Петя Гавриков

Петя Гавриков

      Петя Гавриков любил путешествовать, а ещё больше он любил рассказывать о своих путешествиях. Сначала он рассказывал своим одноклассникам в школе, затем в институте, а когда устроился на работу в НИИ Бумбармаш, говорил всем сотрудникам о дальних странах и диких нравах на Западе.

        — Однажды летим мы над прерией, на воздушном шаре, смотрю  вниз, там туман рассеялся и вижу как племя голых, загорелых туземцев поймали слона, схватили и держат, половина племени держат за хобот, а вторая половина за хвост. Слон, скотина, упирается, ревет благим матом, не хочет, значит, идти к туземцам в гости.
          Тут один голый туземец, с перьями на голове, подбегает сбоку и хрясь слона ногой, прямо под дых, по слоновьим рёбрам.

        Раз, другой, ударил туземец и кричит что-то не по русски, типа: «Ай-я, получай Бобик!».
       Тут Петя замолчал и мечтательно посмотрел в сторону окна. На улице выпал первый снег и мохнатые, мокрые снежинки  налипали на стекло, очень скоро сделав его матово белым.
        — А дальше, что было? — нетерпеливо спросили его коллеги.
        Гавриков с удивлением на них посмотрел и отряхнувшись словно от сна, махнул рукой и сказал:

        — Дальше ничего, туман снова заволок прерию, мы полетели дальше, меня заполнила жалость к слону, до сих пор слышу в голове его крик, просьба о помощи.
        — Врешь ты все Гавриков, — махнула рукой соседка, сидящая за соседним столом, Екатерина Завеселкина, — не бывает туманов над прериями, там другой климат, и вообще — кто тебе разрешил летать над прериями?

        — Ты не права, Катя, туман есть везде, даже в Антарктиде, помню однажды был я за полярным кругом на одном острове, забыл как называется. Повадился к нам белый медведь. Я ему говорю: «Ты че Мишка суёшься куда тебя не просят, а он мне лапу протягивает и так на меня жалостливо смотрит своими поросячьими глазками, что мне не по себе стало, дал я ему банку сгущенки. Он тут же ее лапищами своими сдавил, сгущенку всю вылизал и ещё просит. Я ему фигу под нос: «Хватит с тебя,  больше ничего от меня не получишь».

         Медведь обиделся и ушёл. На следующий день утром туман, не видать ни зги, и тут передо мной возникает улыбающаяся морда медведя. Он оказывается приволок полуживого тюленя и хочет поменять его на банку сгущенки.
        — Я ему тушёнку предложил, а он головой вертит, нет и все, только сгущенку.

Жалко мне было последнюю банку сгущенки отдавать, но ещё больше жаль было тюленя. Тот уже со своей судьбой смирился, притих, ласты на животе сложил, помирать собрался.
       — Медведь схватил банку сгущенки и убежал, — Гавриков замолчал, глаза у него закрылись, он откинулся на спинку стула, подбородок задрался открыв рот и Гавриков захрапел, да так громко, что коллеги закрыли руками уши и побоялись его разбудить.

        Сотрудники переглянулись а Екатерина Завеселкина фыркнула, замотала головой, подошла к Гаврикову и обращаясь ко всем пренебрежительно сказала:
         — Что вы его слушаете, врет он все, не может белый медведь менять тюленя на банку сгущенки, и вообще, медведи читать не умеют не мог он отличит сгущенку от тушенки.

        Сотрудники, соглашаясь с Екатериной, дружно закивали головами, мол врет все Гавриков, не стоит его слушать.
        Но в этот момент Петины веки дрогнули, приподнялись и глядя впереди себя невидящим, остекленели взглядом, внутриутробным, глухим рычащим голосом Гавриков произнёс: «Я знаю как пахнет сгущенка, я ее за километр чувствую, тюленей я ем каждый день, а сгущёнку только по праздникам».

      Народ втянул головы в плечи и затих, а кто-то тихо сказал: «Это дух медведя вселился в Гаврикова, зря он тогда не отдал ему вторую банку сгущёнки...».
          Екатерина Завеселкина испугалась, закрыла рот двумя руками и быстро села на своё место, продолжая со страхом наблюдать за Петей.

         Вдруг Гавриков встрепенулся, задергал руками и ногами, завертел головой, закричал: «Ай-я-яй!»  широко открыл глаза и вскочил. Затем посмотрел на сотрудников, глянул на часы и выбежал в коридор.
          Сотрудник, который понял, что в Гаврикове говорил дух медведя, высунув голову из-за чертежной доски, испуганно сказал: «А вдруг Гавриков, когда-нибудь подумает, что мы тюлени и захочет кого-нибудь съесть...».

         Народ нервно переглянулся, первой срочно засобиралась Катя Завеселкина, она схватила куртку с вешалки, подхватила сумку и со словами: «Я к директору», торопливо вышла из мастерской.