Сыворотка правды Глава 12

Начало здесь http://proza.ru/2025/07/24/1735

- Однако арестовать-то мы преступника – арестовали. Но вот долго держать его под арестом мы, наверное, не сможем – не за что. Все наши обвинения Вильгельм Фишер разбил на корню, потому что человек опытный, хитрый и реально хороший адвокат, - продолжал свой рассказ полицмейстер Финшеньер. – И для своей защиты шпион выбрал весьма выигрышную тактику. По сути, он вообще ничего не отрицал из наших с Виртом против него обвинений. И конечно же правильно сделал, ведь к нашим свидетельствам так или иначе обязательно бы прислушались и полицейские, и суд, и наше высокое начальство. Это бы изобличило его во вранье. И на очной бы ставке всё, конечно же, выяснилось бы. Потому преступник рассказывал на допросе, в общем-то, чистую правду – с одной стороны. Да только с другой – перевернул всё с ног на голову. 

А рассказал он свою историю таким образом. В тот самый день, когда он совершил на нас покушение, он действительно явился в свою художественную мастерскую. Да, мол, любил он писать свои работы в развалинах, поскольку там тихо, романтично среди старинных картин и портретов, и никто ему не мешал, - так он сказал. А в тот день он пришёл на своё обычное место хотя бы для того, чтобы убедиться, что ребятишки, залезшие туда накануне, не повредили его полотна. Для него, естественно, это было важно. Глядь, а там двое подозрительных типов – то есть, конечно, это были мы. Но естественно он затаился, начал за нами наблюдать, и когда увидел, что мы роемся в его вещах, решил, что какие-то бродяги хотят его обокрасть. Потому он тюкнул нас по головам тяжёлым предметом из старинного хлама и сдал в бессознательном состоянии в соответствующее учреждение. А что ему, мол, оставалось делать? Всё это была самооборона. Любой на его месте поступил бы точно так же. А нас он типа не узнал, конечно же. Да и как узнаешь, ведь совсем он якобы не мог себе представить, что полицейских может заинтересовать его художественная мастерская – невинное место для реализации хобби английского адвоката. Тем более что мы были не в форме совсем, а в лохмотьях, незаконно на частной территории.
Берменгевские пейзажи и берменгевцев – да, рисовал. Ну и что здесь такого? Он, мол, много, где побывал, в том числе и в Берменгевии. И ему весьма понравилась эта страна. Но более всего он любил рисовать лондонские пейзажи. И в самом деле, в его мастерской при повторном обыске они обнаружились в огромном количестве. Откуда вот? Хотя их там раньше точно не было. Но мы их типа не заметили, - так он сказал.
Берменгевский генералиссимус? Да он его рисовал и восхищался его подвигами. Ну и что? Он же (Фишер), мол, англичанин, а не мерундийец, потому не подумал даже, что для нас-мерундийцев это может показаться оскорбительным ввиду извечной исторической вражды между нашими державами. Он (допрашиваемый) вообще якобы любит рисовать полководцев – Александра Македонского, к примеру, а также Наполеона… «Ой, простите, он кажется тоже воевал с Мерундией, - разыграл сконфуженное недоумение при этом подозреваемый, но потом добавил, - Но ведь и с Великобританией Наполеон тоже не ладил. Доподлинно известно, что в 1804 году тот готовил вторжение в Англию, только английским дипломатам удалось уладить это дело. В обмен на денежные субсидии они подтолкнули Австрию к войне против Франции, и намеченное вторжение отменилось. И что же теперь? Наложить запрет на портреты Наполеона гражданам Великобритании?»

Впрочем, как допрашиваемый выразился, не восхищаться великими людьми невозможно, кем бы они ни были по национальности. «Но это ведь не значит совсем, что я – чей-то там шпион», - заметил он при этом красноречиво на нас глядючи.
Признал негодяй также существование тайника. Сознался, что держал там оружие – типа для самообороны, поскольку случалось так уже, что залезали в заброшенные постройки имения какие-то бездомные бродяги. И он, мол, их побаивался. Редкие монеты и ювелирные украшения – да, тоже были у него. А на вопрос почему он их хранил не в доме, а в каком-то там тайнике, ответил весьма резко: «Моё добро – где хочу, там и держу. И вообще, я, может быть, сюрприз жене готовил – мечтал подарить ей на праздник какой-нибудь художественные и коллекционные ценности». Флакон с ядом и ампула цианида? Да, что вы!!! Откуда такие вещи? Мол, всё это господам полицейским примерещилось. А то, что действительно имелось - всего лишь редкие химические вещества для художественной деятельности. Да и работникам полиции откуда, - недоумевал, - было понять о содержимом каких-то там пузырьков? Они же не химическая лаборатория? Сразу подумали, что это яды. А с чего? Почему? Ручка для секретных записей – всего лишь забавная вещь, которую ему где-то там когда-то подарили. Он сам, мол, не знал для чего и где её можно использовать. И так на все подозрительные предметы коварный злодей нашёл мотивы для их хранения и существования.

- Но ведь фотографии и рисунки с компроматом на важных мерундийских политиков, дипломатов и коммерсантов, а также фальшивые документы, кодовые книги, шифровальные таблицы и письма мой зять никак не мог выдать за что-то невинное, - напомнил рассказчику о самом главном барон.

- Ну да, не мог, потому вовремя перепрягал их или уничтожил, когда мы с Виртом валялись в беспамятстве. Как и пузырьки с ядами, которые он просто заменил на какие-то безвредные препараты. Фальшивые паспорта объявил забытыми документами своих друзей-путешественников. А свои шпионские бумажки подменил на строительные и математические таблицы, расчёты и записи, уверяя нас, что там всё так и было, а всё остальное нам просто привиделось. То есть выдал нас за таких же параноиков, как и наши феминистки. А уж про избавление от улик, что наблюдал мой писарь, придя на короткое время в сознание в заброшенной зале после его неожиданного нападения, вообще сказал, что это галлюцинации нашего стукнутого по голове Вирта, которые ему, быть может, просто приснились. В общем выкрутился по полной программе. Да ещё так всех запутал, что нам и самим с Виртом начало казаться, что всё, что произошло в тех развалинах – плод нашего больного воображения.

- Но ведь вы сейчас так не думаете?

- Конечно же нет, поскольку по мере ведения следствия открылись на нашего шпиона новые подозрительные компрометирующие данные.

- Это видно, когда вскрылись его столичные подвиги – кража важных документов и утечка ценных государственных сведений, которые проходили через него, как через моего юриста? – догадался Адольф. 

- Именно так, господин барон, - подтвердил его догадки Финшеньер. – А также, когда пришёл ответ на наш запрос из лондонской полиции о том, что никакого адвоката Вильгельма Фишера никогда не существовало в природе. А люди из липового сыскного агентства по каким-то там особенным услугам, которых некогда порекомендовали сомнительные личности и которые сами некогда рекомендовали самозванца семейству фон Штауффенберг, подозреваются в связях с берменгевской разведкой, сами живут под чужими именами и замешаны в весьма сомнительных делах. И это уже оказалось для нашего интригана весьма серьёзным испытанием – из которого сухим из воды ему было выйти трудно. Но и здесь лживый негодяй сумел выстроить вполне убедительную линию защиты.   

- И как же он выкрутился?

- Ну, не совсем выкрутился, конечно, только в действительно важных-шпионских вещах оказался всё-таки чист, как стёклышко, хотя частично в грязных делах ему всё-таки пришлось сознаться – никуда не денешься. Негодяй рассказал нам какую-то там запутанную историю о своём печальном детстве, психологические травмы которого его и побудили встать на скользкую дорожку. И поведал он нам следующую версию своей биографии.

Отец его, мол, ныне покойный, некогда будучи не совсем чистым на руку коммерсантом, в своё время впутался в какие-то сомнительные дела, подвёл и разорил людей, которые ему во всём доверились, а также сам разорился в пух и прах, чем опозорил свою семью. Потому под влиянием насмешек и унижений, наш герой-де в детстве ещё поклялся сам себе, что выбьется в люди после фамильного крушения любой ценой, чтобы никогда не испытывать позора и стать уважаемым во всём человеком, пусть даже добившись успеха не слишком честными методами. Ведь с тех пор, как случилась вся эта семейная трагедия, стал он болезненно тщеславен, хотя в душе раним и закомплексован, отчего его стремление к успеху превратилось практически в манию. Вот и связался он с какими-то сомнительными людьми, а об их истинных тёмных делах и национальности не имел никакого понятия. С кем там они были связаны, какие тёмные дела крутили, его даже не интересовало, хотя от их тёмных дел держался он, по его собственным словам, в стороне. Для него было главное, чтобы порекомендовали они его услуги каким-то влиятельным людям, представив, как хорошего адвоката. Хотя сам-то университетов не кончал, потому что оплачивать его обучение было некому, адвокатского диплома не имел, а до всего доходил своим умом и врождённой смекалкой, потому в лондонской гильдии адвокатов он и не числится.

- Ну а дальше?

- Дальше он поведал следующее. По рекомендации этих самых, им упомянутых, сомнительных людей непонятно какой национальности, он и попал в дом баронов фон Штауффенбергов. И сразу наметил себе жениться на вашей, мол, господин барон, сестрице, видя в ней трамплин для своего светлого будущего. Ну и добился своей цели, как вы знаете, удачно воспользовавшись обстоятельствами. 

- И каким же именем этот негодник назвался на это раз?!! – вопросил барон Адольф, весь краснея от гнева, хотя и старался сдерживать себя, но внутри его всё клокотало, и ему хотелось буквально рвать и метать.

- Каким именем, интересуетесь? Джефферсоном Картером он назвался. Но, без сомнения, это просто очередная его шпионская легенда из множества других его легенд, хотя и концы этой истории настолько глубоки, что вскрыть обман под всем мусором вранья оказалось для нас совершенно невозможно.

- Лжец!!! Коварный предатель!!! Лицемер!!! – в бешенстве вскричал барон Адольф, - Какая уже это по счёту личина этого оборотня всплыла перед нами? Давайте посчитаем, господа, хотя бы из известных мне. Первая из личин, под которой я впервые узнал негодяя – это Жуан Алвес, борец якобы за свободные права людей в социальном обществе. Именно под этой личиной лицемер впервые вскружил голову моей сестре, которой показался тогда благороднейшим из людей, создателем светлого будущего. Вторая его личина – адвокат Вильгельм Фишер. А это, без сомнения, два образа одного и того же дьявола-оборотня, ибо сестра во всём мне созналась уже, раскрыв, что покрывала все эти маскарадные игры своего чёртова супруга.
Теперь же обе личины лицемера раскрыты, маски сброшены. Но явилось теперь новое обличье – Джефферсон Картер. Теперь негодяй новой легендой всем нам будет морочить голову! И ведь надеется, наглец, что мы опять ему поверим! Совсем, видно, нас за дураков считает!

Продолжение здесь http://proza.ru/2025/08/06/1741