Глава 8 Больные глаза
– Отлично! Ты-то нас и обслужишь. Не люблю я, знаешь ли, местный персонал, а тебе доверяю. Ну, что посоветуешь? – Борис раскрыл меню.
– Фирменное блюдо суп-пюре из грибов с сухариками.
– В кои-то веки выбрались в ресторан, а ты нам пюре суёшь? Давай что-нибудь посолидней. Рыбу, к примеру.
– Водку будете?
– Варя? – хозяин «Севастополя» вопросительно посмотрел на жену, и получив утвердительный кивок, подмигнул Хикаморе: – Обязательно!
– Тогда рекомендую сёмгу под маринадом. Шеф-повар готовит просто восхитительно. Личный рецепт!
– Вот, Варя, японец дурного не посоветует. Они в рыбе разбираются. Согласен. И на десерт французское крем-брюле.
– Слегка неожиданно, но, как говорится, каприз клиента – закон для персонала.
– Извини, друг, обещал жене.
– Водки? – Хикаморе вопросительно поднял бровь.
– Раз, два, три – штаны. Давай грамм двести, а там посмотрим. И это, закуску горячую организуй.
– Непременно! Есть отличный рецепт от профессора Преображенского.
– Поведуй?
– Солёные огурчики, обжаренные в муке и смазанные мёдом.
– Ого, любопытно. Тащи.
Обслуживая одновременно несколько столиков, Хикаморе имел возможность слышать обрывки разговоров посетителей. Сегодня, в будний день, в ресторане собрались недавние участники так называемой лотереи. Отовсюду неслось «Красный автобус», «Красный автобус». Граждане активно обсуждали полёты на другие планеты. Даже компания дамочек, занявшая столик у окна, оживлённо щебетали, придумывая наряды для будущих поездок. Складывалось впечатление, что никого и не интересовали два столетия дополнительной жизни. Подавая французский десерт хозяевам «Севастополя», Хикаморе поинтересовался:
– Позвольте узнать, Борис-сан, не могли бы вы объяснить одну незначительную вещь, пустяк, но очень важный для меня.
– Изволь, – с готовностью согласился бармен.
– Что означали эти фантики от конфет рядом с красной кнопкой для голосования?
– Мусор.
– Отчего же только с одной стороны?
– У нас левшей много, – хитро прищурился Борис.
– Брось голову морочить японцу. Это он придумал. Говорит, где брошу, там и голосуй. А я что, я подмолодиться хотела, но сами понимаете, – начала объяснять Варвара, раскрасневшаяся от водки и сёмги под маринадом, но внезапно вскрикнула:
– Ой! Ты чего пинаешься?
– Не чего, а коммуналку отключат. Ему-то что, он в коридоре отсидится, а у нас клиентура. Ты об этом подумала?
Подвыпившая женщина уже ни о чём таком не думала, ей хотелось рассказать первому встречному о своём горе:
– С ним всегда так! – на что Хикаморе вежливо наклонил голову в знак согласия, ему очень хотелось услышать версию Варвары.
– Ну так вот, он и говорит, бросай. А я, как увидала «Двести лет», так и расстроилась: с одной стороны этот кабан всю голову вынесет, а с другой – такая экономия. Хотя, конечно, у нас уже припасено, но кто же дарёному коню смотрит в зубы?
– Варя, ты моё чудо, – полез целоваться Борис, чтобы остановить откровения жены.
– Отстань, – она выставила руку. – Ну как такому борову откажешь? В конечном счёте сам виноват. А там фантиков, что окурков на космодроме. И всё одно, думаю, ведь узнает, а как не узнает, когда у него Чигин завсегдатай. Ну и нажала, – довольно бессвязно объяснила Варвара.
– Извините, на что?
– Экий ты болван, на кнопку, на что же ещё! – вмешался Борис не желавший продолжения разговора.
– Могу предложить кофе, – немедленно нашёлся официант, чтобы перевести разговор.
– Два, и с коньяком.
Услышанное чрезвычайно озадачило бывшего якудзу. Получалось, что он ошибся, коль отовсюду звучит этот проклятый «Красный автобус» и не слова о дополнительной жизни? Может, он что-то не так просчитал? Может у него под ногами песок, а у них камень? А как иначе – когда «Красный автобус» важнее!
«Чудны дела твои, великий Хатиман, – подумал Хикаморе, потом ещё раз подумал, но уже с упрёком: Я просил тебя помочь, а ты издеваешься! Ты кем себя возомнил! Ты вообще, бог самураев или опять настроение плохое? Благодаря тебе, я здесь оказался, а ты ещё характер показываешь! Помяни моё слово, а оно крепкое, как гора Фудзияма, перестану тебе по праздникам наливать саке, тогда посмотрим, как запоёшь!»
Посчитав, что выдал необходимое количество угроз, Хикаморе добавил примирительно:
«Всё, извини, погорячился, ситуация сложная. Я не могу потерять лицо перед председателем ЦКа. Давай помогай! Нельзя, чтобы японца публично унизили! Ты хоть это понимаешь!» – опять мысленно взвился Хикаморе, как настоящий якудза.
По-видимому, самурайский бог Хатиман что-то ответил. К сожалению, я не знаю ритуального языка синтоизма, поэтому могу строить только предположения на основе дальнейших рассуждений якудзы, а они оказались на редкость кровожадными. Ну что поделаешь – Азия! Если сократить довольно пространный текст, а точнее сказать длинный перечень претензий, то окончание полностью соответствовало букве и духу «Бусидо», а именно, якудза пообещал сделать себе харакири и отправиться на небеса, чтобы там, на небесах, вырезать всю родню Хатимана вплоть до нерождённых младенцев, а его оставить жить без детородных органов. В общем, непростые у них там в Японии взаимоотношения с богами. Собственно, и они тоже хороши, нельзя же столь безответственно манкировать характером, когда речь идёт о чести якудзы? Здесь и любой другой гражданин может решится на отчаянные меры. Хотя... мстить нерождённый младенцам – это уже слишком по-японски.
Приняв к сведению нервы своего прихожанина, бог самураев кое-что предпринял: позвонил кому следует в Космическую коллегию. Иначе сложно объяснить, почему к малознакомому инородцу подошёл Борис, ну, если не брать во внимание невозможный для синтоизма человеческий фактор, а он, надо сказать, был. Многоопытный бармен, не один десяток лет наблюдавший из-за барной стойки измочаленных семейной жизнью мужчин, сразу заметил перемену настроения у инородца. Сами понимаете, бар – вместилище трагедий в самых крайних проявлениях, и где как не там осваивать человеческую природу. Дружески обняв щуплого официанта большой волосатой рукой, Борис похлопал его по груди и выдохнул пары спиритус вини прямо в бесстрастное лицо якудзы:
– Ты это, ты чего разнюнился? Чаевых мало? Ну так подсыплю. На-ко добавочку, – он засунул в нагрудный карман чёрной форменной куртки официанта сиреневый графен. Увидев равнодушную реакцию, вернул на родину, в свой кошелёк... Ноль эмоций. Такое поведение задело Бориса, любившего весь мир после вкусного обеда, он помахал рукой Варваре, показывая, что у него возник чрезвычайно важный разговор к персоналу ресторана.
– Подожди секунду, нам тут обсудить кое-что нужно.
Подобное панибратство в японской культуре считается чем-то неуместным, и Хикаморе попытался высвободиться из дружеских объятий. Напрасно, захват был произведён по всем правилом.
– Мне работать нужно, – с трудом прошипел из сдавленной грудной клетки официант.
– Всего-то? Это щас, это легко порешаем. Эй, Семён, я его арендую, – крикнул знакомому метрдотелю Борис.
– Должен будешь.
– Легко!
– Ну что? Идём, бедолага.
Начальству нужно подчиняться, иначе тебя перестанут уважать – так был воспитан Хикаморе. Он посмотрел на Бориса:
– Мне дышать трудно. Я никуда не убегу.
– Ишь ты, по-нашему заговорил. А то сюсу, бусю, «мне работать надо». Работа не волк, в лес не убежит. Учись, пока я жив, а помру – не хнычь в подсобке.
– Я вам зачем нужен?
– Чудак человек. У тебя глаза больные. Я так не могу. Я тебе обещал защиту. Ну так вот – рассказывай, кто тебя обидел?
– Вы врач, извините?
– Лучше – у меня сегодня хорошее настроение. Жена сделала всё по-моему. Хорошо-то как! Хочется всех обнять. А у тебя глаза больные – непорядок.
Что такое «больные глаза» Хикаморе не знал, обычно по утрам он видел в зеркале только смотровые бойницы якудзы, в которые непросто ткнуть пальцем, даже если очень захочешь. Этот неожиданный факт о своём организме, к которому он относился с крайним почтением, его озадачил.
– И что делать?
– Здесь, брат, вопрос. Вопрос вопросов, так сказать. Ты, кроме своего поганого саке, что-нибудь ещё пьёшь?
– Вы оскорбили национальный напиток.
– И чё, коль правда? Впрочем, признаю – неправ! Каждый пьёт то, что имеет, так-то. Ну так о чём это я? Ага, о твоём паскудном настроении. Ферштейн?
– Извините, это касается только меня.
– Вот здесь прячется трагическая ошибка, брат. Если я тебе не помогу, то кто поможет мне? А никто! Такие пироги-коврижки. Вопрос, а мне это надо? А и ответ имеется – да никогда в жизни! Чтобы сдохнуть у всех на виду и в одиночестве – жуть! Я сразу заметил, что у тебя с голосованием что-то не так. Так не бери в голову. Всё одно – придурь начальская. Сегодня этот генерал здесь, а назавтра уберётся к себе восвояси.
Подобные рассуждения совсем не подходили Хикаморе. Да и как они могли устроить коренного японца с острова Хоккайдо? Он даже не придал им особенного значения, отнеся к определённой независимости хозяина «Севастополя». Но даже и так, нельзя осуждать генерала, от решений которого зависела судьба двадцати тысяч граждан.
– Я здесь человек новый, ничего в вашей жизни не понимаю.
– Значит, угадал? Значит, всё же голосование? Прямо в яблочко! И-эх, а ты грустишь! Хотел на Венеру слетать? Так всё одно – пятьдесят на пятьдесят. Так бы тебя и отправили на процедуру. Жди, не подавись. У этого Зыбина, тьфу ты, Шкловского, семь пятниц на неделе. Уже хотел один раз расстрелять нас из позитронных пушек – и где всё? Балабол одним словом. Аристократ! А им верить нельзя ни разу в жизни.
– Скажите, а кто проголосовал, имена будут известны?
– Конечно. Браслет-то именной! Вся правда-матка про твою персону обозначится на экране ЦКа.
Последняя надежда растаяла, как туман над озером Кавагутико: надежда на инкогнито. Теперь ничего не оставалось, как сохранить своё лицо. Хикаморе подобрался, от жёлтого лица и так не очень румяного отхлынула кровь. Перемена не укрылась от глаз Бориса.
– Так, постой-постой! Ты чего это, ты это брось, малахольный. Срочно требуется анестетик. Поехали ко мне. Здесь качества нет нормального. Варя, Варя, ты где? У нас клиент образовался.
Глава 7 Тёмное дело http://proza.ru/2025/09/11/817
Глава 9 Ронин http://proza.ru/2025/09/20/118
Книга здесь: https://litmarket.ru/books/bezumnyy-avtobus
Свидетельство о публикации №225091300769