Неожиданный Гоголь 1

                НЕОЖИДАННЫЙ ГОГОЛЬ:
                ПОЛИФОНИЯ КВАНТОВОЙ ПОЭТИКИ               
                ПЕТЕРБУРГСКИХ ПОВЕСТЕЙ

     Считаем актуальным продолжить процесс исследования квантовой поэтики на примере петербургских повестей Н.В. Гоголя. Это один из самых таинственных писателей, который, по нашему мнению, творил, черпая вдохновение в сущностном и парадоксальном мире квантовой реальности. Из этой позиции глубже всего раскрывались перед его острым взглядом все изъяны, несуразности, глупости — в общем, калейдоскоп пороков «расейской» жизни.

     В данной работе наша диалогическая методика расширяется и становится полифонической (по М.М. Бахтину). В полифонии голоса автора, повествователя, многочисленных персонажей и также в данном случае исследователя лаконично и ярко характеризуют их носителей. А многоголосие — это тот ключик, который открывает дверь в истинную, нелинейную, квантовую реальность.

     Обратимся к повести «Нос», так как она была первой, написанной в Петербурге в 1832 — 1833 гг.

     Нос — собственность коллежского асессора Ковалева. Иван Яковлевич — цирюльник, удаливший его нос, скажем, по неосторожности.               

     Прасковья Осиповна (жена) о муже-цирюльнике (внутренняя речь): ««Пусть дурак (1) ест хлеб; мне же лучше (2), - подумала про себя супруга, - останется кофию (3) лишняя порция». И бросила (4) один хлеб на стол» (с. 47; цитаты по: Гоголь Н.В. Петербургские повести. — М.: Советская Россия, 1978. — 208 с.).

     - Николай Васильевич, приветствую Вас! Суть вашей позиции писателя и мыслителя раскроется в ходе нашего диалога. Сейчас хотелось бы о частностях, штрихах. Вот ваша Прасковья Осиповна настолько груба и бестактна, что невольно нарастает граммулька жалости к Ивану Яковлевичу.

     НВГ:
   - Ну, что же, при всех его недостатках он, маленький, совсем малюсенький человечек, перебивается по жизни, как может. Жалейте…

     Прасковья Осиповна:
    - Не могу молчать. Дайте слово! Сначала вы, Николай Васильевич, наградили меня таким супругом, пьяницей  и придурком, а потом позволяете жалеть его. А меня кто пожалеет?

     НВГ:
- Ах, да, уважаемый, вы и ее пожалейте, особенно за то, что ее узколобость и черствость были бы неизлечимы при любых супругах. Хотя их варианты не сильно отличались бы друг от друга.

     Прасковья Осиповна:
- Наградил же господь таким прародителем!

     И:
- Что скажете, Николай Васильевич?

     НВГ:
- Пустое. Такая суета и мельтешение, что всегда хочется шарахнуть по всему этому безобразию убийственной фантазией!

     И:
- Да пусть не услышит Прасковья Осиповна, ведь я хочу сказать, что ее внутренне-речевая реплика автохарактеристична. Она метко лаконична  и жирно подчеркивает ее бытовую, мелочную ограниченность — в отъединенности от других, эгоцентризм (атрибуты: 1 — 4), что становится типичным, когда сгущается пустота.

     «Мысль о том, что полицейские отыщут (1) у него нос (2) и обвинят его, привела его в совершенное беспамятство» (с. 42).

     И:
   - В этом фрагменте речь вашего повествователя эмоционально близка к мысли-речи персонажа-цирюльника, можно сказать, родственна несобственно-авторской речи. Атрибуты этого — разговорный глагол (1) и нарушение нейтрального прямого порядка слов (2), характерного для свободной разговорной речи (ср.: «отыщут у него нос» и «найдут нос у него»).

     НВГ:
     - Ловко вы меня поймали на этом маневре!

     И:
  - Такая уж моя работа. Речь повествователя близится то к оценочной авторской, то к персонажной. В наше время я называю это квантовым скачком, энергетика которого позволяет обнаружить полную сосредоточенность Ивана Яковлевича лишь на своей персоне. Главное — собственная безопасность, остальное трын-трава.

     НВГ:
    - Вот я и показываю, как человечек печется о себе без единой мысли о том, кто лишился носа по его милости. Это и смешно и грустно. Для начала... А потом вдруг все переиначивает некая таинственная пауза. События окутывает туман.

     И:
     - Вот вы и пишете: «… но здесь происшествие совершенно закрывается туманом (1), и что далее произошло, решительно ничего неизвестно» (с. 51).

     Лексическая сочетаемость происшествия и тумана (1) превращает его в метафору. Воспринимаем туман как антиколлапс уже складывающегося сюжета, хотя зачин и так достаточно парадоксален. А ваше напускание тумана активизирует вероятностное начало мира, в частности — данной истории.

     НВГ:
     - Антиколлапс — звучное наименование для моей мистификации.

     И:
     - Да, еще бы! Скажу больше: ваша мистификация «Нос» - это как бы параллельная, сущностная, реальность по отношению к той, в которой вы жили и которую, скажем, эмоционально осмысливали.

     В этой, художественной реальности «он [Ковалев] хотел взглянуть на прыщик, который вчерашнего вечера вскочил у него на носу, но… увидел, что у него вместо носа совершенно гладкое место!» (с. 51).

     Ковалев совершает обыденный дрейф по жизни. И вдруг! Развертывание предложения после союза «но» создает антитетичный переход от дрейфово-бытового существования к парадоксу. Он заключается в максимально непредвиденной вероятности (0%) - исчезновению носа. Считаем, что это и есть яркое проявление квантовой реальности.

     Кого же, так сказать, достает по жизни эта самая реальность? Вы пишете: «… чтобы более придать себе благородства и веса, он никогда не называл себя коллежским асессором, но всегда майором» (с. 52).

     Получается, что она достает именно таких — сосредоточенных на себе, что выражается в возвеличивании своей персоны «майорованием». Создается интересная параллель: коллежский асессор > майор (хотя тот же асессор); Ковалев без носа > нос как важная персона (хотя в принципе - тот же Ковалев с чувством собственной неполноценности, но решивший противостоять этому безобразию).

     НВГ:
    - Это верно, а далее я усугубляю эту ужасную трагедию моего асессора. Вы нашли, где это происходит?

     И:
     - Возможно, вот эта характеристика:

     «(1) Майор Ковалев (МК) имел обыкновение каждый день прохаживаться по Невскому проспекту. (2) МК носил множество печаток сердоликовых. (3) МК приехал в Петербург… искать приличного своему званию места                … (4) МК был не прочь и жениться, но только в таком случае, когда за невестою случится двести тысяч капиталу. (…)… [но] (5) вместо носа… преглупое, ровное и гладкое место» (с. 52).

     В этом фрагменте удачно применен анафорический (майор Ковалев — в начале каждого предложения)  синтаксический параллелизм (1 - 4). Его даже можно назвать продолжительной восходящей градацией. Все идет как по маслу. И опять — вдруг! Развертывается контекстная антитеза (1 — 4) — (5), порожденная квантовой парадоксальной вероятностью.

     НВГ:
     - Вот именно. Этими приемами, пришедшими ко мне свыше, я хотел поставить таких, как Ковалев, перед их жизненным фиаско. Нужно было, чтобы это как-то дошло до их нутра.

     И:
     - И тут на сцене появляется Нос — уже как персона, причем далее вплетающая свой голос в полифонию повести. О, эта персона потенциальна многими вероятностями с мистической составляющей.

     «(1) По шляпе с плюмажем можно было заключить (3), что он [Нос] считался в ранге статского советника. (2) По всему было заметно (4), что он ехал куда-нибудь с визитом» (с. 53).

    В речевом аспекте фрагмент представляет собой синтаксический параллелизм (1 - 2) сложноподчиненных предложений с придаточными изъяснительными. Главные части (3 — 4) — безличные и передают доминантное состояние возбужденного наблюдателя (повествователя в синтезе с Ковалевым). Плюмаж здесь — говорящая деталь, как это часто бывает в вашей прозе, Николай Васильевич. Она бросается в глаза и душу как бы низшего по чину Ковалева. Еще бы! Ведь это перьевая опушка на головном уборе, символизирующая власть. Функция введенного вами, Николай Васильевич, возбужденного наблюдения — это, скорее всего, проекция иллюзий и грез Ковалева на его нос. Эгожелания майора настолько сильны, что именно они, вероятно, и способствуют персонификации Носа.

     НВГ:
     - Мистика в этой повести во многом исходит от моего героя. Подумайте, ведь это похоже на сумасшествие, когда Нос покидает Ковалева и уносит с собой его сокровенные мечты об ослепительно карьерном росте.
      
     И:
     - И это сумасшествие усложняется, когда Нос обретает дар речи и становится типичным представителем гражданского чина 5 класса из табели о рангах:

«(4) Нос посмотрел (1) на майора, и брови (2) его несколько нахмурились (3).
     - Вы ошибаетесь, милостивый государь. Я сам по себе (5). Притом между нами не может быть никаких тесных отношений (6). Судя по пуговицам вашего мундира, вы должны служить по другому ведомству (7)» (с. 54).

     Сочетание (1 — 2,3) можно назвать биооксюмороном (глаза и брови у носа!). Он возникает в результате квантового скачка от парадоксального стилистического приема к как бы обычной, стилистически нейтральной ремарке — речи повествователя (4). Реплики Носа (можно сказать, голоса в бедной голове Ковалева) представляют собой новаторскую стереотипно-социальную градацию (5 — 7). Сущность ее — в демонстрации социально-функционального разделения людей по чинам. Это и есть грубое сгущение первозданной пустоты истинного мира.

     НВГ:
     - В этом, как вы говорите, сумасшествии, кстати, вполне распространенном в обществе, возможно все. Нос в представлении Ковалева способен на любые каверзы. Нос без лица и без совести, хоть каких-то начатков морали всемогущ!

     И:
     - Об этом вы и пишите, передавая восприятие героя несобственно-авторской речью (в ней полифонически слышится эмоциональное, негодующее слово Ковалева): «… из собственных ответов носа уже можно было видеть, что (1) для этого человека ничего не было священного и (2) он мог так же солгать, … как солгал, уверяя, что (3) он никогда не виделся с ним. (…) (4) Этот плут и мошенник...» (с. 58).

     Главным признаком парадоксальности несобственно-авторской речи фрагмента является опять же оксюморон «нос — человек». Оксюморон теряет свою противоречивость благодаря взаимным квантово-речевым скачкам точек зрения автора и героя. Они констатируют: Нос — внутренняя, глубинная сторона социальной реальности в мистическом обличии. Выстраивается логическая, по-ковалевски и с позиции таких же, как он, цепочка: нос > плюмаж > человек (Нос). Плюмаж, как атрибут власти, способен очеловечить даже нос (Носа) — да хоть обезьяну и т. п. Придаточные части (1 - 3) , неся негативные характеристики, в принципе создают обратную проекцию: Ковалев > Нос + Нос > Ковалев. Точку ставит универсальная характеристика — негативная перифраза (4). 

     В концовке повести вы сталкиваете две позиции: «(1) … что страннее, что непонятнее всего, - это то, как авторы могут брать подобные сюжеты. (…) Пользы отечеству решительно (3) никакой. (…) (2) Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свет, - редко, но бывают» (с. 74).
 
     Фиксируем две точки зрения одного и того же повествователя (1, 2). Во-первых, он как бы занимает позицию возмущенного петербургского (российского) обывателя, радеющего о пользе отечеству, заключающейся, видимо, только в пристойных нравоучениях (что выражается в категорическом наречии степени (3)). Во-вторых, повествователь приближается к автору (2), утверждая, что такие, может, и сверхъестественные носы могут существовать на свете. Эти позиции противоположны по своей сути. И это квантовая игра распараллеленного сознания. В ней актуализируется не кто иной, как вечный Чаадаев с его крайне критичной, но все-таки любовью к России. Ведь Нос, разъезжающий в виде статского советника, всего лишь нос, не человек, а его безмозглая частичка. И сколько таких носов и тогда, и тогда-тогда, и сейчас привольно передвигаются и продвигаются на Руси, статски советуют, командуют и ублажают себя массой удовольствий.

     НВГ:
     - К Чаадаеву при жизни я был настроен достаточно полемично. Но сущностное видится на расстоянии. Поэтому в итоге наши разногласия как рукой сняло.

     И:
    - Отлично! И вот теперь я предлагаю вам некий эксперимент, в котором я буду, как и вы, активно включаться в видоизменяемую квантовую полифонию вашего же нарратива. А давайте-ка по-гоголевски и по-чаадаевски творческим путем еще более утрируем ситуацию с носом. Цель этого — достичь еще большей квантовой — сущностной — глубины созданного вами происшествия.

     НВГ:
     - Так-так… интересно. Продолжайте.

     И:
     - Вот смотрите. Нос у вас способен на все. Это порождение парадоксальной параллельной реальности. Он существо из мира параллельных вселенных, могущее их же и умножать. Я предлагаю вам два варианта трансформации сюжета повести. Первый — более позитивный. Нос — это якобы статский советник. Он принадлежит высшей номенклатуре и даже может совместно с другими статскими определять политику государства. Представляете: государство держит курс по носу! Ковалев, наверное, о таком и мечтать бы не дерзнул. Конкретнее: статский советник может выполнять обязанности вице-губернатора. Вот какими возможностями вы наделили нос Ковалева (хорошо хоть не дали ему чин повыше). Так вот что я предлагаю: допустим по сюжету повести вдруг заболевает губернатор, и Его благородие Нос, пользуясь своей абсолютной беспардонностью, пролезает временно на его место. Зная, конечно, чей он нос и что ему все-таки придется возвратиться на свое место, Нос… Николай Васильевич, если вас заинтересовало, то что он предпримет?

     НВГ:
     - Гм… я могу, конечно, на время покинуть прекрасные покои вечности и вернуться к моему наивному еще «Носу».

     И:
     - Извините, почему наивному?

     НВГ:
     - Да потому что тогда я еще верил в просветление душ. Полагал наивно, что хотя бы некоторые из чиновничьего племени вчитаются в повесть и посмотрят критически на себя со стороны. Но прав был Шекспир. Кажется, он писал о том, что смена времен, эпох никак не меняет по существу людей… Однако — эх! Вспомним молодость! Так вот Нос понимал, конечно, что в этой его реальности все возможно, например, исчезнув с лица, стать самостоятельной важной персоной, но также и неожиданно вернуться на свое скучное, сопливое место. Поэтому он решает снизойти до несчастного Ковалева и предлагает ему сделку. Я коротко, эскизно. При встрече с асессором Нос напрямую говорит ему:

    - Слушай, майор, я сейчас состою на должности вице-губернатора и способен тебя осчастливить.

     Ковалев в полной прострации лишь выжимает из себя «К-к-а-а-к?».

     Нос:
     - Я назначаю тебя своим милостивым указом статским советником пока в твоем же департаменте, где к тебе привыкли и ты всех знаешь. Но тут одно условие.

     Ковалев:
     - Это правда? Это возможно? Т-а-а-к, а какое же это условие, ваше высокородие?

     Нос:
     - Ты останешься без носа. Ну, и придумаешь что-нибудь, как выйти из положения и остаться при новом чине. Разогрей свою сообразительность. Может  статься, что скоро уже я сделаю тебя чиновником повыше классом.

     Ковалев, кое-как обретя дар речи:
     - Ваше высокородие, а что-с вы станете-с делать?

     Нос смеясь:
,   - Ну, пока великосветским, важным носам есть чем заняться в России-матушке. Ух, и натворю я делов!

     На следующий день Нос в парадном мундире вице-губернатора и новоиспеченный статский советник Ковалев в новом одеянии с сияющей оплетенной звездой, а также в шарфике, прикрывающем лицо несколько выше рта, появляются в дверях департамента. Сонные служаки встряхивают головами и вытягиваются в струнку при виде столь значимого мундира вместе с Носом. Мундир и произносит торжественно:

     - Господа, рад представить вам вашего старого товарища, а теперь уже нового статского советника господина Ковалева. К несчастью, он сильно простыл, но служба, как он сам заявил, не дает ему возможности отлеживаться дома…

     В общем, примерно так. А далее в департаменте постепенно свыкаются с Ковалевым то в шарфике, то в платочке, то есть с вечно, хронически больным в том месте, где должен находиться… Впрочем, вы знаете, о чем я. А Нос, не зевая на своем посту, так умело льстит всем сослуживцам, что те договариваются написать письмо на высшее имя с просьбой, дабы назначить новым губернатором Носа и только его. Так что наверняка быть Носу губернатором и, не замедляя, расправлять свои крылья дальше, а то засиделся, понимаете ли, на сопливом месте между гляделками. Да то ли еще возможно у нас на Руси — стоит только показать заразительный пример.

     Ну, да ладно… А какой же у вас второй вариант, как вы говорите,  трансформации сюжета моей повести?

     И:
     - Второй вариант можно назвать негативным, но лишь условно. Ведь и в первом случае изображаемая, если можно так назвать, действительность весьма абсурдна и несуразна. Здесь есть внешний план и внутренний, онтологический. Во внешнем Нос, благодаря интригам, становится губернатором. А интриги как средство самопродвижения — это считается естественным, нормальным в обществе. Причем наиболее изощренная и удачная интрига обычно вызывает восхищение и всплеск сплетен. Ковалев в вечном шарфике воспринимается чиновниками спокойно, ведь он назначен статским советником чиновником более высокого класса. И это уже закон, приходи он на службу хоть в одних панталонах. Во внутреннем, квантовом, плане же эта константная российская схлопнутость преодолевается вашей фантастической иронией или даже сарказмом. Вы как будто говорите: люди посмотрите, вы живете и как бы служите поистине в сумасшедшем доме и не замечаете, что стены в нем (ограниченное пространство существования) не розовые и гладкие, а посеревшие и даже потрескавшиеся. Вы же не врачи и санитары — хозяева, а неизлечимые пациенты. Нос — в губернаторы, а значит, одобрен государем. Маниакально больной своей персоной майор рад жизни без носа (да хоть бы и без ушей), лишь бы функционировать в чине повыше прежнего. Рисуя эту параллельную квантовую реальность, вы, Николай Васильевич, совершаете писательский, квантовый же, скачок. Как вы думаете, по какому адресу?

     НВГ:
     - Все мои скачки, как и этот, свежий, направлены к читательскому сознанию. И это все для того, чтобы читатель наконец очнулся и ужаснулся тому, в какой бездуховной яме он очутился и как она глубока, насколько сильно проела его душу — так, что она просто исчезла, как нос.

     И: Здорово! Ваш квантовый художественный мир настолько энергетичен и скачкообразен, что читатель (сужу по себе) незаметно для себя начинает воспринимать его как истинный, невыдуманный и вполне вероятный. Возможно, читатель возьмет и задумается: а кто его знает, вот нос, загадочная персона, да что угодно может произойти в этом нашем российском театре абсурдной комедии.

     НВГ:
     - Скажу, что ваш голос в полифонии повести (именно входящий в эту разноголосицу как активная прогрессивная позиция) необычен и интересен по двум особенностям. Во-первых, судя по себе, вы реально проникли в художественный мир как истинный, даже глубже внешнего, отражаемого. Вижу, что вы пришли в состояние интеллектуального и эмоционального возбуждения. Во-вторых, тем самым вы возбудили мое некогда неспокойное творческое начало, и спасибо вам за эту мою чудесную метаморфозу. Так что каков же второй вариант?

     И:
     - В нем Нос, как беспардонный субъект, переходит к более решительным мерам. Зачем ему возвращаться на это невзрачное, к тому же бесперспективное лицо? Да в этом расчудесном обществе можно спокойно дойти и до должности, ну, скажем, царского министра финансов. Если по существу, это даже очень нелишнее, да просто необходимое! И поэтому нужно вообще решительно отделаться от майора. Как? Да он издаст указ об увольнении Ковалева со службы  и категорическом запрете ему вообще занимать какую-либо должность. Он лишит его заранее всех возможных чинов. Пусть пропадет, исчезнет! Причем он, Нос, никак не будет по этому поводу объясняться. Обойдутся холуи! И так слопают эти людишки-пешки.

     НВГ:
     - Гм… Ваш вариант интересен тем, что такая фантастически безмозглая, но хитро-наглая пустышка — нос (Н!ос) способен дойти до степеней известных, но совсем не бессловесных. В такой удобной для него среде он вообще может продвигаться бесконечно. И это ярко характеризует уродливое и абсурдное мироустройство России. На вашем языке квант-волна Носа не способна коллапсировать, наоборот, она может распространяться бесконечно, совершая вполне вероятные энергетические скачки. Однако это, конечно, негативная, хаотизирующая энергия. А что касается майора Ковалева, то он что был, что не был. Исчезновение этого нуля без палочки не заметят все другие нули — прожигатели жизни в департаментах.

     Итак, встреча Носа и майора петербургским вечером. Нос зычным голосом остановил извозчика, так как заметил Ковалева, уныло бредущего по улочке в сторону Невы. Ох, и глубока Нева! Нос крикнул фальцетом:

     - Эй, майор, подь сюда! Разговор есть.

     Унылая, согбенная фигура обернулась и таким же манером направилась к господину Носу.

     Нос:
     - Стой, слушай и заруби себе на том месте, где когда-то прозябал я. Так вот каково мое решение. Ты мне больше не нужен вообще. Ты — моя обуза, идиотский груз на моем великолепном пути. Поэтому я увольняю тебя из департамента и лишаю чина статского советника и вообще любого чина. Я издаю указ о том, что ты абсолютно непригоден ни к какой службе и принимать тебя на любую должность строжайше запрещено. Поэтому будь готов к новой развеселой жизни. Самое главное — заруби себе...э-э… вот что. Не дай бог ты попадешься мне на улице или в каком-нибудь присутствии. Я не должен тебя ни видеть, ни слышать, ни даже слышать о тебе от людей. Тебя не-е-т! Ты исчез. Если же ты нарушишь мои требования, я сошлю тебя так далеко вглубь матушки России, что ты там даже людей не увидишь, может, только  лихих разбойников. Ты понял меня, пока майор?

     Ковалев весь изогнулся в дугу и промямлил тонким упавшим голоском:
     - Ваше… ваше… и что же мне, бедному, теперь делать?

     Нос гордо выпятился над воротником с четкой стоичкой.       
     - Не знаю, мне не до тебя. Я вижу тебя последнюю секунду. Впрочем, чтоб с голоду не подохнуть, иди в порт на заливе, просись взять тебя судна разгружать. Я там, слава богу, как и вся приличная публика, никогда не бываю. Но, впрочем, берегись! Если что, то ты понял… А теперь — брысь с моего пути! Эй, извозчик!
     Ну ка вам сюжетный набросок вашего варианта?

     И:
     - Нашего варианта. Замечательно, по-гоголевски — по-новогоголевски! Подумать только: майор исчезает, как абсолютный никто — что был, что не был. А Нос, у которого только и есть нос с безграничны гонором, нагло внедряется в российское жизнеустройство. И ведь вполне возможно, что он дойдет до заветного портфеля министра финансов и так начнет этот портфель потрошить! Что ему Россия? Как и многим другим — причем вовсе не носам. Что касается особенностей речи Носа, то она свидетельствует о квантовом скачке в самой языковой личности этого персонажа. В базовом варианте повести Нос говорит коротко, заносчиво, как бы защищая свою самостоятельность, отдельность от Ковалева. Во втором же, негативном, варианте это уже хозяин своей фантастической абсурдной реальности. Он говорит резко, категорично, в императивной модальности. По речевым, а значит, уже по появившимся мыслительным особенностям видно, что Нос способен максимально использовать российскую действительность для построения своей эгоцентрической вселенной.

     НВГ:
     - Наша с вами творческая игра в вариации «Носа» стала бы очень, увлекательной, если бы не это ограниченное число сюжетных линий.

     И:
     - Почему же? В квантовом мире повести, который вы породили, волновые функциональные траектории в принципе бесконечны. Вот, например, еще один вариант. Ковалев был настолько одержим идеей возвращения носа, что стал бредить им во сне и наяву. Он вообще перестал различать сон и явь. А однажды во сне он увидел страшное. Он вдруг сам стал Носом и осознал все его дерзновенные желания. Его стремление идти по любым головам и реализовывать любые свои прихоти. Причем он сам поражался тому, сколько у него начатков планов на жизнь в сплошных интригах и удовольствиях, включая женщин света и полусвета. Когда Ковалев проснулся, как он думал, то… Николай Васильевич?

     НВГ:
     - Да-да… То он решил прогуляться по набережной Невы, вдохнуть свежего воздуха  и наконец очнуться от этого глупейшего сна и стать самим собой, хоть и без носа. Однако в голове его вдруг зашумело, загудело. Перед глазами над Невой пополз густой туман, и Ковалев проникся невероятным. Он понял, что Нос — это точно и есть он, Ковалев, Нос со всей своей лихорадкой урывания от от жизни исключительно самого лакомого, сочного, праздного, пошлого и разнузданного без всяких границ.

     И:
     - Браво, уважаемый Николай Васильевич! Мы с вами оживили квантовый мир вашей уникальной повести. Волны «Носа» бурно понеслись по безграничному пространству смыслового континуума. Ироническая «носовая»  модальность стала чертой, присущей бесконечным смысловым конфигурациям вселенского разума. А теперь коротко о квантовой поэтике этого варианта. Ковалев стал Носом. С одной стороны, целый организм с головой, руками, ногами, всеми внутренними органами редуцировался до стадии носа. Такую трансформацию можно назвать физической и даже биологической синекдохой (называние / определение целого по части как разновидность  тропа метонимии). С другой стороны, хоть и ограниченный духовно и интеллектуально Ковалев — все-таки обычный человек своей эпохи, не хуже, не лучше других асессоров и им подобных. Но в его душонке есть, конечно, скрытые стремления жить богато, на широкую ногу, хоть иногда (а то и почаще) предаваться бездумным, безоглядным развлечениям, сорить деньгами и т. п. Вот эта-то в принципе аномалия и проецировалась «в Нос», а затем втянула туда и всего Ковалева, лишив его нормальной человеческой манеры поведения и размышления в первую очередь о себе. В таком случае это уже психологическая синекдоха. Обе синекдохи неразрывно связаны и представляют собой психо-физический троп. Однако онтологически он основан на квантовом скачке от психофизики Ковалева к параллельной психофизике Носа. Эти скачки могут быть многообразны в творческой лаборатории автора — вас, Николай Васильевич. И также многообразны могут быть соответственные тропы, приемы художественной речи, стиля. Главное же заключается в следующем: чем больше квантовых скачков нарратива вы творчески откроете для себя, тем глубже и шире проникнете в реальный неявный (имплицитный) квантовый мир суперпозиций — одновременных всевозможных состояний любых объектов (от физических частиц до квантов сознания персонажей и реальных людей). 
     А теперь, Николай Васильевич, мы с вами не прощаемся, а говорим: до встречи на страницах вашей знаменитой повести «Портрет».

                ЛИТЕРАТУРА

1. Бочаров С. Петербургские повести Гоголя // Гоголь Н.В. Петербургские повести. М.: Советская Россия, 1978. — С. 197 — 207.
 
2. Воропаев В. Нужно любить Россию // Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями: Духовная проза. — М.: Патриот, 1993. — С. 5 — 20.

3. Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями: Духовная проза. — М.: Патриот, 1993. — 393 с.

4. Гоголь Н.В. Петербургские повести. М.: Советская Россия, 1978. — 208 с.

                Интернет-ресурсы:


5. Вайскопф М. Птица тройка и колесница души. Работы 1978 — 2003 годов. — М.: Новое литературное обозрение, 2003.

6. Гоголь: Безумные грани таланта.

7. Волинский С. Квантовое сознание.