Терминал 2 - Бомбический взлет

Я шел по переполненному злыми людьми терминалу Нью Йорка. Была почти полночь. За окном метель и снег. Все локальные рейсы были отменены, а трансатлантические — только задержаны, в число последних попадал и мой самолёт. Как физик, я не мог понять, как такая многотонная машина может взлететь при 2-х метровом снеге и жутком ветре.
    Скучное ожидание в полумраке гейта возле выхода на посадку заставляло пялиться оп сторонам и отслеживать все движения вокруг. Читать не хотелось, поздно и темно. Вот прошли работники по очищению снега, самолёт стоял рядом, они были настолько свирепые, что переругивались по ходу дела. Особенно на их обратном пути, когда они оказались совсем усталые и потные после очистки крыльев от льда. У некоторых были маленькие топорики, казалось что если спросить "который час", то они тебя этим топориком и грохнут, как кусок льда с крыла. Поэтому я скромно молчал и с интересом наблюдал за их прохождениями туда-сюда.
    После долгожданной посадки я выглянул в окошко маленькое со своего любимого по многим причинам, некоторые будут скоро ясны, места возле  прохода: снежный покров доходил почти до крыла огромного боинга, а для взлёта была вырыта в снегу узкая дорожка по ширине колёс.  Мне дали место почти в конце салона самолёта, в самом последнем блоке. Я думал, что  меня очень обидели, но оказалось, что это было лучшее место для произошедшего потом.
    И вот нас загрузили в самолёт, наконец-то, но держали около часа на взлётной полосе, ожидая расчистки снега для взлёта. Народ начал мёрзнуть и роптать. И вот — долгожданный рёв турбин.  Казалось, мы никогда не отвяжемся от этого снежного моря. Отрыв от земли — все вздохнули, но оказалось, что рано. Ветер был такой силы, что лайнер в почти две сотни тонн, болтало вправо и влево, как пушинку.  Такое часто бывает и народ не воспринял это всерьёз и даже шутил.
    Но в какой-то момент всем стало не до шуток: болтания превысили уровень допустимой тряски. Самолёт серьёзно стал заваливаться, то в одну сторону, то в другую. Стюардессы сидели, пристёгнутые, сами белые от страха. Верхние отсеки для ручной клади, начали открываться, багаж — падать на пассажиров. Но отстёгиваться и хватать свой багаж категорически запретили по радио. Народ отбивался от падающих на них сверху чемоданов и сумок. Кто чем мог. Начались детские крики и не только детские. Пилот по радио пытался всех успокоить и просил не отстёгиваться — для собственной безопасности.
    Я начал вспоминать, какие статьи я не успел дописать, какие стихи остались в планах. Это хоть как-то помогло подавить животный реальный страх. А что, если и правда — это конец, всё ли я успел?
    Самолёт взлетал почти вертикально, и вдруг в какой-то момент салон озарился пронзительным солнечным светом — мы вылетели из облачного покрова и шторма в чистейшее голубое небо. По внутренним, уже согласным на всё, ощущениям, это было, подобно попаданию в рай. Весь салон зааплодировал с криками благодарности пилотам. После выравнивания и прекращения болтанки пилот извинился по радио, но с критически важной добавкой.
— Уважаемые пассажиры, команда приносит искренние извинения за такой жуткий "бомбический взлёт", не по нашей вине. В качестве компенсации мы предлагаем вам еду и напитки, включая спиртные, в неограниченном количестве — каждому.
    Да уж. Со мною им не повезло: я любил поесть, а после такого взлёта — и попить вина, причём сильно. Конечно, в реальности, человек много не съест, особенно самолётной пищи в маленьких коробочках. Мне хватило 3 или 4 коробочки, включая несколько 100-граммовых пластиковых бутылочек как бы вина, но с жижей красной сомнительного качества и постыдной надписью 10% алкоголя .
    Известно, что к каждому блоку пассажиров "приставлена" своя стюардесса. "Моя стюрочка" была не очень красивая, но с макияжем — более или менее. Она подходила каждый раз с дежурным вопросом: "Что бы Вы хотели еще?" Я отвечал: "Вы знаете". И улыбался.  Она с пониманием приносила следующую 100-граммовочку. И тоже улыбалась.
    В какой-то момент я обнаглел, вспоминая, что рейс обслуживался французской компанией, и мы летели в Париж. На очередной дежурный вопрос  моей стюрочки "Что бы Вы ещё хотели",  я спросил с безнадежностью, но очень тихо, мало ли:
— У вас есть настоящее сухое французское вино из нормальных бутылок, а не из этих 100-граммовок? — она кивнула головой и сказала: — Я посмотрю.
    Каково же было моё удивление, когда через 10 минут она принесла мне полный бумажный стакан от кока-колы, прикрытый скромной салфеткой — и не зря: ведь там было изысканное французское красное сухое вино из бизнес-класса. "Только никому не говорите", — попросила она смущённо. Всё — моё сердце и та часть желудка, что отвечает за приём вина, принадлежали моей стюрочке полностью.
    Конечно, я очень согласен каждый раз бомбически взлетать, лишь бы хорошо кормили и поили после этого. Конечно, не среди обломков на земле, а в продолжающемся полёте.
    Что хочет нормальный мужчина, который достаточно много выпил? Правильно. Он хочет поприставать к женщине. Близлежащей, близсидящей (рядом сидел мужик, и тот некрасивый), близстоящей, близходящей туда-сюда, точнее к стюардессе. Именно последний случай и произошёл.
    Первый шаг. Что делает выпивший, причём сильно, но действующий, то есть ещё пишущий, поэт, когда перед ним "намакияжная" стюардесса, моя стюрочка, которая приносит ему далеко не первое и очень неплохое эксклюзивное вино? Да, случайно можно угадать: он сразу пишет стишок, конечно же ей. Вот так и я — написал стихотворение, конечно, на английском "Plane", в переводе "Незнакомке". На салфетке. И подарил ей на память. Потом много лет жалел, поскольку пришлось вспоминать каждую  строку стиха. Жалко было, сочинил же. Вспоминал каждый раз и сопутствующее приключение.
    В общем, после бомбического взлёта народ, в количестве почти 500 пассажиров,  успокоился, объелся, обпился, сгонял в свои туалеты и, в конце концов, заснул на 8 часов последующего полёта. Шторки на окнах закрыты, темнота в салоне, тишь и благодать.
    В какой-то момент, через пару часов как-бы сна, я пошел в туалет, благо нигде никого не было. Моя стюрочка сидела одна за последним рядом кресел для пассажиров и как бы спала. Там в углублении за небольшим барьером в глубине были несколько мест для стюардесс, чтобы смотреть за салоном, мало ли что. Но она была одна там, места были свободны. На обратном пути я повернул голову в её сторону, а она уже не спала. Её взгляд сказал однозначно, присаживайся рядом.
   Нет-нет, я ни о чём "таком" вообще и не думал. Ведь я же был девственником, причём неоднократным. У меня, в подтверждение, даже одноимённое стихотворение есть. Но обстоятельства и желания, причём сразу двоих, были превыше всего.
    И я сел рядом с нею, наивно думая, что разговор будет о погоде в Париже на завтра. Но это было неточно. Причём совсем. Мы говорили шёпотом, чтобы не разбудить спящих в следующем ряду, хоть и через перегородку специальную, но все были рядом.   
    Вдруг я почувствовал, как её нежная рука проникла "туда", куда я и не ожидал. Я честно намекнул: "Так он же спит". Но она прошептала: "Для тебя он спит, а для меня — вовсе нет". И улыбнулась загадочно. Оказалось, что права как всегда женщина. Моя стюрочка мастерски оседлала неспящего и непослушного уже её дружка, сидя ко мне спиною, чтобы видеть всех пассажиров, которые должны быть под контролем. Мне даже показалось, что она делает это не в первый раз. Двигалась очень медленно, но верно — боялась разбудить своих подконтрольных пассажиров. А я вообще сидел неподвижно, поэтому ничего не боялся. Кричать нельзя было: народ потянется. Но хотелось. Оказалось, что нам обоим первого одновременного раза было недостаточно, и мы, не сговариваясь, вместе пошли на второй круг. Ничего вообще не скрипело — отличные самолёты делают для трансатлантических перелётов. Может у них и такие тесты есть, кто знает. С интересном представляю тренировочный стенд и команду тренерш и тренеров. Всё для удобства пассажиров. И для знающих и понимающих стюардесс тоже.
    Кто знает, может быть сейчас по Парижу бегают один или два неоднократных девственника, но с отчеством, совпадающим с моим именем. Жизнь бывает непростой и неоднозначной.
    Я звонил несколько раз по тому телефону, что она набросала на салфетке в ответ на моё стихотворение. Но никто не брал трубку. Может быть — к лучшему? А нашим судьбам так и надо было...

____________________________
На Бастион (с иллюстрациями):
https://bastyon.com/Stepan_Douplii
На Дзен (с иллюстрациями):
https://dzen.ru/a/aIuU4qi43ESgf2sX
_______
В тему:
"Терминал 1 - Черный полукруг" http://proza.ru/2025/07/26/541
"Тюменские пассажи" http://proza.ru/2024/08/25/701
"Побег из Мулен Руж" http://proza.ru/2022/08/05/983

_______
Стихотворения, упоминаемые в тексте:
Оригинал написанного на салфетке стиха на английском опубликован в книге "Poetification of the soul"  под названием "Plane"
uni-muenster.de/IT.StepanDouplii/Duplij_Plane.pdf
Его перевод "Незнакомке" http://stihi.ru/2013/01/25/11360

"Был девственником я неоднократно" http://stihi.ru/2020/06/23/3661