Стеклянные люди

На первый взгляд, они были вполне живыми, как вы и я, как всякий. Однако чем дальше вы с ними общались, тем больше вас охватывало странное чувство: что-то тут не так. А потом оказывалось, что человек, которого ты считал живым, на самом деле — стеклянный.
Внешне их вообще невозможно было отличить от живых: они ели, спали, казалось, что-то чувствовали, смеялись или даже плакали. Но смеялись они над другими, а плакали над собой. Со временем они переставали отличать смех от слез и жили в своей стеклянной скорлупе вполне благополучно, вполне стеклянно.
Случалось, что иногда они были не из простого мутного стекла, а из какого-нибудь цветного. Этот цвет выражал их характер или отношение к жизни. Но большинство было из черного стекла, не очень чистого, но ведь это и не важно: ведь стекло, какое бы оно ни было, одинаково холодно на ощупь.
Они ели-пили, спали, ходили на работу, женились, рожали детей, копили деньги или их тратили, но жили так, словно были существами посторонними всему, что не касалось их личного благополучия. Во всем остальном они принимали вид холодного отчуждения, причем получалось у них это не нарочно, просто они были стеклянными, вот и всё. Сильный обижал слабого; несчастный просил подаяние; бездомный замерзал у них на глазах… — они считали, что всё это их не касается, главное, чтобы они сами не были бездомными, нищими, слабыми. Но так не бывает. Ведь если что-то произошло с другим человеком, то рано или поздно это случится с тобой. «Но мы другие, — как бы говорил самый вид стеклянных людей. — Мы состоим из стекла, от которого все отскакивает, как от стенки».
Казалось, они напрочь забывали о том, что стекло бьется. А на тех, кто напоминал им об этом, страшно сердились и старались доказать, что стекло, из которого они созданы, не простое стекло, а небьющееся.
В самом деле, с годами их стекло становилось все прочнее, все холоднее, все грязнее. Всё меньше занимали их другие люди, потому что стеклянному человеку кажется, что и другой должен быть таким же стеклянным и небьющимся, как он сам. Особое удовольствие находили они в том, чтобы, встретив человека прозрачного и хрупкого, разбить его. Это утверждало их во мнении об их собственной прочности и жизнестойкости. И мало кто из них мог дать себе отчет в том, что их стеклянное существование имеет немного общего с жизнью, настоящей жизнью, той жизнью, ради которой они рождены.