Дверь. Часть XII

Часть XII.
Предыдущая часть http://proza.ru/2025/08/28/91

Оставив послание в книге, а книгу в монастыре, Рома осознавал, что вероятность того, что книга и послание доживут до 2025 года, была нулевая. Совершенно невероятно, что послание сможет дойти до наших дней. Но попытаться надо было. Он и попытался. Рома отправился домой. Надо было жить здесь и сейчас. Дома его ждала Катя. Она подбежала к нему и прижалась. Рома обнял жену, и они долго стояли молча. Про послание он не стал ей говорить. Зачем вселять в неё неосуществимую надежду?
- Ну, наконец, ты пришёл! Я так ждала тебя, – сказала Катя, - у меня новость!
- Что за новость?
- От Юли пришло очередное письмо. Она с графом В. покидают Милан и хотят пожить некоторое время во Флоренции.
- Я всю жизнь хотел побывать во Флоренции! Увидеть эту колыбель Ренессанса!
- Я тоже.
- Давай поступим так. Сейчас у меня есть важные и неотложные дела. Я постараюсь их быстро завершить и передать. По ювелирным вопросам у меня всё налажено, передам ведение дел трём своим  помощникам. Один будет заниматься поставкой материалов – камни и металл, золото и серебро. Епифан всё прекрасно понимает, может быть, даже лучше меня. Собственно изготовление и производство оставлю на Семёна. Он и сам прекрасный ювелир, да и художественный вкус его безупречен. Такие наброски и модели мне постоянно предлагает, что трудно выбрать – какие из них будут выглядеть наиболее привлекательно. Дам ему полную свободу для реализации его таланта. Заказов много. Оставлю ему денег, пусть расширит производство, новые мастерские запустим. Ну, а реализацию оставлю на Никифора. Есть у него эдакая деловая жилка… Народ верный. Что касается часовых мастерских – там тоже надёжные люди, Гжегош, поляк и Ретто, швейцарец. Во всём прекрасно разбираются.
- Так что, едем в Италию? Во Флоренцию?
- Едем! Едем, сердце моё, душа моя! Только во ещё разок с немцем, с Вольфом, встречусь. Надо одну идею обсудить. И поедем…

Через пару дней после этого разговора с Катей, Рома снова у Анастасии Петровны встретился с инженером Вольфом.
- Ну, Карл Фёдорович, как ваши успехи на заводе? Я слыхал, ваша мануфактура процветает?
- Да, Роман Михайлович, всё идёт свой черед. Мануфактур работает с большой прибыль. Всё, что я умел и знал, я делал. Устал только. Хочу немного отдохнуть. Домой, в Байерн съездить, отец навестить.
- Карл Фёдорович, когда собираетесь в Баварию ехать?
- Думайт, через месяц.
- Хорошо. Время располагает. Есть у меня к вам одно предложение.
- Какой?
- Сейчас объясню. Вы прекрасно понимаете, что сейчас в Европе и в России идёт бурное развитие железнодорожного транспорта.
- Их вайс. Знаю. Понимайт.
- Не сомневался в вашем интересе к этому. Вот смотрите… Чем разогревается котёл паровоза? Чем питается паровой котёл?
- Ясно чем. Дрова.
- Именно так. Дрова. Вот запустили железнодорожное сообщение Санкт-Петербург – Москва. Были пробные перегоны. Солдат перевезли. А на первом пассажирском рейсе сам царь изволил проехать. И он был в восторге. Но на месте стоять нельзя! Прогресс того требует. И вот какие мысли меня сейчас беспокоят. Дрова… Это всё хорошо. Но при горении дров в топке получается низкая теплоотдача. Нужен другой источник энергии.
- Какой же?
- Уголь! Каменный уголь!
- Мне это ясно как Божий день. Ну и пусть переходят на уголь. Конструкций паровозный топка от этого не изменится.
- Правильно, не изменится. Но для перехода с дров на уголь нужно резко увеличить его добычу. Шахты! Всё больше и глубже. Понимаете?
- Я понимайт. Но я инженер, не горных дел майстер.
- Слушайте дальше… Сколько аварий, сколько пожаров и взрывов известны в истории горного дела и в Германии, и в России. Виной тому – рудный газ. Метан. Он просачивается через породу. Он всегда присутствует в шахтах. Если освещать шахту факелами, как это происходит повсеместно, то всегда есть риск взрыва рудного газа.
- Я знаю. Так что вы предлагайт?
- Запретить освещать шахту факелами с открытым огнём.
Вольф закурил трубку, заполнив комнату сладким табачным дымом. Карл Фёдорович прикрыл глаза и надолго задумался.
- Электричество. Вы мне уже раньше об этом говорил.
- Да, шахты надо освещать электричеством. Тогда катастроф будет на порядки меньше. И вторая моя идея. Заменить паровозы на электровозы.
- Это уже делал Якоби, немец, русский подданный. Но мощности нет. Сил не хватает.
Рома начал вспоминать курс истории техники… Да, Вернер фон Сименс только через двадцать пять лет, в 1879 году на выставке будет демонстрировать электродвигатель, который будет обладать достаточной мощностью для движения поезда. Ладно, с этим подождём. Но освещение угольных шахт электричеством! Это надо делать незамедлительно и сейчас. И для этого ему нужен инженер Вольф!
- Карл Фёдорович, вот моё реальное предложение: мы с вами создаём закрытое общество, товарищество. Я вкладываю в него значительные деньги. Мы обеспечиваем освещение угольных шахт электричеством. От вас нужны расчеты и схемы электропитания. Что скажете?
Вольф задумался. Потом произнёс:
- Я согласен. Как будет делиться доход?
- Поскольку я организую всё это, поскольку я вкладываю в общество значительный капитал, поскольку от вас нужны лишь инженерные расчёты, то при появлении прибыли доходы между мной и вами будут делиться в пропорции девять к одному.
- Какие предполагаются доходы? И когда?
- Даже представить не могу. Бурное развитие железных дорог, баснословные вложения казны Российской империи…Мы всё утвердим в нашем договоре.
Вольф снова задумался. Надолго. Наконец, он заявил:
- Похоже, я не скоро попаду к мой старый фатер в Байерн. Их бин айнферштанден. Я согласен. Ты меня заразил и убедил, Роман Михайлович. Я отходить от дел в мой тканный мануфактур. Я готов делайт все расчеты.
- Ну, тогда по рукам.
И они крепко пожали руки. Всегда, везде, главное сделать первый шаг. Он всегда самый сложный. Рома утром встретился с Павлом Петровичем Мельниковым, которого к тому времени императорским волеизъявлением назначили первым в истории Министром путей сообщения, и он обрёл небывалый вес в экономической жизни России. Но приязни к Роману он не утратил и радушно встретил его. В ходе длительной беседы Рома убедил его, что не следует почивать на лаврах первых успехов и надо двигаться дальше. Переход в получении энергии от горения дров на более энергоёмкий материал, такой как каменный уголь, обещает привести к резкому увеличению мощности паровых машин, а посему интенсификация добычи угля жизненно необходима для России. Мельников, с присущей ему проницательностью и чутьём, уловил идеи Ромы и благословил его на создание более безопасных способов освещения угольных шахт. После того, как новое закрытое общество во главе с Ромой и Карлом Фёдоровичем Вольфом было юридически оформлено, все расчеты были проведены, первые шахты были обеспечены безопасными системами освещения, Рома вздохнул свободно. Он создал ещё несколько обществ со своим главенством, которые занялись уже не угольными шахтами, а предприятиями по добыче иных видов ископаемых, когда его доходы увеличились кратно, когда численность его рабочих и сотрудников достигла тридцать тысяч человек, лишь тогда он вернулся к вопросу путешествия с женой в Италию.

Собирались недолго. Сына Петрушу оставили на попечение нянек и учителей. Петруша рос очень смышлёным ребёнком, постоянно читал уже не детские книги и проявлял недюжинные способности к естественным наукам. Рома был за него спокоен. Достойный наследник. В определённый день Рома и Катя отправились в путешествие. Это сейчас можно, взяв билет на самолёт, добраться до Рима, а потом на поезде системы Eurocity за три-четыре часа добраться до Флоренции. Но в те времена это всё обстояло не так. Тем не менее, они туда добрались. И вот они стоят перед Санта-Мария-делла-Фьоре!  Огромный оранжевый купол собора и кампанилья Джотто. Они были величественны. Века прошли со времён их постройки, но и сейчас они поражают увидевших их своей безукоризненной грацией и пропорцией. Именно у входа в собор и была назначена встреча Ромы и Кати с Юлей и графом В. Встреча была более чем тёплой. Мужчины пожали друг другу руки, а женщины обнялись и расплакались. Что ж тут поделаешь… Затем они пошли в небольшую таверну перекусить. Им подали бистекку-алла-фьорентина, традиционное блюдо флорентийской кухни, которая собой представляла кусок едва прожаренного на сильном огне лучшей части белой тосканской коровы, зелень и прекрасное тосканское вино в бутылке, оплетённой соломой. К блюду прилагался белый пшеничный хлеб, ещё горячий после приготовления в печи. Всё было прекрасно. Изрядно перекусив, они вновь подошли ко входу в собор.
- Роман Михайлович, - сказал граф В. – обратите внимание на герб, который расположен вон там, во втором ряду. Знаете ли вы, кому он принадлежит?
- Который, вон тот?
- Да, тот.
- Не имею представления. Я несилён в геральдике.
- Это герб принадлежит нашему соотечественнику, русскому человеку. 
- Так там написано – князь Сан-Донато.
- А знаете ли вы, кто это?
- Увы, нет.
- Знакома ли вам такая фамилия, как Демидов?
- Безусловно. Крупнейшие промышленники ещё с Петровских времён.
- Да будет вам известно, что один из потомков тех Демидовых и есть князь Сан-Донато. Богатейший, знаете ли, род. Захотелось вдруг ему, Анатолию Демидову, стать итальянским аристократом. Взял и купил итальянский княжеский титул. Нам же русским всё нипочём. Такой уж у нас характер, с ними никто не в силах равняться. Все супротив нас слабы. Раз что решили, ничто нас не остановит. Верно про нас говорят: уж любить, так без рассудку, рубануть, так уж с плеча. Так вот, любезный Роман Михайлович, мы сегодня идём на приём к князю Сан-Донато, то бишь, к моему другу Анатолию Демидову.
Юля и Катя о чёт-то шептались. Рома обратил внимание на взволнованность Кати. Поздно вечером, когда они вернулись в свою гостиницу на улице Виа-дель-Медичи, что в непосредственной близости от величественного собора, Рома спросил Катю:
- О чём вы там говорили с Юлей?
- Ромочка, беда-то какая… У них ребёночек умер. Совсем маленький… Улетела на небеса его святая душа…
- Вот горе-то… Что с ним?
- Взял да помер. Никто не знает почему. Вот сейчас и думаю, а как там наш Петруша без нас? Прямо сердце замирает…
- Не волнуйся, всё с ним хорошо. Вырастет, образование получит – наследником станет. А ты обратила внимание на неё? Бледная-то какая.
- Да и у неё чахотка. Совсем слабая. Особо после смерти дитя болезнь её захватила. Лекарств-то здесь нужных нет. Вот и мучается.
- Да, дела. И не поможешь ничем. Её бы туда, в наше время. Так ведь невозможно.
- Невозможно, Ромочка. Боюсь я за неё. Тревожусь.
- Ну, здесь хоть климат подходящий. Бог даст, поправится.
- Куда там поправится. Из-за смерти ребёнка она совсем уж извелась…

Наутро Рома и Катя ждали Юлю и графа В. возле дворца, в котором жил князь Сан-Донато, то есть, Анатолий Николаевич Демидов. Когда все собрались, графа В. постучал во входные двери, и они широко распахнулись. Слуга провёл их по шикарным залам, стены которых были увешаны картинами старых мастеров, а по углам стояли то ли копии, то ли оригиналы античных статуй. Некоторые стены были закрыты фламандскими гобеленами. Князь Сан-Донато ожидал их в самом роскошном зале своего дворца.
- Здравствуйте, гости дорогие. Чувствуйте себя как дома. Вы не представляете, как я рад приветствовать своих соотечественников! Вы словно глоток живительной влаги для путника в пустыне, - так приветствовал гостей князь, - ну что там, в России, - обратился он к Роману.
Анатолий Николаевич был худощавым мужчиной лет сорока пяти с чистым лицом, тоненькими усиками и густой шевелюрой, которую разделял ровный пробор.
- Россия, князь, как вам должно быть известно, сейчас на решительном промышленном подъёме. Всё стремительно развивается. Скоро железные дороги опояшут всё страну. Производство металла, добыча угля и других полезных ископаемых, их переработка – скоро Россия будет первейшая в мире!
- Эх, вашими бы устами. Так не дадут ведь.
- Так кто не даст? Кто посмеет не дать?
- Чувствую так, Роман Михайлович, не дадут. Придумают что-нибудь. Турок натравят. Сами войной пойдут. Я давно здесь живу. Знаю, не дадут.
Рома и сам знал из других источников, что вся Европа будет плести интриги, чтобы только задушить стремительный бег его родной страны, чтобы она не стала ведущей мировой державой, но эти соображения он оставил пока при себе.
Князь всех пригласил за стол. Обед был богатым. Беседа отошла от политических вопросов, и все углубились в обсуждение тем, модных сейчас в Европе. В это время здесь процветали различные мистические течения и разного рода направления псевдодуховной жизни. В России-то ещё при Екатерине Великой эти общества и ордена были разгромлены. Но при Павле Петровиче, который сам был великим магистром Мальтийского ордена, подобные общества процветали. Затем лояльный Александр Благословенный сквозь пальцы смотрел на такие организации. Но это всё кончилось декабристским бунтом. Император Николай стал жестоко искоренять подобные образования на теле великой России. Но они всё равно тайно, без существенного влияния на общественную жизнь, существовали. А здесь, в Европе, они пользовались заметным влиянием.      
- Роман Михайлович, слышал о ваших успехах, о вашем правильном настрое, - начал разговор Демидов после доброго обеда и бокала лучшего тосканского вина, которым хозяин угостил гостей, - знаю-знаю о том, что железнодорожное сообщение только началось, а вы уже замыслили повысить эффективность паровых машин.
- Откуда же вы об этом знаете, князь? Я только перед самым отъездом замыслил это осуществить. С одним немецким инженером, с Карлом Фёдоровичем Вольфом, только-только товарищество запустил.
- Ну, Роман Михайлович, у меня свои источники информации. Что бы я стоил, если бы не держал руку на пульсе экономической жизни своей страны. Вот, насколько мне стало совсем недавно известно, вы хотите в качестве источника энергии в паровых двигателях разного класса использовать каменный уголь вместо дров.
- Да, князь, именно так.
- А откуда же вы будете его брать в необходимом количестве? Вы представляете, сколько заводов и мануфактур сейчас в России используют паровые машины?
- Так, в общих чертах. Вольф говорил, что много.
- Много… Не просто много, а громадное количество. А если поезда с паровозной тягой двинутся по всей России? Простите, уже двинулись. Тысячи, десятки тысяч паровозов.
- Я более заинтересован в технической составляющей этого проекта.
- Ах, Роман Михайлович! Здесь вы не правы. Вы же патриот, надеюсь. Вы богатый человек. Я знаю. Ваш кругозор должен быть шире!
- Пока не понимаю, вас князь.
- Я очень богатый человек. Но сейчас говорю вам это не из бахвальства. Я мало жил в России, даже родился здесь, во Флоренции. И вообще редко бывал в России. Жена моя – племянница самого Наполеона. Правда, у меня с ней нелады. Развёлся. Но я же русский! Душа моя всецело устремлена к России. И этим всё сказано. Да, я купил свой титул князя Сан-Донато. У меня и здесь, во Флоренции есть шёлковая фабрика, и на Урале заводы. В честь меня даже особый минерал назвали, хризоколлу, демидовитом назвали. Известен ли вам такой?
- Простите, Анатолий Николаевич, нет, я не силён в горном деле и химии.
- Это силикат меди. Перспективный камень. Так вот, по моему распоряжению и на мои деньги были отправлены экспедиции учёных в Донецкий бассейн.
«Донбасс», - мелькнуло у голове у Ромы.
- И что, Анатолий Николаевич?
- А то, что год назад вышло научное печатное издание, переведено на несколько языков - «Исследование каменноугольного Донецкого бассейна, произведенное в 1837 ;1839 гг. по распоряжению А. Н. Демидова». Вот истина! Вот, где Россия найдёт неисчерпаемый источник энергии. Я, знаете ли, смотрю широко и беспокоюсь о процветании Отчизны.
Роман с восторгом смотрел на Анатолия Николаевича Демидова. Вот он – пример истинно русского человека! Вдали от Родины, почти не живший дома, обладающий колоссальным капиталом, он постоянно участвовал в судьбе России. Потом уже Рома узнал, что Анатолий Николаевич получил в наследство от отца замечательное собрание картин, ваяния и бронзы, значительно приумножил коллекцию и отправил её в Санкт-Петербург. Там он отстроил на Васильевском острове целый дворец и разместил там все эти сокровища. Хотя и знал, что государь не подтвердил его княжеского достоинства в России, которое утвердил король Италии. А однажды князь Сан-Донато во время очередных политических волнений в Тоскане даже спас герцога на своём личном пароходе. Всё это крайне раздражало Николая I. Ведь за заслуги перед Флоренцией личный герб князя Сан-Донато, подданного России Анатолия Демидова, был установлен не где-то, а на фронтоне главного Флорентийского собора Санта-Мария-дель-Фьоре! Величественного и неповторимого.  Не довлеющего над весёлой Флоренцией своей громадой, а возвышающим неповторимый город надо всем миром. Не гнетущего, а летящего. Не закрывающего солнце, а притягивающего его.
- Я, наверное, утомил вас, - тихо произнёс князь, глядя, как слуги принесли смену блюд и вновь наполнили кубки добрым тосканским. – Но, надеюсь, Роман Михайлович, вы поняли, что ваша идея относительно каменного угля не беспочвенна. Все ресурсы в стране есть. Вы только не должны ограничиваться технической стороной ваших идей. Пусть ваш Вольф об этом думает. А вы – должны смотреть шире и дальше.
Воцарилось напряжённое молчание. Князь с улыбкой взглянул на гостей и сказал:
- Довольно о делах. Приглашаю вас в мою библиотеку. Хочу вам её показать. Она заслуживает внимания, поверьте мне.
Все поднялись из-за стола. Катя и Юля на несколько мгновений уединились у окна и о чём-то шептались. Мужчины закурили трубки.
- Ну, довольно, пошли.
Они миновали несколько залов и вошли в огромное помещение, в котором была размещена библиотека князя. Это было бесподобно. Тысячи томов занимали полки и стеллажи вдоль стен. Корешки некоторых книг блестели золотым тиснением. Казалось, здесь собрались книги на всех языках мира.
- Смотрите, это моё главное богатство, - сказал Анатолий Николаевич, - я, бывает, сутками пропадаю здесь, забывая, когда день, а когда ночь. Мой отец начал собирать эту библиотеку. Я решительно приумножил её. Даже не знаю, на что я трачу более средств, на произведения искусства или на книги.
Граф В., Рома, Катя и Юля просто обомлели, заворожено глядя на это собрание. Наконец, граф В. произнёс:
- У меня в Москве огромная библиотека. Но она не идёт ни в какое сравнение с вашей, князь.
Демидов удовлетворённо кивнул головой. Он ожидал такой оценки, и он её получил.
Юля подошла к одной из полок.
- О, Бэкон! Бекон! Я хорошо знаю его произведения. «Новый Органон», наверное? Мы изучали его в институте. «Новый Органон»?
- Простите, где? – удивился князь, - в каком таком институте?
Юля поняла свою оплошность и поправилась:
- Я имела в виду в пансионе. Князь, могу ли я её достать? Посмотреть?
- А, понятно, в пансионе, вы же родом из Англии. Гости мои дорогие! Вы не представляете, какую радость вы мне доставляете таким непосредственным интересом к моим книгам! Но, миссис Джулия,  эта книга, на которую вы обратили внимание, намного значительнее, чем вы даже можете предположить. Она крайне редкая. Конечно, доставайте. Но это не Френсис Бэкон. Он тоже весьма значительный автор, лорд-канцлер Англии, увлекался театром, философией, создал много интересных трудов. Несколько его книг у меня есть, но они вон там, на другой полке. А та книга, на которую вы, миссис Джулия, обратили внимание, это другой Бэкон. Роджер. Знаете ли вы такого?
Юля немного смутилась. Она что-то слышала о Роджере Бэконе, философе XIII-го века, но очень смутно.
- Так вот, - не желая смущать своими вопросами, сказал князь, - Роджер Бэкон – один из немногих творцов новой философии. Он сильно конфликтовал с Папой Римским, но не из-за своих взглядов на теологию и споров со схоластами, а совсем по другой теме. Он был великим магом и написал несколько трудов по ней. И они, эти труды, были решительно осуждены всей церковью. Поэтому, после публикаций, эти сочинения стали преследоваться церковью, как и сам автор. Их изымали, уничтожали. А та книга, которую вы заметили, это одно из немногих изданий, которое вышло в Голландии, в Амстердаме в XVI-м веке, когда там, в противовес Риму, стали публиковать то, что было неугодно католической церкви. Но и эти книги преследовались. Я думаю, что от того издания осталось не более десяти экземпляров. И перед вами – один из них. Смелее, Джулия, доставайте, если не боитесь.
- А что, эту книгу следует бояться?
- Несомненно! Она может разрушить ваше мировоззрение.
Юля засомневалась. Тогда Рома достал эту книгу и передал Юле. Она с опаской взяла её. Книга была на латыни, как и было положено.
- Вы понимаете латынь? – спросил князь.
- Немного.
- Сможете прочесть? Понять?
- Полагаю, что да.
- Тогда я вам дарю её!
Юля с сомнением поглядела на Анатолия Николаевича.
- Князь, вы уверены, что готовы расстаться с этой книгой?
- Я чувствую, что передаю её человеку, который сможет оценить и использовать написанное здесь.
- А вам не жалко?
- О, я достаточно изучил её. Я провёл над нею много часов и сделал многочисленные выписки из неё. В тот миг, когда из множества находящихся здесь сочинений вы, миссис Джулия, сразу же обратили своё внимание на неё, я сразу же понял, что это знак. Вся наша жизнь и мирской путь определяются знаками, которые даются свыше. Но подавляющее число людей просто не видят или не осознают, что провидение подбрасывает им эти знаки. А, следуя очевидным или совсем неочевидным знакам, изощрённый ум может изменить свою судьбу. И не только свою. А посему, дарю вам эту книгу. В память о сегодняшней нашей встрече.
- Вы считаете, что я достойна такого подарка?
- Вы сами должны решить – достойны или нет. Ответ сейчас не нужен. Вы должны сами решить. Чуть позже. Когда осознаете значимость написанного здесь.
- Так что же такого знаменательного обозначено в этой книге?
- Роджер много занимался алхимией.
- Здесь рецепт эликсира бессмертия?
- Миссис Джулия, не стоит всё принимать столь прямолинейно. Ведь философский камень и эликсира бессмертия всего лишь символы. Это не реальные объекты.
- Символы? Чего?
- Символы познания. Символы пути. Присмотритесь к Роману Михайловичу. Разве ему нужен философский камень?
- А разве нет?
- Нет. Ему – не нужен. Философский камень всего лишь символ развития и превращения. Это средневековые алхимики думали, что он – реальное осязаемое вещество, которое может превратить свинец в золото. Но это не так. А Роман Михайлович в постоянном поиске. Он постоянно в пути. И путь его непрост. Но он, я чувствую это, в своём сознании, благодаря постоянной работе и поиску, верно идёт к цели. А цель – развитие и совершенствование. Поэтому, в каком-то смысле, философский камень у него уже есть. Ибо работа мысли и чёткая цель, стремление к развитию, во благо своего ли процветания, во благо науки или своей страны – это и есть обладание символом, как его ни назови. Но, конечно, у этого символа есть и другие признаки и возможности.
- Возможности? Какие же?
- Ну, например, возможность вхождения в контакт с силами, которые влияют на нашу жизнь. Это магия. Разных цветов. Всё зависит от собственного настроя и готовности. И этим всем можно овладеть и использовать.
- Вы шутите, князь?
- Нисколько.
- И как же это происходит?
- А вот прочитаете эту книгу, проникнетесь описанными здесь законами, и вам, возможно, это станет понятным. Может быть, неизмеримое могущество к вам и придёт. А поэтому, забирайте её. Вот и встретимся потом.
Юля была благодарна за столь значимый, но пока непонятный подарок. Что он может принести? Скорби и печали? Сомнения и разочарование? Всё это звучало крайне неправдоподобно. Но разве сюда, в светлую Флоренцию они попали правдоподобным способом? Да, всё звучало завораживающе странно и маняще. Редкостная книга, которой уже шестьсот лет и которая неведомым путём дожила до наших дней, преследуемая  и уничтожаемая, да не уничтоженная, символы, пути, магия… Да есть ли она?

Тем временем наступило утро. Малиновое солнце нехотя поднималось над Флоренцией.