Аватар гнева

Девочка сидела на первом ряду прямо в центре зала, опустив голову. Руки её были не заняты. Ни телефона, ни блокнота.

До моего тренинга было еще минут пятнадцать. В зале кроме нее никого не было.  Обычно так приходят только в одном случае – боятся очень опоздать, сделать что-то не так и затем получить критику. Самое важное в этих случаях не обращать на таких подростков внимания первую половину тренинга.

Не смотреть им в глаза, не задавать вопросы, и тем более не вызывать на сцену. Только так можно создать ощущение безопасности. Зато потом либо их будет не унять – вопросы польются без остановки.  Либо они будут так и сидеть, опустив голову, но зато улыбаться и даже громко хохотать вместе с другими ребятками.

Таких детей бьют. Нещадно. Искусно. Замысловато. И без следов.
Бьют с детства. Без причины. Просто так. Потому что ты есть. И самое страшное, что этот механизм почти невозможно переделать.

Потом такие дети вырастают или в откровенных спасателей (огнеборцов, врачей скорой помощи, эмчиэсников), или проживают свою жизнь на безупречно незаметной должности. Начиная от простых кассиров в супермаркетах, и заканчивая охранником в районной библиотеке.

Эта девочка имела все шансы стать балериной. Или минимум шикарной моделью или актрисой. У нее были безупречные линии силуэта, величественная осанка, длинные густые волосы и безупреченный точеный нос.
Кого же она так бесила, что её красоту буквально выбивали из тела?

Постепенно зал наполнился, и мы начали тренировать навыки публичных выступлений.
Сегодня у нас была тема «Как рассмешить публику в самом начале».
Я гоняла детишек по классике актерской школы: хочешь рассмешить слушателей -  изобрази из себя какое-нибудь животное.

Забери у него две-три повадки и впечатай в свой рисунок динамики тела. Один из мальчиков изображал тушканчика. Другой грамотно подстроил свое тело под медведя. Три девочки организовали нам стаю дельфинов. Зал хохотал. Всем было легко и свободно.

Девочка моя никак не реагировала. Ну, в принципе, надежды на Станиславского особо у меня и не было. Тогда оставалась тяжелая артиллерия.

Начался перерыв. Большинство убежало на пописять. Я подошла к своему столу. Достала папку с рисунками. Девочка – её, кстати, звали Римма – внимательно следила за моими движениями. Я специально встала так, чтобы она видела только мою реакцию на рисунки. Но не саму папку.
И это сработало.

Она встала и осторожно подошла рядом. Я молча достала Аватара. Положила перед ней.
И почти шепотом рассказала сказку.
«Говорят, в Древней Греции рабы во избежание наказания рисовали себя противоположного пола. И тем самым избавляли себя от подавленного гнева. И затем хозяева становились к ним милосерднее. Переставали их бить. Ибо больше не чувствовали от своих рабов опасности и конкуренции».

Девочка долго смотрела на рисунок. Потом также молча достала телефон. Сфотографировала его и ушла обратно на свое место.

Всю оставшуюся часть тренинга она уже открыто смотрела мне в глаза, и даже пару раз отвечала на мои каверзные вопросы про отличие сарказма от иронии.
Через год меня пригласили в этот же городок. Но уже на другой форум.

В самом конце тренинга ко мне зашли трое подростков – принесли благодарственное письмо от организаторов и коробку конфет.
Среди них была повзрослевшая и порозовевшая Римма.
Она радостно протянула мне трюфели. Потом нас попросили встать для приветственной фотографии. Затем начался «мавзолей»: ребятки просили обняться и сфоткаться отдельно.

В какую-то минуту Римма очутилась рядом со мной, положила мне в ладонь записку.  И убежала. Я быстро сунула бумажку в карман своих джинсов.

Уже в автобусе на обратном пути я развернула её клеточкино послание. Так было всего три предложения. Аккуратными буковками: «Спасибо.  Я нарисовала. Больше меня не бьют».
Спасибо Аватару!