моей матери, потомстфенной мерундийской аристократки королефских крофей.

- Королевских кровей? Да-да, я припоминаю. Кажется, ваш дедушка был троюродным племянником одного из прошлых королей Мерундии, после отречения которого полстолетия назад в вашей стране чуть было не провозглашена была республика. С тех пор много воды утекло. Но политический вес фамилия фон Штауффенберг имеет до сих пор, потому для того, чтобы занять высокое общественное положение в вашей стране, вам, конечно же, было бы лучше взять фамилию вашей матери.

- Но это не моё решение, а моих родителей. Это было необходимо для получения ими крупного наследстфа, ибо такофым оказалось оснофное услофие ф зафещании моего фнучатого дядюшки, а также троюродного брата моего деда по материнской линии, единстфенной наследницей которого яфлялась моя мать. Как фам изфестно, она – гражданка Мерундии. 

- Понятно. А так бы вас звали…?

- Теодор Тумчинский. Да-да, именно такие имя и фамилия значились ф моих перфоначальных метриках, что оформлялись сразу после моего рождения, учитыфая фамилию моего отца – уроженца Берменгефии и то имя, которое он предполагал мне дать ф соотфетстфии с национальными традициями его изначальной родины. Сам-то он был фсего лишь сыном берменгефского адфоката, что фы и сами знаете, поскольку были знакомы с ним с детстфа. Но потом фсё пришлось переиграть по уже указанной мной причине.   

- Так-так… А гражданство у вас…?

- Я гражданин Мерундии. На этом ф сфоё фремя очень настаифали дедушка моего кузена по материнской линии и даже мой дфоюродный дядя по отцу. И к их мнению мои родители просто не могли не прислушаться, ибо оба упомянутых родстфенника чрезфычайно богаты, флиятельны и уфажаемы ф наших семьях.

- Понятно. А выросли вы тоже в Мерундии, на родине своей матери?

- Фот точно так.

- И учились, и воспитывались там же?

- Именно, ибо мои родители фыбрали эту страну ф качестфе места сфоего прожифания.
 
- И при всём при этом, вы пишите прошение о приёме вас на службу в дипломатический министерский департамент Берменгевии, мотивируя это тем, что вы – патриот нашей страны и с детства мечтали трудиться для её благополучия и процветания?

- Прошу, поферьте – это софсем не набор дежурных фраз, а истинная и чистосердечная прафда, идущая от искренности моего сердца.

- И вы настаиваете на этом, даже несмотря на то, что Мерундия, ваша настоящая родина, и Берменгевия исторически состоят в весьма сложных отношениях с точки зрения политики и государственной дипломатии. Как вам известно, они являются вечными геополитическими противниками и даже, что подтверждают все международные аналитики, находятся буквально на грани очень серьёзного военного конфликта?

- Фы фсё правильно поняли. А фас что-то смущает??

Хозяин кабинета ещё раз окинул пристальным взглядом своего собеседника. Это был «зелёный» совсем ещё парень дет двадцати-двадцати с небольшим. Он выглядел вполне уверенным в себе, а с виду производил впечатление интеллигентного и весьма следящего за своей внешностью юноши. Его волосы – аккуратно уложены. Лицо, хоть и не было идеально и гладко выбрито, но лишь только потому, что, по его собственному выражению, он совсем недавно, для солидности, решил отрастить небольшую стильную бородку, приличествующую чиновнику министерства, коим он хотел стать. Его осанка казалась прямой, взгляд – сосредоточенным, но вместе с тем – весьма дружелюбным.

На собеседование с высокопоставленным лицом, что проходило теперь в данном кабинете, Карл-Теодор надел классический костюм серебристо-серого цвета, идеально сидящий по его фигуре. Под ним – белоснежная рубашка с аккуратно застёгнутыми пуговицами и накрахмаленным воротничком. Вокруг его шеи красовался элегантный галстук-бабочка, на ногах — кожаные туфли, начищенные до блеска. Часы на запястье как бы намекали на пунктуальную собранность своего владельца и его врождённый аристократический вкус. А кожаная папка в руках, содержащая в себе важные личные документы и прекрасные рекомендации от уважаемых лиц, наводила на мысль о серьёзности его деловых намерений. Да, внешний вид этого парня не просто говорил, а буквально кричал бы о его потенциальном профессионализме, внимании к деталям и уважении к своей возможной должности, которую он так надеялся получить… если бы не некоторые нюансы. 

Хозяин кабинета, которого звали Цезарь Мостодонский и от которого теперь зависело назначение юного Карла-Теодора, действительно являлся лицом весьма и весьма высокопоставленным, а именно – министром иностранных дел европейского государства Берменгевия. Он был зрелым уже человеком и опытным политиком с открытым взглядом, уверенными жестами и мягким, но убеждающим тоном голоса. Нередко он носил военный мундир с эполетами, но на эту встречу надел деловой терракотовый костюм, повязав вместо галстука элегантный шарф с символикой своей страны, дабы подчеркнуть в глазах собеседника свою серьёзность, дипломатичность и уважение к традициям собственной страны, гражданином и слугой которой он по праву считался.
Являясь потомственным дипломатом в восьмом поколении, Цезарь Мостодонский обладал весьма выразительной, даже харизматичной внешностью и утончённым стилем. И это чувствовалось буквально во всём: в чуть взлохмаченной с завитками причёске, величественной осанке, приятной улыбке, весьма располагающей к общению. Его образ дополняли: очки тонкой оправы, которые он иногда носил совсем не из-за проблем со зрением, а для пущей важности, а также – стильные часы и прикреплённая к карману дорогая самопишущая ручка, что тоже была призвана подчёркивать его статус.

«Смущает ли меня что-либо? – думал министр иностранных дел, глядя в минуту невольно возникшей после неудобного вопроса паузы на молодого человека, - Чёрт возьми! Конечно же смущает! Да что и говорить – по меньшей мере всё это странно! Вот нелепость! Ко мне является молодой человек – представитель очень знатной и древней мерундийской аристократической фамилии, имеющий таких влиятельных родственников в своей стране и даже по всей Европе, что другим остаётся только скрежетать зубами от зависти. И его рекомендательные письма это с лихвой доказывают. На своей родине в Мерундии он, учитывая его знакомства и родственные связи, мог бы сделать такую головокружительную карьеру, что трудно даже вообразить. Но он приходит ко мне – к берменгевскому дипломату и слёзно просит позаботиться о его будущем, приняв на любую должность, пусть даже самую скромную, хоть даже на должность кого-то секретаря одного из мелких дипломатических чиновников. Неужели он так страстно желает быть мальчиком на побегушках у какого-либо из бюрократических червей, коих на его родине в Мерундии его аристократические высокопоставленные родичи за людей-то не считают. Как такое вообще возможно?» 

Продолжение здесь http://proza.ru/2025/05/14/1625