Дальний жених - Бози. 1-6

Глава 1
Над большим заросшим лебедой пустырём светится по вечерам окошко бабы Нюры. Из того же окошка по утрам светится её лицо. Она подолгу смотрит на погоду и природу; взгляд у неё добрый, даже, говорят, благодатный. Люди заметили, что в секторе Нюриного глядения выросла медуница, которой нет в округе. Шмели и пчёлы тоже это заметили и ныне там бархатисто хлопочут.

Душа у неё простая, никто Анной Никифоровной не величает, но, тем не менее, родители подводят к ней детей, чтобы Нюра их погладила по макушке своей благодатной рукой.
 
Кто бы это мог быть? – подумала она, откладывая вязанье. Какой-то крупный кот полосатым лбом стучится в мою дверь и когтями царапает. Бесстрашная Нюра открыла дверь нараспашку и увидела человекоподобное существо небольшого роста в мужском костюме, с резиновой физиономией, словно из детского мультика про инопланетян. Таким он и оказался в действительности.
 
Бози у себя на планете Оо штудировал историю Земли, запоем читал русскую классику и разбередил себе душу насчёт любви и женитьбы. Терпел, терпел… да много ли утерпишь в молодые годы - сорвался и примчался в капсуле по краткой кротовой норе на родину романсов и революций. Здесь он туда-сюда: в ночной бар, в парк, на набережную, в кафе Шоколадница… а женский пол сговорился над ним потешаться. Ладно бы у него имелись деньги: деньги любую нелепость прикроют, но не обладал он ими в желанном количестве, даром что в первый день заложил по дешёвке свой алмазный зуб.

Бози не совсем приуныл, потому что погрузился в местный портал знакомств. Ох, вовремя! Ох, сколько тут прекрасных невест и подруг жизни! Завязались у него контакты, переписка, перезвоны - и договорился он встретиться с одной прекрасницей в доме № 2, что на краю деревни Мохово, что доживает свой век возле широкого оврага, по дну которого медитативно течёт речка Ужа, местами обросшая рогозом, водяной мятой и кубышками, а порой открытая и почти изумрудная; течёт она сонно, безотказно предлагая приют ракам, лягушкам и мелким рыбам.
 
Бози мог бы любоваться этими видами, если бы женихи сохраняли способность к созерцанию. Нет, всякий жених чрезмерно озабочен, он и невесте хочет понравиться, и за себя ему стыдно, потому что залез в уязвимую шкуру, в такую жалкую, показушную роль, где роль и наряд важней человека. Да и просто "физически" ему страшно, ибо скоро предстоит ему слиться с чужой натурой, с чем-то иным и неизвестным - как при входе в клинику по пересадке сердца.

Он растерянно озирался – глухие места. Но прибыл он сюда по навигатору, значит вероятность ошибки близка к нулю. И встреча была оговорена ясно; следовательно, здесь будет решаться его судьба. Интернет врать не может, и прекрасная - честная, чистая, нежная - девушка Жанна обманывать его не станет.
 
Бози нервно постучал в дом номер два, поцарапал шершавые дверные доски – прислушался. Наконец раздались по дому шаги, пошла по доскам и брёвнам мелкая вибрация: невестушка моя идёт, подумал он по-русски, ласкательно. Открыла ему Нюра.

- Ты кто? Боже мой!
- Я междупланетный гость, я жених, моё имя Бози, - он поклонился.
- А я Нюра, - улыбнулась ему, блеснув стальной коронкой.   
- Жанну я могу здесь увидеть?
- Вряд ли. Вы точно договорились?
- Я вчера с ней виделся по телефону, и мы договорились лично познакомиться по расположенному адресу.

- Вот как! Она тебя видела?
- Да, она меня внимательно по телефону разглядывала!
- И согласилась?
- От всего сердца! Она от счастья даже смеялась. Всё это правда, уважаемая Нюра.   
- Дело осложняется тем, что я, сколько тут живу, Жанну в глаза не видела.
      
Узкие плечи Бози опустились, его голова поникла, как бутон тюльпана без воды. Бабочка утешительно села ему на темя, но Бози этого не заметил. Нюра испугалась, что причинила ему боль.
- Заходи, гость небесный! Заходи, мы покумекаем, - позвала приветливым голосом.

Бози ей понравился деликатностью, скромностью, старанием соблюсти чин уважения к человеку и к дому. Нашим бы мужикам добавить в размашистый характер такие качества, - подумала Нюра, впитывая гостя блестящими глазами. А как начали чай пить с сахарами да с ванильными пряниками, в её сердце проникла жалость и нежность. Нюра поняла, что некая девка зло подшутила над бедным парнем. «Всыпать бы ей по заднице крапивкой!» - подумала привычно, а сама всё глядела на тощего Бозю с умилением. «Чай пьёт из блюдечка – даже не хлюпнет. Бедненький!»

Спросила его о планете вылета и сразу название не одобрила.
- Оо! Что это за название для планеты! Не по-людски, - произнесла с укором.
- Конечно же! Там людей же не бывает же, - оправдался гость, не без удовольствия вспомнив частицу "же".
      
Нюре на ум пришла мысль, будто старая сказка на новый лад повторяется: она - баба Яга, а Бози – путник из тридевятого царства, приехавший на волшебном коне за невестой. И чего бы ей баньку не истопить? Банька у неё знатная, пар лёгкий… тут и бабье любопытство сыграло свою необъявленную роль: посмотреть, какое у гостя мужское строение. А что, всякое бывает: много на свете странностей, много в небе жилых миров и разных жителей.
 
Пока баня истапливалась, они продолжали познавательную беседу. Нюра завалила гостя вопросами; наслушаться не могла, наудивляться.
- Чего ж ты на своей Оо невесту не подыскал? В такую даль тащился.
- У нас жительницы заболели вирусной гордячкой, они сбились в стаю и принялись на мужчин охотиться, а я спрятался в ангаре между ящиками. Единственная выгода мне досталась от узости.
- От худобы, - уточнила хозяйка.
- Да, верно. По ночам я ремонтировал космолёт. Я последний потомок аэродромных слесарей, и я удался отреставрировать ракету-носитель. Мне было чуть-чуть достаточно лишь бы покинуть орбитальную сферу, а дальше уже капсула понесёт меня, как по трубе.   
- Ой-ёй! – напевно пожалилась Нюра.
   
- Вы сейчас произнесли название моей планеты точно в такой форме, как это делала моя прабабушка Утилита, снов ей без пробуждения!
- За кого ж они выходили замуж, эти ваши охотницы?
- За киборгов-самцов.
- Которые на батарейках? Непотребство какое!
- Они впоследствии заскучали, конечно, однако настало слишком поздно: мужчины улетели – те, кого не съели.
- Ты прям поэт!
- Немножечко.

Нюра привела гостя в жаркую баню, показала утварь, велела раздеваться не стесняясь.
- Ты мне всё равно что внучок, - говорила, потирая ему спину с жалобно выступающим позвоночником.
Потом поручила ему домываться, остерегла от прикосновения к печке и пошла в дом греть суп-лапшу на обед.

Когда свеженький Бози вернулся, у неё всё уже было готово. Только некая мысль пряталась у неё в уме, ожидая выхода. Была – не была, скажу.

- Знаешь, ты хлебушек бери… напрасно ты приехал на Землю жениться. Не обижайся, конечно, однако ты не очень приспособленный для женитьбы. У нас бабы срамницы, охальницы; наши мужики поэтому, как и ваши, норовят куда-нибудь смыться, они про Марс мечтают. А ты, наоборот, к нам пожаловал, несчастный, - она печально смотрела на его тонкие руки, не смея посмотреть ему прямо в перламутровые глаза.

- А впрочем, я знаю одну сердобольную девушку, ангел-девка, сущий ангел.
- Но… - Бози не сразу решился выразить своё беспокойство, - но… она с влагалищем?
- Конечно! - засмеялась Нюра. - Обижаешь.
- Тогда хорошо.
- Хорошо-то хорошо, да тебе не мешало бы окрепнуть по мужской части.
- Окрепну! Как мне вас правильно величать?
- Баба Нюра.
- Окрепну я, баба Нюра, обещаю.   
- Тебе лучше насчёт брачной постельки заранее позаботиться, чтобы не опозориться в торжественную минуту. Лучше ты до брака испытай невесту и себя покажи… может, и жениться не стоит.
- Понимаю. Прямо сейчас полечу в аптеку. В центральную!
- Лети, Бози мой, лети, нелепушка! Только возвращайся быстрей, а то страшно мне за тебя.
 
Гость, не доев, покинул стол и бросился к автобусной остановке.
- Я тебя жду, будешь у меня жить! – крикнула ему в спину, чьи острые позвонки были ей видны даже сквозь пиджак. Знающие глаза видят насквозь.

Глава 2
Нюра плохо спала: думала о Бози, к тому же свой номер забыла ему дать. Непокой на сердце. Утром он явился, измученный, усохший.

- Не хочу я жениться. Я всё понял.
- Быстро! – она заглянула ему в глаза и потрогала его руку, холодную. – Ты где был? Что с тобой?!
- Я не поехал в аптеку. Не доехал. Бесполезно. Я попал на свидание. Это ужасно.
- Ничего не ужасно. А со шлюхами, конечно, ужасно: они мужчин от любви отворачивают, суют вместо мечты физиологию.
- Она смеялась обо мне, - сказал он о своём.
 
Нюра усадила его за стол, где утренний свет лежал на клеёнке и бликовал на фарфоровом чайнике, но лицо Бози печально висело над полем ласковых предметов, как чужая луна.

Хозяйка, разливая чай, непрестанно поглядывала на него, и сердце у неё сжималось. Она забыла, что вчера ещё говорила о необходимости брачной примерки; вчера в ней было мало души, поэтому она говорила по привычке цинично. А сегодня в ней от жалости душа вся очнулась.

- Душа дороже любви, - сказала она вдруг и стала размешивать в чашке сахар, быстро, быстро - создавая за счёт центробежной силы воронкообразный водоворот. – Порой случается так, что любовь губит и жизнь, и душу.

- Что такое душа? – он поднял к ней растерянные глаза.
- Ты же русские книги читал…
- Там не было объяснения. Наверно, по умолчанию всем должно быть всё ясно.   
- Ну да, так ясно, что сто лет её уничтожали, как холеру. Стало быть, не сомневались.      
- Скажите своими словами.
 
Нюра тоже растерялась.
- Ну вот… ползёт букашка, она о себе беспокоится, а сама такая ма-аленькая, жалкенькая! Но сильно о себе беспокоится. А человеческая душа, она ведь не о себе только думает. Будь у букашки такая же душа, она бы весь мир в себе уместила.
- Дополнительное измерение, - проскрипел Бози, не переставший чувствовать свою личную боль.

- Я не мастерица говорить. Душа – это жизнь в человеке. Она входит в организм, но вся не умещается в организме. Она большая, когда переживает обо всех. Она маленькая, когда печётся только о себе. Так ты передумал жениться? Пряник возьми, сливки в чай добавь. Потом на речку сходим, рыбы наловим, обед сварим.
- Я не хочу есть.
- Ясно: обиделся. Если б наши мужики от женских насмешек так вот горевали бы, они бы с голоду опухли. Ан, кажется, они больше с пива пухнут.
   
Бози вышел во двор, сел на заваленку. Тихо сияли травы, напившись утреннего света, кто-то чертил воздух летучим жужжанием, кто-то стрекотал у забора. Он свесил взор к земле и увидел букашку с длинными усами, наверно ту, про которую сказала баба Нюра. Загадочная тварь – букашка… усы-антенны, глаза… и ведь знает, куда надо идти! Рассуждать она вряд ли умеет, иначе создала бы цивилизацию, но отсюда не следует, что она не связана с миром какими-то флюидами и состояниями. И всё же, когда баба Нюра пыталась говорить о душе, она говорила не про чуткость организма. Баба Нюра слов не нашла. Бози тоже не нашёл, но ответ понял.
 
- А знаешь, давай к знахарю сходим, хандру твою снимать, - сошла с крыльца хозяйка. – Пока будем идти, я тебе про него расскажу… Привет, Галя! – громко откликнулась на чей-то зов и, заперев калитку на крючок, повела гостя по улице.

Улица закрыта понизу юбками заборов, поверху прикрыта чёлками ветвей. Солнце неярко выглядывало из комковатой пелены. Ветер приятно овевал идущих и оберегал Нюру от комаров, поскольку не давал кровопийцам сосредоточиться и прицелиться. А к Бози они даже не подлетали.

- Так вот, появился у нас лекарь по сложным внутренним вопросам, звать его Рудольф, сбежал с каких-то рудников, сам битый, ломаный, да не в том суть: он колокольным звоном лечит.

Её повествовательный голос опять запнулся: маленькая шустрая женщина догнала их, мотая ситцевым подолом и размахивая руками. Бози так заинтересовал её, что она чуть шею себе не свернула.
- А кто это, Нюра? Почему цвет лица не нашенский?
- Ох, Никитична! Ох, неделикатная ты! У него травма, врачи прививку от ковида не ту поставили.
- И куда ты его?
- К Рудольфу.
- Ты же сама целитель!
- Не моя тема. Ему надо исправить карму, вправить чакру, подредактировать генокод - здесь нужна тембрированная вибрация.   
- Ну ты скажешь! Проще перекрасить его, он же сизый, как голубь!
   
- Результат ошибки учёных. Сама понимаешь: не ошибается тот, кто ничего не делает, а наука за всё хватается, и прежде всего за человека.      
- Учёные - мозги печёные. Как звать-то его? – въедливая женщина вопрошала громко, будто его тут и близко не было.

Нюра отмахнулась, чтобы та отстала, и снова заговорила книжным, сказочным голосом в сторону Бози.
– Этот Рудольф на днях изгонял беса из Парамона механика - шибко пьёт, а как выпьет на баяне играет, остановить нельзя, потом обессиленный падает. Хотели в церкви отчитать, но церковь далеко и перед народом Парамону стыдно. Обратился к Рудольфу, тот обещал отзвонить. Надя, жена Парамона, подробно мне про это дело рассказала. Рудольф подобрал запись нужного колокола, надел на Парамона шлем с наушниками и включил звук. Надька сидела поодаль, да и то слышала бронзовый гуд. Через несколько минут Парамон затрясся, пена изо рта пошла, да с пеной и выскочил бес, маленький такой, вроде ящерки. Надька платок с головы сорвала - хвать эту гадость и бегом в туалет – спустила в унитаз. Пока бегала, второй народился. Она его ловить, а он скользкий, вёрткий – убежал на кухню, там кот Шурик его поймал. Ох, котяра занозистый! Закогтил и принялся хрумкать. Бес орёт, визжит, а коту и горя мало, знай зубами перехватывает и уминает.

- Жаль. Его надо было поймать и для науки заспиртовать!
Нюра посмотрела на него недоверчиво и как бы с укором за его дремучую наивность.
 
Молча подошли они к двухэтажному дому, где проживают неординарные личности: бригадиры, зоотехник, агроном, инженер, главбух - и где в квартирах городские условия. Поднялись во втором подъезде на второй этаж, вдохнули запах кошек и встали. На двери записка: «стучите не сильно», и тут же приписано «уехал, ждите». И поверху: «не ждите».
 
Глава 3
Спустились, вышли из подъезда. Открылось окошко на первом этаже, женское лицо оттуда:
- Нюра, беги! За тобой кот!
- Кто? Где?
Нюра и Бози развернулись – на них двигался кот.   
- Это Шурик, - тихо сказала Нюра.
- Я понял, - ответил Бози тоже тихо, чтобы кот не слышал.

Им обоим стало страшно. Бози поменял цвет лица с голубиного на фисташковый. На голове Нюры зашевелись волосы, пытаясь подняться.
 
Кот  встал, глядя на них исподлобья, он двигал нижней челюстью из стороны в сторону: «Мийа-э-у», - взвыл истошно, а потом произнёс человеческим голосом: «Сволочи».
   
- Слышь, ругается! Это бес! – женщина захлопнула окно.
 
Кот ещё сделал шажок на них, полыхнул глазами и повторил безучастно: «Сволочи», - сказал и прислушался к сказанному. Облизнулся.
   
Нюра потянула Бози уходить быстрей. Метров через сто они вздохнули с облегчением. У них будто пелена спала с глаз: прошёл гипноз ужаса, и деревня перед ними прояснилась в прежнем будничном облике.
 
Возле магазина топтались два алкаша, два внимательных наследника чингисхановых сборщиков дани, они мониторили редких прохожих и пересчитывали свою мелочь, будто имели надежду обнаружить спасительную ошибку. Нет, не хватает. Который повыше приблизился к Нюре.
- Тёть-Нюр, совсем немножко добавь. Димка вон болеет, - подошедший кивнул на второго, который держался в сторонке, не выдавая своего нетерпения. Видимо, все дела этот скромный дымчатый Димка доверил своему проворному товарищу.
 
Нюра выдала несколько монет из сумочки.
- Работай, Коля! – сказала в сердцах (невозможно отдать пьянице мелочь без педагогического вздоха и назидания).
- Спасибо! А я смотрю, ты скучашь, друга вон завела… - Коля бросал слова, не глядя на Бози, он измерял судьбу денежным сбором и всякие там «явления» не трогали его.

- Это мой родственник, - ответила Нюра.
- Ясно. Родственников не выбирают, - заметил Коля.
- Не выбирают соседей. Верни мелочь, паразит!   
- Я пошутил, неудачно пошутил, тёть-Нюр. Не болей!
Коля шагнул в магазин, и тенеподобный Дима проследовал за ним. Двери магазина глухо сомкнулись.   
   
- С этим народом следует держать ухо востро. Видишь, мне уже здоровья желают! Скоро будут желать сухой могилки.
- Вы ещё не скоро туда попадёте, - заверил Бози.   
- Спасибо за утешение. А я, вишь, неудачно тебе помогла с этим Рудольфом… - не досказала она, ибо из полынных зарослей выступил кот.

- Сволочи, - повторил без выражения.
Далее произошло нечто неожиданное, несообразное. Бози встал перед котом, сложил руки на голове и приподнялся над землёй.
Нюра чуть в обморок не упала. Бози висел, испепеляя кота взором. Кот задёргал хвостом; выпучив круглые глаза, он тщился произнести заветное слово, но Бози его опередил.
- Проваливай отсюда, - повелел сквозь зубы.
Кот, вероятно, поняв, что он тут не один кудесник, бросился прочь.
   
- Ну ты даёшь! – выдохнула Нюра, когда Бози встал на землю.   
- Баба Нюра, вы не думайте ничего особенного, это случайно получилось. Если бы я заранее решил взлететь, я не смог бы. Я, когда занимался левитацией, получал одни двойки.
- А ну-ка ещё раз попробуй! – она пришла в задор.   
Бози что-то внутри себя постарался сделать, постоял, закрыв глаза, ладони прижав к темечку…
- Нет, - опустил руки и конфузливо пожал плечами.

- Не тушуйся, мОлодец! У меня никак не получилось бы, хоть нарочно, хоть случайно. Айда раков ловить, надо на хлеб зарабатывать.
- Вы продаёте раков?
- По будням ловлю рыбу и раков; по выходным продаю.
- Всегда этим занимались?   
- Нет, я по-другому жила. Ой, ко мне ж сегодня муж приходил! Слышь, встал в дверях, улыбается, на нём всё та же роба сварщика. Я говорю, ты чего пришёл, ты давно помер! А он говорит: спи, я после зайду. Развернулся и вышел. Чего приходил?
- Наверно, соскучился.
- Господи, мне и в голову такое не пришло! Ну конечно! Мы каверзы ждём, а он просто соскучился!

...Стрекоза с лёгким шуршанием и блеском крылышек помаячила перед ними, всмотрелась в их лица, - умчалась боком. Бози глянул вверх на облака – они светились краями, тем временем Нюра выхватила из реки рыбку – это было событие, возмутившее обстановку, но вскоре вновь река свивала жидкие косы на своей поверхности; возле берега со дна поднимались пузыри; чьи-то подводные движения превращались в кольца на воде, и всё это смещалось вниз по течению, неразрывно, плавно.

Бози склонился посмотреть на своё отражение - неподвижное отражение на текущей воде. Засмотрелся сквозь себя в речной прозрачный сумрак. 
 
- Муж у меня Лёшка прекрасный был человек, - она снова забросила наживку. - А какой сварщик! Денег зарабатывал - куда с добром! И кормил и баловал меня, а я дочку растила и хозяйством занималась; ему не хотелось, чтобы я работала, я тогда симпатичная была, а Лёшка ревнивый был. Золотой мужик. Один только недостаток портил его: когда смеялся, скалил зубы и выглядел - ну, вылитый череп! Я просила его не смеяться при мне, и он при мне сидел с таким суровым лицом, что со смеху помрёшь, - она стёрла уголком платка слезу.
 
Поплавок успокоился на вязкой, словно глицерин, воде; кружки от его падения разбежались и пропали. Стрекоза чуть не села на него – передумала и умчалась, неугомонная. Шороху реки подпевали насекомые.
 
- Бабы говорят, что призрака надо матом послать - тогда отстанет.
- Зачем же так… богомольные женщины… для чего ж они в церковь ходят?

- Ну как для чего? Смерти боятся, вот и ластятся к Богу. Ставят свечки, кланяются - рассчитывают на помощь. А больше не на кого, все померли, остался Бог.
- Разве таких нет, которые любят без расчета и страха?
- Есть. Всегда кто-то есть.

Она следила за красно-белым поплавком – тот начал приплясывать. Через пару секунд выхватила плотву - та билась и сверкала над потерянной водой. Нюра бросила эту новенькую к ранее пойманным в пластиковую бадейку.
- А по какой причине умер ваш муж?
- Кислородный баллон взорвался подле него. Из-за масляной  тряпки. Но он и так бы умер: желудком страдал. Исхудал, бедный!
 
- Да… страшно жить в ожидании смерти. Всем страшно, даже если желудок не болит, - отметил Бози.
- Что же делать, какие-то оптимистические таблетки принимать, что ли?   
- Думаю, такие таблетки не существуют. Было бы слишком просто. Или их не хватит. Или они быстро перестают действовать, - отреагировал Бози.
- И нечего тогда обсуждать, коли выхода нет, - заметила Нюра. 
   
- Маленький выход есть – выращивать радостную мысль, - сказал Бози немного сконфуженно; он смотрел на воду, и выражение лица у него было совсем человеческое.

Глава 4
Вечером долго чаёвничали, обмениваясь памятными переживаниями. Бози рассказал о своём долгом глядении в небо, за что на родине был прозван ротозеем. Нюра поведала о детском хождении в церковь, где старалась креститься как можно чаще, как можно быстрей, чтобы угодить Господу.
 
Хорошо говорить о сердечном или о божественном за вечерним столом под медовым светом абажура. От кружки поднимается пар, в розетке, полной варенья, медленно тонет чайная ложечка; слова звучат из другого измерения, и душа угадкою видит кружение созвездий где-то над крышей.
   
- Я про Бога у себя на Оо тоже думал, хотя у нас не принято, - признался Бози.
- Почему?
- Якобы от этого произойдёт сбой разума, - неуверенно ответил он. – "Вера", "истина" считаются опасными, хотя наши предки верили. А вы что думаете?
- Ничего не думаю, мне ума не хватает. Истину вообще не объяснишь: наверно это не слова, а переживание, - Нюра тоже пожала плечами, изобразив ответ.

Бози ночевал в ароматном чулане, здесь когда-то ночевал муж бабы Нюры, когда приходил нетрезвый. Здесь пахло сеном, потому что сеном был набит матрас.

А утром раздались женские голоса за калиткой.
- Нюра! Нюра-а! Покажь марсианина.
Бози уже знал, что от них легко не отделаешься, да и в чём проблема: надев просторные чужие штаны, вышел на крыльцо.
- Здравствуйте, это я.
Они захлопали в ладоши.
- А ты настоящий? Ты сдашь анализы? У меня брат врачом работает.
- Анализы – нет. Хотите верьте – хотите не верьте. Я не обязан убеждать.

- А у меня сестра – журналист. Она вечером приедет, возьмёт интервью… можешь договориться о гонораре, а деньги Нюре отдашь, она ж тебя кормит.
- Ладно, - сказал он и посмотрел на женщину, которая это сказала; то была подлая женщина.

Быть подлым – большое несчастье, тем не менее, многие люди выбрали в себе подлость. Неужели так работает наследственность? 

Оглядываясь на него, переговариваясь, женщины разбрелись по деревне. Бози вернулся в дом; хозяйка накрывала к завтраку.
- Ну что, пообщался?
Бози подступил к зеркалу, постоял, медленно хлопая глазами, и произнёс:
- Не верю.
- Ты о чём? – спохватилась Нюра.
- Может быть, мне снится, что я на планете Земля. Я долго мечтал об этом, а мечты редко сбываются.

- Ну что ты! – Нюра обняла его за тонкие плечи и усадила к столу.
На столе исходила ароматом варёная домашняя картошка, к ней присоседились малосольная селёдка под луковыми кольца, чёрный хлеб, сливочное масло.
- Как у тебя всё вкусно, у тебя руки золотые, баба Нюра. И сердце золотое.  А вот эти женщины… по-моему, они имеют мало доброты в душе.
- Бози, у некоторых души вовсе нет, она с возрастом уменьшается.
- А что есть?
- Мечта о дорогих вещах, зависть, желание командовать мужем, всяческое самолюбие… 
- Сами они это понимают?
- Вряд ли. Очевидные вещи стоят как-то неприметно.
- А что у вас в душе, баба Нюра?
- Суета, текучка. Тоже души не видать. А у тебя?
- Удивление.

Стук в дверь, довольно бесцеремонный. Нюра недовольным тоном с кем-то перемолвилась в прихожей, затем в комнату ворвался Коля.

- Здрасте, - шутовским тоном обратился к сидящему за столом Бози. – Вчера я спешил, не успел познакомиться, невежливо получилось. Вот пришёл извиниться.
Сказав эти слова, он самовольно подсел к столу и поставил на стол бутылку, неизвестно откуда извлечённую. На Бози он посмотрел без доброты и даже без любопытства, потому что пришёл себя показать.
- Убирай водку! - строго подошла Нюра.
 
- А я никого не спаиваю. Принёс для разговора. А маманя-то моя вчера  отравилась, - отменил он хозяйкину повестку, напомнив о бренности бытия.
- Как это? – озаботилась Нюра.
- А пирожок несвежий был. Красивый такой, ну она и съела, не утерпела – теперь животом мается, а я ей говорил!
- Себе ты ничего не говорил?

- Ещё как! Я каждый день себя обличаю, каждый день борюсь против окаянного. На днях купил селёдку, нарезал – красота, вот как у тебя, тёть-Нюр, а водку не купил, представь! Ну, думаю, заморю гада!
- Это вы про кого, - спросил Бози, не имевший понятия об этой стороне мироздания.

- Про нечистого, про того, который алкоголем заведует. Так вот съел я ту селёдку без водки. Давлюсь, по щекам слёзы текут, а сам терплю: мучайся, гад, со мною! Я ещё прежде ему в глаза плеснул целую стопку.   
- Где ж его глаза были? – оживилась Нюра от любопытства.
- Да где, в помойном ведре. Глянули оттуда, я и плеснул. Я много раз, тёть-Нюр, войну ему объявлял, но он сильней меня, я недоношенный.

После краткого безмолвия Коля поднялся и протянул длинную руку над столом.
- Николай.
Бози тоже представился, поднявшись. 
- С какой целью в наших краях? – вспомнил спросить Николай.
- С познавательной, - быстро ответил Бози, чтобы не говорить о первой причине.
(Разговор о женитьбе ставит мужчину в смешную позицию даже на Марсе, даже на планете Оо.)
   
- Бесы везде успевают, а мы опаздываем, - сказал о чём-то своём Николай и на миг призадумался. - А какие там у вас деньги? 
- У нас расписки.   
- Ага! Вот я и говорю в магазине: Люба, дай мне в долг бутылку, под роспись! Не даёт. Если вечерком к ней подойти – она даст. А бутылку не даёт. Какая-то извращённая принципиальность.
- Ну всё, иди-иди, рассказчик, - Нюра тронула его за плечо.

Коля схватил бутылку, накрылся кепкой и вышел разочарованный:  не пьёт инопланетянин, и что там в космосе делать?!

Послышалось урчание мотора - Нюра с тревогой глянула в окно.
- Ещё гость! – произнесла с досадой. - Бывший председатель колхоза приехал, наш Балагур, как раз при нём распался наш «Светлый путь». 

Вскоре в избу вступил плечистый, осанистый мужчина с картофельным носом и колючими глазами.
- Борис Бубенцов, - сразу подошёл к Бози, предложив большую крепкую руку.

Познакомились. Балагур выхватил из пиджака бутылку. 
- Не думайте отказываться: это очень дорогой коньяк.

Нюра смирилась и притихла, ибо привыкла подчиняться ему в ту ещё давнюю бытность, когда всё имело государственное значение - и прежде всего слова. Покорно поставила на стол три стопки. Балагур откупорил коньяк, разлил, сел, потом встал, погладил широкой ладонью синий галстук с мелкими звёздами, набрал в грудь ораторского воздуха… Бози смотрел на него глазами ребёнка и не мог наглядеться.
   
- Товарищи! Парадокс Энрико Ферми оказался неверен. К нам прилетели! Иначе и быть не могло. Я верил! Я не мог не верить, потому что цивилизация растёт, она расширяется, а навстречу ей расширяется другая цивилизация – значит, они должны соприкоснуться, как два масляных пятна на воде одного водоёма. За встречу!

Чокнулись, Бози пригубил каплю и получил удар по затылку с внутренней стороны головы. Остальные выпили полноценно. День ещё в серёдке, ещё можно было бы заняться хозяйством или пойти на речку, подумала Нюра, но подчинилась неизбежному. 
 
Бози поразился масляной картине встречного расширения цивилизаций, он ещё не знал, что некоторые подвиды человека используют язык для отмены мышления - ради лозунгов.

Балагур посетовал на то, что «марсианин» столь крошечно пьёт, и выразил надежду, что со временем обучится. После третьей рюмки он расслабил галстук - сей торжественный мужской поводок - и заговорил по-свойски, отменив межпланетную сдержанность. 
 
- Я начал самообразование, товарищи, а то скучно стало. В журнале «Искатель» я прочитал рассказ о том, как заманили в гостиницу одного доброго человека и обобрали до нитки. О чём же думал его мозг? – я спрашиваю. О чём? О красивой девушке, это она привлекла его, и он повлёкся за ней в гостиницу, он потянулся к ней… и получил по голове, - Балагур сопровождал слова выразительными жестами. – На что это похоже? Между делом я подумал вот о чём: а чем принципиально отличается наша Земля от  той гостиницы? Ничем, товарищи. Нас так же заманили сюда красивые девушки. Всех!
- Справедливое сравнение, - заметил Бози и как-то по-новому посмотрел на Балагура и на планету, куда прилетел жениться.
   
Но Балагур немедля съехал с интересного сравнения на демагогию. 
- И я ещё подумал: где же был мозг этого привлечённого мужчины? О чём думал его мозг, когда он, как зомби, шагал в гостиницу?
- Глупый был у него мозг, - заметила Нюра.
- Извините, законы природы никто не отменял! Если бы девушки не приманивали мужчин, численность населения была бы нулевой.
- Ты к чему клонишь-то: ему надо было соблазняться или не надо? – раздражилась Нюра.

- Об этом и я непрестанно думаю. И вообще: что главней - инстинкт или мозг? Ты какого мнения, далёкий товарищ?   
- У вас получается так, будто в человеке живут ещё два существа: инстинкт и мозг. И какие между ними отношения, кто главный? – серьёзно отозвался Бози.
- Вот-вот, спроси об этом свой мозг, дай ему задачу, а то калории жрать горазд - пускай отрабатывает! – (выпили) - Кстати, товарищ, как ты вернёшься домой? – Балагур упёрся локтями в стол и уставился пришельцу в его странные глаза.
- Никак. У меня «билет в один конец», - со страхом ответил тот.
Бутылка нашлась у болтуна не одна. За долгий вечер и Бози проглотил несколько миллилитров, поскольку после каждого тоста ему приходилось пригубить. Хотя… он мог опьянеть от зычных речей председателя.
Но тот вышел покурить, и Бози шёпотом признался Нюре, будто у Балагура слишком  много мозговых извилин. 
- Разве? Я не заметила.
- У него узорные мысли: «Время идёт вперёд, и мы должны его обогнать!» Это о чём? 
- О строительстве колхозов на других планетах, - без колебаний ответила Нюра.
Когда курильщик вернулся, баба Нюра сходу спросила:
– Там тоже будут партсобрания, коллективизация, раскулачка и ссылки, отъёмы зерна и доносы, Павлики Морозовы?

- Посмотрим… исходя из особенностей момента, - не моргнув глазом ответил пахнущий окурком Балагур. - А пока мы должны заметить, что на Земле всё чаще магнитные бури, на Солнце всё больше пятен и протуберанцев, и в целом солнце расширяется, так что, к бабке не ходи, переселяться нам придётся на далёкие планеты, и мы возьмём туда всё лучшее из нашей земной истории.   
Бози был прежде уверен, что все типажи, или подвиды, в проекте «Человек» имеют каждый свою задачу, однако задачу для Балагура не придумал. Он вышел во двор подышать; здесь он прямо ощутил, как ветерок выдувает из него тосты Балагура. 
И вскоре Балагур из его ума исчез. В потемневшем небе дико сияла полная луна, облучая ум пришельца зеркальным своим блеском и немым внушением. Бози не разгадал и вернулся в дом. Он пожелал всем спокойной ночи и скрылся в ароматном чулане. Вскоре баба Нюра зашла к нему, быть может, извиниться за  гостей, но только поправила на нём одеяло и ушла на больших ступнях.

Глава 5
Бози уложил шумную голову на комковатую подушку, поворочался, шурша матрасом, и вскоре увидел поверхность Луны, совсем близко - риголит, покрытый космической пылью.

Чёрное звёздное небо, не мигая, висело над корявой пустыней, облачённой в безвоздушный сумрак. Абсолютная тишина Луны была равна событию – наверно, слову о вечности.

И вдруг, вопреки невозможности, появился огонёк, движущийся неровно и внимательно, - он освещал себе путь круглым лучом. Этот луч порой зависал, сканируя космическую пемзу, - или чем он там занимался? - и вновь неровно плыл, сопровождаемый понизу лёгким отсветом.
   
Здесь кто-то живёт и мыслит! Бози решил это выяснить и затаился, дабы не спугнуть, не нарушить… (Надежда на контакт в «небелковой» природе микроскопическая. Если у светляка другие каналы взаимодействия с миром, общения не получится. Общение это обмен смыслами, и смыслы должны пересекаться.) И совсем уже вдруг – неподалёку от первого поплыл над пустыней второй огонёк, и где-то вдали третий – словно они взялись ниоткуда. Приглядевшись, Бози увидел бредущие фигуры, почти неразличимые, потому что одного цвета с космической пылью.

Он приблизился к первому и понял, что у фигуры горит не налобный фонарик, а маленькое круглое пятно во лбу – словно бы третий глаз. Остальные фигуры светили таким же способом. Лица их опечатаны грустью, глаза прикрыты – тихоходы, лунатики...
   
- Эй! – тихо крикнул он, забыв о том, что звукопослушной атмосферы здесь нет.
Крик остался у него в голосовых связках. Тем не менее, луч ближнего лунатика скользнул по нему – значит, заметил.

- Здравствуй, - сказал Бози и опять спохватился. – Ах да, да, воздуха нет!

И всё же они разговорились, поначалу робко, словно шёпотом, потом осмелели, когда поняли, что им не требовался голос: один слышал слова, произносимые в уме другого.

- Я Бози. Я прилетел издалека, а ты кто? Что ты здесь делаешь?
- Я покойник с планеты Земля - вот она рядом. Имя тебе ничего не скажет. Что делаю… ищу ключ, чтобы отсюда уйти.
- Что за ключ? Я могу тебе помочь?
- Нет, Бози. Откуда ты знаешь русский язык?
- Изучал его у себя на планете Оо.
- Хорошо выучил, но ты мне мешаешь.

- Погоди, я сейчас уйду. Что за ключ? Ответь!
- Ключ свободы - чтобы выйти из прошлого.
- Как он выглядит?
- У меня это крестик на нитке. Я снял его когда-то на пляже, постеснялся, там были смешливые девчонки, потом закрутился и забыл о нём. Когда умер, оказалось, что этот крестик есть ключ от разделяющей двери.
 
- Крестик ты оставил на пляже, а здесь Луна, - робко возразил Бози.
- Неважно. Всё моё прошлое здесь.

- А те двое что ищут? – Бози кивнул на двоих, что скитались в отдалении.   
- Один ищет письмо, которое не отослал. Другой - завещание тёти, которое спрятал от родственников. Наших тут много. У всех разные ключи.

Залаяла собака. Бози повернулся на другой бок и открыл в темноте глаза. Потрогал стену - за бревенчатой стеной - это было понятно и почти видно - сияла подретушированная тенями "морей" Луна. Космическая косметика.

В этом мире нельзя оставлять ключи, - сказал он себе с печалью лунатика.

В доме загремел отодвигаемый стул, потом раздался неумолимый голос Балагура в прихожей. Там началось прощание.
- Да иди уже, иди! - умоляла его баба Нюра.
- Иду, разве не видишь, - Балагур, крякая, надевал ботинки. - А может оставишь? Вспомним молодость?
 
- Иди, Балагур! И молодость позабудь. От неё одни постыдности.
- Скучная ты. Молодость - это же молодость!
   
Ушёл Балагур. Бози облегчённо решил уснуть, но снова к дому подъехала машина. Он вспомнил, что некая журналистка должна была приехать. А сколько времени? Выскочил босиком из чулана, заглянул в избу. Нюра сидела за неубранным столом, понурив голову, - кажется, уснула. Ему стало так жаль её, что он присел к ней и прислонился плечом.
- Кто там? – вздрогнула она.
- Приехал кто-то. Наверно, журналисты. Баба Нюра, мне лучше у вас не жить. Они будут сенсацию делать.
 
- Больше тебе скажу: они тебя выкрадут и будут на тебе зарабатывать огромные деньги. А тебя посадят в клетку. Помнишь, как ты предлагал бесов заспиртовать? Этим всё с тобой может закончиться, когда ты выдохнешься после мучительных бесед, анализов, опытов. И тебя будут возить с места на место, потому что богачи объявят за тобой охоту. Бедный ты бедный! Прилетел жениться…   
 
- Что делать? – воскликнул шёпотом.
- Спрячься пока в чулане. Я скажу, что ты уехал в город по личным делам. А завтра на заре подумаем.

- Я в лес уйду. На Руси многие уходили в лес, и я уйду.
- Не спеши решать, утро вечера мудреней. Сиди тихо, я отважу гостей.
В дверь так стучали, словно хотели выбить её.
- Иду, иду, ночь на дворе, оголтелые!
 
Ему было слышно, как она отодвинула засов, и тут же возле двери началась возня: возгласы, толчки, топтание ног.
- Отойди, Нюра!
- А ну прочь из моего дома! – закричала она, а потом истошно: - Люди, на помощь!
 
Бози не выдержал, выбежал в сени.
- Зачем ты вышел?! – завизжала Нюра.
- Зачем ты открыла дверь?! – он закричал на той же истошной ноте.
 
Кто-то схватил его в охапку и запихнул в стоящую за калиткой машину. Дёргался Бози напрасно. 

Глава 6
Журналистка подсунула к его губам большой микрофон в чёрной пористой оболочке.
- С какой ты планеты, пришелец?
Он промолчал.
- Как тебя звать?

Бози молчал. Мужчина ударил его локтем в грудь. Бози закашлялся.
- Отвечай, когда тебя спрашивают, иначе мы тебя в клетку посадим и будем показывать за деньги, - пригрозил мужчина.

Бози молчал, он был очень занят: тесно сидя в машине между двумя врагами, он искал выход из своего тела, из организма. Не было точки отключения организма, не было двери выхода из жизни – ни в теле, ни в мозгу. Он кричал себе в голову, но мозг его не слышал. Бози постарался не дышать, и всё же в предобморочном состоянии сделал вдох. Он постарался «по-доброму» уговорить свой организм отказаться от работы - нет.

В масть происходящему на дорогу опустился густой туман. Свет фар сократился и расплющился в мутном тупичке, изображая для Бози ловушку.

Ему нужна внешняя помощь. Чья? Бози не умел обращаться к Богу Земли, а до Бога планеты Оо отсюда не докричаться, да и что проку. На Оо моральный тон задавал бог цивилизации; его лик был собран из проволочек и стеклянных шариков, над его головой вместо нимба висел гудящий ускоритель заряженных частиц. Он был умный, но не добрый.
      
Придётся всё решать самому. Он ещё раз обшарил свой организм изнутри в поиске прогала, но и намёка на выход не нашёл: всюду была равномерная жизнь.
- Я повторяю вопросы. Ты откуда к нам прилетел? На каком средстве? Как тебя зовут? – немного озверела женщина с микрофоном.

Она не имела к нему сочувствия, она думала только о скором своём успехе. Мужчина справа, с надписью «охрана телестудии» на широкой спине, заговорил угрожающе.

- Отвечай на вопросы, придурок.
Бози догадался пойти к смерти другим путём - социальным.

- Ты сам придурок и, кроме того, ты мерзавец. Ты ударил бабу Нюру – за что? В её собственном доме! Так может поступить исключительно мерзавец. И эта красотка с микрофоном такая же гадина. Я не буду отвечать! Вы не имеете права держать меня в плену. Вы – нелюди, вы – позор Земли.

Охранник зажал ему рот левой рукой - Бози впился алмазными зубами в ребро его ладони - охранник взвыл и с разворотом плеча врезал пленнику в хрупкое лицо. Бози успел с довольством подумать «всё!» перед потерей сознания.

Журналистка истеричным голосом стала выговаривать помощнику за его поступок - тот оправдался тем, что не было никакого межпланетного контакта. Это был розыгрыш какого-нибудь пранкера, блогера - они все вруны. А ты повелась.
 
Возле  густых кустов, укутанных туманом, охранник сказал водителю остановить машину. Здесь он призвал журналистку помочь ему. Он один легко справился бы с переносом пленника из машины в кусты, но был заинтересован в коллективном преступлении. Вынесли,  выкинули Бози в кустарник.

- Ты уверен, что мы правильно поступили? – обратилась она к нему, когда они вновь сели в редакционную машину.
- Ты получила бы не славу, а звание дуры.
   
Тихо фыркнула машина, убийцы уехали в туман. Бози боялся очнуться. Нет меня – нет. «Помоги мне, Господи!» - произнёс в уме тоном бабы Нюры. И Господь ответил ему: «Ты по сердцу мне, Бози. Ты злого не делал и не желал. Ты всех жалел и всем улыбался, чтобы их поддержать. Ты не хотел хвалиться умом или удачей. Ты чистый, ты – отрада моя. Пойдём со мной».

Бози впервые за годы засмеялся и потянулся рукой вверх, как делал в детстве, когда шёл рядом с отцом.   
х х х