Дипломатия на двух стульях Глава 7

Начало здесь http://proza.ru/2025/05/22/1000

«Как я уже упоминал, не все из ребят, присутствующих во время ссоры, по собственной воле поначалу согласились пойти со мной на своеобразную экскурсию в дальнее крыло особняка, а только самые рьяные из спорщиков, их оказалось человек пять. Но более нерешительные вынуждены были следовать за остальными, - продолжал свою историю гость дипломата. - Когда мы вошли туда, в полуразрушенное здание, уже темнело. Мрачные коридоры, окутанные многовековой пылью, представлялись нам живыми – как будто стены данного строения бережно хранили дыхание прошлого. Каждый шорох, эхом рассыпающийся в гулкой тишине, пробирал до костей, заставляя наши сердца судорожно биться в груди. Тусклый свет луны, пробивающийся сквозь треснувшие витражи, рваными пятнами ложился на пол, рисуя причудливые узоры, похожие на тени давно ушедших душ.
А портреты… Они буквально смотрели. Их выцветшие глаза, казалось, следили за каждым нашим шагом. Особенно —пожилая дама в кружевном воротнике, как припоминается – моя прапрабабушка, её строгий взгляд был исполнен осуждения. Там же —юноша, будто замерший в памятное мгновение давно прошедших лет, в его печальных глазах скрывалась какая-то недосказанная история. Нам действительно казалось, стоит повернуться спиной, и люди с портретов начнут шептаться между собой, обсуждая нас – непрошенных пришельцев, что посмели вторгнутся в столь неподходящий час в их вековую тишину.

В какой-то момент нам всем стало жутковато. Холодное дуновение ветра гуляло по старой постройке, словно обитатели её пытались незримо коснуться плеча, намекая нам: вы здесь не одни. Но кто они теперь—тени, воспоминания, или, быть может, сами стены, напитанные их жизнями? Внутри наших сердец всё больше разгоралась глухая тревога, смешанная со странной, почти болезненной жаждой бежать куда подальше от тайн заброшенной комнаты и примыкающих к ней каменных коридоров. Что-то вдруг явственно заскрипело. И непонятно было – что это: всего лишь ветер? Или в темноте, среди потёртых картин, оживал чей-то шёпот?

- Ну и где твой дедушка? – гневно вопросил у меня самый главный задира, которого мы все прозвали Бугаём, он явно нервничал, от чего казался ещё более агрессивным.

- Так вот же он, - ответил я, с трудом передвигая портрет в тяжёлой раме.

Как я уже упоминал, эта картина, в отличие от всех остальных, совсем не висела на стене, а стояла в углу изображением внутрь. Я еле-еле сумел повернуть её лицом к зрителям, а потом осветил нарисованный силуэт полководца в темноте, чиркнув спичкой.

- Но это же берменгевец! – только лишь взглянув на генералиссимуса, голосом, полным чрезвычайной брезгливости, вдруг воскликнула подруга Бугая – некая заносчивая самодовольная девица по имени Мелинда, определив национальность военачальника по типу его национального костюма. 

- Какая разница, кто он? Самое главное, что он – полководец и мой дедушка, - гордо ответил на это я. – Вот видите, в углу надпись по-латыни: «Поражения были неведомы ему, а вражеские полчища бежали». Я это знаю, потому что изучал латынь со своим наставником.

- И что твой дедушка нам может сделать? – продолжал язвительно Бугай, - Сойдёт что ли с портрета и набросится на нас?

- О-ой, мамочки! – завопили при этом какие-то две впечатлительные девочки, - А вдруг он и правда сойдёт?!

- Не порите чепухи, безмозглые курицы! – грубо прикрикнул на них Бугай, хотя явно видно было, что и сам струхнул, поскольку место и обстановка к этому весьма располагали.

- А мне моя няня рассказывала, что берменгевцы нередко похищают детей и утаскивают их в свою Берменгевию, где живут одни дикие небритые люди. Они страшно злобные, потому мучат и истязают всех без разбора, - вдруг начала канючить одна капризуля по прозвищу Нюня, нагнетая смутные страхи собравшихся до острой степени истерии.

Насчёт той Нюни – вообще тяжёлый случай. Она была моложе нас всех – лет пяти, не более. Как выяснилось позже, её глупая кормилица взяла себе за привычку пугать свою воспитанницу берменгевцами вместо бабайки, чтобы добиться её послушания. При этом ещё придумывала немало нелепых историй про вражескую страну. И вот итог: впечатлительная малявка при данных обстоятельствах казалась доведённой буквально до нервного припадка и умопомешательства. И возможно, никто бы не поверил бестолковой Нюне… Но вдруг произошло что-то совершенно неожиданное и необъяснимое – с громким уханьем захлопнулась входная дверь.

В этой истории поначалу для меня имелось немало непонятного. И совершенно неясным также представлялось: отчего именно в данный момент выход из залы оказался для нас заблокированным. Быть может, случайность, сквозняк? Хотя дверь в данную залу всегда была открыта… То есть, вроде бы она не закрывалась совсем и была не заперта все два раза, когда я посещал это заброшенное крыло. И если дверь могла захлопываться, почему не захлопнулась раньше? Возможно, это сделал кто-то из тех ребятишек, что не пошли по каким-то причинам с нами, так можно было подумать. Но заподозрить злой умысел в данном деле на тот момент мне не приходило и в голову, разве что шутник какой-нибудь, как мне представлялось. Возможно, действительно постарался сквозняк или кто-то из нашей же компании ненароком подтолкнул дверь, а она возьми да защёлкнись.
 
О-о-о-о! Что тут началось! Громкий детский испуганный вой огласил полупустую залу и отдавался от её стен глухим таинственным эхом.

- Нас нарочно сюда заманили! Нас похитили! – кричали перепуганные насмерть дети.

И от непривычных звуков эха их же голосов испуг всей компании только увеличился в разы. Запертые мальчишки и девчонки бросились врассыпную кто-куда, спасаться из «западни», в которую они, как им показалось попали. Полностью поддавшись панике, они действовали по принципу: кто во что горазд. Некоторые пытались вылезти из окон, хотя они были заколочены накрепко. Другие бились в истерике в закрытую дверь. Третьи в поисках запасного выхода выбежали на шаткую лестницу, у которой тут же обвалились несколько ступеней, и паникёры провались вниз в какое-то погребное помещение, ползая там в темноте. При этом шум стоял страшный, смешанный с воплями от набитых в темноте синяков. 

Мой коробок со спичками, который оказался единственной возможностью осветить данное помещение, вскоре был случайным образом ликвидирован. Кто-то, пробегая, выбил у меня его из рук, он упал и тут же был раздавлен ещё кем-то, кто бесновался и носился из стороны в сторону, сшибая и громя всё на своём пути, как слон в посудной лавке. В темноте дети натыкались друг на друга, отчего пугались и орали ещё громче – так, что закладывало уши и дребезжали старые стёкла. Кто-то зацепился штанами за крюк или ржавый гвоздь, и кричал о том, что якобы кем-то уже схвачен. А окружающие малыши, слыша такое, визжали наподобие сирен.
 
Так продолжалось некоторое время до тех пор, пока кто-то из слуг особняка, посланных на поиски пропавших ребятишек (а мы уже давно исчезли из поля зрения взрослых, потому они начали волноваться) не услышал наши крики и не обнаружил нас запертыми в заброшенном заднем крыле. Тогда к детским крикам добавились ещё и взрослые вопли. Родители не знали, как мы туда попали, оттого истерили, а слуги нервничали оттого, что не знали, как нас вытащить из мрачных стен нашей тюрьмы.
 
Но вот тяжёлая дверь с коварным замком оказалась открыта. В дверной проём хлынул свет от луны и свечей, а вся компания испуганных пленников устремилась, спотыкаясь, падая и пробегая по телам друг друга, наружу. Когда всю нашу компанию освободили, дети не просто оказались напуганными. Вид у них был, как после настоящего побоища. Сыновья и дочери незадачливых родителей, оставивших своих детей без присмотра, чтобы немного повеселиться под вечер, могли лицезреть теперь последствия – своих драгоценных чад в синяках и ссадинах в разорванной одежде. И просто чудо, что серьёзно никто не пострадал.

Взрослые со страхом и недоумением оглядывали своих отпрысков, но оказались огорошены настолько, что у мам и пап не нашлось в первые минуты и часы даже сил на расспросы и нравоучительную ругань, чтобы отчитать шалунов, ринувшихся навстречу ночным приключениям. Так и не добившись ни от кого ответов на животрепещущие вопросы по поводу таинственных обстоятельств чрезвычайного происшествия, родители, воспитатели и гувернёры разобрали детей и развезли по домам.

Меня же в ту ночь тоже никто ни о чём не стал расспрашивать. Я же был рад, что пока оставалось тайной то обстоятельство, что именно я стал инициатором массового похода в столь неподходящее место. Я, конечно, даже не надеялся, что никаким образом не раскроется это дело. Конечно, разбирательства ещё будут, но хорошо, что не прямо теперь, думал я, поскольку я чувствовал себя совершенно разбитым.

А в ту ночь слуги меня отмыли от грязи, что я собрал в полуразрушенных стенах, а также от крови, что струилась из ран и царапин. Мне обработали синяки и ссадины, переодели в чистое бельё и отправили спать в мою мягкую кроватку. И я заснул, только коснувшись головой подушки, настолько устал и эмоционально утомился в тот день великих треволнений, как мне казалось. Да и что там говорить, оказавшись запертым в том мрачном помещении, я перепугался не меньше остальных. Но засыпая, и не знал совсем, что все треволнения этого дня – вообще пустяк перед тем, что последует вскоре. А настоящие трагедии, ужаса и страхи ещё впереди. 

Следующее утро прошло вроде бы, как обычно. Потом последовал самый обыкновенный день. И только под вечер случились ужасные странности. Для меня это началось в тот момент, когда в окно своей комнаты я увидел двух полицейских, разговаривающих с моими родителями у парадного входа. Сначала я не сильно удивился и не очень даже обратил на это внимание, и тем более не испугался. Взрослые всегда говорили мне, что полицейские для того и существуют, чтобы следить за порядком. Ну вот пусть и следят себе на здоровье. И если они решили заглянуть во двор нашего особняка, то для нас это не может сулить никаких неприятностей, только порядка от их визита у нас в доме будет больше.

Однако, вскоре я почувствовал, что упомянутый разговор ведётся отнюдь не дружелюбно и на повышенных тонах. Меня это обеспокоило. Но, опять же, никакой такой связи между приходом в наш дом полицейских и вчерашними драматическими событиями я в тот момент не заподозрил. Но любопытство взяло своё. И я, оставив все свои дела, поспешил спуститься со второго этажа нашего дома, где располагалась моя комната, к парадному входу, чтобы постараться послушать: о чём, собственно, ведётся разговор.

Когда я достигнул означенного места, то оказался уже не единственным любопытствующим, ибо на пяточке чрезвычайных событий уже собиралась, всё прибывая по ходу действия, немаленькая толпа из домашних: обслуга особняка, секретари, конюхи, охранники, прочие наёмные работники, а также мои воспитатели. И некоторые из указанных уже успели подвергнуться допросу.

- Тео, эти служители закона хотят поговорит и с тобой, - сообщил мне отец.

- Со мной? О чём? – совершенно искренне изумился я.

- О вчерашнем ночном происшествии в заброшенном крыле нашего особняка, - получил я ответ.

Продолжение здесь http://proza.ru/2025/05/16/536