Дальний жених. 1 - 3

Глава 1
Над большим заросшим лебедой пустырём светится по вечерам окошко бабы Нюры. Из того же окошка по утрам светится её лицо. Она подолгу смотрит на погоду и природу; взгляд у неё добрый, даже, говорят, благодатный. Люди заметили, что в секторе Нюриного глядения выросла медуница, которой нет в округе. Шмели и пчёлы тоже это заметили и ныне там бархатисто хлопочут.

Душа у неё простая, никто Анной Никифоровной не величает, но, тем не менее, родители подводят к ней детей, чтобы Нюра их погладила по макушке своей благодатной рукой.
 
Кто бы это мог быть? – подумала она, откладывая вязанье. Какой-то крупный кот полосатым лбом стучится в мою дверь и когтями царапает. Бесстрашная Нюра открыла дверь нараспашку и увидела человекоподобное существо небольшого роста в мужском костюме, с резиновой физиономией, словно из детского мультика про инопланетян. Таким он и оказался в действительности.
 
Бози у себя на планете Оо штудировал историю Земли, запоем читал русскую классику и разбередил себе душу насчёт любви и женитьбы. Терпел, терпел… да много ли утерпишь в молодые годы - сорвался и примчался в капсуле по краткой кротовой норе на родину романсов и революций. Здесь он туда-сюда: в ночной бар, в парк, на набережную, в кафе Шоколадница… а женский пол сговорился над ним потешаться. Ладно бы у него имелись деньги: деньги любую нелепость прикроют, но не обладал он ими в желанном количестве, даром что в первый день заложил по дешёвке свой алмазный зуб.

Бози не совсем приуныл, потому что погрузился в местный портал знакомств. Ох, вовремя! Ох,сколько тут прекрасных невест и подруг жизни! Завязались у него контакты, переписка, перезвоны - и договорился он встретиться с одной прекрасницей в доме № 2, что на краю деревни Мохово, что доживает свой век возле широкого оврага, по дну которого медитативно течёт речка Ужа, местами обросшая рогозом, водяной мятой и кубышками, а порой открытая и почти изумрудная; течёт она сонно, безотказно предлагая приют ракам, лягушкам и мелким рыбкам.
 
Бози мог бы любоваться этими видами, если бы женихи сохраняли способность к созерцанию. Нет, всякий жених чрезмерно озабочен, он и невесте хочет понравиться, и за себя ему стыдно, потому что залез в уязвимую шкуру, в такую жалкую, показушную роль, где роль и наряд важней человека. Да и просто "физически" ему страшно, ибо скоро предстоит ему слиться с чужой натурой, с чем-то иным и неизвестным - как при входе в клинику по пересадке сердца.

Он растерянно озирался – глухие места. Но прибыл он сюда по навигатору, значит вероятность ошибки близка к нулю. И встреча была оговорена ясно; следовательно, здесь будет решаться его судьба. Интернет врать не может, и прекрасная - честная, чистая, нежная - девушка Жанна обманывать его не станет.
 
Бози нервно постучал в дом номер два, поцарапал шершавые дверные доски – прислушался. Наконец раздались по дому шаги, пошла по доскам и брёвнам мелкая вибрация: невестушка моя идёт, подумал он по-русски, ласкательно. Открыла ему Нюра.

- Ты кто? Боже мой!
- Я междупланетный гость, я жених, моё имя Бози, - он поклонился.
- А я Нюра, - улыбнулась ему, блеснув стальной коронкой.   
- Жанну я могу здесь увидеть?
- Вряд ли. Вы точно договорились?
- Я вчера с ней виделся по телефону, и мы договорились лично познакомиться по расположенному адресу.

- Вот как! Она тебя видела?
- Да, она меня внимательно по телефону разглядывала!
- И согласилась?
- От всего сердца! Она от счастья даже смеялась. Всё это правда, уважаемая Нюра.   
- Дело осложняется тем, что я, сколько тут живу, Жанну в глаза не видала.
      
Узкие плечи Бози опустились, его голова поникла, как бутон тюльпана без воды. Бабочка утешительно села ему на темя, но Бози этого не заметил. Нюра испугалась, что причинила ему боль.
- Заходи, гость небесный! Заходи, мы покумекаем, - позвала приветливым голосом.

Бози ей понравился деликатностью, скромностью, старанием соблюсти чин уважения к человеку и к дому. Нашим бы мужикам добавить в размашистый характер такие качества, - подумала Нюра, впитывая гостя блестящими глазами. А как начали чай пить с сахарами да с ванильными пряниками, в её сердце проникла жалость и нежность. Нюра поняла, что некая девка зло подшутила над бедным парнем. «Всыпать бы ей по заднице крапивкой!» - подумала привычно, а сама всё глядела на тощего Бозю с умилением. «Чай пьёт из блюдечка – даже не хлюпнет. Бедненький!»

Спросила его о планете вылета и сразу название не одобрила.
- Оо! Что это за название: планета Оо! Не по-людски, - произнесла с укором.
- Конечно же! Там людей же не бывает же, - оправдался гость, не без удовольствия вспомнив частицу "же".
      
Нюре на ум пришла мысль, будто старая сказка на новый лад повторяется: она - баба Яга, Бози – путник из тридевятого царства, приехавший на волшебном коне за невестой. И чего бы ей баньку не истопить? Банька у неё знатная, пар лёгкий… тут и бабье любопытство сыграло свою необъявленную роль: посмотреть, какое у гостя мужское строение. А что, всякое бывает: много на свете странностей, много в небе жилых миров и разных жителей.
 
Пока баня истапливалась, они продолжали познавательную беседу. Нюра завалила гостя вопросами; наслушаться не могла, наудивляться.
- Чего ж ты на своей Оо невесту не подыскал? В такую даль тащился.
- У нас жительницы заболели вирусной гордячкой, они сбились в стаю и принялись на жителей охотиться, а я спрятался в ангаре между ящиками. Единственная выгода мне досталась от узости.
- От худобы, - уточнила хозяйка.
- О да! А по ночам я ремонтировал космолёт. Я последний потомок аэродромных слесарей, и я удался отреставрировать ракету-носитель. Мне было чуть-чуть достаточно лишь бы покинуть орбитальную сферу, а дальше уже капсула понесёт меня, как по трубе в аквапарке…   
- Ой-ёй! – напевно пожалилась Нюра.
   
- Вы сейчас произнесли название моей планеты точно в такой форме, как это делала моя прабабушка Утилита, снов ей без пробуждения!
- За кого ж они выходили, эти ваши охотницы-людоедки?
- За киборгов-самцов.
- Которые на батарейках? Непотребство какое!
- Они впоследствии заскучали, конечно, да, но всё же настало слишком поздно: мужчины улетели – те, кого не съели.
- Ты прям поэт!
- Немножечко.

Нюра привела гостя в жаркую баню, показала утварь, велела раздеваться не стесняясь.
- Ты мне всё равно что внучок, - говорила, потирая ему спину, похожую по форме на крышку гробика, с бугорчатым, почти колючим позвоночником.
Потом поручила ему домываться, остерегла от прикосновения к печке и пошла в дом греть суп-лапшу на обед. Нюра любит угощать и кормить.

Когда свеженький Бози вернулся, у неё всё уже было готово. Только некая мысль пряталась у неё в уме, ожидая выхода. Была – не была, скажу.

- Знаешь, ты хлебушек бери… напрасно ты приехал на Землю жениться. Не обижайся, конечно, однако ты не очень приспособленный для женитьбы. У нас бабы срамницы, охальницы; наши мужики тоже поэтому, как и ваши, норовят куда-нибудь смыться и про Марс мечтают. А ты, наоборот, к нам пожаловал, несчастный, - она печально смотрела на его тонкие руки, не смея посмотреть ему прямо в перламутровые глаза.

- А впрочем, я знаю одну сердобольную девушку, ангел-девка, сущий ангел.
- Но… - Бози не сразу решился выразить своё беспокойство, - но… она с влагалищем?
- Конечно! - засмеялась Нюра. - Обижаешь.
- Тогда хорошо.
- Хорошо-то хорошо, да тебе не мешало бы окрепнуть по мужской части.
- Окрепну! Как мне вас правильно величать?
- Баба Нюра.
- Так вот, окрепну я, баба Нюра, обещаю.   
- Тебе лучше насчёт брачной постельки заранее позаботиться, чтобы не опозориться в торжественную дату. Лучше ты до брака испытай невесту и себя покажи… может, и жениться не стоит.
- Понимаю. Прямо сейчас полечу в аптеку. В центральную!
- Лети, Бози мой, лети, нелепушка! Только возвращайся быстрей, а то страшно мне за тебя.
 
Гость, не доев, покинул стол и бросился к автобусной остановке.
- Я тебя жду, будешь у меня жить! – крикнула ему в спину, чьи острые позвонки были ей видны даже сквозь пиджак. Знающие глаза видят насквозь.

Глава 2
Нюра плохо спала: думала о Бози, к тому же свой номер забыла ему дать. Непокой на сердце. Утром он явился, измученный, усохший.

- Не хочу я жениться. Я всё понял.
- Быстро! – она заглянула ему в глаза и потрогала его руку, холодную. – Ты где был? Что с тобой?!
- Я не поехал в аптеку. Не доехал. Бесполезно. Я попал на свидание. Это ужасно.
- Ничего не ужасно. А со шлюхами, конечно, ужасно: они мужчин от любви отворачивают и суют вместо мечты физиологию.
- Она смеялась обо мне, - сказал он о своём.
 
Нюра усадила его за стол, где утренний свет лежал на клеёнке и бликовал на фарфоровом чайнике, но лицо Бози печально висело над полем ласковых предметов, как чужая луна.

Хозяйка, разливая чай, непрестанно поглядывала на него, и сердце у неё сжималось. Она забыла, что вчера ещё говорила о необходимости брачной примерки; вчера в ней было мало души, поэтому она говорила по привычке цинично. А сегодня в ней от жалости душа вся очнулась.

- Душа дороже любви, - сказала она вдруг и стала размешивать в чашке сахар, быстро, ещё быстрей... создавая за счёт центробежной силы воронкообразный водоворот. – Порой случается так, что любовь губит и жизнь, и душу.

- Что такое душа? – он поднял к ней растерянные глаза.
- Ты же русские книги читал…
- Там не было объяснения. Наверно, по умолчанию всем должно быть всё ясно.   
- Ну да, так ясно, что сто лет её уничтожали, как холеру. Стало быть, не сомневались.      
- Скажите своими словами.
 
Нюра тоже растерялась.
- Ну вот… ползёт букашка, она о себе беспокоится, а сама такая ма-аленькая, жалкенькая! Но сильно о себе беспокоится. А человеческая душа, она ведь не о себе только думает. Будь у букашки такая же душа, она бы весь мир в себе уместила.
- Дополнительное измерение, - проскрипел Бози, не переставший чувствовать свою личную боль.

- Я не мастерица говорить. Душа - это живое начало в человеке. Она входит в организм, но и поднимается над организмом. Она большая, когда переживает обо всех. Она маленькая, когда только о себе. Так ты передумал жениться? Пряник возьми, сливки в чай добавь. Потом на речку сходим, рыбы наловим, обед сварим.
- Я не хочу есть.
- Ясно: обиделся. Если б наши мужики от женских насмешек так вот горевали бы, то они бы с голоду опухли. Ан, кажется, они больше с пива пухнут.
   
Бози вышел во двор, сел на заваленку. Тихо сияли травы, напившись утреннего света, кто-то чертил воздух летучим жужжанием, кто-то стрекотал у забора. Он свесил взор к земле и увидел букашку с длинными усами, наверно ту, про которую сказала баба Нюра. Загадочная тварь – букашка… усы-антенны, глаза… и ведь знает, куда надо идти! Рассуждать она вряд ли умеет, иначе создала бы цивилизацию, но отсюда не следует, что она не связана с миром какими-то флюидами и состояниями. И всё же, когда баба Нюра пыталась говорить о душе, она говорила не про чуткость организма. Баба Нюра слов не нашла. Бози тоже не нашёл, но ответ понял.
 
- А знаешь, давай к знахарю сходим, хандру твою снимать, - сошла с крыльца хозяйка. – Пока будем идти, я тебе про него расскажу… Привет, Галя! – громко откликнулась на чей-то зов и, заперев калитку на крючок, повела гостя по улице.

Улица закрыта понизу юбками заборов, поверху прикрыта чёлками ветвей. Солнце неярко выглядывало из комковатой пелены. Ветер приятно овевал идущих и оберегал их от комаров, поскольку не давал кровопийцам сосредоточиться и прицелиться.

- Так вот, появился у нас лекарь по сложным внутренним вопросам, звать его Рудольф, сбежал с каких-то рудников, сам битый, ломаный, да не в том суть: он колокольным звоном лечит.

Её повествовательный голос опять запнулся: маленькая шустрая женщина догнала их, мотая ситцевым подолом и размахивая руками. Бози так заинтересовал её, что она чуть шею себе не вывернула.
- А кто это, Нюра? Почему цвет лица не нашенский?
- Ох, Никитична! Ох, неделикатная ты! У него травма, врачи прививку от ковида не ту поставили.
- И куда ты его?
- К Рудольфу.
- Ты же сама целитель!
- Куда там! Исправить карму, вправить чакру, подправить генокод - не моя тема. Здесь нужна тембрированная вибрация.   
- Ну ты скажешь! Проще перекрасить, он же сизый, как голубь!
   
- Результат ошибки учёных. Сама понимаешь: не ошибается тот, кто ничего не делает, а наука за всё хватается… прежде всего за человека.      
- Учёные - мозги печёные. А как его звать-то? – въедливая женщина вопрошала громко, будто его тут и близко не было.

- Борис, - буркнула Нюра, махнув ей, чтобы отстала. И снова заговорила книжным, сказочным тоном, обращаясь к Бози. – Этот Рудольф на днях изгонял беса из Парамона механика - шибко пьёт, и как выпьет на баяне играет, остановить нельзя, а потом обессиленный падает в обморок и колотится. Хотели в церкви отчитать, но церковь далеко и перед народом стыдно. Обратились к Рудольфу, тот не может его отчитать, но обещал отзвонить. Надя, жена Парамона, подробно мне про это изгнание рассказала. ...Рудольф подобрал запись нужного колокола, надел на Парамона шлем с наушниками и включил звук. Надька сидела поодаль, но тоже слышала бронзовый гуд. Через несколько минут Парамон затрясся, пена изо рта его пошла, а с пеной выскочил бес, маленький такой, вроде ящерки. Надька платок с головы сорвала - хвать эту гадость и бегом в туалет – спустила в унитаз. ...Пока бегала, второй народился. Она его ловить - скользкий, вёрткий – убежал на кухню, зато его там кот Шурик поймал. Ох котяра занозистый! Закогтил и принялся хрумкать. Бес орёт, визжит, а коту и горя мало, знай зубами перехватывает и уминает.

- Жаль. Его надо было поймать и для науки заспиртовать!
Нюра посмотрела на Бози недоверчиво и как бы с укором за его дремучую веру.
 
Молча подошли они к двухэтажному дому, где проживают неординарные личности (бригадиры, зоотехник, агроном, инженер, главбух) и где в квартирах городские условия. Поднялись во втором подъезде на второй этаж, вдохнули запах кошек и встали. На двери записка: «стучите не сильно! Р.О.». И тут же спешно приписано «уехал, ждите». И поверх: «не ждите».
 
Глава 3
Спустились и вышли из подъезда. Открылось окошко на первом этаже, женское лицо оттуда:
- Нюра, беги! За тобой кот!
- Кто? Где?
Нюра и Бози развернулись – на них двигался кот.   
- Это Шурик, - тихо сказала Нюра.
- Я понял, - ответил Бози, тоже тихо, чтобы кот не услышал.

Им обоим стало страшно. Бози поменял цвет лица с голубиного на фисташковый. На голове Нюры зашевелись волосы, пытаясь подняться.
 
Кот  встал, глядя на них исподлобья, он двигал нижней челюстью из стороны в сторону: «Мийййа-э-у», - взвыл истошно, а потом произнёс отчётливо: «Сволочи».
   
- Слышь, ругается! Это бес, бес! – женщина захлопнула окно.
 
Кот ещё сделал шажок на них, полыхнул глазами и повторил задумчиво: «Сволочи», - и сам прислушался к сказанному, облизнулся.
   
Нюра потянула Бози уходить быстрей. Метров через сто они вздохнули с облегчением. У них будто пелена спала с глаз: прошёл гипноз ужаса, и деревня перед ними прояснилась в прежнем будничном облике.
 
Возле магазина топтались двое внимательных – наследники чингисхановых сборщиков дани, - мониторили редких прохожих, вновь пересчитывая мелочь в горсти с надеждой обнаружить ошибку. Тот, что повыше, приблизился к Нюре.
- Тёть-Нюр, совсем немножко не хватает. Вон Димка болеет, - подошедший кивнул на второго, который держался в сторонке, не выдавая своего нетерпения. Видимо, все дела этот дымчатый Димка доверил своему проворному товарищу.
 
Нюра выдала ему несколько монет из сумочки.
- Работай, Коля! – сказала в усталых сердцах (невозможно отдать пьянице мелочь без педагогического вздоха и назидания).
- Спасибо! А я смотрю, ты скучашь, друга вон завела… - Коля бросал слова, не глядя на Бози, он измерял судьбу денежным сбором и всякие там «явления» не трогали его.

- Это мой родственник, - ответила с вызовом Нюра.
- Ясно. Родственников не выбирают, - заметил Коля.
- Не выбирают соседей. Верни мелочь, паразит!   
- Я пошутил, неудачно пошутил, тёть-Нюр! Не болей!
Коля шагнул в магазин, тенеподобный Дима последовал за ним. Двери вновь сомкнулись.   
   
- С этим народом следует держать ухо востро. Видишь, мне уже здоровья желают! Скоро будут желать сухой могилки.
- Вы ещё не быстро в неё попадёте, - заверил Бози.   
- Спасибо за утешение. А я, вишь, неудачно тебе помогла с этим Рудольфом… - не досказала, ибо из полыни выступил кот.
- Сволочи, - повторил без выражения.
 
Далее произошло нечто неожиданное, несообразное. Бози встал перед котом, сложил руки на груди и приподнялся над землёй.
Нюра чуть в обморок не упала. Бози висел над обочиной, испепеляя кота взором. Кот задёргал хвостом, он выпучил круглые глаза и готовился что-то произнести.
- Проваливай отсюда, - повелел Бози сквозь зубы.
Кот, быть может, поняв, что он тут не один кудесник, бросился опрометью прочь.
   
- Ну ты даёшь! – выдохнула Нюра, когда Бози встал на землю.   
- Баба Нюра, вы не думайте ничего особенного: это случайно получилось. Если бы я заранее решил взлететь, я не смог бы. Я, когда занимался левитацией, получал одни двойки.
- А ну-ка ещё раз попробуй! – она пришла в задор.   
Бози что-то внутри себя постарался сделать, постоял закрыв глаза…
- Нет, - конфузливо пожал плечами.

- Не тушуйся, мОлодец! У меня никак не получилось бы, хоть нарочно, хоть случайно. Айда раков ловить, надо на хлеб зарабатывать.
- Вы продаёте раков?
- По будням ловлю, по выходным продаю, на базаре в райцентре.
- Всегда этим занимались?   
- Нет, я по-другому жила. Ой, ко мне ж сегодня муж приходил! Слышь, встал в дверях, улыбается, на нём всё та же роба сварщика. Я говорю, ты чего пришёл, ты давно помер, да и ночь на дворе! Он говорит, спи, я после зайду. Развернулся и вышел.

...Стрекоза с лёгким шуршанием и блеском крылышек помаячила перед ними, всмотрелась в их лица, - умчалась боком. Бози глянул вверх на облака – они светились краями. Нюра выхватила из реки рыбку – это было событие, возмутившее обстановку, но вскоре вновь река свивала жидкие косы на своей поверхности; возле берега со дна поднимались пузыри; чьи-то подводные движения превращались в кольца на воде, и всё это смещалось вниз по течению, неразрывно, плавно.

Бози склонился, увидел своё отражение - неподвижное отражение на текущем зеркале. В этом явлении что-то пророческое таилось.
 
- Муж у меня Лёшка прекрасный был человек, - она снова забросила наживку. - А какой сварщик! Денег зарабатывал куда с добром! И кормил и баловал меня, а я дочку растила и хозяйством занималась; ему не хотелось, чтобы я где-то работала, я тогда симпатичная была, а Лёшка ревнивый был. Золотой мужик. Один только недостаток портил его: когда смеялся, скалил зубы и выглядел - ну, вылитый череп! Я просила его не смеяться при мне, и он при мне сидел с таким суровым лицом, что со смеху помрёшь, - она стёрла уголком платка мгновенную слезу.
 
Поплавок успокоился на вязкой, словно глицерин, воде; первые кружки от его падения разбежались и пропали. Стрекоза чуть не села на него – передумала и умчалась, неугомонная. Шороху времени… вернее, шороху реки подпевали насекомые.
 
- А как думаешь, чего он приходит?   
- Не имею понятия, - вдумчиво ответил Бози.   
- Бабы говорят, надо его матом послать - тогда перестанет.
- Зачем же так… богомольные женщины… для чего они в церковь ходят?

- Ну как для чего? Себя любят и смерти боятся. Вот и ластятся к Богу. Ставят свечки, кланяются - рассчитывают на помощь: больше не на кого, все померли. Остался Бог.
- Разве таких нет, которые Бога любят без расчета и страха?
- Есть. Всегда кто-то есть.

Она следила за красно-белым поплавком – тот начал приплясывать… Нюра ловко выхватила из воды плотву - та билась и сверкала над потерянной водой.
- Как вы думаете: зачем он жил? – спросил Бози неожиданным голосом, будто вынырнул.
 
Нюра бросила новенькую к ранее пойманным в пластиковую бадейку, затем, шевеля в уме удивлением, глянула на него, но промолчала.
- А по какой причине умер ваш муж?
- Кислородный баллон взорвался подле него. Из-за масляной  тряпки. Но он и так умер бы: желудком страдал. Исхудал, бедный!
 
- Страшно жить в ожидании смерти. Всем страшно, даже если желудок не болит, - опечалился Бози.
- Что же делать, если нас родили. Какие-то оптимистические таблетки принимать?   
- Подобные таблетки не существуют. Или их не хватит. Или они перестанут воздействовать. Это непременно так, - ответил Бози.
- И нечего тогда обсуждать, если выхода нет, - заметила Нюра.
   
- Маленький выход есть – выращивать в уме радостную мысль, - помыслил вслух Бози.
Он отрешённо смотрел на речную воду, и выражение лица у него было совсем человеческое.

продолжение следует, должно