С легким паром!

Мы с друзьями, как и Женя Лукашин из «Иронии судьбы», тоже ходим в баню, и не только под Новый Год. Мы ходим в баню каждую неделю по четвергам в пенсионные дни в общее отделение. Номеров избегаем - что в номерах–то прятаться от людей – скукотища! То ли дело в общем отделении – ходишь меж таких же как ты человеков в чем мать родила, как по райскому саду – свободно, легко, благодать! И приятно! И только здесь приходит на ум, что люди всегда так ходили по земле голышом, однако, сколько «воды утекло» с тех времен – страшно подумать!
      Здесь можно встретить умного человека, пообщаться, поговорить, и что-нибудь полезное отложить в свой «сундук», в котором и так полно всякой всячины. Можно, встретить, и глупого человека, но и у него почерпнуть что-то полезное. Известно, все познается в сравнении: - без плохого не познаешь хорошего, без некрасивого не понять красоты.   
 
Мы: – это я, Юрка и еще один Дедулек. В общем-то, мы все трое «деды», и при встрече обращаемся друг к другу: - «Здорово, дедуль!» - «Привет, дедулек!» Старший из нас - дед Витька, он на десяток лет старше Юрки и на двенадцать старше меня. Поэтому мы с Юркой еще  зовем его - «сохранившийся молодчик» - так уж случилось потому что. Зашли мы как-то в маркет, чтобы что-нибудь прикупить для бани, и я сказал, по привычке назвав его дедом: - «Дедуль, сегодня твоя очередь выбирать». Молоденькая продавец удивилась настолько, что не сдержала вопроса: - «У Вас такой молодой дедушка!!!?» - в её естественном восприятии, мой дедушка должен бы выглядеть значительно старше, надо думать, года этак  тысяча восемьсот какого-то, а мы выглядим почти одинаково. – «Да! Он - мой дед!» – отшутился я, с чем тут же, на глазах продавщицы, его и поздравил, желая еще больше её удивить. А он с удовольствием тут же поздравил меня, дескать, выходит - я внук, а значит, такой молодой - что ни в «какие ворота». С тех пор «дед Витька» у нас «Сохранившийся Молодчик», хотя это отчасти и на  самом деле так.
 
       В наших банных сумках полный набор принадлежностей: - березовый веник, деревянная  сидушка, банная шапка и рукавицы, шлёпки на ноги – без этого в парной - никак, а главное, носимый набор припасов, без которых священный наказ Александра Васильевича Суворова: - «После бани продай портки, да рюмку выпей!» - не исполнить ни как. Берем мы с собой ЧЭМЭРГЭСу собственного изготовленья  граммов по 250 или 300, чтобы померяться – чей по крепости, цвету и аромату, а так же по вкусу лучше. ЧЭМЭРГЭС – по-другому - КВН, что в переводе на русский еще с советских времен означало - «Коньяк Выгнанный Ночью». А название «ЧЭМЭРГЭС» придумал дед Витька – у него лингвистический дар, и, не смотря на то, что он не смог объяснить нам с Юркой, что это слово значит, оно надежно прижилось среди нас. Надо сказать, что ЧЭМЭРГЭСом  мы не злоупотребляем, но после бани рюмку-другую пропустить не только Александр Васильич, но и сам Бог велел. После смытых «грехов» и пары рюмашек и голова как-то работает лучше, и мысли роятся, и вспоминается то, что давно позабыл, и походка стройнее, и незнакомые люди милее. К тому же, неспешные разговоры, благодатные тосты, закуска собственного приготовления: - ядреная квашенная капустка, хрустящие солёные огурчики и помидоры, ароматные «горлодеры» и томленое мясо, и самое главное – Са-а-а-ло!!! с анекдотами про «хохла», добавляет восторженного блаженства в этот банный процесс. И, несмотря на то, что под такую закуску мы можем одолеть значительно больше чем пару-тройку рюмашек, в отличие от Жени Лукашина, «норму» свою мы свято блюдем, а то, чем черт не шутит, можно так же случайно «улететь в Ленинград» - теперь Санкт Петербург.

В пенсионные дни народ в бане все больше «нашего круга». Но попадается и молодежь, потому что в молодежные дни бывают очереди. Иногда очереди заполняют весь вестибюль. В вестибюле висят зеркала. Вдоль стен стоят лавки для переобувания в сменную обувь и пара столов. На этих столах и продолжают свой банный излюбленный ритуал давно спаянные дружеские компании перед тем, как разойтись по домам. Столы сдвигаются, к ним приставляются лавки, и банный ритуал продолжается, и эта часть ритуала вызывает еще больший интерес и эмоциональный подъем. Участники компаний становятся здесь особо доброжелательными и предупредительными и выкладывают на стол все, чем Бог послал. Уже остывшие, но все еще разомлевшие и будто вновь нарожденные садятся вокруг стола. Очень важным является оценка выложенных припасов, кто и каким способом их добывал. Первый тост обязательно: - «С легким паром!». Другие зависят от фантазии и таланта очередного оратора. Между всем прочим обсуждаются и последние новости  в мире, в стране, в городе, на бывшей работе, в семье.
И мы с друзьями все это делаем точно так же. 
Купив билет торопимся в раздевалку, располагаемся в моечной, запариваем  веники, и, пока они не готовы, принимаем душ. Лишь после этого идем в парилку. Парная – главное в бане. Какая русская баня без парной! В ней свой порядок. Устанавливают и наводят порядок, как правило, самовыдвиженцы. Они совсем другие, чем все. Здесь они значительно лучше даже чем у себя дома. Некоторые приходят на готовенькое, а они начинают свой ритуал с уборки. Тщательно подметают облетевшие листья, моют стены, полы, подолгу проветривают парилку, неутомимо махая дверью в направлении открывания-закрывания, а все остальные безропотно ждут, и делают это они с большим удовольствием, но назидательно и напоказ, внушая всем ощущение святости этого процесса. Банщица, которая отвечает за чистоту в раздевалке и мойке, в обязанность которой входит и парилка, нос туда не суёт, так как самопровозглашенный мастер сочтёт это «западло». Вообще-то, инициатива присуща всем парильщикам, но самовыдвиженец всегда сумеет деликатно её перехватить и всем видом своим показать, что уж он-то в этом деле лучше других знает толк. Бдительнее  всего он следит, чтобы кто-то помимо него не взялся подавать на камни. Подать на камни, подкинуть жару – это такая заманчивая и захватывающая процедура, что её жаждет каждый, тут уж «хлебом не корми». Любой входящий в парилку даже без веника, первым делом обязательно спросит: - «Как там? Кинуть что ли!?».
Но, это у самовыдвиженца самый изящный черпачек с длинной точёной ручкой. Только такой «инструмент» мог родиться в глубинах его воображения в его гараже, либо в солидной производственной мастерской по месту его работы – такой нигде не купить. Малюсенькая, будто игрушечная блестящая кружечка черпака из нержавейки, и вместимость её не больше, может быть, граммов двадцать-тридцать. И черпаком-то владеет всех лучше он.
– «Ну, мужики! - Надо кинуть!» – ставит он всех перед фактом и принимает стойку у хайла каменки. Балансируя левой, в правую руку берет свой изящный черпачек за конец ручки, коротким и быстрым движеньем захватывает из тазика двадцать-тридцать граммов воды, и с оттяжкой, будто в руках у него не черпак, а розги, будто  не поддает, а балуясь, стегает кого-то, прицельно бросает на раскаленные камни. И не успевает вода долететь, как он быстро бросает вторую, третью, десятую, и, может быть, сотую порцию. Видно, что эта манера присуща только ему, что так поддавать - это его искусство. Вода в раскаленном жерле каменки возмущенно бормочет, как молодой весенний гром в майском небе, а пышущие волны жара идут к парильщикам на полок, вызывая сначала восторг и первое нестерпимо хрипящее А-а-э-х-х-х!!!, но вскоре жажду и нетерпение - «ну, что ты тянешь кота за хвост!? - кинул бы сразу весь тазик!». Однако, мастер знает изюминку в этом деле и считает не только возможным, но и нужным поиздеваться, ведь только такими малюсенькими дозами положено поддавать, чтобы все получили максимум пользы и удовольствия и по полной оценили его искусство. Закончив бросать, берет флакончик с «духами» - это может быть эвкалипт, либо мята, настой чеснока ли полыни, кедровое иль пихтовое масло и прочее. «Духи» он приносит свои, исходя из своих предпочтений – наливает в свой маленький черпачок, и не бросает как воду, а возмутительно аккуратно поливает порожек у дверцы каменки – у мастеров так положено, так надо. И только тогда поднимается на полок и занимает почетное место.
Мне очень хочется так же как он поддать на камни: - получится ли у меня так оригинально, красиво и прицельно бросить? Но, пока я мысленно представляю этот процесс, мастер уж, тут. У меня не хватает настойчивости отстоять свое право, я отдаю инициативу, и мне ничего не остается, как отдаться своему привычному занятию, лицезреть этот восхитительный банный процесс.
Здесь во мне просыпается художник, который, вероятно, должен был во мне состояться, но по каким-то причинам не состоялся. Но привычка наблюдать и оценивать, прислушиваться к своим ощущениям и воображать картины всегда со мной. Мне доставляет большое удовольствие любоваться пышущими жаром и истомленными пунцовыми телами, с розовыми ногтями и белыми подушечками на ладонях и кончиках пальцев, с висюльками горячего пота на безвольных губах, перетекающих к подбородку и бриллиантами, сверкающими на нем, с лицами, в глазах которых ничего не прочесть, кроме  тающих сил и блаженства. Я представляю, как написал бы это маслом, если б был как Репин или Брюллов. Нигде человеческое тело не представляет такой изумительной картины, не вызывает таких эмоций, как в бане. Я не могу отказаться от своей привычки наблюдать ещё и потому, что по внешним чертам можно понять человека, его характер и нрав, повадки и внутренний мир, можно «читать» человека, и мне это доставляет огромное удовольствие.
       В бане мы будто все равны, однако, внимание привлекает «господин», с золотой цепью и массивным крестом на шее. Я назвал его «господин», потому что назвать его как всех просто «мужик» как-то не получается – слишком выделяется он среди всех. Цепь на нем как витой корабельный канат массивна и тяжела. Такой же массивный и вычурный золотой крест на пухлой груди. Такое количество золота вызывает недоумение, и я не знаю, как к этому отнестись. А как он будет париться? Ведь обычно нательные крестики прячут в рот, чтобы не нагревались и не обжигали, а у этого золота  полкило – не поместится – думаю я. А на правой руке его «крутые» часы с браслетом. Часы в парной удивляют не меньше и вызывают скептическую улыбку. А зачем на правой-то? – недоумеваю я. Фигура его массивна. У него тяжелая «морская» походка. Широко расставленные ноги как циркули переступают почти не сгибаясь в коленях. А руки, как крылья массивной птицы, собирающейся взлететь, поворачиваются вместе с телом. Почему он не ходит обычной походкой, как остальные? – я не вижу у него физических недостатков, которые бы мешали ему. Это у него манера такая! – догадываюсь я. У него неподвижная шея и голова, и поворачивается она так же вместе с туловищем, чтобы посмотреть куда-то. Конечно, это золото придает ему статус «господина», и, конечно, часы, которые он как бы забыл снять, во всяком случае, очень заметно, что он очень доволен собой. Он, наверняка, ощущает в себе еще  много всяких «достоинств», которые просто не может скрывать. А у меня все возникают и возникают вопросы, которые не могу отогнать. Крест означает, что он верит в Бога. Однако, главным посылом православной веры, рассуждаю я, всегда были аскетизм и скромность. Тогда зачем такое вызывающее излишество? Чтобы всех удивить? А пошел бы он с этим золотом и часами в парную в своей бане, где нет посторонних зрителей? Вряд ли! Уверен - нет! Это не аскетизм, им здесь и не пахнет – заключаю я. И мной овладевает уверенность, что Господь не посещает его. Он несет себя с видом принадлежности к Богеме, и главное для него, чтобы все видели это. Но вряд ли понимает, к какой Богеме себя относит. Я отмечаю в нём и другие признаки, которые вызывают разные мысли, и почему-то не хочется с ним общаться. Так уж, устроена человеческая натура: - когда мы встречаем людей открытых, скромных, мы становимся расположенными к ним и готовы ответить взаимностью. И, напротив, люди самодовольные, себялюбивые, не редко и ограниченные, и это обязательно проявляется в их внешнем виде, не вызывают симпатий и заставляют ставить перед собой барьер. Меня осеняет, что над ним давлеет чувство неполноценности, которое он отчаянно прячет за атрибутами богатства, отсюда и манера держаться и излишество золота и часы в парной. И я начинаю смотреть на него с сожалением.
       А ещё  молодой «Аполлон» лет двадцати, всецело завладевает моим вниманием: - он превосходно сложен. Широкие плечи, тяжелая мужская рука, легкие быстрые ноги  и гибкий стан! Короткая шея красиво держит аккуратную голову. Движенья свободны и необычайно легки. Мускулатура его рельефна, развита естественно и гармонично, и хорошо ощущается под тонкой кожей. Он вызывает уди-вительное ощущение силы и мужской стати. В мои лета уже ни чем не удивить, но я неотрывно любуюсь его формами, гармоничными в любой позе, и испытываю не только удовлетворение, но и чувство некоторой зависти – надо же было матушке-природе так потрудиться над этим телом! Но вскоре начинаю ощущать некоторый диссонанс, какую-то несуразность, и сначала не понимаю в чем дело, а потом до меня доходит, что дело в татуировках. На правом плече его витой погон, похожий на эсэсовский. На шее ошейник, а на запястьях рук и голенях ног браслеты. Ошейник и браслеты с двумя-тремя звеньями порванной цепи. Татуировки хорошо заметны, но гармония прекрасного тела сначала преобладала в моем внимании, а затем эти странные «атрибуты» поставили меня в тупик. Окружающим, наверное, видно, как я уставился на него и не спускаю глаз, но никто даже виду не подает. И я вижу, что всем безразлична и прекрасная фигура его и непотребные татуировки. И, любуясь, я начинаю испытывать и досаду и разочарованье и даже  задаю вопросы себе: - «Почему это тебя волнует? – Зачем ты так болезненно воспринимаешь это?» И пытаюсь себе ответить: - «Человеку даны чувства, даны глаза, и он не может не видеть и не чувствовать безобразие. Меня это «искусство» раздражает и угнетает. Если б ни эти «тату», я наслаждался бы совершенством его фигуры, и связывал бы его красоту с красотой природы и окружающего мира, и все это лишний раз подвигало бы меня быть красивее хотя бы душой.
      И опять вопросы ему:
 - Зачем этот парень так испохабил себя? Понимает ли он смысл изображения, которое теперь на себе носит? И какое впечатление вызывает у окружающих? А, если понимает, то почему именно это «надел на себя»? – Раб, разорвавший цепи? Раб, изнуренный непосильным трудом? Какой раб?! По нему разве видно, что он раб? Если это аллегория, то это ли не плод заблуждений или больного воображения? И, если уж, раб, то почему погон эсэсовский? Напрашивается мысль, что этот парень, скорее всего, вообще не о чем не задумывается. Не привык он думать. Да, и зачем ему обременять себя размышлениями, ведь он чувствует себя самым-самым!? Я ищу подтверждения своим мыслям и пытаюсь сравнить его с ребятами-героями СВО, пытаюсь припомнить из огромного потока ТВ новостей хоть одного «раба, разорвавшего цепи», но не припоминаю. Так в чем же смысл? Тут, будто кто-то, будто из-за плеча, будто тихо шепнул: - «себя любимого…» - этот вредоносный, такой популярный ныне эгоистический термин – «любить себя любимого», заботиться о «себе любимом». И я вижу, что этот красавец в полной мере  усвоил его. Кто же так ловко запустил этот термин в неустойчивое сознанье вопреки слову Господа? - «Возлюби ближнего своего!» - «Возлюби врага своего!». Так понятно: - чем больше мы любим себя, тем меньше любви оставляем ближнему. Что творит с людьми наше «эго»! Ну, конечно, это «эго» заставило парня так «украсить» себя? – Или мода? Ну, конечно, же «эго» и мода. Ныне парни и даже девчата почти поголовно поражены этим недугом! Да, что там девчата и парни – зрелые люди за тридцать, за сорок – посмотрите на артистов поп-культуры, этих «рабов» искусства! Культуру они ассоциируют с вызывающими «тату» на своем грешном теле. В моем восприятии они вызывают досадное чувство, и вспоминается цитата из прочитанного ранее: - «талантливый  человек  обыкновенен и прост, он строг и взыскателен к себе, в нем нет внешнего лоска, вся его натура, все существо занято более важными и серьёзными мыслями и задачами. …он для тебя и загадочен, и понятен, и интересен. Ты открываешь в нем для себя все новое, и не подражаешь ему, но с восхищением преклоняешься перед ним».
Невольно я рассуждаю дальше:
– Если он хотел еще больше украсить себя, то, неужели, он так слеп и дремуч!? Ведь, так понятно и просто: - если к предмету что-то добавить, то это «что-то» всегда драпирует, затеняет, изменяет в предмете его главное качество. Значит,  когда что-то менее безобразное добавляешь к безобразному - безобразного  стано-вится меньше – это хорошо, это правильно, это приятно. А, когда добавляешь к прекрасному, то прекрасного, естественно, тоже становится меньше – но это за-чем?
- Если он «это» сделал, то ему надо, чтобы «это» обязательно кто-то видел? Не означает ли, что он кроме «этого» на себе не видит природной своей красоты?  Возможно, он преследовал какую-то нравственно-эстетическую задачу, и, может быть, даже политическую, но разве человеческое тело может быть средством этой цели? А почему погон эсэсовский? Уж, коли на то пошло, так почему бы не погон, который носят наши ребята на передовой? Разве для русского человека это не имеет значения? Это давало бы хоть какой-то намек на патриотизм и любовь к ближнему своему.
       Я чувствую, что вытекающие один из другого вопросы мои не кончаются, чу-вствую, что банное настроение мое безнадежно блекнет. О-о-о, дедуль!!! – ловлю я себя на мысли – Сейчас тебя занесет в такие дебри, что мало не покажется и американцам и европейцам со всей их «Великой Западной культурой» и фальшивой национальной чертой: - не  быть, а - выглядеть. Ведь это они давно и до сих пор упрекают нас, что мы, русские, в отличие от них, якобы, не улыбчивы и угрюмы, не дружелюбны и не коммуникабельны, и  прочее «не». Но мы-то знаем, чего стоят их «приклеенные к лицам» фальшивые улыбки! Ведь это они поссорили два братских народа, преследуя свою, якобы, «демократическую» цель, а на деле – меркантильные интересы, и что творят они по всему миру с фальшивой своей улыбкой на лице!
        А, может, плюнуть на это все и не замечать ничего, как некоторые – проще будет жить? - думаю я. Нет. Не могу. И цепочка размышлений тянется дальше.
Все меняется в этом мире: - взгляды, взаимоотношения, жизненная позиция, возраст, само тело, наконец – и что тогда? Я вижу, что «тату» сделано мастерски, но эти мертвецкие черно-синие пятна и полосы на живом теле напоминают отвратительные рубцы. Они безобразны, мне даже кажется, что они смердят, мне даже кажется, что чувствую запах мертвечины. Невольно в воображении всплывают мясные туши с синими печатями сан.надзора. И я уже негодую о мастере, который явно имеет эстетический вкус: - но как у него поднялась рука наносить всякую непотребность на живое тело!!! На мгновение я представил на своем теле подобное: – Чур! Упаси меня, Господи! Возможно, мастер преследовал далеко идущую геополитическую цель через нравственное разложение своих клиентов? Но, возможно, им руководит просто жажда денег - какая разница, люди же платят!!? Я негодую: - Ему бы на заборах это изображать!  Хотя, Что это я! – это и на заборах не безобидно! Нет, я не прав, сказав об эстетическом вкусе мастера – безобразие не может быть эстетичным.
Предположим: - если бы автор «Добрыни», нашего русского былинного богатыря, или Васнецов - автор «Трех Богатырей» наградил своих героев подобными татуировками, что бы произошло? - По большому счету, думаю – ничего. Просто этот «Добрыня» бы перестал быть героем наших былин, и «Три Богатыря» перестали бы быть нашими героями. - Ну, нет! Богатыри здесь совсем не подходят – в пику себе думаю я - у них нет открытых участков тела, как на них нарисуешь? - А, почему не подходят? – опять же себе возражаю - Вон, наши-то современные «богатыри» - изрисуют себя и ходят полураздетыми даже зимой – явно считая, что поголовно всем окружающим просто необходимо, видеть их «культуру» и «богатырские» мощи. Следуя этой логике, тогда и «Добрыню» и «Трех Богатырей» надо было изобразить полураздетыми и с татуировками, иначе – какие они герои, какие богатыри!?
И девчонки тянутся за парнями, а подчас и дают им фору, ведь эта мода, это глупое увлечение становится поголовным. Мода занимает важное место в жизни, но разве это не глупая, не вредная мода? И что это ныне у людей за страсть такая, которая затмевает не только способность отделять прекрасное от безобразного, но и затмевают простой здравый смысл?!! На сленге нынешних «богатырей» они «тащаться» от «татуировок». Вот, и задумаешься при этом о смысле жизни, о предназначении мужчины, о предназначении женщины. 
Глядя на этого парня, я так раздосадовался, что у меня возник какой-то внутренний зуд, непреодолимое желание и пожалеть, и объяснить, что он испохабил себя, что окружающие не говорят ему об этом только из вежливости. Но как ему объяснить, как об этом сказать, чтобы он правильно понял и воспринял меня? И что б не вызвать известную в таких случаях, но очень спорную реакцию молодых: - «Вы, старики, свое отжили, и в этом ничего не понимаете, а теперь наше время, и не лезьте, куда конь с копытом, туда и рак с клешней». Я колебался и мучительно искал способ сказать ему.
Вдруг, меня осенило. Я выбрал момент, подошел и сказал: - «Мил человек, я тоже такое хочу! Ох, как хочу!». Он, показалось, сначала не понял, потом посмотрел на меня ошалело: - «Ну, дед, ты  да-а-ё-о-о-ошь!!! Тебе-то это зачем?» И отошел от меня подальше. Я почувствовал, что это его зацепило, что он понимает всю несуразность моего вопроса, как и несуразность татуировок на теле старого человека. Но почему он не понимает эту несуразность на своем молодом теле, ведь он тоже будет таким как я, и довольно скоро?!  «Ай, молодец! Ай, молодец!» – почти обрадовался я, а ему подумал – Но почему, мил человек, ты себе-то этот вопрос не задаешь?: - «Те-бе! Это! За-чем? Те-бе Это Для Че-го?»

Мы с друзьями и попарились и помылись, потом исполнили наказ Александра Васильича, но банный ритуал, каким хотелось, не получился. Это заметил и дед Юрка и дед Витька:
- «Ты чего, дедулек?» - спросили они меня.
– «Годы, понимаешь!» - неопределенно ответил я.
Не радовал ни ЧЭМЭРГЭС, ни сало, ни огурчики-помидорчики.

               
ПРИМЕЧАНИЯ:


Чэмергэс – народное средство. Применяется в разумных дозах для активизации биологических процессов в организме человека. Изготавливается по индивидуальным рецептам из сахара или продуктов содержащих его, в условиях недостаточной видимости, т.е. в отсутствие солнечного света, т.е. преимущественно ночью.

Березовый веник – издревле самый популярный веник в отличие от других, которые выполняют лишь роль массажера. как то: - дубовый, липовый, ольховый и пр. Изготавливается из веток березы. Береза богата фтористым кальцием. Особенно много его в листьях. Фтор, как известно, является вторым по активности химическим элементом после хлора. При парении фтористый кальций из листьев проникает через раскрытые поры кожи в организм человека и, бегая по кровеносным сосудам, как собака поглощает на своем пути вредные продукты обмена, все шлаки и яды. По этой причине обладатель березового веника после парилки чувствует себя новорожденным, т.е. именинником. Так же фтористый кальций идет на постройку эмали зубов.

Татуировка – одно из вредоносных модных западных течений, основанное на ложном представлении об эстетических нормах. Направлено на размывание нравственных барьеров. Применяется в виде разнообразных изображений на теле человека в любом месте способом механического внесения черной краски под кожу при помощи игл. Безопасность – не исследована. Не смываемо. Гарантия – до конца жизни.

Мытье в бане в наручных часах – эксперимент. Проводится владельцами наручных часов, озабоченными  полноценностью своей персоны в общественном мнении. Направлен (ошибочно) подтвердить полноценность оной персоны.

Банный ритуал – процесс, направленный на очищение тела и души и не только от физической грязи.

СВО – специальная военная операция России, на которую таких, как мы дедулей, к сожалению, уже не берут.