Содержим страстьми... Часть П. 2. Око. Нов. ред

            2. Око

     *Напоминаю: в текст повествовании вплетаются страницы книги 2003 года. Для удобств восприятия они обозначены звёздочеами в начале и в конце цитируемого фрагмента*.
     (Комментарии с позиций сегодняшнего дня в скобках).

    *В Центр Рерихов пришел не сразу.
     Долго звонил по телефону. Памятуя завет г-жи Соколовой, требовал саму руководительницу. Но – больна. Но – уехала в Индию (Англию, США). Но – в Совмине.
     И вот соединили...
     Объяснил, кто, что, с чем.
     - «Взаимодействие»? Неизданные тексты? От Соколовой? – в компьютерном стиле повторила она ключевые слова из услышанного. И назначила встречу.
     К указанному часу – четырем ноль-ноль – опоздал на шесть минут. Кое-как отдышавшись от бега, нашел в коридоре Центра, пропитанном тонким ароматом трав, нужный кабинет. Рядом, издавая серебряный перезвон колокольчиков, открывались и закрывались двери других комнат.
     Руководительница плотная, сбитая, энергичная, седые волосы до плеч, моим опозданием недовольная, молча протянула и пожала руку. Молча выслушала рассказ о долгожителях, письме носительницы рода Соколовых, встрече в метро и поручении “единокровной” сестры, текстах “Агни-Йоги”, у нас в стране не публиковавшихся.
     - Публиковалось все, – заметила. – Но давно и куце. Теперь переиздано. И даже – наконец-то! – двухтомник писем Елены Ивановны. Уникальнейших. Читайте обязательно.
     Полистала переданные ей машинописные странички г-жи Соколовой, кивнула:
     - Отдам в научный отдел. Новое, едва ли. Скорее, перепечатки из зарубежных выпусков. Наш парадокс. Иноземцу доступно – нам, кому адресовано, нет. И вот вам самиздат. Надеюсь, с этим кончено. Да, нужно нести “Этику” людям.  Такова задача Центра. Но по-другому, не кустарно. А это, – кивнула на листы г-жи Соколовой, – вчерашний день. Надо – через семинары, коллоквиумы, конференции.
     И предложила войти в научную группу Центра, дабы предварять и готовить, ставить и заострять вопросы насущнейшие из мира духа и материи.
     Выходя из здания особняка Лопухиных, понял: жизнь круто поворачивает.  Отныне все силы “Этике”. В ней  Н е ч т о. Что подвигло людей читать, изучать и перепечатывать тексты. Жаль, не встретился с нею раньше. Не прочел ни одной книги.
     С этого начну.
     И снова, как когда-то в дни диссертацио-бдения, обуяло желание, после защиты начисто утерянное, – ринуться в книжную бездну за текстами “Живой Этики”. Для разбега перелопатил фонды, и немалые! институтской библиотеки. Напрасно. Трудов Рерихов не было. Там-то, в газетном зале, куда заглянул полистать «Вечерку», и наткнулся, на объявление о виртуальной встрече с «человеком-оркестром». Встрече, которая началась вечером в ДК окулистов, а закончилась глубоко за полночь в моей загородной "халупке”.
     И закончилась ли!*
     (Слова «жизнь круто поворачивает», конечно, преувеличение, рожденное, как стало очевидно позднее, неожиданным и лестным приглашением влиться в таинственную когорту посвященных Рерих-Центра, несущих сокровенное и потому гонимое Учение. В условиях свободного доступа к его источникам преувеличенная значительность случившегося стала очевидна).
     ...Как она там? С кем?
     Из ее перескакивающих с пятое на десятое сообщений видно: забурилась деваха, похоже, в какую-то мистическую порно коммуну. Тут вам и наслаждение как смысл жизни, и абсолютная свобода, ну, и понятно, свальный секс.
     Вариант потерять голову на раз. Если не взбунтуется провинциальное ее нутро, возможно – почему нет! – целомудренное?   
     "Как тебя перевезли через таможню? По документам или без? Как устроилась с питанием, ночлегом, финансами вообще?" – первым прервал смс-паузу, игнорирующим – ещё, не дай бог, вобьет в голову что-нибудь этакое – ее «у меня есть вы!», словами, чтобы не вызвать намека на отклик взаимности, тем более, навязчивости.
     *Напитанный сытным  п р о с а д о м,  ужинать не стал,  уселся в  псевдо-монументальное времен сталинского "вампира" кресло обдумать увиденное и услышанное в ДК окулистов. Положил перед собой листовку с фотоликом «учителя». Внимательно всмотрелся в его черты, особенно – в прикрытые, слегка навыкате глаза.
     Бег мыслей сам по себе замедлился, потом вовсе прекратился. Появилось ощущение отрешенности, неявной упокоенности.
     И вдруг произошло нечто негаданное и странное. Человек на листовке, словно бы ожив, открыл глаза. Из-за плохой печати его зрачков не было видно, но теплый, участливый взор читался отчетливо. Обращенный прямо ко мне он пронзал...
     Этого не могло быть!
     Отложил листок. Перевел дух.
     Померещилось.
     Взял книгу, расправил на ней лист с изображением “человека-оркестра” – не бумага ли морщинит, создавая иллюзию открывающихся глаз?
     Снова всмотрелся строго, напряженно – без шуток мне! Все повторилось. "Гуру", едва приметно кивнув головой, опять открыл большие, навыкате глаза. Пронзительное понимание изливались из них.
     С этим поразительным ощущением уснул.
     Утром, которое мудренее вечера, все повторилось: при взгляде на него "челорк", как про себя поименовал человек-оркестра, мгновенно открывал глаза.
     Никому ничего не сказал: не поверят...  Да и сам сомневался: может, от переутомления?*
     (Все так).
      ...«Оне тамо у нас вроде соревновались с кем-то, иха повар не зохотела ехать с ними ну миня и взяли. По-нашому розговаривоют. Паспорт зделоли, все по зокону».
     Вероятно, участвовали в «битве экстрасенсов». В группе американских колдунов. Успешно продувших. Слышал о таком.
     Не парадокс ли – именно в их липкие лапы ее угораздило втюхаться!
    *Вторая встреча с Абаритой ознаменовалась еще одним неправдоподобным, необъяснимым событием, случившимся со мной во время коллективной медитации.
     Кое-как подавив въедливую иронию, понемногу сосредоточился, отрешился от тревожных мыслей, закрыл глаза и погрузился в паутину своего “я”.
     Постепенно пространство его раздвинулось, наполнилось клубящимися сероватыми облаками. Неожиданно из глубин их вырвался тонкий лучик света.  Пронзая бездну и расширяясь, он достиг земной поверхности и стал шарить по ней, определенно что-то выискивая. И вдруг наткнулся на меня, слегка ослепил, не лишив, однако, способности видеть. Желая найти источник света, стал подниматься зрительно по лучику вверх и замер. То был... глаз! Огромный, необыкновенно красивый, ясный, не суровый и не благодушный, но критически оценивающий, в с е в и д я щ и й.
     Он был вполне человеческим, скорее женским, в густых длинных ресницах. И одновременно – инородным: ресницы как бы вращались вокруг него по орбите. Отчетливо различалась структура глаза: хрусталик, роговица с голубоватыми прожилками и цветовыми бликами, подвижный, чуткий зрачок. Взгляд был направлен   на меня. Он проницал, взвешивал... Затем прошел сквозь меня, осветив изнутри, изучая, всматриваясь в мое “я”; двинулся влево, вправо, приостановился и, не изменив выражения, растаял, пропал...
     Что это? Гипноз? Мираж? Или я видел е г о  око?! Ироничный рассудок,  впрочем, подсказал: пригрезился глаз-великан с лестничного пролета ДК окулистов...
     …Посланец Абарита действовал энергично, по отлаженной методе. К концу третьей встречи собрал вокруг себя десятка полтора волонтеров, проявивших интерес к услышанному и увиденному. И, пригласив их на квартиру,  предоставленную ему под офис гостеприимной феминизированной хозяйкой и ее отроковицей-дочерью, каждому нашел дело.
     Мне выпал поиск именитых персон не чуждых мистико-эзотерического взгляда на вещи и мужественно-демократичных настолько, чтобы согласиться стать учредителями Центра медитации.
     Штаб по его организации работал в полную силу: готовил учредительные документы, принимал по факсу указания «Учителя» из Нью-Йорка, размножал их  на принтере, тиражировал его стихи, песни, суждения и изречения, отвечал на  звонки, формировал и отправлял “просад” в арендованный для медитаций Клуб на Шабололовке.
(Без изменений)*.
     …Опять отозвалась Анеле-Елена. В перерыве между готовкой блюд хозяину, а, может, – сеансами группового греха?..
     «Туто богатые тусуются, денег много ловят кайф на всем, говорят это настоящая жисть».
     «Которы блюда ему готовлю, я не ем. На гамбургеры запала. Крутяк. Вери-Вери вкусно».
     «Насчет бабок ништяк… знай старайся хозяину угодить – и пипец».
    Предостерег глупындру от наседания на американский фаст-фуд.  «Поменьше лопай те гамбургеры, если не хочешь кишки склеить или гастрит с колитом схлопотать».
     Об отношениях оба – ни-ни. Во-первых, где она – где я! А, главное, кто такая для меня она, кто для нее я? Во-вторых, до меня ли теперь ей там, где «все ловят кайф» и «настоящую жисть»?
    *Абарите в оргвопросовских делах помогала столь же моторная югославка с также  д у х о в н ы м  именем Джиготарини. В противоположность рационалистичному и расчетливому швейцарскому боссу, покрывавшему расходы рождавшегося Центра, она казалась открытой, радушной опекуншей.
     От нее стало известно, что становящемуся на ноги представительству супермена требуется президент, которого он сам определит, конечно, при согласии наличных русских учеников. Что выбор этот будет сделан в Германии, куда через неделю он прилетает и куда русских приглашает.
     Ощущение неизбежности надвигающейся на меня участи. Слишком много благоприятных совпадений: доцентство в институте, приглашение именитых фигур в число учредителей Центра медитации, только что выданный мне на руки загранпаспорт с опять же только-только оформленной выездной визой.
     Внутренне напрягся в ожидании. Жизнь открывала новые стороны, неведанные, необжитые, включала ресурсы, о которых не подозревал: интуицию, уверенность, предзнание; становилась разнонаправленной – в вузе, во «Взаимодействии», в Центре медитации, в рядах рериховцев*.
     (Минимальная редакторская чистка некоторых фраз. И запоздалая, но необходимая поправка в явно преувеличенную оценку открывшихся возможностей для раскрытия своих внутренних «ресурсов», по причине нахлынувшей эйфории, о чем сказано выше).
     Анеле-Елена отэсэмэсила в своем стиле.
     "Начала писать и зубрить ихи слова… нашими буквами, ну их в ж. ихи закорючки. Так что хау из ду, Владимир Николаевич".
     "Стала курить. Тут все курят. Потом на интим распаляются".
     Напрягся: культ гедонизма, кальяны, наркотики, смещение сознания – вот набор прелестей, открывшихся ей там. А что он предлагал ей здесь? Уборка, кухня, убогая комнатенка и его полный игнор ее как женщины. И, тем не менее, здесь реальная жизнь. Ими самими созидаемая. Да, обернувшаяся для нее изгнанием. Но не разрушением. Там иллюзия. Возможно, как раз навязанная «оттуда», из "ино-ойкумены" и грозящая ей гибелью. Неизбежной.
     Как отвратить, предостеречь?..
     *Учрежденная научная группа Центра Рерихов начала работу без промедления.
     Небольшая комната со сводчатыми потолками в наиболее сохранивемся и потому уже отреставрированном крыле усадьбы Лопухиных. Ряд скамеек из полированных жердей. Столов нет. Удобно не очень, зато свежо, будоражеще. На жердях, заняв оптимальные позы, расположилось восемь первозванных участников семинара. Половина из них штатные рериховцы, остальные, как я, – искатели от науки.
     Повестка собрания – план работы научной группы: о чем дискутировать, что исследовать.
     Конечно, уровни человеческого «я».
     И обители многомерного мира.
     Еще проблему начала и конца.
     Также – реальности тонкого мира.
     Структура бессмертия.
     Разгоряченный собственной дерзостью кто-то уже возгласил тему бога как сверх-бытия.
     Появившаяся руководительница Центра вернула на землю.
     - Нужно осмысливать «Живую Этику» в свете происходящих перемен, безупречно знать ее тексты. Не только Рерихов, но и ментально близких авторов. Учиться воспринимать их энергию и, дополняя своей, передавать людям.
     Просмотрев наметки плана семинара, ничего не сказала, не прощаясь, ушла. План был принят. Темы закреплены за собравшимися. Заслушивание и обсуждение первой – через месяц: о духовной неисчерпаемости человеческой личности.
     …Загранпаспорт оформлялся для поездки в Канаду.  Благодаря «Взаимодействию», неожиданно, шутя, невзначай выскочившему на международную орбиту.
     …В какой-то газете заинтриговал заголовок: “Помогу перестройке”. Некий г-н  Великсон, эмигрировавший еще из брежневских потемок, предлагал желающим нефинансовые деловые контакты со  страной Кленовых Листьев. Написал ему по неясному, со множеством цифр адресу.  И через пару месяцев получил ответ с приглашением посетить его скромный двухэтажный особняк в провинции Квебек. Это походило на сон, но это было. Сказывались веяния горбачевских свобод.
     Оформление паспорта, визы, обмен рублей на доллары заняли ГОД. В течение которого появились и Абарита, и медитации, и открывающиеся глаза «учителя». Благодаря этому поразительному  с о в п а д е н и ю  вырвался за кордон. Но не в Канаду – в Германию, только что объединившуюся, Западно-Восточную.
     Навстречу с «гуру» и новом поворотом в своей судьбе*.   
     (Без комментариев)
                (Продолжение следует)