Прожить и не сломаться. Глава 1

     Послевоенное детство
     ____________________

     Она сидела на нижней ступеньке лестницы, ведущей на сеновал, и безутешно плакала. Появилась мама с гибким прутом в руке и приказала немедленно зайти в дом. Голос ее через почти сомкнутые зубы был тихим и властным, и выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Дальнейшие события почти семнадцать лет развивались по одному и тому же сценарию.

     Надолго отпечаталось в памяти далекое послевоенное детство. Когда они жили на Украине на маленькой железнодорожной станции.
Дети в то время бегали на улице босиком, обуви не было или ее берегли. Играть босыми было обычным делом; летом теплая дорожная пыль не причиняла никаких неудобств нежным детским ступням.

     Случилось так, что маленькая трехлетняя Таня обо что – то споткнулась, ноготь с одного пальца вырвался, отлетел, хлынула кровь. Боль, кровь, пыль, испуг, но сердечко ее сжалось от боязни, что дома еще получит нагоняй от мамы за то, что плохо смотрела под ноги.

   Подошла к какой – то мусорной куче, подобрала, как ей казалось, более – менее чистенький лоскут в клеточку, замотала, как смогла, палец этим лоскутком, который сразу промок от крови и выпачкался в пыли.

   Вид этого клетчатого лоскутка надолго оставался в памяти даже много лет спустя.
    
     Тогда все обошлось, зажило, но потом ногтевая пластина выросла из двух маленьких половинок, но не смущала Таню и не портила в молодости ее красивые с высоким подъемом маленькие изящные ступни.

     Позднее, уже на Урале, на каменистой улице, где справа и слева стояли чистенькие выбеленные белой глиной дома, дорога шла под гору. Мелкие острые камешки – это была и проезжая и пешеходная дорога между домами. Машин, ни грузовых, ни, тем более, легковых в этом маленьком городке не было.

    Ребятишки беспечно гоняли по улице, конечно, падали и с ревом шли домой, размазывая по лицу слезы испачканными и ободранными ладонями.

    Уже подросшая семилетняя Таня, быстроногая и легкая, любила побегать. Как - то с разбегу упала под гору и прокатилась вниз по мелким камням, ободрав колени, ладони, локти.

    Дома, потупив взгляд и опустив голову, виновато пыталась объяснить, что произошло. Но оказалось, как всегда, что виновата сама.   - Сколько раз тебе повторять, не бегай, в следующий раз накажу!  Слезы от боли и от неосознанной вины, но плакать тоже нельзя, это наказуемо.

    Будучи девятилетним подростком, Таня с младшей сестрой Людой и одиннадцатилетним приемным бабушкиным сыном (фактически- ее племянником -сиротой) целую неделю жили за городом в лесу у своего деда - лесника.

    Ходили босиком по густым зарослям высокой травы, едва продираясь через переплетенные между собой тонкие гибкие зеленые стебли. Даже в голову не приходило чего – то бояться.

    Спали под открытым небом в низине на склоне горы   у родника под кроной широченного могучего дуба с такой густой листвой, что даже дождь не пробивал эту плотную естественную крышу.

    Дед нагрузил травой полную телегу с высокими бортами. Дети уселись сверху, получилось высоко и здорово. Поехали домой в свой маленький уютный городок. Но дед, почему – то, не зануздал лошадь.

    Не доезжая метров 200 – 300 до пионерского лагеря был очень крутой спуск, этакая горка.

    Бойкая младшая Танина сестра   Люда с детства любила покрасоваться, выхватила у племянника вожжи: «Но!» Незанузданная лошадь понесла под гору, упала на все четыре ноги, оглобли сломались, воз перевернулся.

   Таня слетела с высоты на дорогу, оказалась под телегой, ударилась правым виском о землю, а на левый бок угодил борт груженой телеги верхней жердью.

   Младшая сестра и племянник, с них ни один волос, как говорится, не упал, стояли и не знали, что делать.

 В пионерском лагере, расположенном в долине у подножья горы, заметили летящую подводу, позвали взрослых, те подбежали, подняли воз.

 Таня была без сознания. Первое, что она увидела и услышала – это женщина в белом халате и слова «живая».

    Поднятые лошадь, телега, отремонтированы оглобли, все готово, чтобы ехать.

 Таня с головной болью, тошнотой, ободранной рукой и ногой, с тупой болью во всем теле, думала, что делать, ведь мама опять будет ругать. Ей даже в голову не пришло, что надо пожаловаться на Людочкину выходку, из – за которой Таня едва не погибла, страх наказания сковал все ее хрупкое незащищенное сознание.

    Когда доехали, был уже вечер, родителей дома не было, Таня легла спать, не понятно было – или уснула, или провалилась в забытье.

    Из памяти стерлось, как в тот раз удалось избежать наказания, забылось…