Онегин. Глава 3. Мир Татьяны. Лотман верит ей

Это — глава о Татьяне. Сообщается о посещении Онегиным Лариных, которое послужило предлогом для сплетен и письма Татьяны.   Приводится и само письмо, но перед этим рассказчик защищает поведение Татьяны, приняв ее точку зрения на мир.

Строфы 1 — 2. Глава начинается с диалога.  Ленский прощается с Онегиным. Онегин интересуется: «где ты Свои проводишь вечера?» Ленский признается: «У Лариных». Онегин справедливо интересуется: «И тебе не трудно Там каждый вечер убивать?» Дальше Онегин описывает, как он себе это  представляет: «Вечный разговор Про дождь, про лен, про скотный двор...» Это — примерно то же, что говорил рассказчик о разговорах «всех» (глава 2 строфа 11):

Их разговор благоразумный
О сенокосе, о вине,
О псарне, о своей родне…

В той же строфе второй главы говорилось о Ленском: 

В пустыне, где один Евгений
Мог оценить его дары,
Господ соседственных селений
Ему не нравились пиры.

Мы видим, что, несмотря на свои «Всегда возвышенные чувства», Ленский больше не пренебрегает низкими темами, прекрасно адаптируется к местному обществу.   Для Онегина изменения во вкусах Ленского кажутся неожиданными. Ленский оправдывается тем, что он ненавидит «модный свет», как будто у него есть выбор. Заявляет, что ему «милей домашний круг».

Ленский одомашнен. Он идет путем матери Лариной, которая, выйдя замуж,  отбросила книжно- сентиментальную личину за ненадобностью.

Здесь интересно, что  Онегин описывает разговоры деревенского общества примерно также, как и рассказчик. Это подтверждает родство этих персонажей. Здесь снова появляется тема скуки Онегина: разговоры «про дождь» «скучны».

Заинтригованный этим разговором с Ленским, Онегин просит познакомить его с Лариными.  Наверное, он надеялся увидеть каких-то людей, отличных от «всех»? А может, ему захотелось увидеть Ленского с новой стороны.

Строфа 3. Есть только 8 строк из четырнадцати. Друзей встречают у Лариных именно так, как Онегин и предсказал.

Строфа 4. Разговор Ленского и Онегина по возвращении от Лариных. Видимо, Ленский ожидал признания достоинств своей невесты. Вместо этого,
Онегин зевает: «Какие глупые места», «Боюсь, брусничная вода мне не наделала б вреда.»

Строфа 5. Разговор продолжается. Онегин: «Скажи, которая Татьяна?». Ленский:

-Да та, которая грустна
И молчалива, как Светлана,
Вошла и села у окна

Мы узнаем об этом фундаментальном событии (не-встреча Онегина и Татьяны) не от рассказчика, а от Ленского. Это впечатление Ленского, но и Онегин так увидел, потому что он сразу понял, о ком речь.

Представим себе мизансцену. Мать и Ольга Ларины, Ленский, Онегин сидят за столом, пьют настойки, наливки, «яблочную воду» (тоже типа настойки), угощаются вареньем. Разговаривают, по-видимому, «о псарне, о своей родне».
В это время в комнату входит Татьяна, молча с грустным видом проходит мимо выпивающих, не обращая на них внимания, и садится у окна. Все на минуту замолкают, потом продолжают разговор.

Может быть, эта сцена должна была означать, что она  не  от  этого дольнего мира? Но она - одна из хозяек этого дома. Ее демонстративное невнимание к гостям означает также неудовольствие от их присутствия.

Это поведение несет все черты отчуждения, замыкания в себе, свойственных  шизоидному расстройству личности (ШРЛ). Оно может быть характеризовано как пассивно — агрессивное, что свойственно человеку с нарциссическими склонностями (НРЛ). Ее молчаливый проход должен был привлечь всеобщее внимание и дать понять ее неудовольствие.

В то же время, Татьяна   демонстрирует черты байронической личности. Из Википедии: Байронический герой — человек «гордый, угрюмый, циничный, непокорный, и с печалью в сердце, с презрением к другим людям...»
https://en.wikipedia.org/wiki/Byronic_hero

Я думаю, Онегин схватил оба аспекта этого Татьяниного представления. Поэтому он саркастически спрашивает у Ленского: «Неужто ты влюблен в меньшую? Я выбрал бы другую, Когда б я был как ты поэт».

Ленский не был подлинным поэтом, как Блок, например.  Поэтому он обиделся,  «сухо отвечал И после во весь путь молчал».  А Блока  это загадочное появление Татьяны в третьей главе «Онегина» так потрясло,  что она стала являться ему как Незнакомка:

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

Видимо, Блок так и представлял себе вечно-женственное,  «трансцендентную силу, любовно поднимающую человека в область вечной творческой жизни». Да, в этом поступке Татьяны было что-то трансцендентное!

Строфа 6. Появление Онегина у Лариных заинтересовало соседей. «Все» стали «Татьяне прочить жениха».

Строфа 7. Вот первые 6 строк

Татьяна слушала с досадой
Такие сплетни; но тайком
С неизъяснимою отрадой
Невольно думала о том;
И в сердце дума зародилась:
Пришла пора, она влюбилась.

Пушкин точно описывает процесс возникновения влюбленности в данном случае: «слушала с досадой», думала «с отрадой», «в сердце дума зародилась». Влюбленность родилась из «думы». Ее «сердце» отозвалось не на  встречу  с Онегиным, а на подсказку,  что Онегин считается очень удачной партией. 

Строфа 8. «Открылись очи: Она сказала: это он!» После вполне прозаического объяснения Татьяниной любви в предыдущей строфе, здесь дается экстатическое  поэтическое описание. 

Здесь есть также говорится об отношении Татьяны с домашними и с соседями. Она слышит «звуки ласковых речей», видит «взор заботливой прислуги». Но ей нет дела до других:

В уныние погружена
Гостей не слушает она
И проклинает их досуги,
Их неожиданный приезд
И продолжительный присест.

Видимо, и других гостей она принимала не лучше, чем Ленского с Онегиным.

Строфа 9. Все замечательные герои романов, «все для мечтательницы нежной В единый образ облеклись, В одном Онегине слились». Другими словами, она была влюблена в коллаж, в фантазию. «Мечтательница нежная» - это ласковое прозвище для нее рассказчика. Мы здесь наблюдаем процесс, как рассказчик «влюбляется» в свою героиню: он начинает говорить о Татьяне в утрированно лестных выражениях.  Другими словами, она становится его музой (как он об этом сказал в главе 8). Конечно, утрированная лесть всегда звучит двусмысленно. Но пушкиноведы предпочитают этого не замечать.

Строфа 10. Соответственно, она и себя представляет «героиней своих возлюбленных творцов». Другими словами, она придумывает для себя идеальный мир, в котором она — героиня из романов, а Онегин — воплощение всех идеальных любовников, о которых она прочитала. Теперь она может уходить от жизни в этот фантастический яркий мир, где она является центром вселенной. Это свойственно романтическим героям также, как и людям с ШРЛ и НРЛ.

Строфы 11 — 12. Рассказчик рассуждает о том, какие типы романов бывают  — это важно потому, Татьяна строит иллюзорный мир по  романам. Сначала нам рассказывают о сентиментальных романах эпохи Просвещения. В этих романах герои — совершенство, и

При конце последней части
Всегда наказан был порок,
Добру достойный был венок.

Потом говорится о романтизме. Отмечается аморальность романтизма:

Мораль на нас наводит сон
Порок любезен и в романе…

Все это касается чтения девушек: «Британской музы небылицы тревожат сон отроковицы».

Строфа завершается:

Лорд Байрон прихотью удачной
Облек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм.

Пушкин связывает не только уныние, но и аморальность и эгоизм с романтизмом байронического типа.

Татьяна воображает себя и Онегина героями сентиментальных романов. Но по каким же правилам устроен иллюзорный мир Татьяны, какими взглядами она руководствуется?

Можно заметить, что мораль мало интересует Татьяну. Эгоизм, который у нее, видимо, перерастает в НРЛ, является ее главной движущей силой. Онегин для нее «орудие одно», средство добиться ее жизненных целей. Ее поведение с гостями и прислугой укладывается в байронические, а не сентиментальные  стереотипы: презрение к нормам поведения, к другим людям, демонстративное уныние. 

В этом разница между Татьяной и Ленским. Ленский — немецкий романтик, а Татьяна берет за образец английский романтизм. Немецкому романтизму было свойственно уважение к морали («ко благу чистая любовь»). Они схожи в том, что оба создают для себя идеальные миры, где помещают себе в центр вселенной.

Строфы 13 - 14. Рассказчик говорит от себя, что когда-нибудь он (рассказчик- «Пушкин») сочинит другой роман. В том романе будет речь о любви и все кончится хорошо. Можно понять, что не такой роман он пишет сейчас.

Строфы 15 - 16. Где-то между строфами 14 и 15  произошел странный перелом: рассказчик производил впечатление нормального, уравновешенного, разумного, несколько ироничного  человека. Здесь он вдруг начал голосить, обращаясь к своей выдуманной героине:

Татьяна, милая Татьяна
С тобой теперь я слезы лью.
Ты в руки модного тарана
Уж отдала судьбу свою.
Погибнешь, милая; но прежде
Ты в ослепительной надежде,
Блаженство темное зовешь,
Ты негу жизни узнаешь,
Ты пьешь волшебный яд желаний,
Тебя преследуют мечты;
Везде воображаешь ты
Приюты счастливых свиданий

Читатель заинтригован. Это кто — «модный тиран»? Это Онегин — «модный тиран»? Мы все знаем, что Татьяна прошла мимо Онегина, не обратив на него внимания. Его нельзя упрекнуть в «тирании»! Как это - «отдала судьбу»? Никаким образом Татьяне не удалось бы отдать ему судьбу: он не взял бы.

В этих строфах  явно описывается  плотское вожделение Татьяны к абстрактному мужчине, к некоторому придуманному идеалу. Игра гормонов, короче говоря. Но все это передано высоким,  восторженным  поэтическим стилем, как  свидетельство ее исключительности и утонченности.

Здесь мы снова видим рассказчика — раешника в гриме Пушкина. Рассказчик смешит и развлекает публику.

Пушкин выставляет на смех  Татьяну, которая уходит от реальности в эротические  фантазии,   умиляясь собой, но он это делает,  прикрываясь утрированным сочувствием ей. Это напоминает притворно — почтительные двусмысленные шутки Меркуццио с Кормилицей в «Ромео и Джульетте». Но пушкинские насмешки все-таки оставляют некоторую возможность  не заметить двусмысленности — Лотман понимает здесь сочувствие Татьяне буквально.

По абсурдности обвинений против Онегина мы понимаем, что рассказчик передает точку зрения Татьяны, своей музы. Все высказывания рассказчика дальше в этой главе также придерживаются ее точки зрения на мир.

Строфы 17 — 20. Разговор Татьяны с няней. Это — единственный диалог, в котором участвует Татьяна в романе, единственные ее реплики. Няня заботится о Татьяне, но няня не интересует Татьяну. Татьяна не хочет ее слушать.

Лотман в комментарии к этим строфам для контраста цитирует письмо Пушкина от 1824 года из Михайловского Д.М. Шварцу: «...вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны; вы, кажется, раз ее видели, она единственная моя подруга, и с нею только мне не скучно».  Пушкин здесь не только  показывает  свою разницу с Татьяной, но и близость с Онегиным: ему тоже скучно в деревне. Это письмо Пушкина подтверждает мое впечатление, что под скукой Онегина (после посещения семьи Лариных, например) понимается ощущение безвыходной, навязчивой пошлости. Няня была аутентична, верна себе и своим корням, была искренна, искренне заботлива, поэтому она не была Пушкину скучна. А Татьяне такая же няня была скучна, потому что Татьяна предпочитала жить в иллюзорном книжном мире.

Строфа 21. Татьяна решает написать письмо Онегину. 

Строфы 22 — 23. Рассказчик  выступает защитником нескромного поведения Татьяны, атакуя скромниц с позиций Татьяны.

Бывают «непостижимые» дамы, которые любят отпугивать людей.  А некоторые только выглядят недоступными.  А сами-то… Видал я таких. Кажется, что отталкивают, но умеют и привлечь, ха-ха.

Это рассуждение отметает вопросы моральности написания девушкой письма с нескромными признаниями и предложениями постороннему мужчине, дескать все нормальные женщины умеют привлекать мужчин.  По степени пошлости это рассуждение близко к деревенскому злословию.  Так Татьяна оправдывает себя.

Строфа 24. Продолжаются рассуждения,  имитирующие логику Татьяны, в защиту ее поведения. Татьяна, через своего защитника, рассказчика, спрашивает, чем же она виновнее тех девушек, которые не навязываются посторонним мужчинам. По ее мнению, она отличается от других тем, что она

.. от небес одарена
Воображением мятежным,
Умом и волею живой,
И своенравной головой
И сердцем пламенным и нежным…

Сердце Татьяны было вполне рационально и эгоистично, как мы помним («в сердце дума зародилась»). Под «умом» Пушкин обычно понимает не интеллект, не способность умствования, а способность независимого суждения (по «Словарю языка Пушкина»). Таким образом, она считает, что она отличается от других людей волей, независимостью, воображением. Другими словами, так поступила бы каждая нормальная девушка, если бы у нее хватило сообразительности, воображения, воли и характера.

Татьяна уверена в своей исключительности, которая ставит ее над моралью. Она видит себя сверхчеловеком, что было свойственно байроническим героям (как об этом рассказал нам рассказчик в строфе 12 этой главы). Философия аморального сверхчеловека впоследствии была развита Ницше. Ницше вдохновлялся Байроном. Он назвал  байроновского Манфреда «Ubermensch (сверхчеловек), подчинившийся страсти». 

Строфа 25. Сравнение Татьяны с кокеткой здесь вполне уместно, потому что по логике Татьяны все нормальные женщины — кокетки (строфы 22 -23), придумывают, как мужчин привлекать.  Сравнивая себя с кокеткой, она сравнивает себя со всеми нормальными, в ее понимании,  женщинами.

«Кокетка судит хладнокровно», а Татьяна «любит не шутя И предается безусловно Любви, как малое дитя». После предыдущих строф сравнение Татьяны с «малым дитя» выглядит забавно. Татьяна не перестает умиляться собой. А рассказчик - «Пушкин» утрированно ее защищает.

Как я понимаю, она здесь утверждает, что она движется страстью, а не рассудком. Это звучит вполне романтично. Все романтики были против рассудочности: романтизм был реакцией на рассудочное Просвещение.  И Ницше, кстати,  заметил, что байроновский Манфред тоже подчинялся  страсти.

Строфы 26 - 30. Рассказчик признается, что он перевел письмо Татьяны с французского. Как адвокат,  он защищает Татьяну от упреков в незнании русского языка. Женщины в то время по-русски не писали, говорит рассказчик. По этому поводу он  выделяет еще один класс женщин, которые Татьяне не нравятся: шибко грамотные, которых он называет зло «семинаристы в желтой шали» и «академики в чепце». Все рассуждения Татьяны здесь о других женщинах довольно злы, пристрастны. Собственно, это касается ее рассуждений о всех людях («проклинает их … приезд и продолжительный присест» - о соседях.)

Строфа 31. Знаменитая строфа, которая начинается

Письмо Татьяны предо мною:
Его я свято берегу,
Читаю с тайною тоскою
И начитаться не могу.

Эта строфа служит камнем преткновения для многих критиков: откуда у рассказчика письмо Татьяны, – спрашивают они, забыв о том, что они сами не различают рассказчика и Пушкина, автора романа. Пушкин сочинил это письмо, не правда ли? Вот поэтому он его и имеет.

Рассказчик всегда играет роль комментатора, высказывающего свое отношение к героям романа. Но он же заявляет о своем авторстве этого романа.  Столкновение этих ролей оказывается особенно пикантным, когда речь идет об образцах творчества героев,  приведенных в романе. Критикуя это творчество, рассказчик выступает  критиком текста своего романа.  Здесь рассказчик - «Пушкин» специально обыгрывает это, говоря, что он «свято бережет» фрагмент своего текста. Пушкин рассчитывал, что это будет вызывать смех: весь роман написан в духе смеховой, карнавальной культуры, близкой к культуре литературных клубов юности Пушкина.

Шутки Пушкина в «Евгении Онегине» оказались не поняты современниками и потомками: пока Пушкин писал роман, общество изменилось навсегда.  Юный Пушкин застал в Петербурге  пик личной свободы и независимости в России, наступивший после победы над Наполеоном. Пушкина сослали в 1820 году.  В отрыве от своей среды, он остался верен привитой ему культуре личной свободы. Но ссылка Пушкина означала начало «закручивания гаек». Тайные литературные клубы прекратились. Общество  посолиднело, обюрократилось, и уже не склонно было улыбаться. Эти изменения усугубились  после декабрьского восстания и воцарения Николая 1. Пришло время догматиков — бюрократов типа Булгарина и Белинского. (Этот перелом можно сравнить от переходом от хрущевской «оттепели» к периоду «застоя» в шестидесятых годах 20го века). Это было одной из причин, почему роман оказался чужд и тем, кто был близок (или казался близок). Пушкину до ссылки. 

Бюрократы — литературоведы, конечно,  никогда не видели в «Онегине» ничего смешного и другим не велели. Лотман писал свои комментарии в разгар застоя,  и, наверняка, по заданию властей. Он  утверждает, что Пушкин здесь старается изобразить документальность письма. О какой документальности может идти речь, если Татьяна — выдуманная героиня?

Дальше в этой строфе идут риторические вопросы, передающие восторг рассказчика - «Пушкина» от письма Татьяны. «Кто ей внушил…?», – патетически вопрошает о письме героини действительный автор  этого письма и героини. Но «кто б ни был он, уж верно был не» Онегин. Иначе не о чем было бы спрашивать.

Письмо Татьяны

Основные пункты письма:
    • Пожалейте меня: «Но вы к моей несчастной доле  хоть каплю жалости храня...»
    • Мне бы только видеть вас иногда…
    • Вы «нелюдим», вам «в глуши, в деревне» все скучно (намек на сплетни о поведении Онегина с соседями), «а мы вам рады простодушно» (у Онегина могли возникнуть сомнения в радости Татьяны).
    • «Зачем вы посетили нас?» Вы обрекли меня на страдания и разбитую жизнь!
    • Бог решил, что я — твоя!
    • Ты являлся мне в видениях, сновидениях, «когда я бедным помогала» или молилась (намек на свою святость).
    • «Ты чуть вошел, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала...». (Онегин помнит, что все было как раз наоборот: она вошла, когда его принимали в ее доме, прошла мимо с унылым видом, как ни в чем ни бывало. )
    • «Кто ты, мой ангел ли хранитель, или коварный искуситель?»… Третьего не дано!
    • «Быть может,  это все пустое?»
    • Пожалейте меня: «Твоей защиты умоляю»
    • Пожалейте меня: «Никто меня не понимает» и «молча гибнуть я должна».
    • «Мне порукой ваша честь».

Совсем краткое содержание: вы пришли, смутили девушку, и теперь должны жениться, как честный человек. Такова воля Бога! Я видела вас в виденьях, когда я молилась или помогала бедным.   Проявите хоть каплю жалости: я же тут погибну, меня никто не понимает! Могу даже с ума сойти! Женитесь на мне срочно, пока не поздно!

Это письмо похоже на шантаж. Похоже на вызов, на розыгрыш. Но на признание в любви, по-моему, не похоже. Здесь нет и речи о любви.

Лотман пишет: «Обилие литературных общих мест в письме Татьяны не бросает тени на ее искренность». Обилие общих мест не бросает тени, но мы точно знаем из контекста, что Татьяна лжет. Онегин должен был легко заметить эту ложь. Честно говоря, я думаю, что и Лотман должен был заметить ложь Татьяны в ее письме.

Лотман пишет также: «Посылая письмо Онегину, Татьяна ведет себя по нормам поведения героини романа». Это -- ложное утверждение. Правила поведения в обществе  18го — начала 19го веков отводили женщине роль пассивную, страдательную. Женщина никогда не инициировала отношения с мужчиной, и тем более не написала бы письмо незнакомому мужчине с предложением жениться. Сентиментальные героини всегда были добродетельными, поэтому они всегда строго придерживались норм поведения, которые Татьяна с презрением нарушает. Любопытно, что  Лотман не привел ни одного примера сентиментальной героини, которая поступила бы, как Татьяна.

А за два года до публикации «Комментариев» Лотмана Д.М. Шарыпкин опубликовал статью «Пушкин и Нравоучительные рассказы Мармонеля». Он указывает на рассказ Мармонеля, переведенный Карамзиным,  в котором есть некоторая перекличка с ситуацией из «Онегина». Девушка, Дельфина,  заслушивалась речами одного молодого человека, который не обращал на нее внимания. Она решила написать молодому человеку первая. И вот, что она пишет:

«Знайте же, что одна благородная девица, имея щастие иногда встречаться с вами, замечает все ваши разумные слова; что оне кажутся ей отменно приятными; что нежной ваш голос впечатлевает их в душе моей <...> Знайте, что почтеннейший из людей есть для нее и самой любезнейший». В ответ этот молодой человек, объединившись с матерью этой девушки, стал воспитывать ее, как нужно себя вести.

Аналогия налицо. Но обратим внимание и на различия. В письме Дельфины нет лжи, она пишет все, как она думает. В ее письме также нет истерических попыток  навязаться в жены, нет упреков адресату в том, что он их посетил, нет угрозы сойти с ума, нет обвинений своим домашним, что те «не понимают» ее. Сходство между ситуациями  только подчеркивает неприличие письма Татьяны, ее грубое нарушение приличий.

Строфа 32. Строфа о том, как прелестно выглядит Татьяна ночью: «сорочка легкая спустилась с ее прелестного плеча». Татьяна — принцесса ночи. Очень часто Пушкин показывает ее ночью. Зная, что рассказчик выражает точку зрения Татьяны, мы понимаем, что это она восхищается и умиляется собой.

Строфы 33 — 35, Еще один разговор Татьяны с няней с просьбой о том, чтобы ее внук отнес письмо к Онегину. Няня — единственный положительный герой романа, не считая самого рассказчика.

Строфа 36. Приехал Ленский («Ольгин обожатель», называет его Татьяна). Хозяйка, мать Татьяны, спрашивает Ленского: «Где же ваш приятель? … Он что-то нас совсем забыл». Любопытное совпадение: Татьяна ждет ответа от Онегина, и ее мать тоже вдруг интересуется Онегиным.  Знала ли мать о том, что Татьяна послала письмо Онегину? Я подозреваю, что няня могла бы быть наказана, если бы она тайно от хозяйки передавала письма от Татьяны  постороннему мужчине. Скорее всего, мать знала о письме.

Строфа 37. Прелестная картинка: смеркается, Ольга, видимо, принимает Ленского, разливает чай, а Татьяна игнорирует их, пишет «прелестным пальчиком» заветный вензель  ОЕ на окне, задумавшись.

Строфы 38 - 39. А в это время приезжает Онегин. Татьяна выбежала в сад, все кругом там оббежала, и, задыхаясь, на скамью «упала». В саду поют служанки, собирая ягоды. Тут же есть песня девушек.

Строфа 40. Речь идет про Татьяну: упоминаются  «трепет сердца», «ланит пыланье», «в персях трепетанье», и опять «жар ланит». Татьяна сравнивается (сравнивает себя) с бедным мотыльком, «плененным школьным шалуном», а также с «зайчиком», увидевшим охотника. Рассказчик утрированно галантно, прочувствованно передает свое и Татьянино умиление Татьяной.

Строфа 41. Татьяна встает со скамьи. И тут-то «блистая взорами»,  перед ней оказался Онегин! «Стоит подобно грозной тени». «И как огнем обожжена остановилася она». Встреча описана чрезвычайно  мелодраматически, потому что Татьяна приписывает себе и своим чувствам чрезвычайную важность. Как положено романтическому герою, она видит себя центром вселенной в своем иллюзорном мире. Онегин-то пришел сказать ей, что он не имеет к ней никакого отношения. Но  все это мы узнаем в следующей главе.


Основные темы и проблема

1. Тема подлинности и лицемерия, тема подражательности развивается в двух направлениях. Мы видим, что Татьяна сформирована романами, и она видит себя романтическим, байроническим  героем и ведет себя соответствующе: презирает людей, восхищается собой, считает себя выше морали. Как и Ленский, она живет в иллюзорном мире. Это ее маска  — или это и есть подлинная Татьяна? Может ли быть  эта злая, корыстная, эгоистическая девушка кем-то совсем другим, гораздо лучше?

В то же время, мы видим здесь и образец аутентичности, Татьянину няню, которая, по признанию Пушкина, списана с его няни.  Няня любит Татьяну, заботится о ней, и в этом оказывается смысл ее жизни.  Няня — единственный положительный герой в этом романе, не считая рассказчика.

2. Тема навязанного обществом порядка здесь фигурирует как то, чему Татьяна активно противостоит. Ее поведение с гостями грубо и неприлично. Ее письмо Онегину агрессивно и грубо, выходит за рамки не только приличий, но и морали. Она пишет письмо человеку, которого она видела мельком,  пытается манипулировать им упреками, ложью, попытками вызвать его жалость, чтобы заставить его жениться на ней.

3.  Тема скуки. Тема скуки Онегина опять появляется, когда речь идет о посещении Лариных. Можно предположить, что скука Онегина связана с пошлостью, банальностью, ощущением безвыходности. Он, видимо, надеялся, что Ларины отличаются от «всех».

4. Тема отчуждения. Татьяна отчуждена от всех: от своих родных, от любящей ее няни, от соседей, от Онегина, в котором она видит «орудие одно». Но у меня нет впечатления, что Пушкин сочувствует ей: он высмеивает ее умиление собой, ее  высокомерие, слишком часто показывает ее злой, самовлюбленной. Как будто в этом и есть ее подлинная суть.


Вернемся к проблеме смысла жизни. Здесь есть один человек, который ведет осмысленную жизнь. Это — няня.