Тихая замена Гл-6

Глава 3. Песчаный берег, пенистый прибой

             Еще и врут, будто мы произошли от обезьян.
             Ни хрена пока не произошли и уже не произойдем

       После посадки в тропическом аэропорту, ожидая продолжения путешествия, потолклись перед памятниками аборигенам без лиц: парню с гитарой и девушке с «тамтамом», туземным барабаном. Безостановочно крутившая по сторонам остреньким "буратинным" носом под разноцветной челкой Муза вдруг разразилась речью.

- Обратили внимание, голуби на памятники не садятся. "Посадочные места" на памятниках скульпторы иголками вооружают и правильно делают: памятники - это история. Плохая ли, хорошая ли - другой вопрос. Срать на свою историю и самим не достойно и другим позволять нельзя, даже птицам, даже высокого полета.

      Особенно удивился резкому гласу тощей чужеземки водитель подкатившего открытого микроавтобуса, тощий белозубый, черноусый мулат. Недоуменно и безотрывно, пока мы грузились, то пялился на разноцветную пигалицу, то переводил озадаченный взгляд на скульптуру. Очнулся, когда его нижняя челюсть громко ударилась о его же грудную клетку. Подтянув губу, слюни и челюсть на место, рявкнул что-то вроде: «Чингас! Эйсгёрл, стоп де маднесэбавт де Рок»*, - и неспешно повез в дальний конец аэропорта к самолетику на колесах-поплавках. Едва успел прочитать надпись над терминалом «Л.Ф.Вэйд Интернэшнл Аэропорт». Ассоциации с Сейшелами не возникло. Покосился на штаны, и в мозгу почему-то всплыло название «Бермуды». Мать твою, уже не скучно.

       Роль стюарда теперь исполнял второй пилот, баскетбольного сложения усатый негр, которому не хотелось возражать, выдал каждому спас-жилет и парашют и предложил надеть.
- Этот сверху, снизу тот.
 
      Пышка «двести-сто шестьдесят-двести», пока стюард, с выступившей на губах слюной, вожделенно сопя и страстно потея, пытался умять лямками парашютных ремней и мускулистыми чёрными руками ее пышные «два по сто» в единое компактное «двести», утробно захихикала:
- Говорят, негры никогда, ничего и никого не стесняются; ведут себя просто и естественно, особенно в постели, - это и принесло им славу великолепных любовников, а вовсе не размер…

- Голодной куме хлеб на уме, - укоризненно покивала мягким подбородком Полина Сергеевна, она же тетя Поля.
- Не хлеб, а…, - торопливо собрался пошутить поэт, но оборвал фразу после короткого удара Музы остреньким кулачком по ребрам.
- Не будь пошляком.

- Убить нас хотят, а деньги присвоить, - заскулил, тычась носом меж крутых холмов теть Полиной груди, хлюпик.
- Бог с тобой, - нежно одернула мудрая теть Поля, - за тысячу баксов так далеко убивать не возят.
- Поддерживаю, - солидно пробасил Степан Сергеевич, пихая в пакет свои «Ваши шесть соток». - За маленькие деньги особо изощряться не будут. Тюкнули по головенке у подъезда, и всего делов.

      Стюард-пилот-негр распахнул дверь, выглянул, остужая встречным ветром разгоряченное лицо, и жестом пригласил выметаться.
- Кольцо дергать нет, - пояснил на языке Пушкина и Гоголя. – Открывайся сам.

       «Открывайся сам, как хочешь», - мысленно повторил я и первым шагнул в пустоту. Спуск комфортный: из синего неба в синее море… или океан с островком, при теплом мягком ветерке. Вытянувшись строчкой, опускались восемь попутчиков. Самолетик зашел на второй круг. В дверях модельная соседка активно противостояла негру. Потеряв терпение, пилот-стюард поднял девицу на руки и вышвырнул из салона.

      Видимо, в борьбе повредился датчик высоты или девица слишком кувыркалась, но парашют не раскрылся. Пришлось действовать по обстановке, благо, парашют-параплан, худо-бедно, поддавался управлению. Раскачавшись на стропах, как на качелях, вытянул ноги и руки вперед и схватил девушку сразу четырьмя конечностями. На секунду показалось, что оторвались сразу все, а на вид не тяжелая.

      Девица успокоилась мгновенно. Обхватила за шею, прижалась уютно и голову на плечо положила. Кое-как направил парашют по ветру к островку с пальмами. Управлять, свободные руки нужны. Попытался так-сяк перехватить, а ладони попадали сплошь на трепетно-нежные, качественно возбуждающие выпуклости да округлости.
- Кажется, ты меня лапаешь?
- Только пытаюсь удержать.

      Девушка, то ли пугаясь прикосновений, то ли возбуждаясь в ответ, прижималась сильнее, сковывала и мешала управляться. Не дотянули до берега метров двадцать и плюхнулись в парную океанскую стихию по пояс, и вода отчасти сняла оттопырившее «бермуды» неуместное возбуждение. Вынес красотку на берег, на ноги поставил, руки заботливо расцепил.
- Глаза можно открыть, приехали.

      Обычный тропический островок, будто из телевизора. Пальмы длинноствольные торчат, как штакетины в палисаднике, подлесок непролазный. Под ногами фауна членистоногая суетится: тараканы с палец, муравьи всех сортов, крабики с ноготок и крабищи, как перевернутые тазики с клешнями. От кромки прибоя с насмешливым любопытством пялилась на парашютистов большая желто-зеленая морская черепаха.
- Разбегайтесь, - завизжал пронзительный голос сверху.

       Пришлось повторно принцессу спасать. Повалил и закрыл телом. Над нами пронеслась и взрыла пляж глубокой песчаной бороздой стройная пышка-кругляшка, двести-сто шестьдесят-двести.
- Кайф, - Пышка подолом желтой майки стерла с лица песок, ослепив и заставив сексуально напрячься белизной футбольного размера шаров. - Классный экстрим.

       На берег и в неторопливый прибой радостно сыпались остальные туристы. Девушка-лошадь с криком «Поберегись!», - похожим на задорное «Иго-го!» летела широко и мощно. Я в очередной раз отнес на руках в сторону слегка помятую и совершенно разомлевшую принцессу.
- Как говоришь, тебя зовут?
- Я не говорю, я наслаждаюсь. Измял, затискал, разомлела, - девушка вновь закрыла глаза и привалилась головой к плечу, шепнула после паузы, - Ирина.
- А я Андрей-Андрюха. Ирина, посиди, осмотрись. У нас человечек на пальме застрял.

      Посреди пляжа старое бревно, в коре замшелой. Усадил девушку нежно; рядом, отдуваясь, пышка Изольда уселась. Побежал хлюпика спасать. Легкие кости и нулевая мышечная масса сыграли с парнем веселую шутку: пролетел за границу пляжа и сел на верхушку пальмы. Теть Поля, суетливо кружа, хлопала по стволу мягкими ладошками.
- Держись крепче. Высотища-то!

       Прихватив с песка раковину, острым краем отрезал от парашюта лямки, связал вокруг ствола кольцом. Случалось, опять же, в телевизоре, видеть, как островные туземцы на пальму почти бегом забираются. Мы от обезьян подальше, но добрался, перебрасывая кольцо вверх, до собрата по одиночеству.

- Карабкаясь на пальму, человек невольно возвращается к истокам, да-а, - не удержался от комментария с кавказским проносом подоспевший поэт, а я сразу вспомнил, что наши четверорукие предки использовали плоды пальм в качестве метательных снарядов и всерьез собрался воспользоваться древним опытом.

       Хлюпик держался за два кокоса и сидел на третьем; если оторвутся, с ними и полетит до самой земли. Быстро обрезал стропы с одной стороны и привязал к стволу, вытолкнул из-под бедолаги кокос, и парень повис, судорожно прижимая к груди два оставшихся.
- Теть Поль, кокос - это фрукт, овощ или ягода?
- Орех, - крикнул подбежавший Дачник. - Нарви побольше, коль ты там.
- А орех - это фрукт или овощ? Лови первые два, а лучше отойди в сторону, чтоб не зашибло, - аккуратно перехватывая стропы, опустил хлюпика в добрые руки теть Поли.

       Помахал все еще кружащему над островом самолету. Негр белозубо оскалился во весь рот и вытолкнул два больших ящика, над которыми сразу распахнулись квадратные купола. Качнув крыльями, самолетик растворился в небесной синеве, оставив незадачливых искателей счастья на необитаемом острове посреди океана.

       Благополучное приостровление расслабило, раскрепостило, сблизило группу. «Десять негритят» столпились у бревна; неумолчно болтали, делясь впечатлениями и знакомясь. Изольда скорбно повествовала Ирине свою историю.
- …только очки, носки, часы и трусы, которые он снимал под одеялом. Перечеркнула воспоминания и поехала за счастьем, - Ирина не в такт кивала и рассеяно оглядывалась.

       Красавец-качок оказался Игорем, его подруга-лошадь - Мариной. Поэт назвался Артуром, его подруга и муза – Лорой - «литературный критик».  «Вау!» Пышка жеманно представилась.
- Изольда, - и народ ответил аплодисментами, а поэт, обласкав пышку-кругляшку взглядом черных глаз, сложил строку.
- Изольда – хрупкий стебелек.

       Пышка радостно зарделась, а критикесса Лора скривила тонкие красные губы над остреньким подбородком.
- Возьми в рифму «мотылек», и я уписаюсь от вычурной банальности надуманных образов.

       Девушка пнула ногой бревно, и кусок коры вдруг двинулся вверх, открывая зеленый хищный от нависающих надбровных дуг, глаз крокодила. Бревно изогнулось вслед за вскакивающими туристами, и передние зубы, мягко щелкнув, прихватили край «бермудов» на критикессе.

       Среди женского визга и басовитых мужских возгласов на пляже разыгралась нешуточная битва. Качок Игорь тянул упирающееся лапами в песок чудище за хвост; Марина, "гекая" и "хакая", колотила животное кулаками по спине; Ирина шлепала стянутым с ноги кроссовком. Теть Поля суетилась с подхваченной жердиной, примеряясь ударить половчее, но задела и свалила на песок отиравшегося сзади хлюпика Федора. Бросив жердину, начала поднимать и отряхивать «свово Феденьку».

       Артур оказался не робкого десятка. Схватил Лору в охапку и ловко выдернул из штанов. Застенчивая критикесса торопливо прикрыла розовые стринги желтой майкой. Крокодил кувыркнулся «через бедро» и порысил к морю, унося добычу – серые штаны бермуды. Следом бежал качок Игорь, бережно, как шлейф невесты, придерживая в руках крокодилий хвост.

       В одном из ящиков оказались наши сумки-рюкзачки, другой, организаторы набили "бич-пакетами”: «анакомы», «дошираки», «ролтоны», «биг-ланчи» и прочая отрава вперемешку с рулонами туалетной бумаги и упаковками презервативов. Перевернул и высыпал на песок. Поражающее воображение разнообразие ассортимента.

- Похоже, нас обрекают на растительное существование и безудержный секс.
- Убийцы, - закатил глаза к небу Артур, - за что пытаются избыть медленною смертью?
- Смерть от секса бывает и быстрой: инфаркт, например, - возразил веско Степан Сергеич, - а еда нормальная. Бывало, на даче запарю, и все съем подчистую. На семена не успеваю оставить.
- Они на грядках растут? – Изольда, ловко повернувшись, оказалась с дачником лицом к лицу, и улыбнулась мило и значительно. - Так интересно. Вы мне расскажете подробно?

- Все из Земли растет, - солидно отозвался Степан Сергеевич, обводя рукой горизонт. Нет, не так. Плавно обвел десницей окоем, и молвил.
- Пальмы и трава из Земли; птицы и рыбы, и даже океан из Земли водой полнится.
- Ой, - Изольда задышала глубоко и молитвенно руки на груди сложила. – Это Вы из книг знаете?
- Своим умом дошел, додумал и Земля-матушка подсказала, - глянул хитренько. - Пакеты куда?
- Если тема близка, будь, Сергеич, завхозом. Помощница у тебя есть.

- Это мы разом, это мы сейчас, - радостно засуетился Степан Сергеевич; «шуйцей» прихватил Изольду за сто шестьдесят, попутно задев левую из двухсот, а «десницей» ловко начал закидывать пакеты с лапшой обратно в ящик. - Помогай, девонька, продукт из Земли силу могутную красным девицам да добрым молодцам дает для продолжения процесса жизни на ней.

       Изольда, свекольно краснея, бережно брала и складывала в ящик китайскую лапшу и презервативы. Молодца дачник: интеллигенты ищут дорог там, где среднерусский Степан Сергеич задает недвусмысленный вопрос и получает четкий, чаще, "да", ответ.

       Как-то незаметно все по парам скорешились-слюбились, а всего-то, пролетели самолетом из пункта «А» в пункт «Б». И моя тысяча баксов не пропала: принцессу от смерти спас и теперь как доблестный рыцарь обязан… а ведь стропы еще висят на пальме...

*С бермудского английского: «Вау! Козырная девчонка, прекрати дундеть пропаганду про Бермуды».