Родная кровь

В соавторстве с Сергеем Лактионовым.
Участвовали в конкурсе фэнтези на Большом проигрыватели.
Заняли 4 - 5 место



Драгану снилось дерево.

Чёрное дерево посреди поляны, на фоне тяжёлых, серых небес и синеющего в тумане леса. (А может, не туман то был, а стелющийся дым пожарища…). Ствол и ветви – выгнуты, будто в корчах предсмертной боли. С ветвей частыми каплями срывался чёрный дождь.

А потом грянул гром. Извив молнии неспешно расколол небо, обратив весь мир в белый свет и чёрные тени. И на миг стали видны алые ручейки, струящиеся по извивам коры. Не дождь капал с ветвей: дерево истекало кровью…

– Драган! Беда!

Он вскинулся на лежанке, зашарил пятернёй, стремясь нащупать верный меч. Но меча не было.

Драган окончательно проснулся, и с неодобрением уставился на конопатого соседского мальчишку:

– Чего орёшь, балбес?

– Ведьма!

– Какая ещё ведьма?

– Не знаю! Хлопцы в лесу видели! Сидит на пне, вся чёрная, а зубищи как у волка! Староста велел тебя звать…

– А я тут при чём? – нахмурился Драган. – Соберите мужиков да поймайте её.

– Как же без боевого мага на ведьму идти? Без тебя, Драган Милич, никуда!

Драган устало вздохнул:

– Сколько раз говорить: ошибся твой староста. Не маг я, а бывший солдат. Да и воевал последний раз больше десятка лет назад. По ранению уволен из армии короля нашего Альфреда.

– Как же не маг, – насупился мальчишка. – Все знают, как ты о прошлом годе на болоте мертвяков порубал!

– Так то ж дело нехитрое. Мертвяк тварь нешустрая. Его кто хошь завалит.

– Ага! Тока не у всех волшебный меч есть…

– С чего ты взял, что он волшебный? – нахмурился Драган.

– А Ясек из кустов смотрел! Видал, как у тебя по мечу искры синие плясали. А кады на тебя мертвяк попёр – с острия молния вдарила, вот так: дыщ! И мертвяка в головешки!

– Врут, – отмахнулся Драган. Но сердце кольнула печаль. Это правда, всего и осталось от прежней жизни, что «Змей». Только верная сталь ещё помнит, кем он был когда-то…

– Староста сказывал, что ты из отряда «Чёрных Волков». Тех магов, что самому Альфреду служили!

– Много знает твой староста! – рассердился Драган. – Сам посмотри, похож я на чёрного волка?! – он тряхнул седыми кудрями.

Мальчишка смутился:

– Люди говорят…

– Ладно. Пойдём. Жди на улице.



Когда паренёк ушёл, Драган сел на ложе. Хмуро поскрёб шрам слева на груди: две царапины крест-накрест. Потом встал, откинул крышку большого почерневшего сундука. Размотал холстину и вытащил меч: погладил испещрённые рунами ножны, осторожно коснулся рукояти в виде головы дракона.

«Ну, здравствуй, Змей. Поди, скучал без дела?»

Кольчугу надевать не стал. При встрече с колдовской тварью, всё одно, не спасёт.

…На улице уже топтались пять мужиков. Староста самых крепких в деревне отобрал. При виде Драгана все сняли шапки:

– Здрав будь, мастер Милич!

– И вам не хворать… Где ведьму-то усмотрели?

– Дык, в лесу она. Недалече, – ответил Брутко, самый здоровый из всех.

– Сам видел? – прищурился Драган.

– Да как тебя! Поджилки трясутся, как вспомню. Мы с парнями на охоту пошли. На поляну вышли, вдруг на пень ворона села. Я на неё замахнулся… Гляжу, а на пне вместо птицы бабка сидит, чёрная-пречёрная, будто обгорелая! И страшная, ух!

– Дальше, – потребовал Драган.

– Дык это… я попятился, а она мне: стой! Веришь, мастер, ноги враз окаменели. А она ухмыльнулась: чуть я не обверзался – с рожи страшна, как мертвяк, дак ещё и зубья в палец. И грит: «А позови-ка мне, дружок, Драгана Милича, что у вас в деревне живёт».

– Не врёшь? – нахмурился Драган. – Меня по эту сторону Царь-Реки никто не знает.

– Да чтоб меня бог убил, ежли вру!..



***



– Вон там, за кустами, – прошептал Брутко.

Но Драган и сам почувствовал присутствие магии. Заныл шрам-крест на груди. Там, куда вонзился клинок окаянного колдуна Малгора по прозванью «Кровосос».

…Никогда не забыть Драгану день той битвы. Как имперские гусары вылетели на них из пелены ливня: ржущие конские морды, блеск кирас, орущие усатые рожи под крылатыми шлемами с литым черепом и костями. Как полыхали мечи, и «Волки» разили врагов – огнём, молниями, льдом. Как он, Драган, с мечом в руке шёл навстречу вражьему колдуну Малгору. По трупам людским и конским, по втоптанным в грязь знамёнам: чёрным с золотым имперским грифоном, и красно-жёлтым с двумя чёрными волками Альфреда…

И как склонился над ним Малгор: иссохший старик с витым посохом в руке. В среброшитом жупане, в шапке с пером, будто имперский воевода. Зелёные глаза сверкали безумием, на лице гуляла ухмылка:

«Глупец ты, Драган Милич! Мне от меча в руке смертного умереть не суждено!»

Кинжал вонзился Драгану напротив сердца, провёл черту огненной боли, отсекая магию… А затем вторую, накрест.

«Проклинаю тебя, Драган!» прогремел набатом голос Малгора. «Не знать тебе ни любви, ни покоя! Всякая, кого твоё сердце полюбит – самой лютой смертью погибнет!..»

Лучше б тогда и помер! Ушла из Драгана магия, вытекла, как из кувшина битого. Остался один на свете… Страшно проклятие твоё, Малгор!



Драган поднялся из-за кустов. Ведьма, сидящая на пне, повернулась к нему.

Старуха и впрямь была черна и страшна, как мертвец. Обгорелый: шкуры почти нет, сплошь почерневшие жилы и кости, седые волосы осмолены. Лицо – жуткая маска без носа, с оскалом волчьих зубищ… Одни глаза живые, карие: и от этого было ещё страшнее.

– Ну, привет тебе, Драган Милич! – проскрежетала страхолюдина. При каждом слове из зубов её вырывалось облачко сажи.

Драган молчал.

– Что, аль нехороша? – захихикала тварь. – Поглядела б я на тебя, коли б тебя самого на костре сожгли, хе-хе! – она прищурилась, будто оценивая. – Да, не молод, но статью крепок… Авось и справишься.

– Что тебе нужно, ведьма?

– Чего ж не спросишь, от кого привет принесла?

– Ты загадки пришла загадывать?

– Так уж и быть… От знакомца твоего, Малгора!

На лице Драгана не дрогнул ни один мускул, но пальцы легли на рукоять «Змея».

– Хочешь силу свою вернуть? Знаю, что хочешь… И господин мой знает! Жалеешь о ней, поди?

– Я жалею об одном, – процедил Драган. – Что не могу твоему господину его шею тощую свернуть!

– То уж не судьба, – хмыкнула старуха. – Но есть мечта поменьше, да роднее… Хочешь свою дочку вернуть?

Вот тут Драган вздрогнул.

– Вижу, пробрало, – хихикнула ведьма. – Знаешь ведь, что невеста твоя, Серебрянка, на сносях была, когда ты её бросил! Померла родами, да… а дочурку-то живую родила!

– Врешь, ведьма! – Драган сжал рукоять меча. – Башку срублю!

– А ты попервой взгляни-ко сюда! – старуха протянула Драгану невесть откуда взявшееся зеркало.

И в нём Милич увидел девушку. Худенькую золотоволосую. «Серебрянка!..» Но нет, у его невесты глаза были голубые, как лесное озерцо. А эта кареглазая, и губы тоньше, и родинка на щёчке.

Зато взгляд – странно знакомый, упрямый. Как… как у него. Будто взаправду в отражение погляделся.

– Не верю, – Драган облизнул пересохшие губы. – Морок всё!

– Малгор – маг злой, беспощадный… Но слово его крепко. Вернёт дочку, если дело сладишь.

– Что нужно? – прошипел Милич. – Говори!

– Нужна Малгору кровь ведьмы. Зовут Егида. Убьёшь её, а склянку крови хозяину принесёшь!

– Что же, такой могучий колдун с обычной ведьмой не справится?

Старуха вздохнула:

– Не можно ему родную кровь проливать. Егида ему – дочь родная.

– Дочь?!

– По крови. Но не по духу. Враждуют они страшно… Справишься –получишь и дочь, и магию. Согласен?

Драган молчал. Не дождавшись ответа, ведьма хмыкнула:

– Найдёшь Егиду в городишке Арджер!

Захлопали крылья. Милич вскинул голову. Колдунья исчезла. На пеньке остался маленький флакон.



***



Драган не слишком любил слушать кабацкие песни. Певички в таких заведениях фальшивили, одевались как потаскухи и готовы были отдаться за серебряный динар. Милич не осуждал их. Каждый зарабатывает, как может. Кто-то продаёт свой меч, кто-то – тело.

Но эта девушка отличалась от прочих. Голос у неё был густой и хрипловатый. Одета небогато, но опрятно: всех украшений – медальон на шее… А ещё она была красива. И в грязном арджерском кабаке смотрелась не более уместно, чем принцесса в свинарнике.

Сейчас девица пела, прихлопывая в ладоши, под весёлые переливы скрипки. Хмельной народ топал в такт, колотил кружками об столы, а кто-то уже отплясывал с раскрасневшейся подавальщицей:



«…Как повадился наш Яре на реку ходить.

Снасти взял с собой, собрался рыбы наудить:

«Эх, до дому на ушицу рыбки принесу!» –

Только встретил на опушке девицу-красу!

Ой, да Яре-Яре-Яре, Яре-дурачок:

Сердце девичье поймал ты, Яре, на крючок!»



И вот странно. Хоть пела девушка весело – но когда Милич встречался с ней взглядом, то казалось ему, что в зелёных глазах певички застыла неизбывная грусть.

Драган допил пиво, и уже собрался было уходить… Как вдруг скрипка заиграла новую, протяжную и грустную мелодию. А следом запела девушка:



«Ты смотришь с тоскою, едва дыша,

И молишь спасти-исцелить…

Прости, любимая, только душа

Моя сгорела в угли!

Припавши к земли иссохшей груди,

Ты плачешь, сушь злую кляня…

Прости, любимая, только дожди

Не слышат больше меня!»



То была старая северная баллада о волшебнике, потерявшем силу. Пела девица с душой, сложив руки на груди и глядя куда-то сквозь кабацкие стены и пьяные рожи. Драган заслушался, в груди защемило. Подозвав подавальщицу, потребовал ещё пива – шёпотом, будто боясь помешать… И заметил, что певица теперь смотрит на него.

Смутить Милича было непросто. Когда-то и он был девкам люб – но, разменяв пятый десяток, стал разборчив. Да и после расставания с Серебрянкой все девки казались пустыми. Боялся сердцем прикипеть, погубить…

Дослушать балладу помешал рябой здоровяк с двуручным мечом. Надо же: в столице, даже в самом убогом трактире, все чтут эдикт Альфреда и сдают оружие. А здесь, похоже, закон не в чести.

– Хорош тоску нагонять! – заорал рябой. – Лучше про пастуха и семь голожопых девчонок спой!

И заорал, помахивая в такт куском жареной колбасы:



«Поймали девчонки в лесу пастуха!

Хэй-хо, я-ха-ха! В лесу пастуха!»



Певица не обратила на него внимания: и здоровяк швырнул колбасой в неё. Колбаса воткнулась точно в вырез платья.

– В яблочко! – гаркнул кто-то. Несколько голосов заржало.

Девушка вздрогнула, но допела до конца. Достала колбасу из лифа, нашла взглядом рябого, ехидно усмехнулась… И, взяв двумя пальцами, покачала обвисшей колбасой туда-сюда. На сей раз грянул хохотом весь зал.

– Сука! – взревел рябой, уличённый в мужской слабости. Рванулся к девице, но споткнулся о вытянутые ноги товарища и рухнул на пол, повалив заодно дружка вместе со скамьёй. Кто-то кого-то толкнул, в ответ кулак хрястнул в зубы – и забушевала кабацкая драка!..

В суматохе никто не заметил, как исчезла певица.

«А девка-то не из пугливых», одобрительно подумал Милич. В драку не полез: его приятно развезло от пива, и тянуло спать.

Расплатившись с кабатчиком, Драган как бы ненароком спросил, не слыхал ли тот о ведьме Егиде.

– В Арджере всех ведьм давно сожгли, сударь, – вздрогнув, ответил кабатчик.



***



…Драган неспешно брёл по тёмной улице, меж домов, почти смыкавшихся крышами. Над головой тянулась узкая полоска неба с мерцающими звёздами и лунным серпом. Драган переступал через прихваченные ледком лужи помоев… И вдруг вздрогнул – учуяв сквозь липкий душок отбросов, как из подворотни пахну;ло страхом. Страхом и похотью.

– Не трожь меня, свинья! – раздался крик: а за ним – грубый мужской хохот. Ноги сами свернули: Драган узнал голос женщины…

Так и есть. Двое парней прижали певичку за локти к стене. А рябой с двуручником уже распускал ей шнуровку платья, поигрывая ножом перед лицом:

– Ну, не ломайся! А то ведь улыбочку тебе подправлю. Ишь, мягонькая…

Драган кашлянул. Молодчики застыли, обернулись к нему.

– Парни, шли бы вы по домам, – Драган взялся за меч. «Змей» отозвался дрожью, почуяв близкую кровь.

– Ты ещё что за придурок? – хмыкнул один.

– Чё, не видишь, пан лыцарь!– заржал другой. – Защитник убогих!

– Ты, судырь, не лезь, – рябой, самый трезвый из всех, сощурился. – Верю, мужик ты серьёзный, только эта сучка того не стоит. Уходи, не трону: слово Багдаша!

Драган промолчал. Рябой Багдаш недобро усмехнулся.

– Вот как, – он неспешно повернулся к Драгану. – Ты, гляжу, не из понятли… вых!

Он вдруг неожиданно проворно замахнулся. «Змей» в руке Драгана сам выметнулся из ножен: лязг – и брошенный Багдашем нож, отбитый клинком, отлетел в сторону и канул во тьму.

– Эге. А ты не прост! Ну-ка, ребя…

Багдаш обнажил двуручник. Двое его дружков бросили девушку и шагнули вперёд с короткими клинками в руках. Движения выдавали в них опытных бойцов. Драган отступил на шаг: но на лице его уже расплылась хищная ухмылка, более похожая на волчий оскал.

– Йех!

Меч Багдаша с гулом рассёк тьму. Клинок лязгнул о стену, выбив искры. Двое молодчиков бросились навстречу Драгану, вращая мечами… Первого Драган встретил парирующим ударом, отбросив его клинок: и возвратным взмахом чиркнул острием «Змея» по горлу парня. Тот шатнулся, попятился – а из вспоротой глотки уже хлынула чёрная кровь, заливая грудь.

– А-а, тварь! – рявкнул Багдаш. Шагнув вперёд, он рубанул из-за плеча. Драган извернулся, почти распластавшись по стене; тяжёлый клинок вонзился в землю там, где он стоял миг назад… Третий удар нанести громила уже не успел: Драган прянул мимо него, перехватив «Змея» в обратный хват, и полоснул по незащищённому боку. Двуручник выскользнул из ослабевших рук, Багдаш хрипло булькнул и упал на колени.

Последний несостоявшийся насильник попятился, а потом бросился наутёк… Но бывший «Чёрный Волк» уже вошёл в раж. Брошенный с размаху его рукой, «Змей» рассёк воздух – и врубился бегущему меж лопаток. Парень сделал ещё пару заплетающихся шагов, и свалился лицом в помойную лужу. Меч остался торчать из его спины.

Драган утёр пот, выдохнул. «Старею: лет десять назад и без магии управился бы куда быстрей…» Подойдя, уперся в труп ногой и выдернул «Змея».

– Это было красиво…

Драган обернулся. Девушка смотрела на него без страха.

– Лучше уйти, пока стража не явилась, – неожиданно спокойно сказала она. – Эти трое – наёмники, охотники за головами. Уважаемые люди, их сам градоначальник ценит… Ценил.

– Рад, что помог, – невпопад сказал Драган.

– Где ты остановился, чужестранец?

– На постоялом дворе.

– Там тебя сразу найдут. Пойдём ко мне, – она схватила Милича за рукав. И он покорно пошёл за ней.



…Дом у певички оказался неожиданно добротным. В два этажа, понизу обложен камнем, на окнах резные наличники.

– Зачем ты поёшь в трактире? Не похоже, что голодаешь.

– Что, девушка уже не имеет права на свои тайны? – с усмешкой проронила певичка.

Вскоре кожаный пурпуэн Драгана, отмытый от крови, уже сох на верёвке. Сам его хозяин, обнажённый по пояс, грелся у огня. Очаг хозяйка развела сама: слуг в доме Драган не заметил.

– Ну, за моё счастливое спасение! – певица наполнила кубок гостя подогретым вином. Зелёные глаза её лукаво блеснули.

– Как тебя всё-таки зовут? – спросил Милич.

– Зачем тебе? Илидумаешь, что я сомлею от благодарности и прыгну тебе в койку? Ты поступил как мужчина, и этого довольно. Завтра я выведу тебя из города, и мы больше не увидимся.

Драган пожал плечами и пригубил вино.

– У меня бочка чистой воды, помойся. От тебя отвратительно разит пивом, потом и кровью. Спать будешь здесь. И учти, полезешь ко мне ночью – ножом пырну!

– Я тебе в отцы гожусь, – вздохнул Милич. – Показывай, где твоя бочка.



***



Ночью Драган пробудился от какого-то странного, лёгкого постука. Звук доносился из хозяйской комнаты.

Певица сидела на кровати в белой исподней рубахе: волосы растрёпаны, лицо мокрое от слёз. Девушка негромко всхлипывала и стучала кулачком по столу – так, что подрагивала початая бутылка вина.

– Ненавижу! – хрипло шептала девчонка. – Ненавижу!..

Ну, понятно. Как-никак, трое в подворотне прижали. С перепугу держалась нагло, а вот отпустило-таки…

Никогда Драган не мог стерпеть женских слёз. И, не выдержав, тихо вошёл в комнату. Присел рядом на кровать, погладил по плечу:

– Тише. Всё хорошо.

Певица всхлипнула громче, прижалась к нему и спрятала лицо на груди. Драган невольно приобнял её:

– Ну, чш-ш! Пока я здесь, тебя никто не тронет!

Заныла грудь под кожей слева. Видать, потянул с отвычки мышцы, пока прыгал с мечом. Эх, не лиши его Малгор магии, сейчас бы один маленький заговор – и девчонка уснула бы безмятежным сном…

Девушка подняла заплаканное лицо – и вдруг обвила шею Драгана руками, впилась ему в губы долгим жарким поцелуем.

Волна желания затопила сознание бывшего мага, смыв сомнения. Он властно притянул певичку, усадив себе на колени. Рука сама скользнула под рубашку, нашарила упругую грудь и сжала так, что девушка вскрикнула сквозь сомкнутые губы…

Но не отстранилась.



***



Драган проснулся засветло: и, впервые за годы – улыбнулся спросонья. Провёл рукой по перине рядом с собой, ещё хранившей тепло и запах тела хозяйки. Странной выдалась прошедшая ночь… Но радостной.

Заслышав шаги, Драган приоткрыл-таки глаз.

– А ты ловок, вояка! – девушка смотрела на него с усмешкой.– Все вы такие: дай только слабину, тут же под юбку залезете.

Она стояла у кровати, с одеждой гостя в руках. Сама же одеться и не подумала.

– Доброе утро, – улыбнулся в ответ Милич.

– Долго дрыхнешь. Уж день на дворе… Надевай! – певица бросила ему выстиранный пурпуэн. – Штаны и так почти чистые.

Сев на кровати, Драган расправил на коленях наряд. Всё на месте, включая пояс с дорожными мелочами. А где…

– Изящная вещица, – девушка разглядывала пузырёк в руке. – Это сюда папочка велел нацедить моей крови?

Драган рывком вскочил. Набросил одежду девке на голову, пнул её под колено, сбивая с ног… Точнее, попытался. Потому что пурпуэн вдруг отлетел в угол комнаты, будто вырванный из пальцев порывом ветра. А половица сама выгнулась под ногой, уронив Драгана задом обратно на кровать.

– Ну, будет тебе, будет, – рассмеялась девка. Она села в кресло, разведя колени без малейшего стеснения. – Не балуй: чай, в гостях.

– Егида!

– Она самая. Ты же в Арджер приехал Егиду искать? Ну, вот, нашёл.

Драган проклял свою недогадливость. Ведь ныл вчера шрам!..

– Кстати, вон твой меч, – кивнула Егида. – У камина стоит. Сам вчера поставил.

– Значит, вот ты, великая тёмная ведьма! – процедил Драган.

– Не больно и великая. И уж никак не тёмная, – девушка вздохнула. – Только крови моей, солдат, не дождёшься. Знаю, что тебе за мою смерть наобещали: и магию, и дочку…

Драган напрягся.

– Это не я мысли читаю, – улыбнулась Егида неожиданно мягко. – Это ты во сне говоришь. Очень мило, кстати… Но нет. С моей кровью папаша ещё сильнее сделается. И такое на белый свет выпустит – ни твоя, ни дочкина жизни того не стоят!

– Вот какова ты «певица»…

– Почему? Я и правда петь люблю. Люди меня слушают.

– Нарочно слабой прикинулась? Сама ведь могла тех наёмников прижучить…

– Конечно. Но любопытно было взглянуть, кого батюшка по мою душу послал.

Встав, Драган подошёл к камину и взял «Змея» в руки.

– Зачем Малгор хочет твоей смерти?

– Потому что в моём роду ненавидят чёрную магию.

– Что? – поразился Драган. – Но твой отец…

– Чёрный маг, ага. А ещё некромант и вурдалак. Знаешь ведь сам, поди, как за Царь-Рекой говорят: «В семье не без урода»!

– Не верю.

– Поверишь, коли узнаешь полное имя отца. Малгор Деволич!

– Деволич? – Драган обернулся. – Погоди-ка… Иона Деволич из Чёрной Башни?

– Да, – кивнула Егида. – Придворный мудрец царя Хайзерика. Наш предок.

Драган знал эту легенду. Великого волшебника предал родной брат – подсыпал страшного яду. Но Иона выжил, хоть и маялся долго, исходил кровью из горла. Этой самой кровью, обмакнув палец, волшебник и начертал на камнях Чёрной Башни роковые письмена, наложив заклятие на весь свой род до седьмого колена. Отныне никто из Деволичей не мог погубить родича.

– Думаешь, я сама не пыталась батьку упокоить? Без толку: слишком крепко заклятье… И не подберёшься к нему. Старый козёл только своим мертвякам поднятым верит. Та ведьма горелая, что к тебе прилетала – он ведь и её, поди, с того света вытащил! Нашёл подходящее тельце, ну и…

«Коли б тебя самого на костре сожгли!», прозвучал в ушах Драгана смешок старухи.

– Ну, так и отцу тебя не достать.

– На то у него есть такие, как ты, – обидно возразила Егида. – И ему осталось только добыть мою кровь, чтобы выполнить задуманное.

– Что «задуманное»?

– «Чёрный Пентакль», – Егида начертила пальцем в воздухе звезду. – Кровь пятерых из своего рода, убитых по воле его. Две моих сестры. Мой старший брат. Его дочка… Осталась я.

– И что, если у него получится?

– «Что»? – девушка мрачно улыбнулась. – Ты думаешь, папочка плох: но если он завершит «Пентакль»… Думаю, ты поймёшь, что до этого он был милейшим старичком!

Несмотря на растопленный очаг и льющийся из окна дневной свет – Драгану показалось, что в комнате дохнуло стужей.

– Вот почему я всё это затеяла, – Егида подалась вперёд, глаза её возбуждённо блеснули. – Вот почему пустила тебя в дом. Помоги мне, солдат. Давай остановим его!

– Я? – Милич, натягивавший одежду, замер. Потом невесело рассмеялся: – Окстись! Простой солдат и ведьма, связанная заклятием… У нас нет шансов.

– Есть, хоть и малые. Но разве ты не хочешь вернуть дочь? Снова обрести магию? Подумай, такое бывает раз в жизни! Или ты собрался вечно жить?

– Я не цепляюсь за жизнь.

Драган перепоясался мечом и направился к двери.

– Спасибо за вино и ночлег, – бросил он, не оборачиваясь. – И за ночь тоже…

Но тут же замер. Из сумрачного коридора к нему шагнула тёмная фигура. Тускло блеснул меч… А потом в полумраке вспыхнули два синих огня – глаза.

Драган отшатнулся, выхватил «Змея». Шрам ожгло болью… Незнакомец выступил на свет, и Милич присвистнул:

– А говорила, что не занимаешься чёрной магией!

Перед ним, вооружённый мечом, стоял мертвец. Восковая, морщинистая кожа обтягивала череп, к которому прилипли чахлые пряди волос; скалились жёлтые зубы. В провалах глазниц тлел синий свет.

– Это мой слуга, Юниш, – усмехнулась Егида. – Кто-то ведь должен охранять покой одинокой девушки! – она сложила руки на груди, глядя с неприкрытым интересом.

– Трупы не должны ходить по земле, – бесстрастно произнес Милич. И резко взмахнул мечом.

К его удивлению, мертвяк молниеносно отбил удар, и сам сделал выпад. Бывший маг едва успел парировать.

– Ого! – Драган удивлённо встряхнул головой. ­– А ну, поди сюда!

Юниш утробно зарычал, и бросился в атаку. Удары посыпались без передыху. Драган отражал, уклонялся, отпрыгивал в сторону. Перекатился через кровать, и меч мертвеца разрубил подушку: взлетели снегом перья. Улучив момент, Драган пнул врага в грудь, но тот лишь пошатнулся. Попытался подсечь «Змеем» ноги – но Юниш ловко подпрыгнул.

Ни разу ещё не встречал Драган таких вёртких мертвяков. Он уже дышал с хрипом, пот заливал глаза – а неупокойник рубил и колол, не ведая усталости.

«Да как же тебя одолеть, гадина?»

– Довольно, Юниш! – окрик Егиды настиг обоих, когда мертвец уже зажимал Драгана в угол. – Оставь его.

Юниш замер. Выпрямился, с лязгом вдвинул меч в ножны и поклонился хозяйке.

– Пусть уходит, – с печалью сказала Егида. – Раз не хочешь, не мне тебя неволить. Иди, солдат, я тебя не держу… – она ссутулилась в кресле, скрестив руки и прикрыв грудь, будто запоздало устыдилась.

Драган какое-то время смотрел на девушку. Потом убрал в ножны «Змея», вздохнул и отвернулся от двери.

– Меня зовут Драган Милич, – сказал он. – У тебя ещё вино есть? Да и позавтракать не помешает. Охотиться на колдунов предпочитаю сытым…



***



Три всадника ехали по лесной тропе. Странно, но под Юнишем конь шёл смирно, хотя обычно лошади шарахаются от запаха мертвечины. Ещё одно колдовство Егиды?

– Прикажи, чтобы он ехал подальше от меня, – потребовал Драган. От близости ходячего (хотя теперь, скорей, верхового) мертвеца шрам начинал ныть ещё сильнее.

– Потерпишь, – бросила Егида. – Юниш отменный боец. И наш козырь в том, что он мёртв. Слуги Малгора чуют только живых.

– Откуда он вообще у тебя? – с неприязнью спросил Милич. Он всё ещё не мог смириться с тем, что какая-то нежить превзошла его в бою.

Против ожиданий, Егида вздохнула.

– Он был великим мечником, – грустно сказала она. – Верой и правдой служил роду Деволичей. Берёг нас, учил брата мечному бою. Помню, он меня, малую, на коленке качал…

Юниш сгорбился в седле, пялясь сквозь лесной полумрак синими светочами глаз. Слышал ли он, что разговор про него, нет ли – неведомо.

– Когда отец свернул на дорогу тьмы, Юниш попытался нас защитить, – договорила Егида. – Отец убил его. А позже, когда я сбежала – поднял из гробницы, и отправил за моей кровью. Юниш пришёл с такой же склянкой на поясе, как и у тебя.

Драган промолчал. Лишь отдалился от мертвеца и подъехал поближе к Егиде. Рядом с ведьмой шрам тоже ныл, но не так сильно. За дни пути с тех пор, как они выехали из Арджера и отправились на север, Драган почти привык.

– Уже недалеко, – сказала ведьма. – За теми воротами скоро привал…

Они проехали под аркой из тёсаных камней, испятнанных лишайниками. Драган задрал голову, разглядывая львиную морду, вырезанную на замковом камне.

Прошло уже три дня, как они свернули с наезженных трактов и углубились в чащу великого Каменного Леса. Название своё лес оправдывал полностью. Нет, деревья в нём каменными не были… Просто, чем глубже в чащу – тем больше попадалось руин. Да не каких-то домишек: огромные фундаменты, арки, полуобвалившиеся каменные стены, украшенные искусной резьбой… И всё – древнее, потемневшее от непогоды, заросшее лишайниками и мхом. Плющ заплёл некогда изящные колоннады, деревья проросли сквозь брусчатку, стерев узор улиц.

Об этих развалинах он слышал только в легендах. Древняя столица царя Хайзерика, вот уже несколько веков как разрушенная, заброшенная и заросшая лесом… Ну, да, где ещё обитать отступнику из рода Деволичей, как не поближе к легендарной Чёрной Башне?

…Привал устроили в руинах, под защитой древних стен, скрывших огонь костра. Встав на колени, Егида расстелила холстину и начала раскладывать вещицы из сумки.

– Что тут у тебя? – закончив с костром, Драган подошёл и наклонился посмотреть.

– Девичьи мелочи. Вот «Солнце», – Егида показала на кусочек янтаря с вырезанным зубчатым кружком. – Отец пьёт людскую кровь, чтобы продлить жизнь и преумножить силы. И всё больше превращается в упыря… Так что живой свет может пригодиться.

– А это, кстати, чего? – Драган показал на медальон, выскользнувший из выреза ведьминого платья.

– Сиськи. Как будто не знаешь! – Егида усмехнулась. – Что, хочешь посмотреть?

– Давай, а чт… Ааа!

Егида раскрыла медальон, Драган взглянул – и тут же его буквально отшвырнуло назад. Он не сразу опомнился: помотал головой, отходя от внезапно нахлынувшего лютого ужаса. И мрачно взглянул на Егиду, которая смеялась от души.

– Каменный глаз василиска, – пояснила она. – Внушает взглядом страх, а если расколоть, то припугнёт ещё сильнее. Эти твари – одно из немногих, чего папаша с детства боится.

– Смешно, – буркнул Драган. – А что-то посильней иллюзий есть?

– Зря ты так. Обман мне даётся лучше всего. Ты даже не представляешь…

– Ты же дочь великого мага! И ничего лучше базарных трюков не можешь?

Взгляд Егиды похолодел.

– Смелые слова, – ровно сказала она. – Для того, в ком силы не осталось даже на трюк. Видать, не больно-то ты хочешь Вратку вернуть…

– Кого? – не понял Драган. – Постой… Дочка моя? А ты откуда знаешь, как её звать?

– Мы же одних лет почти. Отец её с малолетства похитил: считай, с ней вместе росли.

– И… какая она, Вратка?

Егида промолчала. Встала, отошла, вглядываясь в сгущающиеся осенние сумерки меж деревьев.

– Эй. Ну, не сердись, скажи! Что с ней Малгор сделал?

– Ты не захочешь знать.

– Что? – голос Милича задрожал. – Изувечил? Обесчестил?!

– Нет. Правда, нет… – помотала головой ведьма.

Драган тихо выдохнул. Ну, всё другое поправимо! Только бы Малгора прикончить и магию вернуть, а уж Вратке он поможет. Справятся… вдвоём с Егидой…

– Откуда в тебе такая ненависть к Малгору? – спросил он, подойдя сзади. – Всё же, он тебя растил, но ты не пошла по его стопам, и сбежала… Что он тебе сделал?

– Убил моего жениха.

Милич крякнул от удивления:

– Твоего жениха? Мага?

– Нет. Он был обычный мальчик… Ну, не совсем обычный. Бастард. Незаконнорождённый сын Альфреда. Заехал в Каменный Лес, ища рыцарских подвигов и приключений – а встретил меня. И влюбился.

– А ты?

– Я тоже… Мы стали встречаться. А потом отец всё разведал… Он-то сам никого не любил. А из меня делал своё оружие.

Егида обхватила себя за плечи. И то сказать, осенняя ночь веяла первым морозцем.

– Он вырвал моему любимому сердце. Выпил из него кровь и сожрал на моих глазах. Я бросилась на него с ножом, а как попыталась ударить – руку судорогой скрутило, чуть из плеча не вывихнуло. Проклятье Ионы, чтоб ему… А папенька хохотал, как одержимый. До сих пор ночами снится…

Драган молчал. Вспомнился злорадный смех Малгора.

– Ты его по-прежнему любишь? Своего жениха?..

– Нет, – Егида встряхнула волосами. – В одном отец был прав: любовь для нас – в душе слабина. Зареклась, что никого никогда не полюблю!

– Мне бы твою волю…

Егида покосилась на солдата, но промолчала. Отойдя на несколько шагов, она начала раздеваться. Оставшись совершенно голой, положила одежду на камни и выпрямилась.

– Не пялься, – насмешливо бросила она, не оборачиваясь. Залюбовавшийся Драган с неохотой отвёл взгляд. – Слетаю, разведаю, как там папаша поживает…

Не было ни хлопка, ни вспышки – Егида просто исчезла. Драган успел лишь увидеть, как с места, где она стояла, в сумрачное небо вспорхнула маленькая серая птичка.

В ожидании Егиды Милич обошёл руины, полюбовался на остатки древних мозаик. Встал на колени у костра и рассмотрел «безделушки» ведьмы на холстине. Юниш, несший караул неподалёку, угрожающе заворчал.

– Не рычи, одно дело делаем! – бросил Драган. Он взял в руку ярко-алый шарик с орех величиной… И – странно! – почувствовал вдруг, как на душу снизошёл покой. Отступили на миг тревоги, мысли потекли легко и беззаботно. Не сразу решился Драган выпустить побрякушку из руки.

…Наконец Егида вернулась. Птичка спорхнула из темноты на каменные плиты, проросшие травой – и через миг у костра встала обнажённая красавица.

– Папаша стал ещё трусливей! – фыркнула она с презрением. – Три отряда охраны, с трёх направлений. Даже людишек к делу приспособил.

Лишь теперь Драган увидел, что правая рука Егиды по локоть в крови. С пальцев часто капало.

– Ты ранена?

– Не бойся, это не моя, – усмехнулась Егида. – Двое охотничков. Людоловы, как я поняла: отлавливали людей для папашиной армии мертвяков… Ну, больше не будут. Полей на руки?..

– А что там за бусина у тебя? – спросил Драган, поднеся мех с водой.

– О, лучшее, что у меня есть. «Узы крови», печать на магию. Бросишь на землю, и кто близко подойдёт – без дара останется на время. Папашу, конечно, совсем зубов не лишит, но хоть как-то поможет…

Егида поёжилась, выдохнув облачко пара. Драган сбросил свой плащ, подбитый волчьим мехом, и накинул на девушку. При этом руки его задержались на плечах ведьмы.

– Хм-м, – Егида взглянула на него искоса и улыбнулась; щёки её зарозовели румянцем. – Чего это ты удумал?

– А не видно? – шепнул Драган, обняв девушку и притянув к себе.

– М-м! Нам на рассвете выходить…

– До рассвета ещё время есть, – Драган уже целовал белую шею ведьмы, запустив пальцы ей в волосы. – Успею еще тебя… согреть!

– Дурак… солдат… ха-ха! Ах!.. ааах…

Плащ, только что накинутый на плечи девушке, полетел наземь.



***



В предрассветном сумраке земля отливала серебром. Ночной хлад подёрнул инеем жухлую траву и опавшие листья. С тёмных небес срывались редкие снежинки, жаля кожу холодом.

– Вот они, – тихо сказала Егида на ухо Драгану.

Меж стволов деревьев, в сером мареве, виднелись человечьи фигуры. В доспехах, при оружии… И с первого взгляда солдат понял: «Мертвяки». Слишком неестественными были позы стражей – живые люди не стоят так неподвижно, скособочась.

– С ними разберётся Юниш, – прошептала ведьма. – Вперёд, мой друг!

Верный мертвец поднялся, и спокойно зашагал к стражам. Прошёл меж двух мертвяков: те лишь повернули уродливые морды с мутными глазами – и отвернулись… А миг спустя Юниш выхватил клинок, и с разворота снёс голову ближайшему покойнику.

Драган бросился вперёд, обнажив «Змея»: но его помощь почти не понадобилась. Юниш закружился в танце, рубя врагов-сородичей. Лишь один из мертвяков успел наполовину извлечь из ножен степняцкую саблю – но его достал ударом Драган. Обезглавленный труп так и остался стоять, пока Юниш не пнул его ногой.

– Лихо он! – присвистнул Драган.

– Их ещё много, – бросила подошедшая Егида.

Девушка даже не стала одеваться с ночи, оставшись обнажённой. И при взгляде на неё Драгану становилось зябко – но не от её наготы на таком холоде, а от того, что ведьму буквально переполняла сила. Даже пар не шёл из её рта при дыхании – зато там, куда она ступала, мгновенно таяла изморозь. Егида была готова к сражению.

– Возьми, – ведьма протянула Драгану алую бусину. – Готов?

– Если б…

– Тогда бегом! Время против нас!



***



Башня возникла перед ними, как только они выбежали на поляну. Драган даже запрокинул голову в изумлении. Огромная, величавая и мрачная на фоне серых небес: увенчанная короной из пяти малых, островерхих башенок, и вся из тёмного камня. Над острыми крышами кружило вороньё. Чёрная Башня, точь-в-точь как со старинных гравюр!

– Очнись! – свирепо выкрикнула Егида. – Это иллюзия! Ну же!

Девушка махнула ладонью перед глазами Драгана, и тот будто прозрел. Никакой башни, лишь основание – огрызок, похожий на гигантский пень… Зато стали видны две пристройки, примкнувшие к основанию с двух сторон: вполне жилые с виду. Из трубы одной даже шёл дымок.

– Вот эта – папашино жилище, а вон там – казарма мертвецов. Готовься!

Егида вскинула руки, на ладонях её вспыхнули два огненных шара – и она поочерёдно швырнула их в одну из пристроек. Ухнуло, дохнуло жаром, из узких окошек выметнулось пламя.

А миг спустя из дверного проёма, толпясь, повалили мертвецы. Все до одного иссохшие, с мутными глазами и ощеренными зубами: но одеты по-разному. Охотничьи куртки, крестьянские рубахи, кольчуги. Некоторые из мертвецов горели на ходу… Но шагали ровно, вытягивая из ножен клинки.

Егида замахнулась было – но её остановил пронзительный, визгливый хохот. Вороны, кружившие в небе, разом собрались воедино в растрёпанную чёрную фигуру. И обугленная ведьма, старая знакомая Драгана, пала сверху на девушку.

– Бейте их! – успела выкрикнуть Егида. А миг спустя две ведьмы сцепились. Воздух задрожал, наполнился чёрными, мечущимися сполохами.

Клинок «Змея» в руке Драгана замерцал, по нему побежали хвостатые синие искры. Пусть хозяин его и лишился магии – но против нежити он по-прежнему был смертоносен!

Юниш и Драган встретили мёртвых врагов в два меча. Захрустела мёртвая плоть, затрещали кости. Два мечника, живой и мёртвый, спина к спине рубили, отражали атаки и били вновь. Несколько раз сполохи синего пламени срывались с клинка «Змея», рассекая мертвяков.

Вот Юниш упал, перерубленный пополам в пояснице. Но Драган взмахом «Змея» сокрушил последних двух неупокойников. Огляделся, тяжело дыша. Прогоревшая казарма рухнула в облаке искр. На краю поляны – смотреть страшно – кружил сплошной кокон из тьмы, и в нём бились две фигуры: чёрная, в лохмотьях, и белая, обнажённая…

– Ба, какие гости!

Драган оцепенел при виде того, кто вышел из пристройки. Малгор ещё больше состарился и иссох с их последней встречи; одет в засаленный халат… Но опирался на знакомый витой посох.

– Ай-яй-яй, – покачал головой колдун, оглядывая побоище. – Сколько трудов насмарку!.. А-а, доченька! Пришла навестить старика?

Кокон тьмы разорвался. К небу взмыли чёрные вороны, а Егида осталась стоять – хрипло дышащая, растрёпанная, глядящая на Малгора с ненавистью.

– Ц-ц-ц, непослушная девочка, – покачал головой Малгор. – Мало я тебя порол… А ты, Драган Милич? Я к тебе так щедр был, а ты…

Юниш полз к колдуну, сжимая меч. Но, когда оказался рядом – Малгор, не глядя, топнул ногой по черепу мертвеца. Треснули кости.

– Что же, и всё? – хмыкнул Малгор. – Вот так втроём… вдвоём пришли? Экое дурачьё!

– Ну, что ты, батюшка! – улыбнулась Егида, подняв руку к груди. – Ещё с твоими… любимчиками!

Медальон хрустнул в её пальцах – и тут же из него всклубилось радужное марево. Две призрачных пернатых змеи, свиваясь, бросились на Малгора. Старик отпрянул с криком.

Драган ринулся вперёд. Почти успел рубануть… Но проклятый колдун в последний миг отмахнулся посохом. Древко лязгнуло о клинок, выбив «Змея» из руки солдата. С рычаньем Малгор занёс посох, целясь острым концом в грудь безоружного Драгана.

– Сияй! – прокричала Егида, подбросив в небо кусочек янтаря. На миг будто разверзлись небеса – поляну озарил настоящий, тёплый свет солнца. Малгор завопил, прикрываясь рукой. Драган отпрянул, уходя от посоха… Но – проклятье! – поскользнулся сапогом на заиндевелой траве, упав наземь.

Малгор шёл на него, держа посох на отлёте. Лицо колдуна покраснело от ожога, но глаза сверкали безумным торжеством. Драган отползал спиной вперёд, не сводя глаз со старика и отчаянно перебирая руками. Где же «Змей»?..

– Глупец, – протянул Малгор с ухмылкой. – Ты был в грязи тогда, в грязи ты и теперь…

– Нет, – выдавил Драган. – Не подходи!..

«Ну, подойди, подойди, сволочь…»

– Не надо! – Драган постарался, чтобы голос рыдающе дрогнул. – Только не снова!

Малгор ухмыльнулся, наслаждаясь унижением врага. Сделал шаг, ещё один… Встав туда, где Милич незаметно уронил на землю алую бусину.

Рука Драгана нащупала в траве рукоять меча, и та знакомо вздрогнула. «Змей»!

– Я не пойму одного, – процедил Малгор. – На что ты рассчитывал? Разве не знал, что я не могу умереть от меча в руке смер…

Драган рывком привстал, взмахнул рукой – и Малгор пошатнулся. Неверяще взглянул на грудь, из которой торчала рукоять «Змея», метнутого солдатом.

– Ну, так вот тебе, сука, – прохрипел Драган, – меч без руки!

Малгор схватился за клинок… и руки его рассыпались бурым прахом. На траву рухнул уже почерневший скелет. Меч меж его рёбер на глазах потемнел от ржавчины, покоробился и разломился. Осталась лишь рукоять с головой дракона.

«Прощай, старый друг…»

– Драган, берегись!

Драган обернулся на крик Егиды – и увидел, как чёрная ведьма с визгом метнулась на него по воздуху, растопырив пальцы-когти… Но в шаге вдруг зависла, забилась в невидимой хватке. Егида вытянула руки, закусив губу и держа тварь своей силой.

Всё, что успел Драган, это схватить с земли посох Малгора и выставить, как копьё. Миг спустя ведьма сорвалась с привязи… И с тошным хрустом насадилась на древко. Забилась, хрипнула – и обмякла.

Драган выпустил посох. Поднял глаза на Егиду, идущую к нему навстречу по траве. Улыбнулся, ещё не веря. И ведьма улыбнулась в ответ…

– Как тебе? – спросила она.

– А?

– Ну, не каждый день свою дочь убиваешь.

Драган дёрнулся. Взглянул – и упал на колени, вдруг ослабнув ногами. Перед ним на земле, пронзённая посохом, раскинулась худенькая девушка в белой, окровавленной рубашке. Серебрянка!.. Нет, родинка на щеке, и глаза карие… Смотревшие на Драгана с гаснущей ненавистью.

– Вратка! – Драган схватил дочь за тонкие руки. И почувствовал, как под пальцами дрогнула и угасла бьющаяся жилка.

«Ты не захочешь знать…»

«Нашёл подходящее тельце…»

Драган выпрямился, оглушённый нежданным, огромным ужасом и горем.

– За… чем? – едва выговорил он.

– Потому, Драган, – Егида подошла вплотную, – что двум чёрным ведьмам в одной Чёрной Башне не ужиться. Ну, и потому, что разбитое сердце всегда… слаще!

Она размахнулась, и ударила Драгана рукой в грудь. И с хрустом выдрала из пробитой рёберной клети ало-чёрное, дрожащее сердце.

Драган покачнулся. Всё вдруг закружилось, поплыло; и лишь зелёные глаза Егиды смотрели на него с вышины. Торжествующие, беспощадные. Совсем такие же, как у её отца, Малгора… тогда, много лет назад…

«…ни любви, ни покоя! Всякая, кого твоё сердце полюбит – самой лютой смертью погибнет!..»

С улыбкой поднесла Егида сердце к губам. Припала губами к устью, сделала глоток крови… И вдруг ахнула, а затем – закричала в голос. Сердце в руке её проросло чёрными, шипастыми побегами: и они впились в руку девушки, прорастая в плоть и в жилы.

– Нет! – Егида забилась, не в силах сойти с места. – Как?! Я… не… А-а-ааа!!!

Она запрокинула лицо, искажённое ужасом. И тут же изо рта её вырвалась окровавленная ветвь, ещё две выросли из глазниц. Белая кожа стремительно зарастала чёрной корой…

Миг, два – и не стало красавицы-ведьмы. Вместо неё на поляне вздымало ветви к небу чёрное, перекрученное дерево. Из трещин его коры сочились кровавые ручейки, срываясь каплями на заиндевелую траву.

Драган равнодушно смотрел на это откуда-то сверху. Чёрное древо, поле битвы, его собственное мёртвое тело с развороченной грудью. Всё это отдалялось, бледнело, таяло в мареве вьюги…

Нет; в белом, чистом свете, коим стало всё вокруг. Там была высь, и лёгкость – такая, что звенело в ушах… А может, это звенел смех Серебрянки, такой милый и родной. И с ним ещё один, девчоночий… Вратка…

И Драган улыбнулся. И раскрыл объятия смеху и свету, наконец-то вернувшись домой…