А вы, надменные потомки?!. - 2

"...а насчёт "собственной глупости" повторю: "В советском полном собрании сочинений Лермонтова...во вступительной статье имеется фраза, что стихи его первого этапа (до
1837 года) - "имеют только литературное значение - наверное, та Редакция тоже
большим умом не отличалась.  (Виталий Литвин 29.08.2025г. 14:34 Из переписки под рецензией на "А вы, надменные потомки?!." http://www.proza.ru/2022/01/21/180)


А вам никогда не приходило в голову, что "уж если любит кто кого", то о нём хочется узнать ВСЁ, не взирая на мнения каких-то там редакторов, потому что тогда имеют
значение и неумелые детские шаги и вообще весь путь творческого становления любимого автора? Почему?
Да потому что никто, кроме него самого о себе не расскажет:

           Нет, я не Байрон, я другой,
           Ещё неведомый избранник,
           Как он, гонимый миром странник,
           Но только с русскою душой.
           Я раньше начал, кончу ране,
           Мой ум немного совершит;
           В душе моей, как в океане,
           Надежд разбитых груз лежит.
           Кто может, океан угрюмый,
           Твои изведать тайны? Кто
           Толпе мои расскажет думы?
           Я - или Бог - или никто!              1832

Кто знает, чем руководствовались "ваши" советские редакторы, вынося свой вердикт в отношении творчества Лермонтова, и стоит ли им так безоговорочно доверять, как это делаете вы, господин Литвин?
Тем более, что на их счёту в отношении Лермонтова числится преступление похлеще - и литературное и, можно сказать, даже уголовное. Я имею в виду, что именно им, советским редакторам, принадлежит факт включения в творческое наследие ПОЭТА стихотворения, которое он НИКОГДА не писал и даже никогда НЕ МОГ написать, ибо оно претит духу самого Михаила Юрьевича.
Но именно с 1955 года оно "украшает" все его поэтические сборники и все собрания сочинений, включая и издания последних лет. Правда, в некоторых рядом с указанием
года написания сего "творения" стыдливо стоит знак вопроса - "1841?"

Речь идёт о стихотворении "Прощай, немытая Россия". Можно не сомневаться, что за
это деяние сам Михаил Юрьевич непременно бы вызвал на дуэль тех деятелей,
позволивших себе сотворить такое. Потому что он был русский дворянин, русский офицер
и русский поэт, и слово "честь" не было для него пустым звуком.
Да, в силу обычаев своего времени он был невольником чести, выступая против
мнимых причин для её защиты на дуэлях. Но когда честь затрагивается непосредственно, очерняя честное имя и всё творческое наследие, оставленное нам, потомкам... Ибо
теперь, благодаря этому позорному, приписываемому Лермонтову чужому и чуждому
"перлу", Михаил Юрьевич становится непосредственным преступным орудием русофобов, ничтоже сумняшеся цитирующих якобы творение великого поэта.
 
Как же это случилось? Почему, по какой причине именно в 1955 году свершилось это преступное деяние советских редакторов, благодаря которым теперь грязным шлейфом оно волочится по всем сборникам Лермонтова последующих лет. Их даже не смутил тот
факт, что у ПОЭТА уже есть его собственное, подлинное стихотворение на эту тему:
"Родина", датируемое как раз 1841 годом. Помните? "Люблю Россию я, но странною любовью..."  Которое полностью противоречит тому подлому включению советских редакторов. Может, они руководствовались лукавым умыслом, орудовавшим тогда на просторах нашей послелермонтовской родины, когда отрицали и поносили Бога, зато
любые негативные упоминания о царях всячески приветствовались и поощрялись?..

Однако среди серьёзных литературоведов и знатоков творчества Лермонтова истинных, а
не поверхностно-легкомысленных, стало дурным тоном называть "Прощай, немытая
Россия" стихотворением Михаила Юрьевича. Тогда как русофобы и иже с ними "литературоведы" типа Петра Порошенко вдохновенно цитируют сей перл направо и
налево. Именно первая строчка очень понравилась всем тем, кто привык высказываться
о России с пренебрежительной издевкой.

К тому же у перла "Прощай, немытая Россия" есть свой автор: Дмитрий Дмитриевич Минаев, который жил и творил во второй половине XIX столетия, уже много позже
смерти Лермонтова.