Родственные души

Второй день отпуска, и второй день лежу на диване. Погода мерзопакостная. Низкая облачность, из-за которой день похож на вечер, регулярно моросит мелкий противный дождь. Настроение и так было отвратительное, после разрыва отношений с Леной, а теперь и вовсе, хоть в петлю лезть. Никогда больше не буду брать отпуск в сентябре! Уж лучше зимой…
- Жень, так и будешь весь отпуск лежать на диване? Жиром заплывёшь.
- Мам, а куда деваться? В кино я с Ленкой находился, по музеям тоже. Театральный сезон в этом году начнётся то ли десятого, то ли двенадцатого…
- Съездил бы куда-нибудь, развеялся. Вон, хоть в Питер. Лариса приглашала. У неё вполне можно остановиться на несколько дней, да и живёт говорила, что недалеко. Где-то в Сертолово.
- А это идея! Пойду собираться.
Нищему собраться, только подпоясаться. Так и я, кинул в сумку пару смен белья, да спортивный костюм и поехал на вокзал.
На прямой поезд билетов не оказалось, да я особо-то и не рассчитывал. Сел на поезд до Москвы. Там скорее уеду. И точно, взял даже купейный. Прибытие в Питер около шести утра. Вот и хорошо. И к Ларисе доеду, и по городу успею погулять. Вот чем хороши поезда, и в дороге поспал, и прибыл по расписанию, прогулялся пешком от Московского вокзала до Финляндского. Там идти-то меньше часа. По хорошей погоде, одно удовольствие. А погода сказочная. На небе ни облачка, лёгкий тёплый ветерок. Взял билет до платформы Песочная, и уже в восемь часов был у Ларисы. Естественно поцелуи, объятия, обмен новостями…
- Жень, ты как сюда, надолго собрался? А-то я тоже собралась через неделю поехать с сыном в отпуск. Думаю, в Ялту махнуть.
- Мне три, максимум четыре дня тут развеяться, и домой. Я хочу просто погулять по городу, ну, может, в Эрмитаж схожу, или в Русский музей. А так, в планах Летний сад, Адмиралтейская набережная, Петропавловка…
- Вот, возьми ключ от квартиры и давай завтракать. Сегодня пойдёшь куда?
- Конечно! Сначала по Невскому, а дальше видно будет.
Мне продолжало везти. Когда пришёл на платформу, до прихода электрички оставалось несколько минут. Только успел купить билет, как она подошла. Мест свободных полно, так как те, кто едет на работу уже уехали. Сел на свободное место у окна и приготовился смотреть на окрестный пейзаж. Напротив меня сидела бабулька возрастом около семидесяти лет. Я плохо определяю возраст людей, но она явно уже не первый год на пенсии, хотя и выглядит неплохо.
- Молодой человек, а Вы мне поможете вынести сумки из вагона?
- Конечно помогу, это же так естественно.
- Ну, не скажите. Молодёжь, она всякая бывает…
- Как и старшее поколение… А вас на вокзале кто-нибудь встретит?
- Должна была внучка, но, пришла телеграмма, что её поезд задержится в пути. Не сидеть же мне в ожидании на даче. Но теперь мне придётся самой как-то добираться.
- А далеко добираться?
- Это как посмотреть. На Васильевский, да с пересадкой.
- Значит придётся Вам помочь. Не бросать же в беде пожилого человека.
- Вы правда мне поможете?
- А почему бы и нет? Я всё равно собрался просто погулять по городу. Вот и прогуляюсь.
- Вот спасибо Вам!
- Рано ещё спасибо говорить. Сначала надо добраться до дома.
- А как Вас зовут?
- Евгений, можно Женя.
- Очень приятно. А я, Мария Николаевна.
- Взаимно.
- Женя, а Вы работаете?
- Сейчас в отпуске, а так, инженером в техотделе на заводе, и, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты», мне всего –то двадцать три года.
- Значит ты из, так называемых, «технарей». А я гуманитарий. Всю жизнь преподавала литературу в школе. Так что мы, можно сказать, на разных полюсах.
- А вот это Вы напрасно, Мария Николаевна. Я, конечно, не смогу с Вами спорить о достоинствах и недостатках того или иного произведения, не смогу назвать даты жизни великих писателей и поэтов, но в знании поэзии постараюсь не уступить. Как это у Пушкина «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей…».
- Ну, что же, принимаю вызов.
- Скорее, это я принял Ваш вызов. Вы обозвали меня «технарём», а, следовательно, лишённым чувства прекрасного. Начинайте читать стихотворение, а я продолжу, и наоборот.
- Это даже интересно. Начнём, пожалуй.
Не мысля гордый свет забавить
- Совсем меня не уважаете… Не знать «Евгения Онегина»…
Вниманье дружбы возлюбя,
Хотел бы я тебе представить
Залог достойнее тебя…
- Согласна. Давай своё.
- Звёзды меркнут и гаснут. В огне облака.
- Белый пар по лугам расстилается… Признаю. «Утро» Никитина говорит о многом. А это?
Заметался пожар голубой,
- Отоснились любимые дали,
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить. «Исповедь хулигана». Я очень люблю Есенина! А особенно вот это
Ах, как много на свете кошек,
Нам с тобой их не счесть никогда.
- Сердцу снится любимый горошек… «Сестре Шуре», - прекрасный выбор!
В течение получаса мы перебрали стихи Фета, Тютчева, Лермонтова, Брюсова… К нам уже стали прислушиваться пассажиры в вагоне, но электричка прибыла на вокзал. Я подхватил сумки и с Марией Николаевной вышел на площадь. Мы спокойно доехали на метро до станции «Площадь Восстания», а потом удачно сели в одиннадцатый троллейбус и доехали до самого дома. В метро и троллейбусе у нас не было возможности продолжить состязание, но как только мы подошли к дому, то сразу сели на лавочку и продолжили
- Мария Николаевна, а как Вам вот такое стихотворение?
Откуда начинается Россия?
С Курил? С Камчатки? Или с Командор?
О чем грустят глаза ее степные
Над камышами всех ее озер?...
- Женя, но это, наверное, какой-то малоизвестный автор?
- Конечно! Это Виктор Боков. Автор стихов к песням «Оренбургский пуховый платок», «На побывку едет молодой моряк» и другим.
- Признаю, что этого поэта я не знаю.
- А такого знаете?
Выбегала в непогодь любую,
Ликовала, если приходил,
Всё носила кофту голубую,
Ту, что я когда-то похвалил…
- А это кто?
- Валентин Ермаков, поэт из Калуги.
- Жень, а ты много знаешь их стихов?
- Не очень, но на полчаса непрерывного чтения меня должно хватить.
- В таком случае, приглашаю тебя к себе в гости на чашку кофе или чая. Ты что больше любишь?
- Кофе.
- В таком случае, ты читаешь стихи, а я завариваю кофе. Да, и вынуждена признать, что я впервые потерпела поражение, причём от «технаря». Расскажу подругам, - не поверят.
- А Вы не рассказывайте…
- Что ты, что ты… Это же так здорово! Мы, уходящее поколение, но есть кому передать «факел знаний».
Мы поднялись на второй этаж, в её квартиру, и Мария Николаевна заварила прекрасный ароматный крепкий кофе, а я читал ей стихи.
Потом мы сидели и пили кофе с печеньем.
- Женя, но почему ты пошёл в технический вуз. Ты же мог бы быть прекрасным учителем литературы.
- А ещё я мог бы быть учителем математики. Моя мама преподаёт математику в школе, и, разумеется, я очень хорошо её знаю. А ещё я хотел быть врачом. Мой отец был военным фельдшером, и мечтал, чтобы я пошёл по этой стезе. Поэтому в школе я знал биологию лучше своей учительницы. Но я стал инженером, и нисколько об этом не жалею.
- Вот бы моей внучке такого жениха. А то вертится около неё какой-то курсант, будущий, то ли минёр, то ли ещё кто… Будет бледная копия моего зятя.
- А кто у Вас зять?
- Да на трезвую голову и не выговоришь. Кавторанг какой-то.
- Зря Вы так, это капитан второго ранга. В армии это подполковник. Старший офицер. Всего два шага до адмирала.
- Жень, ты пей кофе-то. Мне его нельзя, врачи не велят. А насчёт внучки ты подумай. Девка умная, симпатичная, студентка.
В этот момент в дверь позвонили. Мария Николаевна пошла открывать. Мне были плохо слышны голоса, но тут на кухню зашла очень красивая, высокая, стройная девушка, в брючном костюме, кроссовках и с кепкой на голове. Увидела меня и, повернувшись назад, крикнула
- Бабуль, а кто это у тебя на кухне?
- Леночка, не успела тебя предупредить. Этот молодой человек помог дотащить мои сумки с вокзала.
- И за это ты его угощаешь кофе?
- Представь себе, что, Женя, его Женей зовут, победил меня в стихотворном поединке. Он знает стихов гораздо больше чем я.
- Чего? Ты ври, ври, да не заговаривайся. Этого не может быть! Потому, что этого не может быть никогда! Даже твои подруги говорили, что это практически невозможно.
- Как-то не очень приятно, когда обо мне говорят в третьем лице. Лена, я не ошибся, Вас Леной зовут?
- Да, Женя, Вы не ошиблись. Но может быть сами скажете мне, кто Вы?
- Если верить словам и пожеланиям Марии Николаевны, то я жених.
- Чей?
- Ваш! Судя по - всему. А что не похож?
- Ни капельки!
- Это Вы плохо посмотрели. Я он самый и есть.
- Молодой человек, Вы из психушки сбежали?
- С чего это Вы взяли? Вот Вы, откуда сейчас приехали?
- Ну, допустим, из Мурманска.
- Вот! А я из Тулы сегодня утром прибыл.
- И что?
- А то! Не может быть, чтобы это была случайность, что мы встретились здесь. Значит у Всевышнего есть на наш счёт какие-то свои планы.
- Какие ещё планы? Что Вы мне голову морочите?
- Заметно, да? А что Вы собирались сегодня делать?
- Не знаю. Бабушке помочь и пойти погулять по городу.
- Так как я выполнил сегодня значительную, и наиболее тяжёлую часть Вашей работы, предлагаю пойти со мной погулять. Собственно, я за этим и приехал.
- Вы хотите сказать…
- Лена, давайте на «ты»?
- Хорошо. Ты хочешь сказать, что приехал из Тулы, чтобы погулять со мной по Невскому проспекту?
- А почему бы и нет? Я очень люблю по нему гулять, а с тобой это будет гораздо приятнее, чем одному. А также по Летнему саду, по Эрмитажу.
- Ты меня за дуру считаешь?
- С какой это стати? Далеко не все красивые девушки, - дуры. Есть, конечно, определённый процент, но ты в него не входишь.
- Значит ты считаешь меня красивой?
- И даже очень!
- А ты сам?
- Как говорят, мужчина должен быть чуть-чуть красивей обезьяны.
- А ты красивей…
- Не знаю, но надеюсь. У меня не было возможности одновременно с ней посмотреться в зеркало и сравнить. Зато я точно умнее.
- Уверен?
- Абсолютно! Ни у одной из них нет диплома инженера, и они не знают столько стихов, как я. Хочешь проверить?
- Хочу! Читай!
- Нет. Так, - это не интересно. Пойдём прогуляемся в какой-нибудь парк или сквер, и я всю дорогу буду читать тебе стихи.
- Всю дорогу?
- Да, а что? Только сначала позавтракай. Ты же с дороги.
После лёгкого перекуса она вышла из-за стола
- Бабуль, мы с «женихом» пошли в парк Декабристов читать стихи.
- Успехов ему, внученька.
- Бабуль, а мне?
- А тебе внимания и ума!
Тяжело мне пришлось в этот раз. Я, конечно же, не собирался ухаживать неизвестно за кем, но уж больно зацепила она меня. Лена оказалась не только очень красивой, но ещё и умной. Тоже знала много стихов и по дороге читала их. Нам хватило и на всю дорогу, и на прогулку по парку.
- Вот, уж, не думала, что это так интересно. Сколько же времени ты их учил?
- Ни сколько. Прочитал и запомнил. Некоторые с первого раза, некоторые со второго.
- Вот это память! Мне бы такую… А тут, сидишь, учишь, учишь…
- Ну, некоторые вещи и я сидел, зубрил до посинения.
- Например…
- Пересказы по английскому.
- Да чего там зубрить? Запомнить несколько предложений, и рассказать на уроке.
- Это если отвечать вовремя. А если балбесничать целый семестр, а потом, на зачёте, отвечать по десять пересказов за раз, плюс карточки.
- Ты так издевался над преподавателем?
- Вот-вот! Она так и говорила: «Макаров, Вы, обладая такой памятью, целый семестр ничего не делаете, а потом приходите и издеваетесь тут надо мной. Вот Вам зачёт и уходите отсюда!»
- Твоя фамилия Макаров?
- Да, а что?
- Нет, ничего. А наша так, за здорово живёшь, ничего не прощает. Как она говорит: «Извольте ответить всё, до последней карточки!»
- Наша такая же, один в один. Только мне прощала. Я хорошо читаю даже незнакомые тексты. Ничего в них не понимаю, но выделяю интонацией все знаки и т.д. Она однажды спросила меня, сколько времени в день я занимаюсь английским языком. Я честно ответил, что ни сколько. Она говорит: «Вы меня обманываете! Чтобы так читать, надо не менее двух часов в день заниматься, и обязательно предварительно прочитать текст…»
- Ну а ты что?
- А я сказал: «Валентина Андреевна, давайте мне любой незнакомый текст, и я Вам его прочитаю.»
- Ну, и?
- Она порылась в сумке и достала какую-то книжку. Открыла её на середине. «Вот этот текст Вы не могли раньше прочитать.» Ну, а я взял книгу и прочитал почти всю страницу. Там были некоторые слова, которые раньше и не встречал даже. Она посмотрела на меня, захлопнула книгу и, сказав экселент маак, ушла. Больше к этой теме мы с ней не возвращались.
- О-фи-геееть! У тебя, наверное, были одни пятёрки по языку?
- Ага, за чтение. А за перевод трояки, если только на перемене не попрошу девчат прочитать мне перевод. Тогда мог и четвёрку получить. Надо же было слова учить, а мне неохота. Ну не люблю я английский… Госэкзамен на трояк сдал. Там, правда, был нюанс, но я не стал особо спорить. Мне было безразлично. Сдал и ладно…
- А в школе?
- В аттестате у меня четвёрка, хотя экзамен сдал на пять. Лен, всего меня выпотрошила, а ты на кого учишься?
- На учителя.
- Договаривай. Учителя чего?
- Английского и немецкого языков. Вот не дай Бог, попадётся мне такой ученик…
- Не попадётся. Я один такой.
- От скромности ты не умрёшь!
- От чего ни помирать, всё день терять. Дело не в этом. Мог я и английский на пятёрку знать, как и остальные предметы. Просто, уже не помню причины, но повздорил с учительницей, ещё в шестом или седьмом классе. Наотрез отказался учить его. И пошли у меня отметки, то два, то три, а моя мама работает учителем математики в этой же школе. Она подошла ко мне и сказала: «Я не прошу тебя учиться на пятёрки. Ради меня, чтобы не позорить на всю школу, можешь иметь четыре по английскому?» Я ответил, что могу. С тех пор у меня были одни четвёрки.
- А как с той учительницей?
- Всё хорошо. Мы помирились. Я потом много раз говорил ей огромное спасибо за то, что она поставила мне правильное произношение. Поэтому в институте у меня и не было проблем.
- Никогда бы не подумала, что ты такой бунтарь.
- Никакой я не бунтарь. Просто голодный жених. Вон летнее кафе. Пойдём, перекусим чего-нибудь?
- Там же всё очень дорого.
- Не умирать же с голоду… Авось мой кошелёк выдержит такую нагрузку.
Мы взяли по салатику, макароны с мясом и кофе с булочкой.
- Вот теперь можно и ещё погулять. А ты как, Лен, не устала? А то загоняю тебя, а потом твой парень мне будет претензии предъявлять.
- А с чего это ты взял, что у меня есть парень?
- Во-первых, ты очень красивая! Около таких всегда много парней вьётся.
- А во-вторых?
- Бабушка сказала, что около тебя вертится какой-то, то ли минёр, то ли ещё кто…
- Вот так, значит. То ли вертится, то ли вьётся… А ты что делаешь?
- А я гуляю с тобой по Питеру и читаю стихи.
- То есть ты просто гуляешь?
- Нет, конечно! Я ещё ухаживаю и, как это говорят, охмуряю. Вот!
- И как, удачно?
- Что? Ухаживаю или охмуряю?
- И то, и другое.
- Ну, судя по тому, что ты со мной до сих пор гуляешь, то ухаживаю более или менее сносно, а, вот, охмурить никак не удаётся.
- С чего это ты так решил?
- Охмурённые таких вопросов не задают…
- Какая самокритика… С ума сойти! А как же мой минёр?
- Он там, а ты-то здесь, со мной.
- Значит, по-твоему, это нормально?
- А почему нет? Если бы ты была замужем, то так бы и сказала, а я гулял бы один. Наверное…
- А если бы не сказала?
- Значит любви уже нет и брак обречён.
- Живут же люди без любви.
- Точно! Я забыл прочитать тебе одно хорошее стихотворение Виктора Бокова. Там в конце есть строчки
«…Жить без любви — преступное увечье,
Уродство, оскорбление земле.
Мне будет раем — правда человечья.
Во всем! И в поцелуе в том числе!»
- Ну, поцелуй, - это рановато, но сказано точно! А если этот минёр и не мой вовсе?
- Лен, а какое мне до него дело? Это тебе разбираться, тебе делать выбор. В этом тебе никто не поможет. Посоветовать, - да, могут, но выбор только за тобой. Не только в данном случае. Меня ты знаешь несколько часов, впрочем, как и я тебя. Какая, уж, тут, казалось бы, любовь?! А там, кто её знает…
- Спасибо тебе, Женя, за честность. Ты не обидишься, если я сейчас пойду домой? Я и правда немного устала.
- Почему я должен обижаться? Разумеется, что мне просто необходимо проводить тебя.
Мы повернули в сторону дома и не торопясь пошли. По дороге обсуждали разные темы, но про любовь не сказали больше ни слова. Около подъезда, прошу прощения, парадного, мы попрощались. Впрочем, договорились встретиться завтра в десять часов, и пойти в Эрмитаж. Я решил тоже вернуться «домой». Всё-таки очень много сегодня прошёл пешком. Устал. Всю дорогу размышлял об этом знакомстве. Умная, за словом в карман не лезет. Красивая, и сознаёт свою красоту, но не задирает нос. Как с ней легко и приятно! А бабушка вообще прелесть… Вот мой главный союзник!
Спать лёг рано. Лариса уложила Димку спать в половине десятого, и я тоже заснул на диване. Проснулся, ещё не было семи часов, а Лариса уже что-то готовила на завтрак. Я сделал себе яичницу, пару бутербродов, выпил кофе и побежал на платформу.
Без четверти десять я вошёл в парадное, поднялся на этаж и позвонил. Лена тотчас открыла, словно ждала меня под дверью. Хотя, может в окно видела…
- Заходи, Женя, я сейчас.
- Лен, не спеши, кассы работают с одиннадцати.
Из комнаты выглянула Мария Николаевна, подмигнула мне и показала большой палец. Значит я всё делаю правильно. Через несколько минут из спальни вышла Лена, и мы пошли на улицу. На этот раз одиннадцатый троллейбус пришлось подождать, но недолго, и когда он подошёл, мы сели в него и доехали до Дворцовой площади. В кассы была большая очередь, но она довольно быстро двигалась и вскоре мы оказались во дворце. Рассказывать о посещении Эрмитажа, нет никакого смысла. Мы обошли почти все залы, которые были открыты для посещения. Когда музей стали закрывать, мы вышли на улицу.
- Знаешь, Жень, я и раньше посещала Эрмитаж. Ещё когда школьницей была, но никогда он не производил на меня такого впечатления. Я и сейчас не особо надеялась на что-то. Спасибо тебе. Я увидела давно знакомые вещи другими глазами. Некоторые картины просто проходила мимо… А сейчас меня просто поразил Брюллов. Его «Гибель Помпеи», - это вообще что-то. А статуи? Такая тонкая искусная работа…
- Я очень рад, что тебе понравилось. Если честно, то очень переживал. Ведь для тебя всё это привычно и обыденно, но, приятно, что ошибался. Я уже в третий раз в Эрмитаже и не устаю восхищаться изумительными творениями рук человеческих.
- Вот тебе и «технарь», как сказала бабушка. Жень, а ты не будешь против, если я пойду домой. Я что-то устала от ходьбы и впечатлений.
- Конечно же нет. Я тебя провожу, а потом зайду на почту и позвоню домой. Там, наверное, волнуются, где я и как?
Я проводил Лену, как обычно, до парадного. Мы договорились встретиться завтра в полдень и пойти гулять в Летний сад. Недалеко от дома я видел переговорный пункт, вот туда я и пошёл.
Звонок домой меня совсем не обрадовал. Нет, дома всё хорошо, но звонили с завода и просили срочно выйти на работу. Отпуск потом отгуляю. Пришлось ехать на Московский вокзал и покупать билет домой. Осталось несколько билетов на ночной поезд и всё. На следующий день всё продано. Кинулся к Ларисе за вещами. Быстро попрощался и побежал обратно на платформу. До электрички оставалось около двадцати минут. С вокзала я поехал к Лене, чтобы предупредить, что срочно уезжаю. Долго звонил в дверь, но никто не открыл. Вышла соседка и сказала, что Марию Николаевну увезла скорая, а Лена поехала с ней. Попросил передать, что я уехал домой, так как меня срочно вызвали на работу.
Только сидя в вагоне я вспомнил, что не оставил никаких контактных данных о себе, и не взял у Лены. Да я даже фамилию её не спросил. Всё думал, что успею. Успел…
Ну, что, работа есть работа. Неожиданный аврал, что из ничего свалился на нашу голову, более или менее разгребли за две недели. А душа не на месте. Попросил у начальника хотя бы неделю, из прерванного отпуска. Пусть и со скрипом, но дали.
Дома всё рассказал маме. Она посмеялась и сказала
- Я не знаю на ком ты женишься, но то, что её имя будет Лена, не сомневаюсь. Поезжай, коли душа не на месте.
Ещё не было шести часов утра, а я уже стоял на остановке «Площадь Восстания» и ждал одиннадцатый троллейбус. Как только он подошёл, я тут же вошёл и, хотя было полно свободных мест, стоял у передней двери. Мне казалось, что так я быстрее доеду. Вот и дом. Подбежал к подъезду, а там стоит скорая помощь. На второй этаж я буквально взлетел. Из квартиры Марии Николаевны вышел врач в сопровождении медсестры
- Доктор, что с ней?
- А Вы кто будете.
- Её хороший знакомый и друг её внучки.
- Ну, вот что, друг. Дело очень плохо. Мы уже третий раз за ночь приезжаем. Сегодняшний день она вряд ли переживёт. Очень ждёт дочь и внучку, и мечтает проститься с каким-то гостем из Тулы.
- Из Тулы, - это я. Разрешите к ней пройти?
- Пройдите, но вместе со мной. Сами понимаете, я Вас не знаю.
Я снял куртку, кинул её на тумбочку, и прошёл в комнату. Мария Николаевна лежала на кровати и смотрела на входную дверь
- Добрый день, Мария Николаевна! Что это Вы надумали болеть? Столько дел, планов громадьё…
- Женечка, милый мой, как ты здесь оказался?
- Да вот, на работе разгрёб дела, а сердце не на месте. Взял неделю отпуска, что не отгулял, и сюда. Первым троллейбусом примчался с вокзала.
- Какой ты молодец. А мы так расстроились тогда, что ты уехал и не попрощался.
- Я приезжал, но дома никого не было. Соседка сказала, что Вас увезли на скорой помощи. Обещала сообщить Вам обо мне.
- Забыла, наверное, это с ней бывает. Лена тоже расстроилась…
Тут заговорил врач
- Мария Николаевна, мы тогда поедем, раз Вы знаете этого молодого человека. А то у нас ещё три вызова. Извините нас, пожалуйста.
- Ничего-ничего. Поезжайте. Мне уже легче, вот и Женя со мной посидит.
Врач с медсестрой ушли, а я поставил стул рядом с кроватью и взял Марию Николаевну за руку.
- Женечка, помнишь, ты читал мне стихотворение про голубую кофту?
- Конечно!
- Прочитай мне его сейчас, пожалуйста.
- Это стихотворение Валентина Михайловича Ермакова
Выбегала в непогодь любую,
Ликовала, если приходил
Всё носила кофту голубую,
Ту, что я когда-то похвалил.
Всё тебе на месте не сиделось,
Всё тебе ночами не спалось,
Всё гулялось, хохоталось, пелось,
Всё с наскоку, вихрем, на авось...
Счастьем не избалованный, в чудо
Я не верил: ты и вдруг моя?
За какие подвиги, откуда
Столько жизни яркой для меня?
Как быки сшибались лбами мысли,
Путались… И было от чего:
Не романтик, не ханжа, не мистик,
Видел: не от мира ты сего.
Видел: улетишь…
 А ты нарочно
Притворялась самою земной.
Взвинченный, восторженный,
тревожный
Прибегал под утро я домой.
За окном раскрытым
На рассвете
Улыбались яблони, шурша:
Спи спокойно, есть на этом свете
И в тебя влюбленная душа.
Виноват, хотелось мне покоя,
Догадался кто-то подсказать
Чем тебе, веревочкой какою
Понадежней крылышки связать.
И приятно было и неловко
Чудо-птицу чувствовать в руках...
Голубела скомканная кофта
Васильком в помятых васильках.
С поля шел понурым. Виноватым.
Грубым нарушителем игры.
А потом я понял, что крылатым
Все узлы, все петли - до поры.
Улетела. Разом порешила,
Кофту перекрасила… Ушла.
Хорошо, что крылья не сложила...
Плохо, что остаться не смогла...
- Спасибо! Это прямо про меня… Женя, там кто-то звонит в дверь. Впусти, пожалуйста.
Я вышел в прихожую и открыл дверь. С той стороны уже пытались вставить ключ. В дверях стояла женщина средних лет и морской офицер в звании капитана второго ранга, а из-за его спины выглядывала Лена.
- Вы кто, и как здесь оказались?
- Проходите к Марии Николаевне. Она очень плоха, а меня Лена знает.
- Так это Вы?
- Не теряйте времени.
Они, не раздеваясь, кинулись в комнату. Через несколько минут Лена и её мама вышли в слезах, а её отец сел на диван и склонил голову. Потом огляделся
- Пойду вызову милицию и скорую помощь…
Встал с дивана, хмуро посмотрел на меня и ушёл. Лена подошла ко мне
- Жень, скажи, что тогда случилось?
- Я позвонил домой, и мама сказала, что меня разыскивают и просят срочно выйти на работу. Я поехал на Московский вокзал, а там билеты только до Москвы и только на ночной поезд. Даже на следующий день ни одного билета. Я конечно же его купил. Поехал к родственнице в Сертолово и забрал вещи. Оттуда бегом на электричку, с вокзала на метро, на троллейбус и сюда, а здесь никого нет. Вышла соседка и сказала, что Марию Николаевну забрала скорая помощь, а ты уехала с ней.
- Ой, да, правда, так и было…
- Лен, зачем мне врать? Я попросил соседку передать, что я здесь был и срочно уезжаю. Только в вагоне вспомнил, что так и не взял у тебя адрес. Да даже фамилии твоей не знаю. В общем, на работе внезапный аврал и штурмовщина. Две недели впахивали. Потом, сижу, а сердце не на месте. У начальника выпросил неделю отпуска, и рванул сюда. Первым же троллейбусом приехал, а у парадного скорая помощь. Когда поднялся, врач с медсестрой уже выходили из квартиры. Они спросили кто я, сказал, что её хороший знакомый и друг её внучки. Они сказали, что Мария Николаевна очень плоха. Что уже третий раз за ночь к ней приезжают, и что этот день она вряд ли переживёт. Врач ещё сказал, что она ждёт дочь и внучку, а ещё мечтает проститься с гостем из Тулы. Сказал, что я и есть гость из Тулы, и попросил пропустить меня к ней. Они согласились, но только в их присутствии. Бабушка меня узнала, и мы поговорили о моём внезапном отъезде. Когда врач убедился, что Мария Николаевна меня знает, они ушли, так как у них ещё три вызова. Она попросила меня прочитать ей стихотворение. Лен, ты должна его помнить. «Выбегала в непогодь любую, Ликовала, если приходил, Всё носила кофту голубую…»
- Да, я помню, ты его читал мне.
- Она сказала, что это прямо про неё. А тут и вы пришли. Вот, собственно, и всё. Лена, я виноват перед тобой, но пойми, у меня не было другого выхода.
- Я так и подумала, что что-то случилось дома. Просто, знаешь, как обидно было? Я столько ждала… И через три дня, когда бабушка сказала, что всё нормально, уехала домой.
В этот момент вернулся её отец.
- Лен, это он?
- Да! Тебе не нравится?
- Причём здесь это? Это тебе он должен нравиться или нет. А за то, что он по велению сердца, ради чужого человека, сорвался в такую даль, - уважаю!
- Извините, товарищ капитан второго ранга, не имею чести знать ваше имя и отчество, но Мария Николаевна не была мне чужим человеком. У нас оказались родственные души и интересы. Представьте себе, что мы с ней, люди разных поколений, больше часа читали друг другу стихи и наслаждались общением.
- Пап, бабушка призналась, что он её победил в поэтическом поединке. Он знает больше стихов чем она. Знала…  Да он мне больше часа их читал.
- Верю. Что ж, молодой человек, позвольте представиться, Макаров Кирилл Петрович, капитан второго ранга, командир подводной лодки. Остальное, извините, разглашению не подлежит.
Он протянул мне руку, и я её крепко пожал
- Позвольте и мне представиться, Макаров Евгений Сергеевич, инженер технического отдела машиностроительного завода имени В.М.Рябикова. Остальное, извините, разглашению не подлежит.
- Ишь ты, а он у тебя с перцем. Лен, даже фамилию менять не придётся.
- Пап, ты, как всегда, торопишься. Ничего ещё не решено.
- Ну да, как же… Я видел, как ты на Виталика глянула. Он теперь, наверняка, заикой останется. А ещё вижу, как ты на Женю смотришь.
- Твой Виталик мямля и тюфяк, хоть и сын твоего друга, а с Женей мы друзья. К тому же мне ещё учиться надо.
- Ладно-ладно, мы с твоей мамой тоже были друзья, пока я всех её воздыхателей не разогнал. К тому же, ни разу не видел и даже не слышал, чтобы замуж выходили за врагов. Исключительно за друзей. Как, Жень, я прав?
- Абсолютно, Кирилл Петрович! К тому же в Туле отличный пединститут и там, по слухам, очень сильная кафедра иностранных языков.
- Жень, а в армию не хочешь пойти?
- Я лейтенант инженерных войск в запасе, и этого мне вполне достаточно. Мой отец отслужил десять лет, за это время объехал почти всю европейскую часть страны и своими рассказами привил стойкий иммунитет против армии.
- Что ж, я и не настаиваю. А как у тебя с Леной? А то я тут развил кипучую деятельность…
- Мне, почему-то, кажется, что сначала этот вопрос мне надо решить с Леной, и в спокойной обстановке. Я сейчас поеду, попробую устроиться в какую-нибудь гостиницу, чтобы присутствовать на проводах в последний путь замечательного человека, Марии Николаевны, а потом мы обсудим и этот вопрос тоже. Тем более, что мы однажды начали его обсуждение и временно отложили.
- В гостиницах номеров нет. Я уже узнавал. Можешь даже не пытаться. А у родственницы, никак?
- Она с сыном уехала в Крым.
- В таком случае предлагаю, как временную меру, поселиться на этом диване, а наши дамы будут спать в Лениной комнате. Кто против? Воздержался? Нет никого. Принято единогласно. Лена и Женя, пойдите погуляйте, а мы займёмся нашими скорбными делами. Вам совершенно незачем при этом присутствовать.
И мы пошли гулять по городу, прихватив на всякий случай зонт. Когда вышли из квартиры и начали спускаться по лестнице, нам навстречу прошли участковый и медицинская бригада. Лена ускорила шаг, чтобы не видеть, как будут выносить тело бабушки.
Мы шли, не торопясь, в сторону Александровского сада, к Медному всаднику. Долго молчали, каждый занятый своими думами. Постепенно лицо Лены стало светлеть и становиться более спокойным. Значит она успокоилась и с ней можно обсудить сложившуюся ситуацию.
- Лена, ты не обращай внимание на слова отца. Думай сама. Я буду ждать твоего решения. Всё, что мог, я уже сказал. Дальше уже будет повторение.
- Хитрый ты. Решай сама. А я не знаю, что решать. Умом я понимаю, что ты намного лучше любого из моих знакомых. Ты пойми, у меня никого нет и не было до сих пор. Все эти разговоры вокруг Виталия, - пустой трёп. Да и в будущем, в любом его варианте, я никогда не хотела быть женой военного. Ты всё правильно сказал, и пример мамы у меня перед глазами. Я, когда смотрю на тебя или думаю о тебе, испытываю целую гамму чувств. Здесь и восхищение, и восторг, и немного зависти… Одного я не чувствую, - любви. Да и в тебе её, по-моему, нет. Я же чувствую, что нравлюсь просто как красивая девушка, да и не только тебе. Это заметно. Вот ты почувствовал, что моей бабушке плохо и примчался на помощь, а когда мне было плохо ты не чувствовал. Ты даже не догадался оставить записку или после послать письмо. Адрес-то ты знаешь. Вот я и боюсь. Красота, она не вечна! Да, и чувства могут остыть, но в этом уже будем сами виноваты. Что ты молчишь? Скажи, что-нибудь…
- Мне трудно говорить. Ты и права, и чудовищно не права одновременно. Давай погуляем молча. Когда мы придём домой, ты поговори с мамой, наедине. Расскажи ей всё, что сказала мне сейчас и выслушай её, а после принимай решение. А я послезавтра уеду домой. Разумеется, оставлю тебе свой адрес и домашний телефон. Тебе ещё два года учиться, вот и я буду ждать тебя два года. В день, когда ты получишь диплом учителя, я выпью две рюмки водки. Первую – за рождение нового учителя, а вторую за крушение надежд и смерть любви.
- Но, Жень, так нельзя. Ты же не знаешь, что скажет мне мама?
- Конечно! Но ни одна мать не пожелает своей дочери зла. Кстати, ты так и не сказала, как её зовут.
- Надежда Васильевна. Но послезавтра ты всё равно уедешь?
- Да. Сразу после похорон.
- Но у тебя же неделя отпуска.
- Ты слишком высокого мнения о моих нервах и самообладании.
Мы шли мимо киоска «Союзпечать», и я купил маленький блокнот и ручку. Написал в нём свою фамилию, имя, отчество, дату рождения, адрес и домашний телефон.
- Лена, вот мои данные. Когда захочешь, можешь позвонить или написать, а можешь выкинуть в мусорное ведро. Только, прошу, не в моём присутствии.
- Как ты так можешь? Это не честно…
- Наоборот, только так и честно. Куда ты хочешь пойти?
- Ты обещал погулять со мной по Летнему саду.
- Раз обещал, то пойдём.
- Почему ты не хочешь ответить на мои слова?
- Ты хочешь, чтобы я оправдался в твоих глазах? Пожалуйста. Моей вины здесь нет. Я не шутил про информацию, не подлежащую разглашению. Из открытой информации, все знают, что мы производим артиллерийские системы морского и авиационного базирования. Так вот, какой-то чиновник в министерстве обороны направил нам не те чертежи, а когда обнаружил это, то тянул до последнего. Когда всё вскрылось, нам пришлось в авральном режиме изготавливать другую систему для полевых испытаний. Мы домой приходили только ночевать. Когда я приеду домой, то снова подключусь к этой работе. Поэтому меня и не хотели отпускать. Но кого это интересует?
- Меня! Меня это интересует! Должна же я знать, чем живёт мой жених? Что произошло в тот злополучный день… У меня истерика была. Может это я виновата, с бабушкой…
- А я в тот день, прямо с вокзала, не заезжая домой, как простой слесарь помогал демонтировать старую оснастку. Крутил гайки и болты. Монтировали новую… Извини, но даже про тебя сумел рассказать маме только перед самым отъездом сюда. А записку? Нет у меня с собой ни бумаги, ни ручки…
- Прости меня, Жень! Только не уезжай так сразу. Побудь со мной хотя бы ещё один день. Ты не представляешь, как мне одиноко.
- Ну, почему? Очень даже представляю. Я тоже очень одинок. Моё увлечение поэзией, сыграло со мной злую шутку. Девчата считают заумным, а ребята – блажью.
- Бабушка сказала, что если бы ей скинуть лет пятьдесят, то ни за что бы тебя не упустила.
- Я бы тоже её не упустил… Тебе сказочно повезло с бабушкой, и ты похожа на неё.
- А меня на целых два года хочешь бросить?
- Так ты сказала, что не любишь меня…
- Мало ли, что я сказала, главное, что я подумала при этом.
- И что же ты подумала?
- Не скажу.
- Ты, главное, маме не забудь сказать. Давай на вокзал съездим. Билет-то всё равно надо покупать.
- Всё-таки уедешь?
- Конечно! А, вот, когда, вопрос пока открытый. Их очень мало
- Поехали. Билет тебе действительно нужен.
Билет удалось купить только с отправлением через три дня, на ночной поезд, на Белгород. Удобно, что без пересадок, плохо, что прибытие в Тулу во втором часу дня. Но, зато, целый лишний день побуду в Питере.
- Лен, пойдём пообедаем, и, наконец-то, погуляем.
До самого вечера мы гуляли по Летнему саду, рассматривали скульптуры и говорили, говорили, говорили… Домой вернулись, когда стемнело и зажглись фонари. Дверь нам открыл отец Лены
- Что-то вы, ребята, загулялись. Голодные небось…
- Пап, мы обедали в кафе, но от ужина не откажемся.
- Вот и отлично. Мама уже всё приготовила. Надо бы и бабушку помянуть… Ждём только вас.
- Женя, садись за стол. Сам же сказал, что не чужие вы были.
- Спасибо, Надежда Васильевна, я уже сажусь.
- Ну, что, Жень, женщины вино, а мы водочки?
- Немного можно.
- А ты, вообще, как к ней относишься?
- Если её, вдруг, не станет, могу и не заметить.
- Даже до такой степени?
- Предпочитаю полусухое или полусладкое вино. Просто традиция сформировалась, поминать водкой. Кто я такой, чтобы её нарушать, но не напиваться же.
- Похвально. Поддерживаю.
Мы хорошо, все вместе, посидели за столом. Вспоминали Марию Николаевну добрым словом. Попросили прочитать стихи, которые ей особенно понравились. А меня и упрашивать не надо.
Пока мы гуляли, Надежда Васильевна и Кирилл Петрович убрались в комнате Марии Николаевны, перестелили постель. Поэтому, когда подошло время сна, Лена ушла в свою комнату, её родители легли в бабушкиной комнате, а я устроился на диване.
Утром я проснулся раньше всех, успел умыться и привести себя в порядок, пока проснулись остальные.
- Женя, ты что так рано встал? Тебе плохо спалось?
- Что Вы, Надежда Васильевна, спалось отлично! Даже дольше обычного. Я встаю в шесть – половине седьмого, самое позднее. Иначе опоздаю на работу.
- Тогда ладно. Через полчаса будем завтракать. У вас какие-то планы на сегодня?
- Это Вы у Лены спросите. У меня никаких. Билеты вчера купил. Так что я свободен, как муха в полёте.
- Извини, что спрашиваю, а на какое время у тебя билет?
- Послезавтра в полночь прямой на Белгород, до Тулы без пересадок. Других и не было. Мы с Леной ездили на вокзал.
- Очень хорошо! Значит ты не спешишь.
- Если нужна какая-то помощь, то я всегда готов.
- Нет-нет, отдыхайте.
После завтрака мама с Леной закрылись в комнате и полчаса о чём-то шушукались. Кирилл Петрович уехал по каким-то делам, а я, пока, смотрел телевизор. Потом Лена вышла из комнаты в хорошем расположении духа.
- Жень, куда пойдём сегодня?
- Я думал ты что-нибудь предложишь… Можно сходить в Петропавловскую крепость.
- Точно! А потом пройтись по Невскому.
- Согласен! Пошли?
- Мам, мы ушли гулять.
До крепости мы доехали на шестом трамвае. Полюбовались на «Кронверк» и пошли гулять по территории крепости. Когда нагулялись, то через стрелку Васильевского острова и Дворцовый мост, вышли на Невский проспект. Всё это время Лена или молчала, или разговор был ни о чём. Только когда мы уже прилично отошли от Дворцовой площади, Лена взяла меня под руку.
- А всё-таки я поговорила с мамой.
- Я видел, как вы закрылись в твоей комнате и полчаса шушукались.
- А ты прямо засекал.
- Случайно получилось. Смотрел телевизор, а передача длилась полчаса.
- Понятно. Мама сказала, что я ещё молодая и глупая. Представляешь?
- Тебе как ответить? Честно или промолчать?
- Ах, ты, вредина! Но не обольщайся. Про тебя она сказала то же самое.
- Ни секунды не сомневался.
- Почему?
- Да любой парень на моём месте, знаешь... Как это у Есенина
«…Зацелую допьяна, изомну, как цвет,
Хмельному от радости пересуду нет.
Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты,
Унесу я пьяную до утра в кусты.
И пускай со звонами плачут глухари.
Есть тоска веселая в алостях зари.»
- Ты что, разговаривал с ней?
- Только про билет домой. А что?
- Она мне то же самое сказала, только своими словами.
- Вот видишь! И какой же вы сделали вывод?
- Либо я тебе безразлична, но тебе приятно гулять по городу с красивой девушкой…
- Либо?
- Либо ты влюблён в меня и боишься обидеть. Ни разу не обнял и не попытался поцеловать.
- Да, уж… Выводы диаметрально противоположные. И к чему вы в итоге пришли?
- Я хочу у тебя спросить.
- На мой взгляд, первый вывод, так себе. Надо быть конченным прохвостом, чтобы так себя вести. Конечно же второй вывод! Ты прослушала, когда я разговаривал с твоим отцом, то сразу же сказал про наш пединститут и кафедру иностранных языков. Зачем бы мне это надо было, если бы я не полюбил тебя? Ты думаешь, что меня привлекает твоё красивое тело? Разумеется, привлекает. Но, знаешь сколько есть красавиц, с которыми двух минут слишком много для общения? А с тобой я общаюсь целый день и мне мало. А что ты обо мне подумаешь, если я ни с того, ни с сего кинусь тебя обнимать и целовать? Что?
- Что ты ненормальный или потерял голову.
- Что, в принципе, одно и то же. Мне очень хочется тебя поцеловать и не один раз. Только проблема в том, что ты этого не хочешь. Значит эффект будет тот же, если я поцелую вот этот фонарный столб.
- Ты правда так думаешь?
- Конечно! Ты уже относишься ко мне лучше, но внутренне, ещё не простила моё исчезновение две недели назад.
- Я подумаю над твоими словами, а пока пойдём дальше.
- Ты ещё припомни стихотворение, что очень понравилось твоей бабушке.
- Да я помню, и понимаю, чем ты руководствуешься.
- Ой, а тут всё просто. Всего одно слово – любовь! Руководствуясь им, нельзя допустить, чтобы твоему другу, партнёру, невесте, было больно или обидно. И всё сразу встанет на свои места. Нам не пора пообедать?
- Наверное пора.
- Тогда вот это кафе может нам подойти.
- Согласна!
Кафе, - не то место, где можно вести серьёзные разговоры. Поэтому мы молча поели и пошли дальше.
Мы шли мимо художников, выставивших свои картины на всеобщее обозрение, мимо саксофониста, исполнявшего что-то джазовое… Миновали Московский вокзал и уже была видна площадь Александра Невского.
- Жень, а пошли обратно? Что-то мне сейчас не хочется идти к кладбищу, даже великих людей.
- Пойдём, я это же самое хотел предложить, но не успел.
- А как ты определяешь, хочу я целоваться с тобой или нет?
- Не знаю. Но если бы утром я тебя поцеловал, то скорее всего, ты бы вытерлась и сказала, чтобы больше так не делал.
- Неужели прямо так и подумал? Странно. А, ведь, ты прав. Именно так я бы и сделала. Ну, а сейчас?
- Прямо здесь и сейчас ты не станешь целоваться ни за что, но если найти место, где тебя никто не увидит, то ты готова попробовать.
- С тобой страшно. Ты читаешь мысли, даже те, что ещё окончательно не сформировались.
- Ничего я не читаю. Просто смотрю на тебя и говорю то, о чём сам думаю.
- Правда?
- Абсолютно!
- Как я рада, что не одна такая. А где нам найти такое место?
- Представления не имею. Всё-таки я плохо знаю город и кроме парадного ничего в голову не приходит.
- Тогда поехали домой?
- Поехали. Вон и троллейбус идёт.
Как только вошли в парадное, то тут же кинулись друг другу в объятия. Как минимум полчаса мы стояли там и целовались, отвлекаясь лишь пока мимо нас проходили жильцы дома, и только потом зашли в квартиру. Надежда Васильевна посмотрела на нас, улыбнулась, и ушла на кухню. Я уже начал раздеваться, как вспомнил, что так и не позвонил домой. Там же мама волнуется.
- Лен, я забыл позвонить домой. Я пойду на почту. Она здесь через пару кварталов.
- Я с тобой. Мам, Женя забыл домой позвонить. Мы добежим до почты…
- Только недолго. Скоро папа должен подойти, будем ужинать.
И мы пошли на почту. Я сказал маме, что у меня всё хорошо и даже ещё лучше, что купил билет на послезавтра на полночь и буду в Туле около часу дня. Мы пошли домой, но снова поцеловаться не удалось. Около дома встретили отца Лены, и пришлось возвращаться без поцелуев. Отец посмотрел на наши грустные лица, и, кажется, всё понял. Ну и ладно. Мне скрывать нечего.
- Женя, позвонил домой? Там всё хорошо?
- Да. Спасибо, Надежда Васильевна, там всё хорошо. Ждут меня.
- Вот и славно. А сколько времени тебе ехать?
- Тринадцать часов на поезде и потом около часа на троллейбусе и автобусе. Папа будет на работе, поэтому встретить не сможет.
- А пединститут далеко от вокзала?
- Мама!
- Что, мама? Мне интересно. Вдруг я захочу приехать и посмотреть…
- Мне на полпути. Как раз около него пересадку делать. От вокзала около получаса ехать, в зависимости от движения на дороге.
- Так близко?
- Так и город с полумиллионным населением.
- Спасибо, Женя. Садитесь ужинать. Всё готово.
Ужинали молча, только Лена метала в маму глазами молнии, от чего та только улыбалась. После ужина все переместились в зал. Лена устроилась в кресле с ногами и, надувшись, смотрела на родителей, которые сели, обнявшись, на диван. Я сначала стоял около двери в коридор, но потом сел во второе кресло. Было очевидно, что родители хотят поговорить, но не решаются в моём присутствии. Надо бы как-то разрядить обстановку.
- Надежда Васильевна, а какой предмет Вы преподаёте?
- Физику. Могу и математику, но как-то сложилось, что математиков много, а физиков не хватает.
- Хороших математиков тоже единицы, впрочем, как и физиков.
- С чего ты это взял?
- Моя мама математик. В молодости преподавала и физику.
- Вот как? Лена не говорила.
- Я это рассказывал Марии Николаевне ещё в первый день знакомства.
- Да, у нас складывается династия учителей.
- Только интересная. Бабушка - литератор, дочь – физик, а внучка готовится преподавать ин.яз.
- Теперь мне нужен внук - подводник, а, уж, внучка может стать хоть биологом, хоть географом, как получится...
- Папа, ну, что ты опять…
- Не опять, а снова. Внуков хочу понянчить. Все за, одна ты против.
- Да не против я. Только…
Я встал и пошёл к двери
- Пойду погуляю немного. На этом семейном совете я лишний. Извините.
Обул кроссовки, накинул куртку и вышел на улицу. Давно я не бродил по вечернему Питеру. Прохожих немного, всё-таки это не центр города, а, скорее, спальный район. Мне даже лучше так думать. Всё очень лихо закручивается и нас несёт неуправляемый поток. Я понимаю, почему Лена так сопротивляется. У неё родилось новое чувство, и она пока не понимает, как к этому относиться. А тут ещё и родители подталкивают. Да и я, в свою очередь, перекладываю на её плечи принятие окончательного решения. А может поехать на вокзал и купить ей билет до Тулы? Далеко ушёл от дома, пора возвращаться. Когда подошёл ближе, то увидел Лену. Она стояла посреди тротуара и озиралась вокруг, наверное, меня ищет.
- Лена, ты не меня ищешь?
- Жень, куда ты пропал?
- Как это куда? Сначала гулял туда, теперь гуляю обратно. Что-то случилось?
- Мама хочет с тобой поговорить.
- Точно мама? Не папа?
- Мама.
- А ты что?
- А что я?
- Вещи собрала?
- Какие вещи?
- Со мной, в Тулу ехать? Или разговор не об этом?
- Колдун! Иди, мама ждёт.
Когда вошёл в зал, отец сидел и улыбался во весь рот, а мама была сама серьёзность.
- Надежда Васильевна, мне как, прямо сейчас мчаться на вокзал за билетом для Лены?
- Это она тебе сказала?
- Нет, но два плюс два складывать умею, говорил же, что мама математик, а Лена сказала, что я колдун.
- Ну и какой твой положительный ответ? Сможете приютить Лену на два-три дня?
- Да хоть на всю жизнь!
- Это, пока, не требуется… Но хотелось бы быть уверенной…
- Слово «пока», обнадёживает. Я, если Вы заметили, не маньяк. Вдруг, Лене что-то не понравится, слова не скажу против. Провожу и посажу на поезд… Одно могу обещать твёрдо, - с моей стороны, ей абсолютно ничего не угрожает. Косвенно, мы этот вопрос уже обсуждали.
- Да, Лена мне сказала, но хотелось услышать это от тебя. Я же заметила, что губки у неё слегка припухли.
- Не стану отрицать, это было, но по обоюдному желанию. Ведь так, Лен?
- Да, мам.
- Женя, ты же должен понять сердце матери.
- Понимаю. Так мне ехать на вокзал?
- Вместе и поезжайте.
Мы быстро собрались и поехали. Повезло, билеты ещё были. Правда мне пришлось сдать свой билет, чтобы взять два билета в одно купе. Не забыл позвонить домой, предупредить, что я буду не один. Как только вернулись, Надежда Васильевна сразу же спросила
- Женя, а ты домой позвонил?
- Конечно! Они очень рады и ждут.
- Что же такого ты им сказал?
- Только то, что буду не один.
- И всё?
- Разве этого мало? Мама знает, что у меня здесь есть девушка, Лена. Я перед отъездом сюда успел ей рассказать.
- А, тогда понятно… Предлагаю всем ложиться спать. Завтра у нас трудный день.
Все разошлись по комнатам, а я улёгся на диване. Через некоторое время, Лена вышла из комнаты, подошла ко мне и поцеловала.
- Женя, спокойной ночи!
- И тебе, Леночка, спокойной ночи!
С утра начали приходить коллеги Марии Николаевны, которые захотели проститься с ней и проводить в последний путь. Все подходили к Надежде Васильевне и Лене, выражали сочувствие, и скорбели о ранней кончине их мамы и бабушки. Видно было, что они хорошо знают друг друга и уже не первый год. А одна, всё оглядывалась на меня, и тихонько спрашивала Лену
- Это твой парень?
- Ещё не знаю. Пока думаю.
- А тому парню, из Тулы, сообщили?
- Так это он и есть?
- Успел приехать?
- Он приехал раньше нас и застал бабушку живой и поговорил с ней, прочитал стихотворение, которое ей так нравилось. Я даже завидую ему. Мы успели только поздороваться и всё.
- А можно с ним поговорить?
- Конечно! Его Женей зовут.
Я услышал, что со мной хотят поговорить и сам подошёл.
- Извините, пожалуйста, Женя, а как Вы успели приехать раньше всех? Кто-то Вам сообщил?
- Никто мне не сообщал. Я внезапно уехал, не оставив никому ни адреса, ни телефона. Просто мне было не по себе, я сел на поезд и приехал. Первым троллейбусом доехал до дома. Как раз из квартиры выходил врач с медсестрой. Под их присмотром я и прошёл к Марии Николаевне. Когда они поняли, что мы знакомы, то уехали на другие вызовы.
- Но это же невероятно!
- Вам виднее. Только я много думал о ней. Она была из тех редких людей, кто действительно, всей душой, любят поэзию. Мы с ней на этой почве и подружились.
- Да-да, она говорила, что Вы удивительный «технарь». Не обижайтесь, пожалуйста.
- А чего обижаться? С этого всё и началось. Я, в меру сил, доказал ей, что «технари» тоже умеют ценить искусство и литературу.
- Женя, а не могли бы Вы, не сейчас, конечно, прочитать несколько стихотворений, из тех, что читали нашей коллеге и подруге.
- Разумеется могу. Выбирайте время и место. Хотите, сегодня же, после поминок, а можно завтра встретиться в каком-нибудь сквере.
- Лучше сегодня, если никто не будет возражать…
В этот момент подъехал катафалк. Гроб с телом Марии Николаевны не стали заносить в квартиру, а поставили на табуретки перед парадным, чтобы все желающие могли подойти и проститься. Желающих оказалось, на удивление, много. Подходили люди не только из других парадных, но и из соседних домов, у многих на глазах были слёзы. Когда все желающие простились, гроб снова погрузили в катафалк, и мы поехали. Я не знаю местных кладбищ, поэтому даже не интересовался куда нас везут. Ехали не очень долго. В оградке уже стоял мраморный памятник, наверное, её мужу. Подошедший священник провёл обряд прощания, гроб заколотили и опустили в могилу. Я, как и все, бросил горсть земли в могилу и отошёл в сторону. Всё то время, что закапывали могилу, Лена стояла, уткнувшись мне в плечо и плакала. Могильщики своё дело знают хорошо. Быстро сформировали аккуратный холмик, воткнули крест и разложили венки и цветы. Мы все поклонились могиле и поехали в столовую поминать Марию Николаевну. Столовая оказалась совсем недалеко от дома, а в ней устроен зал для таких вот случаев. Зал не очень большой, но мы все там поместились.
После традиционных трёх поминальных стопок пошёл общий разговор. Многие, из присутствующих, учились у неё, ещё когда ходили в школу. Вспоминали случаи из той жизни, и всё это время, Мария Николаевна словно бы незримо присутствовала здесь, между нами. Потом внимание переключилось на меня, как единственного, кого никто не знает. Пришлось рассказать историю нашего знакомства и прочитать несколько стихотворений, которые ей особенно понравились.
Когда все стали расходиться, ко мне подошли её подруги и попросили посидеть с ними ещё немного. Ну, а что, мне же не трудно. Лена с родителями тоже остались. Так мы просидели ещё почти час. Сколько я прочитал стихов даже и не вспомню. Мы сделали так же, как и с Марией Николаевной, один начинает, другой продолжает… Получился своеобразный литературный вечер в её честь. Наконец все разошлись, довольные собой и друг другом.
Дома Надежда Васильевна поблагодарила меня, и даже расцеловала
- Женечка, большое тебе спасибо! Кроме обычных поминок, у нас получился великолепный литературный вечер памяти моей мамы. Его теперь будут долго вспоминать и обсуждать, может быть даже попытаются повторить, и всё это благодаря тебе.
Сказав это, она ушла в свою комнату, а Кирилл Петрович молча пожал мне руку, похлопал по плечу и тоже ушёл в комнату. Лена, забравшись с ногами в кресло, как она любит, долго - долго смотрела на меня.
- Я теперь поняла свою бабушку. Только ей понадобились два-три часа, а мне несколько дней. Прости, что не сразу разобралась в тебе, что иногда обижалась и обижала. Прости! Я видела в твоих глазах слёзы, и когда ты говорил о бабушке, и когда читал стихи. Это лучше всех слов говорит о тебе и твоих чувствах.
Она встала с кресла подошла ко мне обняла и поцеловала. Так мы и стояли, пока из комнаты не вышли её родители
- Вот, Надюш, а ты сомневалась.
- Не надо, Кир, я ни минуты не сомневалась, и ты это знаешь. Я боялась, что она осталась такой же холодной, как была до сих пор.
- Мам, пап, я только сегодня поняла, что такое любовь. И теперь я действительно готова ехать в Тулу, или ещё куда, с Женей.