Простить и любить. О невероятной любви

«Простить и любить»

Одиночество настигло Леонида неожиданно — все его знакомые были поглощены своими заботами, и он бесцельно бродил по улицам города, погружённого в дождевую дымку. В поисках утешения и, возможно, встречи с кем-то из друзей, Леонид направился в кафе, где они часто проводили время вне учебы. В кафе было мало посетителей, и среди них он заметил привлекательную девушку, погруженную в чтение.
Она держала в руках старую книгу с изношенными страницами и время от времени проводила пальцем по строчкам, словно боясь, что слова могут исчезнуть. Леонид не смог удержаться и подошел к ней.
— Это «Лолита»? — спросил он, указав на обложку.
Девушка подняла глаза, и он почувствовал, как внутри него всё перевернулось.
— Нет, — ответила она. — Это «Грозовой перевал». Но вы угадали настроение.
(«Грозовой перевал» Эмили Бронте, написанный в 1847 году, повествует о страстной и трагической любви двух душ, которым не суждено было быть вместе. Лишь смерть смогла соединить их мятежные сердца, которые наконец-то обрели покой).
Он сел за ее столик. Так все началось.
Ее звали Алиса, или, возможно, нет. Позже он узнал, что у нее было множество имен — для разных людей и разных жизней. Она работала в салоне на окраине города, но говорила об этом так легко, будто это была всего лишь временная подработка.
— Это просто деньги, — пожимала она плечами. — Ничего личного.
Леонид хотел возразить, хотел сказать, что она достойна большего. Но ее улыбка разбивала все аргументы.
Он начал ухаживать за ней. Дарил цветы — не розы, а полевые, потому что она говорила, что розы пахнут смертью. Водил ее в кино на старые фильмы, где герои говорили слишком много, а целовались слишком мало. Она смеялась над этим, но глаза ее оставались грустными.
— Ты не должен тратить на меня время, — говорила она.
— Я уже потратил, — отвечал он. — И не жалею.
Однажды ночью, когда они лежали в его квартире, а за окном бушевала гроза, она вдруг сказала:
— Давай поженимся.
Он не поверил.
— Ты серьезно?
— Нет, — рассмеялась она. — Но ты же все равно согласишься.
И он согласился.
Родители были против. Мать плакала, отец хлопал дверьми. Но сын был непреклонен. Они сняли зал, купили кольца, заказали огромный свадебный торт.

Алиса выбрала платье — простое, без кружев и страз.
— Я не невеста из сказки, — сказала она.
Он хотел возразить, но промолчал.
В день свадьбы она не пришла.
Он звонил — трубку не брали. Потом кто-то из ее «подруг» сказал, что Алиса уехала. С каким-то парнем. В другой город.
Родители смотрели на него с жалостью. Гости шептались. Он стоял в пустом зале, сжимая в руке кольцо, и думал: «Почему?»
Но ответа не было.
Прошло полгода. Он пытался забыть, но каждую ночь просыпался от того, что ему чудился ее смех за стеной.
И вот однажды дверь его квартиры открылась.
Алиса стояла на пороге — худая, с синяками под глазами.
— Я вернулась, — сказала она.
Он хотел кричать. Хотел выгнать ее.
Но вместо этого обнял её.
Они поженились тихо, без гостей.
Родился сын. Маленький, с ее глазами. Леонид думал, что теперь все изменится.
Но однажды утром ребенок плакал на кухне, а Алисы не было. Только записка:
«Я не могу. Прости».
Он ждал.
Прошел год. Она вернулась — с новыми шрамами, новой ложью. Это было невероятно, но он снова принял ее.
— Почему ты это делаешь? — спросил он однажды.
— Потому что ты единственный, кто меня ждет, — ответила она.
Они переехали в другой город. Решили начать с чистого листа в незнакомом месте. Алиса устроилась на работу. Потом ее отправили на учебу.
И… она исчезла.
Друзья говорили:
— Да брось ты ее! У тебя же всегда были девушки!
Но он не мог.
«Грозовой перевал»
Он ждал. Снова. Ждал.
Сын уже ходил в школу, рисовал в тетрадках дома — большие, с чёрными окнами. Когда учительница спросила: «Почему у тебя все дома такие мрачные?», мальчик пожал плечами: «Мама говорила, что в них живут призраки».
Леонид услышал это и сжал кулаки.
А потом — звонок.
Голос в трубке был незнакомый, женский, усталый:
— Вы ее… знаете? Она в больнице.
Он не спросил, что случилось. Просто поехал.
Больница пахла хлоркой.
Алиса лежала под простыней, которая казалась слишком белой для ее кожи — серой, почти прозрачной.
— Ты пришел, — прошептала она.
Он не ответил.
— Я читала… «Грозовой перевал»… — Глаза ее блестели, будто в лихорадке. — Ты помнишь?
Он помнил.
— Там все несчастны, — сказал он.
— Нет. — Она слабо улыбнулась. — Там все не могут быть счастливы.
Он понял.
Не город, не мужчины, не работа — она просто несла в себе тот самый «Грозовой перевал». Дом, где ветер выл в щелях, где любовь была как проклятие, а счастье — как предательство.
— Я пыталась, — прошептала она. Он нежно коснулся её руки и тихо произнёс:
— Я знаю.
На рассвете она ушла из жизни.
Врач констатировал: «Передозировка».
Мужчина лишь молча кивнул в ответ.
В их доме крепко спал сын, обнимая старую книгу своей матери.
Леонид раскрыл том и увидел на последней странице слова, выведенные рукой Алины:
«Я не Кэтрин, но ты — мой Хитклиф. Прости меня».
Он аккуратно закрыл книгу.
За окном ветер выл, словно оплакивая утрату.
Жизнь продолжается, но для них все уже закончилось.

Эпилог
История завершилась, подобно роману «Грозовой перевал», где любовь не приносит счастья, а проклятие остается с героями навсегда. Ее судьба была предопределена — ведь она раз за разом перечитывала историю, которая стала для нее собственной жизнью. А он… он просто любил ее так же безнадежно и страстно, как Хитклиф любил Кэтрин.