Без суеверий!

  Девочка родилась в обычной деревенской семье: мама, папа, старшая сестра и несколько в стороне от их дома жила её бабушка. Время было такое... нехорошее.
В людях насаждали атеизм. Храмы закрывали, сбрасывали колокола, жгли иконы.
Но в их селе с этим особых перегибов не было, хотя общей линии придерживались.

  Бабушка была истинной христианкой, верила в Бога, соблюдала посты и всё положенное, но не выпячивала это, всегда и всех прощала, а сильно обидевшему говорила: Бог с тобой. Тоня росла любознательной девочкой, но ответы на свои вопросы искала в книгах. Однажды, наслушавшись от своих сверстников историй про чёрные силы и напуганная ими, она спросила у бабушки про колдунов.

- Зачем тебе это?
- Боюсь я, бабушка. Как-то уберечься от них можно? Есть какая-то защита?
- Верить в Бога надо. Он нам защита.

  Бабушка, в общем-то, права была, но то ли из-за страха говорить на запретную тему - Бог, то ли сама не имела особого представления об этом, переменила тему разговора, но понимала, что вроде как отмахнулась, а надо поговорить убедительней.

  У бабушки был прекрасный вишнёвый сад. Она всё лето проводила в нём, и все это знали, поэтому шли по тропинке в этот волшебной красоты уголок. Бабушка устроила там керогаз, на котором стоял никогда не остывающий чайник. Всегда было вишнёвое варенье, батон или сушки. Иногда посетительницы приносили конфеты. Сколько интересных разговоров, сопровождавшихся тихим смехом, часто слезами, слышали вишнёвые листочки, цветы, бордовые вишенки.

  Тоня пошла к бабушке - какое счастье: бабушка одна в своём райском уголке. Видно было, что бабушка рада внучке. Они быстро приготовили чай, при этом говорили, не умолкая. И вдруг бабушка сама заговорила о... колдовстве!

- Я сейчас расскажу тебе, внучка, пустяшную, почти глупую историю, но она покажет тебе, что не надо придавать значения предрассудкам, как смешно быть суеверным.-Внучка смотрела на бабушку с нескрываемым удивлением.- Вы там пересказываете чужие или выдуманные пугалки,- продолжала Бабушка Арина, а я расскажу случай из моей жизни.

  Это было несколько десятков лет назад. Мы с твоим, ныне покойным, дедушкой Митей хорошо жили - дружно, счастливо. А у соседки с мужем неладилось. Они не скандалили. Наталья-то (так соседку звали) к мужу тянулась, а он был равнодушен к ней, даже по имени не называл... Прибежит она ко мне, плачет:
- Что мне делать? Он даже есть не хочет, что я готовлю. А уж ты знаешь, что у меня не бывает неудач в этом... Говорит, к вам заходил, с твоим Дмитрием что-то поел.

  Я её успокаиваю, ведь он и в самом деле был у нас, мы обедали, его пригласили за стол - всё смёл, что ему подала.
- Не переживай,- говорю,- мужик проголодается - от еды не откажется.

  Потом несколько дней соседки не видно было. Глядь, появилась. Что-то дома поделала и ко мне бежит:
- Аринка, я ездила в соседнюю область. Там колдовка одна есть. Её по-разному называют: ведьмой, знахаркой, ворожеей. Мне верный человек о ней сказал. Только хотела ей всё рассказать, она, как по писанному, сама мне говорит, что у меня за беда. А потом успокаивать стала:
- У тебя беда - не беда - справлюсь. Только у меня сейчас языков соловьиных и ежиных нет. Лягушечьи есть, голубиные есть, а соловьиных нет...
- А когда будут?
- Да завтра утром и пойду в лес, наловлю соловьёв и ежей и язычков их надёргаю. Иной раз в один день управлюсь, а бывает и неделю маюсь.
- Я у вас поживу, пока вы всё соберёте, а то меня муж во второй раз не отпустит,- прошу знахарку.
- Хорошо. Только тебя с собой не возьму, ты у меня не скучай: огород прополи, а вечером всё полей.

  Утром она ушла, а я на огород. Солнце меня палит, а я огород полю. Стараюсь, чтобы и спасительница моя для меня расстаралась там. Вернулась она через два дня. Каких-то кусочков насыпала на тряпочку. Я сроду не знала, что у лягушек, соловьёв, кукушек, голубей и ёжиков языки одинаковые и очень на мелко порезанную вяленую говядину похожи. Она говорит, что в реке их вымачивала, заговоры наговаривала, зорьке их показывала - просила свидетелем быть, что что дело верное и крепкое.

  Потом знахарка посмотрела, как я без неё управилась. Похвалила и вот ещё флакончик за это добавила - в похлёбки и питьё ему подливать.
- Теперь он у тебя шёлковый будет! Все бабы ему будут лягушками казаться и он к ним будет, как колючий ёжик, а ты для него станешь голубкой с соловьиным голосом. Он по тебе кукушкой закукует и никакой радости ему не будет! - заверила она меня.

- А подливать-то, что и для чего будешь?- спрашиваю я у Наташки.
- А я у неё и не спросила. Да уж раз надо, найду во что подлить!- говорит, а сама просто светится от радости и добавила, - проводила она меня и денег совсем немного взяла.
- Ещё бы, ты же батрачила на неё два дня!
- Да не из-за этого! Просто она добрая, жалостливая.- и просит:
- Арина! Я пышек напекла, а в них запекла язычки. Ты накорми моего Прошеньку этими пышками. От меня не стал есть - "сыт",- сказал.

  И тут мне так смешно стало, я, грешная, рассмеялась и говорю:
- Может, почувствовал неладное, вот и... сыыыт?
- Да ничего он не почувствовал, просто шмат сала успел умять.

- Вот как ты думаешь, внучка, стоит внимания такая ерунда? Глупая женщина, хотя, конечно, жаль её - переживает. Даже страдает. А та, пройдоха, наглая и хитрая. Много их таких наивных к ней обращаются, глаз намётан - насквозь бедолаг видит и обдирает, на чужой беде наживается.

  Этот рассказ бабушки очень впечатлил юную Тоню, но она не про это хотела услышать. Это совсем не страшно, даже весело. А она наслушалась таких историй, что после них ночей не спишь от жути!

Бабушка посмотрела на внучку и поняла, что это для неё неубедительно.
- Даааа... От этих "язычков", конечно толку никакого не было. Прошка совсем к жене не переменился. Наоборот, стал погуливать, домой ночами являться в подпитии. Наталья и плакала, и бранилась, а он уж и руки распускает.

  И задумалась Наталья, как быть? Что делать? Но она уже давно не наивная - многое перенесла. И надумала: там шепнёт об оборотне в соседнем селе, в другом месте расскажет ужас, что уже и к ним в село наведывается, людей душит. Про русалок рассказывала - слухи пошли - страшно вечером выйти со двора. Прошка тоже слыхал об этом.

  И вот Наталья приготовила овчинную шубу - вывернула шерстью налицо и натёрла протухшей рыбиной. Очень воняла шуба, а для задумки Натальи то, что надо. Как-то не пришёл муж домой вовремя - понятно ей: под утро вернётся.

  Как все спать улеглись, взяла она шубу и за порог! Дошла до густого кустарника перед одним домом и спряталась за ним. Долго ждала, наконец, услышала шаги и бормотание мужское - он! Прохор возвращается. Накинула на себя шубу, быстро застегнула, а как Прошка проходить стал, кинулась ему на спину, вцепилась в него, ногами обвила и завизжала, и дико захохотала. У Прохора со страху язык отнялся, ни звука не издал, пытался сбросить с себя беса, да где ему. Сначала бежал к дому, а потом силы совсем оставили его - упал на колени и пополз. Так на четвереньках до своей двери и добрался. А дверь... заперта.
  Колотит в неё кулаками. "Ведьма", наконец, разжала руки и ноги и сгинула, как её и не было. Только вонь одна осталась!

 А Наташка-то в калитку юркнула и со двора в дом забежала. Быстро засунула шубу в ларь с тряпьём и идёт к двери мужу открывать. Притворяется заспанной и недовольной.

  Дня три Прохор говорить не мог, только мычал, а потом испуг стал отходить. С тех пор, как стемнеет, его за порог калачом не заманишь!

- Бабушка! Мне эту историю рассказывали - русалка была, рыбой воняла, на мужике верхом ехала!
- Вот теперь и думай, откуда эти истории берутся.

  Рассказывает бабушка Арина эти пустобайки, а сама думает: пусть слушает и головушку свою не заморачивает. Не стала она рассказывать внучке, что и с ней была... морока... Да и как рассказать? Лет-то ей было уже не мало, когда случилось. Тогда не рассказывала, а сейчас уж и не к чему: хорошо - просто не поверят, а то у виска крутить будут.

  А дело было почти сразу после войны. Дмитрия своего ждала. Давно не писал, но ни похоронки, ни сообщения как о без вести пропавшем не было. Надеждой жила.
За годы войны троих детишек похоронила - голод, холод, "поветрии" (инфекции)
разные.

  Однажды вечером Арина всполошилась: к соседке надо было сходить - завтра в школе будут выдавать учебники к новому учебному году. Это впервые за много лет,
а она забыла предупредить соседку, чтобы детей послала.

  Дочь Арины - будущая мать её внучки Тони и сын уже спят, их не добудишься - в лесу сосенки садили несколько дней, там и ночевали. Пешком пришли сегодня. Картошек с огурцами и хлебом пожевали и повались спать в горенке. Пришлось самой идти.

  Выскочила она через дверь со двора, калитку закрыла на нижний потайной крючок и побежала. Пока прибежала к соседке, сказала, за каким делом пришла, несколькими словами перебросились и совсем стемнело. Возвращаясь, оглядывалась пугливо. И сама удивлялась: чего боится-то? Тихо у них, не было безобразий. Хотя... Не без этого - ночами бывали кражи птицы из курятников и даже корову на дальней улице свели. 

  Вернувшись, прошла во двор и что-то потянуло её заглянуть в окно на задней стене дома - что-то оно слишком ярко светится. Смотрит... В комнате за столом сидят все её пятеро детей - живые и с ними мёртвые, как живые. Во главе стола Митя её сидит. Хлеб к груди прижал и огромными ломтями нарезает, оделяет детей. Присмотрелась - да ведь это и она... сама, весёлая, спорая, вытащила из печи чугун с борщом, поставила на лавку и большим половником наливает в черепушку (глиняная миска), ставит её на середину стола, а маленьким... на самом деле нет которых уже, налила в красивые деревянные мисочки. Дочка Анютка ей помогает - ложки раскладывает. И так там хорошо у них, такие добрые счастливые лица!..

  Подломились ноги у Арины, сползла она на завалинку - сидит, даже и дышать со страху забыла... И ведь ни сознания не потеряла, ни памяти - просто не понимает: что это? Как быть такое может? Да за годы привыкла за всё и за всех в ответе быть - собрала нервы в кулак, перекрестилась и, почти твёрдо, поднялась на ноги, снова заглянула в окно, а там уж и нет никого. Всё: столы, стулья - на месте стоят.

  Страшно, а позвать с ней в дом некого. И пошла одна - там ведь двое детей её - они-то в порядке? Эх, как вспомнила про детей - сорвалась и о страхе своём забыла. Бежит в горенку - спят Анютка и Федя и не повернулись ни разу, ровно и тихонько дышат...

  Молилась она всю ночь, а вот о чём и сказать не может. Просто молитвы шептала и крестилась. Утром Анютка сон рассказывает: снится мне, мама, будто мы ужинать сели. И папа с нами - хлеб от большого круглого каравая режет и нам раздаёт. И малыши... живы, ложками стучат: Борща! Борща! А ты, мама, такой вкусный борщ подавала! А сама весёлая, красивая!
- Хороший сон, дочка... Бог даст, и папа вернётся, и борща наварим.

- Нет, никому об этом не расскажу... Пока, - думает Арина,- а там видно будет.

  Бегут годы, торопятся. Друг дружку подгоняют. Дмитрий с фронта вернулся. Арина такого борща приготовила, какой в жизни ей не удавался! Счастье и радость в обед за столом царили.  И только, когда взрослой дочь её Анна стала, рассказала ей тот небывалый случай.

  Тоня растёт свободной от суеверий да и о Боге особенно не задумывается - все её современники такие, а кто верует - те помалкивают. Это уж много после станут кресты носить, напоказ их выставлять.

  Многое в её жизни было. Вдовой рано осталась с двумя малолетними детками. И пришлось ей переехать из большого города, где они с мужем и детьми жили, в пригород. Коттедж ей выделили большой и красивый. Быстро всё подготовила к переезду и маму к себе выписала. В первую ночь поздно вечером разошлись все по комнатам - волнение их охватило - всё новое непривычное.

  Лежит Тоня, не спится ей. Из окна голубой лунный свет льётся - просто фантастика, какая чудная картина! Вдруг от окна в этом потоке проявилась... девочка. Лет восьми. Очертания её зыбкие, чуть явственнее лунного света, а видно всю: полупрозрачный сарафанчик длинный, подол уголками, волосы распущены и каждый локон просматривается. Вприпрыжку побежала она к противоположной от окна стене и молча закружииилась, заплясаааала... Да так-то радостно и счастливо! Смотрит Тоня и не поймёт - страшно ли ей - такое чудо чудное перед глазами! А девочка то ли растворилась, то ли в дверь выскользнула. Тоня ещё посмотрела, подождала чего-то и повернулась на бок. Заснула. Спокойно и без сновидений спала до самого утра.

  Конечно, маме утром рассказала. Слушает она и улыбается:
- Всё хорошо будет. Не переживай. Ты в бабушку Арину - тонко чувствуешь. Ей ведь тоже видение было. И рассказала мама про тот небывалый ужин.

  И в самом деле: всё хорошо у них сложилось. И никаких суеверий!