Shenannigans Кн. 4 10 Тeam Produce 3

Лето динамично, неизбежно и неумолимо приближалось к концу. Шашлыки теперь устраивались через раз, а триммером приходилось пользоваться всё реже. В свою очередь Мария, пользуясь случаем, нудела о том, что Зеленхоз проплачен, и пусть, мол, их люди и косили бы всё лето. Я же отказывался и косил сам, находя в этом невероятное удовольствие и, временами, подумывая о том, чтобы забросить музыку и литературу, и косить, косить, косить… 
Однако, августовское похолодание отвело меня от такого решения, и я, на радость Сары, вернулся в студийный флигель, чтобы продолжить борьбу.
Наши вещи мне казались наносными, поверхностными, слишком наляпистыми, и там, где это всё портило, наивными. Сара, восхищаясь весьма бледными эпизодами, напомнила тем самым, что время моё ушло, и что молодёжи интересно в музыке именно то, чего моё поколение обычно бежит. В итоге, результаты совсем не радовали меня, вызывая только одно желание, а именно, грохнуть папку с рабочими материалами альбома. Поскольку, чтобы сделать такое, я был обязан посоветоваться с Сарой, как напарником и соавтором, я каждый раз, с одной стороны останавливал себя от резких движений, а с другой понимал, что у меня не хватит ни аргументов, ни энергии, чтобы справиться с отказом Сары от уничтожения по её мнению шикарной работы.
В довершение творящегося внутри меня созидательского разлома Сара предложила показать альбом Тэду, которого я совсем не знал, и которому было, как и Саре, от роду лет двадцать пять – двадцать девять. В таком возрасте многие люди говорят, что жизнь прошла, «а я, мол, так ничего и не сделал!» Каково же было мне ощущать себя в готовящемся визите, да ещё с таким незрелым материалом. На почве такой смятенности я решил перекинуться с рокершей парой слов.
- Давай поговорим! – предложил я, когда Сара поставила на стол три тарелки  блинчиков с грибами,  мясным фаршем и творогом соответственно.
- Давай! – весело согласилась Сара.
- Нам пока нельзя к Тэду. Мы ещё не прошли с этим альбомом все необходимые круги ада. Нужно ещё очень многое вновь и вновь отслушать. Тем более, что практически весь альбом нужно переигрывать, а о том, что всё нужно ещё и перепеть, я вообще молчу! А потом надо будет всё пересводить. А потом, мы же…, - я был готов продолжать еще, но Сара посмотрела на меня так кратко, что я осёкся. Девушка откусила блинчик с грибами и рассмеялась. Потом снова взглянула на меня.
- Поздравляю! – укоризненно произнесла она.
- С чем, если не секрет?
- С начинающимся маразмом, с чем же ещё! – громко откликнулась Сара.
- Я серьёзно! Нам рано что-то показывать!
- Пойми, Тэд – музыкант. Ему можно показывать всё! Любую рабочку. Давай съездим.
- Хорошо.

***
Тэд внимательно прослушал несколько вещей и, так же, как и Сара, расхвалил самые убогие куски. Вероятно, уже имея опыт общения с возрастными неудачниками типа меня, он сразу сказал то, что перевело наш разговор в нормальное деловое русло.
- Это технически весьма слабый материал, но идеи все золотые. Идеи – одна лучше другой, но ты совсем не умеешь играть. И поэтому вопрос: если это просто запись идей, то зачем их делать такими жирными? Достаточно клавира. Если же ты хочешь профессиональный продукт, то почему не наберешь профи для исполнения? - весьма обаятельно произнёс молодой человек.
- Да, ты прав. Это альбом идей, а не профессионально исполненных композиций, - ответил я.
- Работать для полки – скучная политика. Твои идеи слишком хороши, чтоб уж так вот пылиться. Надо показывать. Набери группу и репетируй, раз не можешь жить без этого. Остальное приложится очень быстро, - голосом бывалого сказал Тэд.
- Согласись, что так не уметь играть, как не умеет Пол, умеют не все, - вставила Сара.
- Верно, - усмехнулся Тэд.

Я заказал пиццу, и мы вместе пообедали. Потом Тэд показал свои рабочки, и меня потихоньку вдавило в кресло. Подавленный, я искусственно попрощался.
- Спасибо тебе, - тихо сказал я, когда мы подъезжали к дачному поселку.
- За что? – удивленно спросила Сара.
- За всё, - только и ответил я.
Сара что-то собирала к ужину, когда я задремал на диване в гостиной. Мне приснился лабрадор, мой пёс во сне, и он выпал из лоджии на отмостку многоэтажного здания. Я выпрыгнул за ним, схватил его за шею и спрашивал: «Ты как? Не ушибся?» Мы вернулись с моим четвероногим другом в квартиру, в которой там и тут сидела коты с огромными глазами. Глаза были темные. Я испугался такого обилия кошек и начал предлагать им разные пачки с кормом. Те не обращали на еду никакого внимания. В довершение к этой странности исчез лабрадор. В полном замешательстве я кинулся к лоджии. «Где ты? Ты опять выпал?» - кричал я.
- Пол! Кто выпал? Чего ты? – услышал я голос Сары.
- Лабрадор выпал. И откуда столько кошек в доме? – проговорил я, оглядываясь.
- Пойдем есть. Ужин стынет, - сказала Сара.

Она потянула меня за руку, потом поддержала, когда я качнулся. Мы молча поужинали. Потом Сара пришла ко мне, когда курил на террасе.    
- Пойми, он прав, и придется делать выбор. Или дальше строчить эскизы, или реализоваться, поскольку то, что ты сочиняешь - интересно, - говорила Сара.

Я молча кивал головой, выпуская медленные витиеватые клубы.
- Даже если ты в сердцах бросишь это, я не позволю этому умереть вот просто так, понимаешь? Ты  попал! А-ха-ха! – засмеялась она.
Так мы сидели весь вечер на террасе, и не хотелось уходить.

***

Ева приехала утром следующего дня. Она выглядела так, будто мы только вчера вечером расстались. Ревнивица тут же принялась хозяйничать, показывая, что модели тоже могут работать в саду и поле.  По причине очень приятной внешности и правильно подобранной одежды она привлекла внимание Шнипперсона, и экс-владелец УАЗа скоро припёрся на приветствие. Если мне было относительно по фигу то, что Броснан, дотрагиваясь до локтей Евы что-то ей рассказывал, то и дело наклоняясь и говоря раскрасавице практически в самое ухо, то Сару эта парочка сразу начала раздражать. Видимо от расстройства, что в доме появилась соперница, Сара затопила баню.
Ева и Броснан заметили такую активность. Они подошли ближе к бане, и Броснан даже умудрился помочь Саре собрать пару-тройку крупных березовых дровин. Та реагировала сдержанно, но всё же был заметен её недовольный взгляд, отмеренный мужу своей молодой бабушки. Ева, в свою очередь, перешла на мою сторону газона и пригласила к утреннему кофе. 
Светское начало утра неизбежно привело к разговору, к которому скоро присоединилась удивлённая Агата Львовна. У опытной леди в этом раскладе было два вопроса: почему сегодня они со Шнипперсоном пьют чужой кофе, и почему Ева сидит рядом с ним на её месте, а Сара в промежутках между глотками топит баню. Присутствие же, производя молчаливые, полные физиологического, глотки, даже не задумывалось о том, что бы можно было ответить на вопросы до зубов порядочной женщины.
- Пойду допью кофе в бане. Хорошо придумали … вы …это сегодня…, - с напускной весёлостью сказала Агата Львовна и двинула к внучке.
- Я с тобой, - ответственно произнёс Шнипперсон. Он взял бокалы, свой и Агаты Львовны, и, даже не кивнув Еве на прощанье, зашагал рядом с пассией по направлению к бане.

- Мило у вас тут. С утра кофе и баня! Молодцы, - прозвучало Евино замечание.
- Жизнь дачного посёлка непредсказуема, любимая! – громко сказал я.
- И чего ж туда не идёшь и ты? Баня. Хм.
- А знаешь, просто устал. Устал. Прекрасное тоже становится рутиной. Вот тебя не было три недели, и я вновь замечаю, что ты прекрасна.
- Как ты поглупел в руках этой девочки, - заметила недовольная возвращенка.
- Что слушала? – спросил я, отвлекая нас от ненужных препирательств.
- А ты знаешь, я слушала наброски Битлз. Ага! Да-да. И ещё какие-то наброски. Какой-то джаз. Сырая прекрасная музыка. Это ты так на меня повлиял.
- Впервые слышу такое от тебя. Что случилось?
- Ничего. Я вдруг поняла как важно то, чем ты занимаешься.
- И чем же я занимаюсь?
- Не знаю, может быть делаешь из всякой чуши прекрасное?
- Зачем ты так льстишь?
- Вот уж чего нет, того нет.
Я открыл рот, чтобы сказать глупость, но из ниоткуда появилась Сара и приобняла меня за плечи.
- Сегодня работаем? – спросила она.
- Обязательно.
- Жду тебя в студии.
- Пять минут.
Наш диалог не расстроил Еву. У нее были Шнипперсон и Агата Львовна. Ева профессионально вернула себе Агату Львовну в течение следующих десяти минут, и заскучавший Шнипперсон пришел к нам с Сарой. Мы решили, что ему можно доверить бубен, в который Шнипперсон ответственно бил в нужных местах.
Вечером Сара ушла с бабушкой и Броснаном к ним в дом, а мы с Евой, как супруги легли в широкую дачную кровать.
- Ты другой. Ты вялый. Могу чем-то помочь? – спросила Ева после первого экстаза.
- Я плохой музыкант. Не умею играть, - тихо сказал я.
- Ты?! А-ха-ха! Это тебе внушил наш эмбрион? – рассмеялась Ева.
- Ты не понимаешь. Я просто бездарь. Старпёр. Весь набор смешного.
- Послушай. Ты очень внушаем. Пойми, ты – это ты. Не нужно равняться на кого-то. Мы все разные. Смотри, ты уже растерял половину себя. Мне совсем нельзя уезжать, - по-матерински сказала Ева.

Я повернулся к ней. Из её глаз сочился уверенный спокойный свет. Я хотел что-то ответить, но вместо этого поцеловал её в губы.

***
Утром Сара позвала нас с Евой на кофе.
- Я замедлю места, где не хватает техники, и всё же сыграю гитару сам, - негромко сказал я Саре.
- А я что буду сегодня делать? – спросила Сара.
- Ничего. Сегодня отдыхай, - ответил я.
- Ну ладно, - протянула Сара. И они с Броснаном играли в волейбол и теннис весь день.
Вечером я показал результат, и Сара не поверила своим ушам. Признаться, меня распирало от гордости, поскольку всё получилось довольно технично, а, главное, красиво.

- Я согласна, - вдруг сказала Сара.
- В смысле? – удивился я.
- Надо всё переигрывать. Мы сами всё сделаем, - прислушиваясь к рифам, говорила Сара.
- Умничка. Рад за тебя.
- Всё. Творцы, пойдёмте спать, - послышался голос Евы.

Мы с Сарой переглянулись.
- Спокойной ночи, брат! – шепнула Сара.
- Спокойной ночи, сестра! – ответил я.