Содержим страстьми... Часть П. 1. Зов. Нов. ред

               
   
                Часть II
                В двух измерениях

      *Напоминаю: в текст повествовании вплетаются страницы книги 2003 года. Для удобств восприятия они обозначены звёздочеами в начале и в конце цитируемого фрагмента*.
     (Комментарии с позиций сегодняшнего дня в скобках).             

          1. Зов

     Дни и ночи самоареста. Добровольного.
     Ни контактов.
     Ни эмоций.
     Ни мыслей.
     Кроме клубных – никаких дел.
     Хватило под завязку.   
     Крупами и хлебом отоварился за счет единственной платной боксерской секции,
     Минувшее – прочь из памяти!
     Кроме дива отмены судебного фарса. Силой молитвы – венца его социо-духовного инструмента, придуманного им единственно против догматиков-материалистов, игнорирующих сферы надземные. В первую очередь, для себя, к таковым примыкавшего.
     Ни то, ни другое сегодня неактуально.
     Так что пребывай в дреме, сталкер, вместе со своими неведомыми мерностями. Глубоко и крепко…
     Ну-да. Отрешишься тут!
     «Привет из сша… Владимир Николаевич, Ненавистная вами Анеле»…
     СМС изгнанницы! Из-за бугра! Из Америки! Или хохмит поддатая?
Прикалывается? Ну да. Иначе откуда "Владимир Николаевич"? Забыла имя? Перекурнула как "мамкино" Елена на Анеле?
     Катапультой выброшен из летаргической прострации. Да тут впору и паралитику восстать!..Правда, что ли? СМС из United States? Что ей ответить! В «сша»!  Как это вообще делается? Ага, можно с компа, по интернету.
     «США с маленькой буквы? Глупая шутка, Елена шиворот-навыворот! И не «вами», а «вам»! Расскажи какому лапшеухому! Опять переметнулась куда-никуда? Как пишешь-то? Прямо с мобильника?»
     «Не верите. А я не вру. Конечно с мобилы. Запросто, как у нас."
     И такое возможно? Прогресс!
     "Забрал ихий учитель какой-то, страсенс. Ниташ зовут. К себе поваром. В их в общагу».
     «В общагу? В коммуну, что ли? Где находится? В каком городе? Напиши-ка, обманщица. Сама, небось, приблудилась ещё к каким гастерарбайтерам?».
     «Нету, в Америки я. Где не знай. Ориган, что-ли какой-то. Штаты у них тут, вроде как у нас штаны. А он учитель здесь их, типа колдун».
     «Штат Орегон? Как ты попала туда? С этим магом?»
     «С ими. Как вы меня выгноли. Куды мне? А они позвали. Их целая тосовка. Спят вместе, в обнимку, но маня не заставляют. Увезли с собой в америку. На сомолети».
     В Америку? Нереально! В страну, куда сам он был когда-то затянут надчеловеческими «страстьми» и где пережил драму прозрения!
     В памяти всплыли картины собственного вояжа в Штаты более чем двадцатилетней давности. Тоже связанного – доля всех советских неверующих что ли! – с магом, колдуном, адептом запредельного. Если не перевернувшего, то потрясшего мое сознание. О чем с откровенностью исповедника тогда же, в 2003 году рассказал в книге очерков «Богатство убогой нивы».
     Извлек ее с книжной полки, пробежал по полузабытым станицам и с удивлением обнаружил, что воспроизведённая тогда история духовной ломки моих воззрений в подлинных картинах и лицах на фоне вулканотрясных нулевых, вполне вписывается в тему постижения «надземного». Решил включить свидетельства «Богатства…» в состав настоящей повести, чтобы наполнить ее документальной фактурой поисков неведомого, начавшихся уже тогда и окончившихся после длинной череды тревог и бед.
     *Цитируемые из нее тексты для удобства восприятия далее будут обозначатся звездочкой в начале и в конце воспроизводимых фрагментов*.
     (Неизбежные с позиций сегодняшнего дня изменения в оценке коллизий тех лет  будут заключены в скобки по представлению либо каждого из очерков, либо фрагментов из них. Делается это не только для того, чтобы способствовать лучшему пониманию событий девяностых, но, и чтобы показать суть перемен, произошедших в миросозерцании автора.
         ...
     *Учитесь делать рекламу.
     Смотрите, читайте или слушайте ее.
     С крохотным газетным объявлением в руках, предлагавшим “радость” и “счастье”, еду, не имея ни того, ни другого, по указанному в нем адресу.  Обещаны: духовная музыка (!), медитация (?!), рассказ о человеке-симфонии, «учителе», познавшем тайны   земли и неба (??!).
     Еду, потеряв половину жизни, и уже не надеясь найти другую. Без веры. Без просвета. Из безотчетного интереса, скорее, – импульса.
     Место встречи – ДК. Вход свободный.
     Неподвижногубая дежурная указала: второй этаж.
     На стене в конце пролета тысячекратно увеличенное изображение гла;за: заведение окулистов?
     В бордовом от новых мягких кресел зале, насыщенном сладковато-терпким ароматом восточных курений, человек со¬рок - пятьдесят. Такие же потерянные? Или, наоборот, просвет-ленные? Приглядевшись, понял: горемыки скудного духа, как и я.
     Высокий, поджарый, светоструйный оратор, как он был представлен, – носитель Учения «гуру», швейцарец, с  д у х о в н ы м  именем Абарита завладел вниманием умело. Переводчик – еврей средних лет – доносил смысл его слов с пристрастием.
     Забыл на время о хорошо натренированной "советской" привычке иронизировать над докладчиками. Только к концу выступления швейцарца вернулся к ней, подумав картинно: с Марса упал? О чем толкует?!..
     А говорил он вещи нереальные. Что человек, мол, каждый-всякий и любой из сидящих, по натуре феноменологичен.  Что всяк, не ведая, таит и носит в себе к о с м и ч е с к и е  силы. А вызволить их на свободу и дать взвиться и взлететь на них как на крыльях, якобы, может любой. Через волю, внутренний покой и  у с т р е м л е н и е  к Богу.
     "Маразм крепчал..." – выдало сознание ерническое присловье студенческих    лет. И предложило в захлебе самоиронии собственный образ: человек-маловер, точнее, пустовер, вдоволь с пеленок напотешавшийся над молитвенным   бормотанием матери и бабки, стихийно и явочно приносивший атеизм везде, где надо и не надо, порвавший немало жил в борьбе против религиозного "дурмана",  –  это я.
     И мне, т а к о м у  устремиться к Богу!!!???...
     Поднялся, чтобы демонстративно, а совсем не по-английски выйти из зала.  Но снова сел, согнулся и как можно глубже вдвинулся в кресло, пораженный  с о в п а д е н и е м. (Единственно признаваемая мной примета-знак).
     С о в п а д е н и е м  еще с одним зовом к Богу, прозвучавшим за полгода до этого на еще более нереальной встрече, о которой почти забыл.*
     (Все верно. Комменты не нужны).
     ...Новое СМС Анеле-Елены. С едва сдерживаемым волнением открыл ее баламутные словеса: «У них тут хорошо. Говорят главно жить в радость и чтобы была полна свабода. Сиводни сказали, что раз охота могу ложиться с имя, для понта с двумя, мол, третей. В перемешку. Прямо на полу, на мате. У них тут жарища».
     Тоже мне американ-ньюз – "третьей ложись"! Ты свободна, уж что-что, а полную свободу там любят!..
     Но всего окатило внутренним жаром: негодование, р е в н о с т ь?
     *Предтечей поворотного совпадения был – да-да! – тот самый эфир на радио России о долгожителях.
     Год 1989-й.
     Горбачевская перестройка на излете. Предощущение мрачных событий. Издав прощальный вопль, умер мой Клуб новаций, с муками переоформленный в кооператив «Вимодействие». Но и этот без нала, на безденежье, в нарождавшемся рынке задыхался. Идея всебратания помочью умирала на глазах. Всех занимало одно, – как выжить. И уж совсем тяжко стало немощнолетним, покинутым в одиночестве.*
     ("Клуб новаций" или сокращенно ЭПРОН - энтузиастов поиска распространения и освоения новинок, дублировавший название организации по подъему затонувших кораблей, основанный мой тоже для спасения гибнущих идей, проработав три года, был успешно запрещен уже в перестроечное время решением райкома КПСС).
     *В публикации призвал тех, кому за 90, ко взаимодействию, хотя бы телефонному и взаимо-участию друг в друге, хотя бы словом. И еще – к воспоминаниям. Для историков, для потомков написанное ими – жемчужные россыпи. Писать и присылать нам.
     Много чего пришло. И среди прочего – письмо девяностодвухлетней, как было сказано, “носительницы фамилии стародворянского рода Соколовых” с его жизнеописанием. А в конце – номер телефона и просьба о "великодушной любезности позвонить по нему единокровной сестре Ирине Владимировне по весьма важному поводу".
     Какое дело до меня у неизвестной сестры неведомой носительницы стародворянской фамилии?
     Деньги?
     Наследство?
     Крик о помощи?
     Загадка разрешилась в грохочущем подземелии станции метро "Аэропорт", где была назначена таинственная встреча. Г-жа Соколова явилась безупречно в оговоренное время. Была сухощава, одета просто. С большим пакетом в руках.
     Удостоверившись, что я – это я, передала мне свою довольно тяжелую ношу, тихо, заговорщически пояснив:
     - Перепечатки из "Агни-Йоги". Здесь не публиковались. Надо сохранить... Помолчав и не поднимая взгляда, быть может, чтобы не видеть недоуменно-сочувственного выражения моего лица, добавила: при благоприятных обстоятельствах нужно издать или огласить по радио. При опасности – передать в надежные руки. И довести до людей. Вопреки властям и слепцам из Патриархии. Полагаю, «Взаимодействию» вашему это посильно. Вручаю и поручаю вам это от  е г о  имени  и  е г о  воли.
     Сможете?
     Обещал, не понимая,  ч ь е  то имя,  ч ь я  воля, и как ее осуществить?
     - Надеюсь. Называю вам человека, на которого можно положиться. Вице-президент Центра Рерихов. Из немногих достойных и зрячих. Сойдитесь и совместно с ней сделайте, что надо. Но непременно с самой, а не с кем другим. Там, у нее в   Центре и гебистов и иуд... предостаточно.
     Протянула маленькую, высохшую ладонь.
     - Не увидимся с вами более. Бог благоволит вам! Идите к нему.
     И, не сказав больше ни слова, удалилась*.
     ...Вначале не признавался себе, что жду сообщений из американских «штанов». Какое мне дело до обманщицы-воришки! Но скоро прекратил прятаться от самого себя: увы, томлюсь по их отсутствию. И потому с волнением кликнул следующее ее послание и обрадовался, найдя в нем ответ на мучивший вопрос, была она там с кем-то «вперемешку» или нет? Высказанный с неожиданной прямотой: «А я не легла с ими, в етот клубок. Сказала, что у меня есть… ты, вы. Не сердитеся на меня Владимир Николаевич».
     Вот! Вот чего, не давая себе отчета, ждал!.. Желал и… боялся.
     Снова Владимир Николаевич?! Почему? Поправить? Зачем. Пусть ей...
    *Тем временем швейцарец Абарита включил новинку видео с проекцией на большой экран. По выражению его лица было понятно: пришел момент истины!  Козырям козырь и довод доводам – цветное многокрасочное изображение самого «мастера».
     И зал уже зрит живого кудесника, улыбчивого блаженнотворца и слышит о нем невероятное: написал более восьми сотен книг, двухсот тысяч (?) живописных полотен, неисчислимо – стихов, песен, мелодий, самим же исполняемых и не просто, а на всех существующих музыкальных инструментах. Притом он – чемпион нескольких штатов Индии в марафонском беге. И – чудо! сенсация! – уникальнейший тяжелоатлет, приподнявший штангу почти в  т р и   т о н н ы  весом...
     - И все это силой бога, вызванной им в себе, – волнуясь, возглашает еврей-переводчик.
     Водопад ошарашивающих картин и сведений подавлял.
     Посланец-миссионер торжествовал: видеосъемке не верить невозможно. Взор его, обращенный ко всем, кажется, в первую очередь, достигал меня: что, беглец, маловер, УБЕДИЛСЯ? Нет, смотрит куда-то мимо, показалось.
     Кончив, и призвав прийти еще раз назавтра, он пригласил всех на какой-то прасад, к удивительно многим оказавшимся процедурой вполне знакомой. Они, а вслед за ними и все остальные, выстроились в длинную очередь (родимая!) на сцену. За метр до нее сбрасывали обувь, ступали на подмостки, подходили и склонялись, точнее – кланялись полуметровому портрету мужчины с отрешенным лицом   – человеку-оркестру, «мастеру». Разгибаясь, поднимали из расставленных на полу подносов угощение: яблоки, бананы, конфеты, пирожные и что-то в шелестящей обертке. Даром! И свежо, калорийно, сытно!
     Мда-а-а...  Во время  п р о ш а д а  посланец Абарита предложил остаться обладателей оргопыта, в лице которых хотел бы видеть учредителей будущего первого Московского Центра имени "мастера".
     При таком повороте, отчего бы нет?*
     (Без комментов).
     ...Спустя несколько дней ощутил: время между ее сообщениями, впрыгивавшими в мобильник, тянется слишком медленно. Я уже жаждал ее вестей.
     Почему Анеле-Елена после своего невольного признания умолкла? Хочет знать его реакцию на «у меня есть вы, ты»? Смутилась и ушла в себя, как тогда, после неожиданного рукоположения ему на плечи после ее первого вояжа «туда-оттуда»? Свилась третей в клубок в порно-коммуне какого-то мага-колдуна?
      Я изнывал в ожидании. Потому что, если женщина любит ушами, то мужчина западает даже на мимолетное, случайное признание.
     В ее словах оно мелькнуло.
    *Охота за съестным была в те времена  и д е е й  ф и к с. Вертелись, как могли. Одни заводили дружбу в торговых "кругах", другие харчились через бартер, третьи колдовали с заказами, четвертые пробивались к спецраспределителям по карьерной линии и т.д.
     Не имея ни того, ни другого, ни третьего, придумал собственный, трусцовый метод отоваривания – ежеутренний бег по окрестным продмагам.
     Соединил приятное с полезным. В трех случаях из десяти получалось. И тогда согбенно-ликующим под тяжестью удачно и почти без очереди купленного товара представал пред очи всегда недовольной жены, изрекавшей непременное: "Мало!". И с чувством выполненного долга ехал на работу.
     А тут дармовой прашад, аппетитный, сортовой...
     Приманка?
     Акция милосердия сочувствующего сердца?
     Ритуал братания яством?
     Будоражащие вопросы про всесильного американца колотились в голове весь путь домой – в метро, электричке, на которой возвращался в свою загородную "халупку", где обитал последние полтора года.
     Верить всему рассказанному о нем?
     Может, ответ в листовке, что розданы участникам встречи?
     Достал, развернул.
     На сером квадрате газетной бумаги фотоизображение улыбающегося индуса, того самого, кому кланялись на сцене. Вокруг портрета изречения и афоризмы на темы радости и счастья. Перечень невообразимых его достижений.
     Прочел. И трижды о его фантастическом рекорде – приподнятым им трехтысячекилограммовом весе. Всмотрелся в облик: обычный, совсем не атлетический типаж. Попробовал представить его поднимающим невероятную тяжесть.
     Нет!
     Немыслимо!
     Обман!
     Умиротворенно-успокоенный добрался до "вагончика" – пристройки меж двух домов, купленной когда-то втридорога для "прописки". Теперь вот – мое обиталище.
     Было то в трясинном 71-м году. Провлачив почти двадцать месяцев ярмо подневольной журналистики в секретном "ящике" ракетной фирмы С.П.Королева, положил заявление на стол: прошу уволить. Заботливо взращенное детище великого конструктора после его смерти сыпалось. Вмененная же властями газета предприятия, куда был распределен комиссией журфака МГУ, захлебывалась от рапортов о пере-пере-выполнении.
     Искать лазейки в бетонной ограде охранительной идеологии было невмоготу.    Оставалось единственное, допускавшее вольницу, идти в науку, причем самую малоконтролируемую, в эстетику. Не в храм ее, конечно, а в прихожую с длиннющей очередью диссертантов и соискателей. Пристроился к ним.
     Оказавшись после увольнения бездомным, стал искать. И нашел недалеко от Королева в подмосковной деревеньке Звягино эту пристроечку, купил, заработав в бригаде шабашников на Сахалине надобную сумму, перепрописался, снял комнату в Москве. И принялся за диссертацию.
     Потом женитьба. Дочь. Семейные распри. О халупке забыл. Но ребенок, нужда в свежем воздухе заставили вспомнить.
     Дочь выросла. От жены ушел. И вот "вагончик", по остроумному словечку приятеля, – уже мой дом, дом "соломенного" бобыля.
     (В I-й части очерков говорится, что у автора двое детей, а события происходят в расположенном неподалеку от его обители арендованном им полуразрушенном ДК, где он начал все «с нуля». Да, за минувшие годы семейство его пополнилось сыном, у "вагончика" появились второй этаж и новое название "Теремок", из которого пришлось на время переселиться в арендованное здание устроенного там спортклуба, чтобы оградить его от набегов бродяг и расхитителей).   
                (Продолжение следует)