Сыворотка правды Глава 19

Начало здесь http://proza.ru/2025/07/24/1735

- Находясь здесь, я вот всё размышляю, господа: о чём может думать узник совести в тени этих каменных стен? В сыром полумраке одиночной камеры, где свет пробивается сквозь решётку, как робкое воспоминание о свободе, сидит человек — не преступник, а мыслитель, изгнанный за дерзость верить в истину, отличную от дозволенной. Его тело заковано в холод — не только железа, но и равнодушия. Каменные стены, пропитанные вековой влагой, будто впитали в себя стоны и шёпоты тех, кто осмелился думать иначе. Паутина в углу — единственный свидетель его дней, а мышь, пробегающая по щели, — единственный собеседник. Он чувствует не столько боль, сколько тяжесть времени. Каждая минута — как капля, падающая с потолка, медленно разъедающая душу. Но внутри него — пламя. Оно не гаснет, несмотря на холод, несмотря на одиночество. Это пламя убеждений, которое не смогли потушить ни кандалы, ни допросы, ни крики надзирателей. Он вспоминает книги, которые читал при свете лампы, голоса друзей, с которыми спорил о будущем, и улицы, по которым когда-то шёл с гордо поднятой головой. Всё это для него однажды превратилось в призраки. Но эти призраки живут в нём, как доказательство того, что он не сломлен. Обстановка вокруг — как из готического романа: камень, ржавчина, сырость, запах плесени и гари. Но в его мыслях — сады, свобода, слова, которые он когда-нибудь снова произнесёт. Он пишет на стене углём: «Истина не умирает в темноте». Так о чём он думает?

- Хватит корчить из себя мученика, Фишер! – взревел полицмейстер, выслушав монолог преступника, сидящего за решёткой, - Вы совсем не жертва никакая, и не узник совести, а негодяй и шпион! И сидите здесь, потому что грубо попрали законы нашей страны и покусились на наши государственные интересы, а вовсе не потому, что страдаете за правду. А ну прекратите немедленно свою клоунаду! Мало разве того, что вы вытворили в зале суда?! До сих пор не могу забыть, какое представление вы там устроили!

- Я и не думал даже никого из себя корчить, господин начальник, - возразил ему шпион. – Я просто прочитал надпись на стене, что написал кто-то из моих предшественников. Оттого и философствую.

- Наш дорогой Вильгельм просто вспомнил прошлое, как в бытность свою явился к нам под личиной Жуана Алвеса – борца за свободу, и заморочил голову своей сестре. Он же у нас мастер по перевоплощениям. Вот и тренируется, чтобы не потерять форму, - с издёвкой и явным намёком высказал своё мнение по поводу произнесённого монолога барон, который тоже пришёл в тюремную камеру к узнику в сопровождении полицмейстера.

- А ну прекратить разыгрывать народный театр и ломать комедию! Твоя игра закончена, Фишер, или кто ты там! И все твои фокусы нам уже хорошо известны! – Финшеньер топнул ногой и пригрозил кулаком арестованному, весь трясясь от гнева.

- А знаешь, Вильгельм, у меня для тебя хорошая новость, - неожиданно сменил тему барон, почёркнуто разыгрывая доброжелательную вежливость. – Несмотря на то, что, по твоей милости, моя дипломатическая карьера закончилась и я был уволен со всех своих должностей без права восстановления, я всё-таки нашёл себе занятие по душе и пробую себя на новом поприще. Ты не хочешь спросить меня – на каком?

- На каком? – устало вопросил узник.

- Я теперь следователь тайного отделения полицейского департамента этого городка. Да-с. Господином Финшеньером назначен на эту должность. Спасибо ему, не дал мне умереть под забором. Вошёл, так сказать, в моё положение.

- «Умереть под забором»? – переспросил Фишер, - Неужели дела у баронов фон Штауффенбергов так плохи, дорогой шурин?

- Твоими стараниями, дорогой зять. Правда, конечно, сбережения наши не сильно пострадали, фамильные драгоценности в целости и на недвижимость пока не наложили арест. Но всё может случиться. Откуда мне знать, чем ты нас там ещё обрадуешь, и на какие подлости ещё способен, чтобы уничтожить наш древний и уважаемый дворянский род окончательно. Вот чтобы этого не случилось, я и решил попробовать себя на новом поприще – раскрытии шпионских заговоров. А что, не такая уж никчёмная должность – следователь тайного отделения городской полиции. Не для того, кто родился бароном, конечно. Но если учесть, что этот самый барон находится в опале – то в самый раз, выходит. Раньше-то отделение это существовало чисто символически. Так, для порядка. Сеть доносчиков держали, чтобы подслушивать разговоры на рынке и в кофейнях. Бездельные бюрократы почту вскрывали подозрительную, а также канцелярские черви доносы читали, чтобы быть в курсе настроений местного населения. А вдруг народу вздумается бунтовать? Ну в общем, занимались всякими никчёмными мелочами. Ловили всякий сброд, борцов за свободу, и сажали за решётку. Плодили, так сказать, узников совести. Но после разоблачения серьёзного шпионского заговора в нашем маленьком городке, тайный отдел при полицейском департаменте пришлось расширить и укрепить, набрав ценных кадров. Вот одним из таковых я и оказался. Ещё раз спасибо господину Финшеньеру за доверие. А что же ты не спрашиваешь меня, дорогой зятёк, чем я собираюсь заниматься на новом поприще?

- И чем ты собираешься заниматься, Адольф? 

- Тобой, мой драгоценный, исключительно тобой, то есть твоей замечательной персоной.

- Право же зря, братец, я того не стою. Я ведь по нелепой случайности угодил за решётку. А все обвинения против меня – ложь, - лениво ответил узник, улёгся на свою лежанку и отвернулся к стене, спиной к своим визитёрам.

- Вот мы как раз это и проверим, - настаивал на своём Адольф, подсаживаясь на ложе своего зятя, чтобы видеть его лицо во время разговора. - А что же ты не спрашиваешь меня, Вильгельм, как я собираюсь это проверять?

- И как?

- Есть тут у меня одна задумка, чтобы сломить упрямство нашего шпиона. Но об этом после – пусть будет сюрприз… Кстати, любезный мой родственник, у меня для тебе ещё одна хорошая новость. Вчера городской сиротский суд Мюседа официально признал моё опекунство над малолетним Карлом-Теодором фон Штауффенбергом, согласно моему прошению. Знаешь такого? Тео – это мой племянник, если ты вдруг забыл. А также лишил отцовских прав некоего Вильгельма Фишера фон Штауффенберга, который некогда прибавил к своему имени фамилию жены, чтобы звучать внушительнее, как я думаю. Хотя я толком и не припомню: кто он такой? Наверное, какой-то проходимец и мошенник, а может даже шпион. Вроде бы знакомое имя. Кто бы это мог быть?

- Весьма оперативно, - только и сказал Фишер, высказав своё мнение о решении суда по поводу опеки, правда после некоторой неестественной паузы, что выдавала его волнение, возникшее, возможно, от неожиданности известия.   

- Хотя, наверное, я зря докучаю тебя разными несущественными подробностями моей личной жизни? – притворно заботливо проговорил Адольф нарочито вкрадчивым голосом. - Тебя подобное, скорее всего, мало волнует в твоём незавидном положении, ведь Тео – не твой родной отпрыск, а всего лишь сын моей легкомысленной сестрицы, которая в своё время забеременела от проходимца, не так ли?

- Да, Тео мне не родной, - буркнул шпион, глядя куда-то в угол.

Впрочем, Фишер почти совершенно ничем не выдал своей заинтересованности в данном вопросе. Но Адольф и не ожидал от него ничего иного, ведь прекрасно знал о том, как его зять мастерски умеет владеть собой. Однако барон не обращал совсем внимания на выражение лица собеседника, которое никак не менялось по мере разговора. Он не вслушивался в нотки его голоса и интонацию – считал бесполезным. Он наблюдал за незаметными жестами рук и за движением кончиков пальцев. Интересная новая тактика! Дело в том, что об этом он вычитал в одном из журналов по криминалистике, коими в последнее время сильно увлёкся. Да, он вычитал, что именно таким образом можно понять тайные мысли преступника, поскольку именно непроизвольные движения выдают глубинные чувства гораздо больше, чем выражение лица и голосовые интонации.

А чтобы получить побольше информации, он даже взял Вильгельма за руку, дабы посредством прикосновений различать степень напряжения мышц пальцев и кисти, так советовали в журнале. И почувствовав лёгкую дрожь руки, даже получил неизъяснимое моральное удовлетворения, издеваясь над своим врагом. Да, дрожь пальцев испытуемого выдавала крайнее волнение. Не зря, выходит, писали психологи, что человек отвечает на поставленные вопросы не только словами, но и мышцами, даже когда молчит. Ведь между мыслями и непроизвольными мышечными движениями существует прямая взаимосвязь, которой вполне может воспользоваться следователь, если в курсе данного вопроса.

- Да, конечно, именно я должен был стать опекуном своего племянника, - продолжал барон, экспериментируя в ожидании нужной для себя реакции. - И что судейским ещё оставалось делать, если отец малолетнего Тео неизвестен, а мать в доме для душевнобольных по милости своего вероломного мужа? И кому ещё позаботиться о несчастном осиротевшем ребёнке, как не родному дяде? 

- Разумеется, ты сделал всё правильно, Адольф, - буркнул Фишер и резко выхватил свою руку из цепких лап лицемерного шурина. 

- Да, я во всём прав! И судейские приняли верное решение, доверив судьбу мальчика мне, ведь я – человек вполне благонадёжный, а не какой-то маньяк, который истязает своих малолетних подопечных.

- А что, разве такое бывает? – вопросил узник, вдруг взглянув на своего шантажиста в упор. 

- Представь себе, Вильгельм, - разыгрывал легкомысленную болтливость барон. - Мне недавно рассказали такой жуткий случай. Дядя хотел отомстить своему зловредному зятю, который чем-то там ему досадил, и вымещал зло на его ребёнке. Он всячески издевался над мальчиком, избивал его, третировал. А потом и вовсе вывез покататься на яхте и утопил в глубинах океана, бросив его с борта на корм рыбам. Но, как ни странно, суд оправдал жестокого маньяка. Принял во внимание тот факт, что отец ребёнка уж больно досадил душегубцу. Прямо-таки не помню: и чем он ему так не угодил? А-а-а, вспомнил, кажется, не рассказал ему чего-то очень важного…

- Хватит!!! – неожиданно взревел арестант, вскакивая со своей лежанки, в первый раз выходя из себя за всё время после своего ареста, ведения следствия и судебных разбирательств, - Убирайтесь отсюда все! Надоели! Никого не хочу слушать!

Продолжение здесь http://proza.ru/2025/08/16/576