Дальний жених. 2

Нюра плохо спала: думала о Бози, к тому же свой номер забыла ему дать. Непокой на сердце. Утром он явился, измученный, усохший.

- Не хочу я жениться. Я всё понял.
- Быстро! – она заглянула ему в глаза и потрогала его руку, холодную. – Ты где был? Что с тобой?!
- Я не поехал в аптеку. Не доехал. Бесполезно. Я попал на свидание. Это ужасно.
- Ничего не ужасно. А со шлюхами, конечно, ужасно: они мужчин от любви отворачивают и суют вместо мечты физиологию.
- Она смеялась обо мне, - сказал он о своём.
 
Нюра усадила его за стол, где утренний свет лежал на клеёнке и бликовал на фарфоровом чайнике, но лицо Бози печально висело над полем ласковых предметов, как чужая луна.

Хозяйка, разливая чай, непрестанно поглядывала на него, и сердце у неё сжималось. Она забыла, что вчера ещё говорила о необходимости брачной примерки; вчера в ней было мало души, поэтому она говорила по привычке цинично. А сегодня в ней от жалости душа вся очнулась.

- Любовь дороже физиологии. А душа дороже любви, - Нюра вывела итог и стала размешивать в чашке сахар, быстро, ещё быстрей... создав за счёт центробежной силы воронкообразный водоворот. – Порой случается так, что любовь губит и жизнь, и душу.

- Что такое душа? – он поднял к ней растерянные глаза.
- Ты же русские книги читал… 
- Там не было объяснения. Наверно, по умолчанию всем должно быть всё ясно.   
- Ну да, так ясно, что сто лет её уничтожали, как холеру. Стало быть, не сомневались в ней.      
- Скажите своими словами. 
 
Нюра тоже растерялась.
- Ну вот… ползёт букашка, она о себе беспокоится, а сама такая ма-аленькая, жалкенькая! Но сильно о себе беспокоится. А человеческая душа, она ведь не о себе только думает. Будь у букашки такая же душа, она бы весь мир в себе уместила.
- Дополнительное измерение, - проскрипел Бози, не переставший чувствовать свою личную боль.

- Я не мастерица говорить. Душа - это живое начало: она входит в организм, но и поднимается над организмом. Она большая, когда переживает обо всех. Она маленькая, когда только о себе. Так ты передумал жениться? Пряник возьми, сливки в чай добавь. Потом на речку сходим, рыбы наловим и обед сварим.
- Я не хочу есть.
- Ясно, обиделся. Если б наши мужики от женских насмешек так вот горевали бы, то они бы с голоду опухли. Ан, кажется, они больше с пива пухнут.
   
Бози вышел во двор, сел на заваленку. Тихо сияли травы, напившись утреннего света, кто-то чертил воздух летучим жужжанием, кто-то стрекотал у забора. Он свесил взор к земле и увидел букашку с длинными усами, наверно ту, про которую сказала баба Нюра. Загадочная тварь – букашка… усы-антенны, глаза… и ведь знает, куда надо идти! Рассуждать она вряд ли умеет, иначе создала бы цивилизацию, но отсюда не следует, что она не связана с миром какими-то флюидами и состояниями. И всё же, когда баба Нюра пыталась говорить о душе, она говорила не про чуткость организма. Баба Нюра слов не нашла. Бози тоже не нашёл, но ответ понял.
 
- А знаешь, давай к знахарю сходим, хандру твою снимать, - сошла с крыльца хозяйка. – Пока будем идти, я тебе про него расскажу… Привет, Галя! – громко откликнулась на чей-то зов и, заперев калитку на крючок, повела гостя по улице.

Улица закрыта понизу юбками заборов, поверху прикрыта чёлками ветвей. Солнце неярко выглядывало из комковатой пелены. Ветер приятно овевал идущих и оберегал их от комаров, поскольку не давал кровопийцам сосредоточиться и прицелиться.

- Так вот, появился у нас лекарь по сложным внутренним вопросам, звать его Рудольф, сбежал с каких-то рудников, сам битый, ломаный, да не в том суть: он колокольным звоном лечит.

Её повествовательный голос опять запнулся: маленькая шустрая женщина догнала их, мотая ситцевым подолом и размахивая руками. Бози так заинтересовал её, что она чуть шею себе не свернула.
- А кто это, Нюра? Почему цвет лица не нашенский? 
- Ох, Никитична! Ох, неделикатная ты! У него травма, врачи прививку от ковида не ту поставили. 
- И куда ты его? 
- К Рудольфу.
- Ты же сама целитель!
- Куда там! Исправить карму, вправить чакру, подправить генокод - не моя тема. Здесь нужна тембрированная вибрация.   
- Ну ты скажешь! Проще перекрасить, он же сизый, как голубь!
   
- Результат ошибки учёных. Сама понимаешь: не ошибается тот, кто ничего не делает, а наука за всё хватается… прежде всего за человека.       
- Учёные - мозги печёные. А как его звать-то? – въедливая женщина вопрошала громко, будто его тут и близко не было.

- Борис, - буркнула Нюра, махнув ей, чтобы отстала. И снова заговорила книжным, сказочным тоном, обращаясь к Бози. – Этот Рудольф на днях изгонял беса из Парамона механика - шибко пьёт, и как выпьет на баяне играет, остановить нельзя, а потом обессиленный падает в обморок и колотится. Хотели в церкви отчитать, но церковь далеко и перед народом стыдно. Обратились к Рудольфу, тот не может его отчитать, но обещал отзвонить. Надя, жена Парамона, подробно мне про это изгнание рассказала. ...Рудольф подобрал запись нужного колокола, надел на Парамона шлем с наушниками и включил звук. Надька сидела поодаль, но тоже слышала бронзовый гуд. Через несколько минут Парамон затрясся, пена изо рта его пошла, а с пеной выскочил бес, маленький такой, вроде ящерки. Надька платок с головы сорвала - хвать эту гадость и бегом в туалет – спустила в унитаз. ...Пока бегала, второй народился. Она его ловить - скользкий, вёрткий – убежал на кухню, зато его там кот Шурик поймал. Ох котяра занозистый! Закогтил и принялся хрумкать. Бес орёт, визжит, а коту и горя мало, знай зубами перехватывает и уминает. 

- Жаль. Его надо было поймать и для науки заспиртовать! 
Нюра посмотрела на Бози недоверчиво и как бы с укором за его дремучую веру.
 
Молча подошли они к двухэтажному дому, где проживают неординарные личности (бригадиры, зоотехник, агроном, инженер, главбух) и где в квартирах городские условия. Поднялись во втором подъезде на второй этаж, вдохнули запах кошек и встали. На двери записка: «стучите не сильно». И тут же спешно приписано «уехал, ждите». И поверху: «не ждите».