Старь. Горький привкус славы

Май полыхнул жарой в Стари. В открытые настежь окна к терпкому запаху лип примешивался вязкий дух перегретого асфальта. Правда, окна местного ДК выходили на уютный сквер, и литераторов, томившихся на заседании ЛИТО, дразнил тонкий аромат шашлыков из летнего кафе «Кормилец».

 Очередное заседание по заведенному распорядку  проходило субботним утром, и председатель объединения Прохор Стариков знакомил своих поэтов с задачами текущего момента. Был Прохор колоритный крепко сбитый мужчина с копной седых волос и седеющими же усиками. Впрочем, от рождения его звали Петр Благодетелев, но он мог себе позволить псевдоним, так как был маститым поэтом: его стихотворение однажды было опубликовано в литературном альманахе Вознесенска.

 К несчастью членов ЛИТО (а их было всего двое, не считая председателя) Прохор-Петр страдал многословием, и его речь могла  навеять дремоту, если бы не вожделенное ожидание прохладного пенного напитка в  «Кормильце».

- Что мы имеем на сегодня в нашем родном городе? – чеканил Стариков, задумчиво глядя на золотистую под солнцем молодую  листву. – А имеем мы поэтический бум, прямо скажем. Стараниями нашей молодой учительницы Машеньки… гм… как мы ее называем, то есть Марьи Никитичны, не только старшеклассники, но и младшее поколение, начиная с мелодекламации наших стихов, плавно перешло к написанию своих. Об их успехах заговорили уже в области, и лучших из лучших теперь приглашают на областной конкурс…

Низенький и кругленький Иван Потехин слушал председателя рассеянно, безотчетно улыбаясь чему-то своему и потирая раннюю лысину -  очевидно, его некстати посетила Муза. Соответствуя фамилии, стихи  писал он обычно сатирические, но иногда проскакивала у него лирическая поэзия, и была она на удивление хороша.

Второй поэт, Тарас Ольховский, был прямой противоположностью Потехина. Высокий и стройный, стихи писал он а-ля Маяковский. При этом любил читать их на публике, выразительно подавая каждое слово. Подводила его только легкая картавость. Речь Прохора он слушал, потягивая носом далекие ароматы и косясь на часы, висевшие на стене позади председателя.

- … и родители детей втянулись в этот процесс, - продолжал тем временем Прохор. – И вы не хуже моего знаете: нас все чаще стали приглашать на городские праздничные мероприятия, где наши стихи становятся настоящим украшением. Многие их знают уже наизусть. К чему я об этом сегодня ? На предстоящей неделе нас ожидает День русской словесности, который будет отмечаться как на уроке литературы у Маш… Марии Никитичны, так и здесь, в ДК, в актовом зале. Понятное дело, выступления будут в основном от поэтов-школьников, но и нас, разумеется, пригласили. Мало того – нам предстоит выступить и на долгожданном открытии отреставрированного городского парка, об этом уже анонсировано в нашей газете. Самое смешное… или печальное… состоит в том, что все эти мероприятия запланированы в один день и примерно в одно время. Так что нам придется разделиться: один будет выступать в ДК, второй – в городском парке. А с Марией Никитичной я как-нибудь договорюсь о переносе урока…

- Почему же – «о переносе», Прохор? – сузил глаза Тарас. – А самому выступить у нее в тот день?

- Гм… - смешался председатель. – У меня обстоятельства личного плана – никак не смогу! Значит, договоримся так: Иван выступит в ДК, а ты, Тарас, как пламенный трибун – в парке!

                ***
Ранней порой у «Кормильца» было безлюдно, и два друга поэта смогли занять столик на летней площадке в тени старой липы, укрывшись от разъярившегося светила. Не стерильной чистоты столик был уставлен несколькими уже опустошенными кружками, двумя полными с белыми шапками пива, и   тарелка стояла с недоеденным одиноким шашлыком – на два денег не хватило.

- Да и потом, Иван, - продолжал начатый разговор Тарас. По всему было видно, что он уже захмелел, - положа руку на сердце: какой он, на фиг, поэт? Ну, вот это хотя бы…
Закатил глаза, вспоминая, затем тряхнул головой и продекламировал:

                Пусть на полях клубящийся туман
                Мне застит взор и сердце рвет на части –
                Еще смогу накинуть я аркан
                На голову твою, земное счастье!..*
Это разве поэзия?

Иван улыбнулся, благостно развалившись на пластиковом стуле:

- Хорошая поэзия у Прохора, Тарас, че там… Бога не гневи!

- Да? Ну и ладно, - неожиданно легко согласился тот. – Не в этом дело!

- А в чем? – Иван икнул и торопливо сделал большой глоток пенного напитка. 

- Ты заметил, как он ушел от темы выступления в школе?

- Так у него там личные проблемы…

- Какие?

- … - пожал плечами Иван.

- А я тебе растолкую. Слушай: моя на почте работает, как ты помнишь. Так вот: странное письмо поступило к ним вчера утром. Сортировщица Дуся – ты ее не знаешь – обратилась к моей: что это, мол, за адрес такой – «Старь, Прохору Старикову»? У нас нет таких, вроде…

- Как это - «нет»! Она что? – взялся за недопитую кружку Потехин и кивком призвал присоединиться.
Выпили, Тарас обтер губы и продолжил:
- Дуся, Иван, человек конкретный и поэзией не интересуется. Прохор – он кто на самом деле?

Удивленно подняв бровь, Иван уставился в пол, затем качнул головой и уверенно провозгласил: - Наш председатель!

- Да… тебе нельзя не закусывать, - придвинул собрату тарелку с шашлыком Тарас. – Так вот, напоминаю: наш Прохор по паспорту Петр Благодетелев!

-Ох ты! – рассмеялся Иван и заглянул в опустевшую кружку. – А я и забыл…

 - В общем, - продолжил Тарас, жуя шашлык. – Письмо доставила почтальон по нужному адресу. Но! Самое замечательное (как мне супруга поведала) – это обратный адрес на конверте!

Кося на собрата орлиный взор, Ольховский выдержал эффектную паузу и провозгласил:

-  Адрес этот - «Комитет международного поэтического фестиваля Вознесенска»!   

- О как! Это что ж выходит – его на международный фестиваль пригласили?!

- Как-то ты обреченно мыслишь, собрат! А еще поэт, - похлопал Ивана по плечу Денис.

- Это отчего ж обреченно? Объясни!

- А оттого, друг ты мой во литературе, что, если бы пригласили ЕГО, уж он бы письмецо то нам предъявил. И, небось, покуражился заодно. А, поскольку наш Петр-Прохор темнит, думается мне, что пригласили наше ЛИТО!

Иван округлил глаза:

- Выходит, решил заныкать общее приглашение наш председатель? В одиночку решил туда намылиться?

- Вот теперь ты верно мыслишь! Испугался Прохор конкуренции , и правильно – наши стихи не хуже его будут!

-  А давай сейчас пойдем к нему и потребуем письмо предъявить! – хмельной запал овладел Потехиным.

- Какое такое письмо-мисьмо? – ответит он нам. Никакого письма я не получал! И умоемся мы…

- Так что же делать? – заглянул в глаза Денису Иван.

- А я сегодня раненько успел позвонить своему куму в Вознесенск и все разузнал. Он мне сообщил время и место проведения, а заодно и адрес комитета указал – как-то он там с ними связан по устройству мероприятия.

- Значит, мы сможем…

- Вот именно, Иван! И мы туда явимся, поскольку пригласили и нас… Представь теперь, какие глаза будут у Прохора!


                ***
В разгар мероприятия, когда в Старском парке еще звонким голосом наставляла методист дошколят на детской площадке, но уже настраивали инструменты музыканты на танцевальной, директор парка зашла в свой кабинет. Звали ее Татьяна Никифоровна, и была она дородной женщиной лет сорока пяти с крашеным в вороной цвет седеющим волосом.

Первым делом директор отворила окно – после отделки еще не полностью   запах краски и новенького линолеума. Затем, покопавшись в телефонной книге, позвонила коллеге, директору ДК.

- Здравствуй, Инна! Как ваши дела?

- Добрый вечер, Татьяна Никифоровна, - сквозь шипение и потрескивание ответила трубка. – Наши дела – что? Своим чередом. А вот у вас долгожданное открытие!

- То-то и оно, что открытие. У нас тут одно выступление сорвалось…

- Догадываюсь, о чем вы – поэты наши не явились?

- Именно. А в ДК они были сегодня?

- Та же картина. Я только что позвонила их протеже, школьной русичке, как ее… Марии Никитичне. Она мне и поведала, что, похоже, они на какой-то поэтический фестиваль в Вознесенск укатили.

- Вот как! Значит, за славой погнались – ну-ну. Могли бы и предупредить. Ну ладно, Бог им судья. Слушай, я тут слышала, ваш завхоз… - Татьяна Никифоровна понизила голос и прикрыла трубку рукой.

Не будем и мы подслушивать интимный разговор двух женщин.

                ***

В запотевшее окно барабанил заунывный дождь, его молча слушали члены ЛИТО.

- Ну, и кой черт понес вас на эти галеры? – нарушил, наконец, паузу председатель.

 - Так вслед за тобой поехали, - задиристо отозвался Тарас.

- И как?

- «…тихой песней встретили», - невесело хохотнул Потехин. – С порога в этом комитете предложили предъявить наши публикации…

- Где, когда и тираж, -  ухмыльнулся в усы Прохор.

- И у тебя, значит, спросили?  И участвовать не пригласили…

- Так вы, голуби мои, выступить на фестивале намеревались? – в голосе председателя послышалось неподдельное удивление.

- Можно подумать, ты за макаронами в Вознесенск отправился, - растерянность послышалась в голосе Ольховского.

- Да все вы не так поняли!  Я получил из Вознесенска всего лишь извещение о фестивале. Что имелось ввиду? Может, «хотите – приезжайте, послушайте»… Решил, поеду, разузнаю. Оказалось, список участников сформирован  заранее, предполагались лишь «тяжеловесы» от поэзии, авторы изданных книг. Ну, я развернулся и обратно в Старь… глядь в окно автобуса –  на встречном курсе знакомая парочка!

- А мы заглянули все же на этот фестиваль, Прохор, -  махнул рукой Иван. -  Не впечатлило, скажем так. И площадки выступлений почти пустые… куда им до наших Старских!

- Ну и ладно, - подхватил примиряющий тон Тарас.  – Будем теперь на свои ориентироваться.

- А вот тут я нас обрадовать ничем не смогу, - ухмыльнулся Прохор. – Миновал поэтический бум нашу Старь. Новый учитель рисования появился в школе. Чуть ли не гений, по словам Марии Никитичны. Она от него в восторге, дети живописью увлеклись… и родители за ними туда же. Говорят – в области уже заинтересовались…

                * Стих от ЛИТО "Хрусталь"