Ч. 15 На сибирском берегу

Предыдущая страница   http://proza.ru/2025/08/28/1221

Несмотря на все сомнения эскимоса, они продолжали двигаться вперёд по предательскому тонкому льду, иногда выбираясь на большие льдины с торосами, где приходилось прорубать кирками дорогу для собак с  нартами.

Три собаки были больны. По расчётам капитана до сибирского берега оставалось миль сорок. В бинокль они могли его различать, а может быть, капитан просто убедил в этом Катактовика, потому что слишком большим было расстояние.

Питались они тонкими кусочками медвежьего или тюленьего мяса, заворачивая их в материю и отогревая на теле, чтобы можно было жевать оттаявшее мясо.
 
Капитан надеялся, что скоро их мучения с переправами через открытую воду окончатся, и они выйдут на прибрежный крепкий лёд.

В один из дней он упал и получил сильный ушиб, но его больше беспокоила резь в глазах. Дело в том, что при падении Бартлетт разбил защитные очки, необходимые в Арктике из-за слепящей белизны снега.
 
У него имелись запасные, но они были намного хуже разбитых. Катактовик тоже носил защитные очки. Без них наступала снежная слепота.

Первого апреля они уже хорошо видели сибирский берег, но им по-прежнему приходилось обходить полыньи или переправляться через них на льдинах.

Собаки еле шли. Лёд постоянно растрескивался, находился в непрерывном движении. Перед тем, как выйти на прибрежный лёд, им пришлось преодолеть широкую расщелину.
Собаки боялись перепрыгивать через неё, скулили, ложились животом на лёд.

Положение казалось безвыходным. Капитан подумал: «Теперь или никогда!»
Он отвязал собак от нарт, перепрыгнул с привязанной к упряжке верёвкой, и вдвоём с эскимосом они перетащили упиравшихся собак на прочный  прибрежный лёд.
 
Потом Бартлетт снова совершил прыжок через расщелину. Она становилась всё шире. Капитан привязал к нартам верёвку и в очередной раз повторил прыжок, едва не угодив в воду.

Он и эскимос сумели протащить нарты с грузом, не утопив их в воде.
День стоял ясный, безветренный. Температура была около пятидесяти градусов ниже нуля. Прибрежный лёд покрывал глубокий мягкий снег.

Чтобы не проваливаться в него, им пришлось надеть снегоступы. До этого они их не надевали, потому что приходилось часто прыгать с льдины на льдину. Обувь промокла, требовалось быстро идти к берегу.

Бартлетт и Катактовик сбросили с нарт все припасы, кроме тех, которые могли понадобиться в тот день, и стали кирками прокладывать дорогу сквозь торосы.

Эскимос, имевший очень острое обоняние, сказал, что чувствует запах древесного дыма. Капитан надеялся, что они находятся недалеко от человеческого жилья.
Ближе к вечеру они прошли сквозь торосы.

Теперь по ровному льду идти стало намного легче. В пять часов вечера они оказались на сибирском берегу. Это случилось 4 апреля на семнадцатый день их путешествия.
 
За это время они прошли по льдам пролива около двухсот миль. Первое, что увидел в тундре эскимос – след от нарт, который он показал капитану. Идти по следу они не стали из-за метели, которая началась ещё раньше, но теперь она усиливалась.

Капитан и эскимос принялись строить иглу и укрытие для собак, которых осталось всего четыре. Накормили собак, сварили себе чай и поели медвежьего мяса, после чего легли спать, уже не опасаясь, что под ними разверзнется бездна.

Утром они по проложенной вчера тропе отправились забрать оставленные припасы. Метель продолжалась, тропу было плохо видно, им пришлось немало повозиться, пока нашли засыпанные снегом вещи.

Перед походом снова покормили собак и в десять часов утра двинулись в путь. Метель утихла, после мучений на льду путешествие по тундре казалось им прекрасным.

Они хорошо видели следы чужих нарт и шли по ним. Собаки шли с трудом, кроме одной, их приходилось всё время подгонять. Около двух часов дня они увидели вдали чёрные движущиеся точки и поняли, что это люди.

Теперь капитан погнал собак сильнее, но эскимос, который всегда шёл впереди, внезапно замедлил шаг. Он сказал Бартлетту, что сибирские эскимосы их убьют. С большим трудом тому удалось убедить Катактовика, что им ничего не грозит.

Сказал ему, что, возможно, им даже удастся раздобыть собак или уговорить кого-нибудь из эскимосов пойти с нами в качестве проводника.

Их  тоже заметили, и люди забегали, явно взволнованные появлением незнакомцев. Капитан сказал эскимосу, чтобы тот погонял собак, а сам пошёл впереди вместо него.

Эскимосы бросились к пришельцам с явно дружелюбными намерениями. Их язык не понимали ни капитан, ни Катактовик, но то, что к ним относятся хорошо, было понятно и без слов. Им стремились оказать гостеприимство.

Хозяева освободили от упряжи собак, стали их кормить, а нарты с грузом поставили в укрытие. Пожилая женщина ввела капитана и эскимоса в ярангу. Им помогли снять мокрую одежду, которую сразу повесили на просушку, а взамен дали сухую.

Капитан потом вспоминал: «…мы, едва успев сказать «спасибо», одетые только в медвежьи штаны, удобно расположились вокруг большого деревянного блюда, наполненного замороженным олениной,

и дружно ели с двенадцатью или четырнадцатью совершенно незнакомыми людьми, которым, можно сказать, нас официально не представляли.
 
Никогда меня не встречали в таком изысканном духе истинного гостеприимства, и никогда я не был так благодарен за радушие. Как я впоследствии узнал, это было типично для истинной человечности этих простых и добрых людей».

Продолжение http://proza.ru/2025/09/06/1001