Откровение

Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
А. С. Пушкин


«Зачем Бог оставил мне жизнь?»  Ответа на этот вопрос у Галины Васильевны не было. Целыми днями она лежала теперь на диване и задавалась одними и теми же бессмысленными вопросами:  «Что делать и как быть?» Врачи поставили ей смертельный диагноз - рак желудка IV стадии. Неоперабельный.

«Вылечить вас невозможно», - с непроницаемым лицом равнодушно произнесла молодая докторша и  выдала направление  на химеотерапию. Пятичасовые капельницы каждые две недели изматывали ее. Из онкологической клиники Галина Васильевна возвращалась домой, едва ворочая языком. Все «прелести» лечения: тошноту, бессилие, онемение конечностей и облысение получила она сполна. Никому из знакомых она не жаловалась, тщательно скрывала болезнь. Без парика и привычного макияжа на улицу не выходила. Чувство собственного достоинства не позволяло.

Оставаясь наедине, Галина Васильевна предавалась мрачным мыслям, мучилась от того, что силы ее оставляют. «Смешно сказать, крышку от бутылки с молоком или растительным маслом не могу отвернуть».

Больше всего Галина Васильевна боялась быть обузой для близких.  «Из жизни надо  уйти вовремя,  – считала она, – надо настроиться на уход». Но, вот,  беда: умирать ей не хотелось, и чувствовала она, что не готова. А как подготовиться? - Погребальная одежда ждет в шкафу, список, кого обзвонить, составлен. Нужно исповедаться. Эта мысль волновала и тревожила ее.

В Советском Союзе в ее детстве бога не было. В него верили неграмотные старушки, пугающиеся грома и молнии. Они целовали в церкви иконы и распространяли болезни. Так, по крайней мере, их учили в школе. А когда Гале случалось проходить мимо Елоховского собора, зрелище за оградой ее ужасало. Немощные старики и калеки: слепые, горбатые, хромые на костылях заполняли площадь перед собором, которая порой оглашалась дикими криками сумасшедшего, «бесноватого», как говорили.

О смысле жизни и мироустройстве Галина Васильевна серьёзно задумалась годам к сорока. В это время во взбудораженном перестройкой обществе процветало увлечение Рерихами, Блаватской, эзотерикой. Заманчивы были тайные знания, привлекательны идеи о Высшем разуме, прекрасны призывы к самосовершенствованию. Чем новые идеи противоречат православию, Галина Васильевна не понимала. Ей, воспитанной в атеизме, трудно было поверить в бога. Чтение православной литературы что-то ей прояснило, и она принялась философствовать: «У меня есть душа, - рассуждала она, - душа болит (знала по собственному опыту), душа живая, но не материальная. Нет такого физического органа, значит, она - от Бога,  который сотворил мир, - пришла Галина Васильевна к логическому умозаключению. Это не  противоречило  теории Большого взрыва и научным взглядам на развитие и эволюцию Природы. Всё сложилось в стройную картину, и сам собой явился вывод: человек, созданный Богом по его образу и подобию, должен жить по Божиим заповедям. Свободная воля оставляет ему выбор: следовать ли учениям  Высших сил или полагаться на волю Божию. «Путь, предлагаемый Великими Учителями, опасен, - предупреждали отцы церкви, - он влечет к «прелести», то есть, подмене истинной духовности ложными духовными  практиками. Примерно такие рассуждения привели Галину Васильевну к абстрактной вере в Бога.

Случившееся несчастье перевернуло ее жизнь.  Женитьба сына обернулась для ее семьи наказанием. Через полгода после свадьбы молодая жена ушла к другому. Сын горько запил. Попытки его вразумить и обращения к психологам не дали результатов. Муж негодовал. Начались конфликты, взаимное непонимание. Однажды, когда  сын, еле держась на ногах, ввалился в дверь и с порога заорал: «Зачем вы меня родили?!» - муж не выдержал. Схватил сына за шиворот, замахнулся увесистой рукой. Еще мгновенье…  Сердце Галины Васильевны, кажется, остановилось. В тот же миг, откуда ни возьмись, кошка мертвой хваткой вцепилась в ногу обезумевшего мужа. «Кошка спасла сына, - облегченно вздохнула Галина Васильевна, - Бог отвел руку».

Когда люди бессильны помочь горю, остается одна надежда на Бога. Эта надежда подвигла Галину Васильевну ездить по монастырям и храмам, заказывать молебны. Подолгу простаивала она на службах. Постепенно вникла в их мистическую суть. но никак не решалась приступать к Таинствам. Ее смущала исповедь. Не знала она, как вести себя с батюшкой, в чем каяться.

- Ты была вчера на вечерней службе? – спросил ее на первой исповеди молодой священник - монах.

- Нет.

- Почему?

- Мы ездили с родственниками на кладбище.

- Тебе что, человекоугодие важнее Бога? – негодующе изрек священник и посмотрел на нее как на преступницу.

Галина Васильевна опешила. Во-первых, она не знала о необходимости быть на вечерней службе, во-вторых, считала посещение кладбища делом богоугодным.

Не допущенная к Причастию, расстроенная и обиженная ушла она из храма с твердым решением – к Таинствам больше не приступать. Время стерло обиду. «Один священник – не вся церковь», - убедила себя Галина Васильевна и, в конце концов, вернулась в Божий дом.

- Вы ни на кого не держите обиды? - спросил ее на исповеди другой батюшка в другой церкви.

Обиды ни на кого она никогда не держала, и, вообще, будучи человеком миролюбивым, ни с кем не ссорилась.

Была, правда, у нее в школе подруга, незлобивая простодушная девочка. Скажешь ей «Отстань!», «Уходи, отсюда!», «Надоела, ты, мне!» или обзовешь как-нибудь нехорошо, а она не обижалась. Назавтра как ни в чем не бывало, приходила, да еще и прощенья просила. «Совсем гордости нет у человека», - недоумевала юная Галя. А Люда любила подругу.  Выручала из беды, утешала, когда было плохо.

Почему Галина Васильевна сейчас вспомнила эту, не самую близкую подругу, которую  считала себе не ровней: ни образования у Люды, ни высоких интересов не было, примитивная натура.

И вдруг мучительный стыд овладел ею: «Как я смела презирать бедную девочку? С какой стати считала ее ниже себя? Я же вообще часто с пренебрежением относилась к людям, судачила о тех, кого не знала лично, каялась на исповеди в каких-то высосанных из пальца грехах, вроде «в постный день яйцо съела», а страшного греха гордыни не замечала». Горечь стыда и невозможность ничего исправить ранили сердце бедной женщины.

В сильном волнении поднялась Галина Васильевна с дивана, заковыляла по комнате, схватилась за голову: «Что делать? Как быть?» - нет у нее ответа.

 «Поздно! Поздно! Ничего не исправишь», - кто-то молоточком стучал в мозгу.

«Господи, помилуй!». – взмолилась несчастная. И вдруг ее осенило.

Дрожащими руками взяла Галина Васильевна телефон, набрала нужный номер, непослушным осипшим голосом сказала:

- Люда, прости меня.

-  За что? - искренне изумилась Люда.

- Я обижала тебя.

- Не было такого! – запротестовала. Люда, - Ты такая замечательная. Я всегда восхищалась тобой.

- Чем же? – усмехнулась Галина Васильевна.

- Твоей добротой, умом, выдержкой, целеустремленностью. Ты всего добилась в жизни: интересная работа, высокая должность, уважение коллег. У тебя прекрасный муж, заботливые дети, дружная семья.

 - Всё не так, Люда. Сын у меня пьет, дома скандалы, сама я очень больна. Гордыня заставляла меня многое скрывать. Я – злая, неблагодарная, и я виновата перед тобой.  – голос Галины Васильевны дрогнул.

- Что ты? Что ты?! Не говори так. Я тебя очень люблю. Хочешь, сейчас приеду к тебе? Чем тебе помочь?

- Не надо, Людочка. Мне уже ничем не поможешь. Извини, я больше не могу говорить. Прощай! - отключила Галина Васильевна телефон.

Собравшись с силами,  позвонила всем друзьям и знакомым, сообщила о своей болезни и попросила прощенья.

На следующий день приглашенный на дом священник исповедал ее, соборовал и причастил.

Человек не властен ни в своем рождении, ни в смерти. Сколько осталось ей жить, Галина Васильевна не ведает. Каждый день молит она Бога, чтобы дал ей смирение и силы всё выдержать.

Казалось бы, ничего не изменилось в её ограниченной болезнью жизни, но обрела она душевный покой и мощную поддержку друзей. Они беспокоятся о ней, желают здоровья, часто звонят, навещают, молятся о ней. «Ты для нас пример стойкости и мужества», - говорят.

Галина Васильевна улыбается: «Бог оставил меня на земле, чтобы не ушла я отсюда неготовая, а если мой невольный пример поможет кому-то выжить, я буду счастлива».

Ещё Галина Васильевна начала вести дневник и пишет мемуары – хорошее лекарство от грустных мыслей. А может быть, и пригодится кому-то, может быть, неведомым потомкам.