Глава 8 Больные глаза
– Отлично! Ты-то нас и обслужишь. Не люблю я, знаешь ли, местный персонал, а тебе доверяю. Ну, что посоветуешь? – Борис раскрыл меню.
– Фирменное блюдо суп-пюре из грибов с сухариками.
– В кои-то веки выбрались в ресторан, а ты нам пюре суёшь? Давай что-нибудь посолидней. Рыбу, к примеру.
– Водку будете?
– Варя? – хозяин «Севастополя» вопросительно посмотрел на жену, и получив утвердительный кивок, подмигнул Хикаморе: – Обязательно!
– Тогда рекомендую сёмгу под маринадом. Шеф-повар готовит просто восхитительно. Личный рецепт!
– Вот, Варя, японец дурного не посоветует. Они в рыбе разбираются. Согласен. И на десерт французское крем-брюле.
– Слегка неожиданно, но, как говорится, каприз клиента – закон для персонала.
– Извини, друг, обещал жене.
– Водки? – Хикаморе вопросительно поднял бровь.
– Раз, два, три – штаны. Давай грамм двести, а там посмотрим. И это, закуску горячую организуй.
– Непременно! Есть отличный рецепт от профессора Преображенского.
– Поведуй?
– Солёные огурчики, обжаренные в муке и смазанные мёдом.
– Ого, любопытно. Тащи.
Обслуживая одновременно несколько столиков, Хикаморе имел возможность слышать обрывки разговоров посетителей. Сегодня, в будний день, в ресторане собрались недавние участники так называемой лотереи. Отовсюду неслось «Красный автобус», «Красный автобус». Граждане активно обсуждали полёты на другие планеты. Даже компания дамочек, занявшая столик у окна, оживлённо щебетали, придумывая наряды для будущих поездок. Складывалось впечатление, что никого и не интересовали два столетия дополнительной жизни. Подавая французский десерт хозяевам «Севастополя», Хикаморе поинтересовался:
– Позвольте узнать, Борис-сан, не могли бы вы объяснить одну незначительную вещь, пустяк, но очень важный для меня.
– Изволь, – с готовностью согласился бармен.
– Что означали эти фантики от конфет рядом с красной кнопкой для голосования?
– Мусор.
– Отчего же только с одной стороны?
– У нас левшей много, – хитро прищурился Борис.
– Брось голову морочить японцу. Это он придумал. Говорит, где брошу, там и голосуй. А я что, я подмолодиться хотела, но сами понимаете, – начала объяснять Варвара, раскрасневшаяся от водки и сёмги под маринадом, но внезапно вскрикнула:
– Ой! Ты чего пинаешься?
– Не чего, а коммуналку отключат. Ему-то что, он в коридоре отсидится, а у нас клиентура. Ты об этом подумала?
Подвыпившая женщина уже ни о чём таком не думала, ей хотелось рассказать первому встречному о своём горе:
– С ним всегда так! – на что Хикаморе вежливо наклонил голову в знак согласия, ему очень хотелось услышать версию Варвары.
– Ну так вот, он и говорит, бросай. А я, как увидала «Двести лет», так и расстроилась: с одной стороны этот кабан всю голову вынесет, а с другой – такая экономия. Хотя, конечно, у нас уже припасено, но кто же дарёному коню смотрит в зубы?
– Варя, ты моё чудо, – полез целоваться Борис, чтобы остановить откровения жены.
– Отстань, – она выставила руку. – Ну как такому борову откажешь? В конечном счёте сам виноват. А там фантиков, что окурков на космодроме. И всё одно, думаю, ведь узнает, а как не узнает, когда у него Чигин завсегдатай. Ну и нажала, – довольно бессвязно объяснила Варвара.
– Извините, на что?
– Экий ты болван, на кнопку, на что же ещё! – вмешался Борис не желавший продолжения разговора.
– Могу предложить кофе, – немедленно нашёлся официант, чтобы перевести разговор.
– Два, и с коньяком.
Услышанное чрезвычайно озадачило бывшего якудзу. Получалось, что он ошибся, коль отовсюду звучит этот проклятый «Красный автобус» и не слова о дополнительной жизни? Может, он что-то не так просчитал? Может у него под ногами песок, а у них камень? А как иначе – когда «Красный автобус» важнее!
«Чудны дела твои, великий Хатиман, – подумал Хикаморе, потом ещё раз подумал, но уже с упрёком: Я просил тебя помочь, а ты издеваешься! Ты кем себя возомнил! Ты вообще, бог самураев или опять настроение плохое? Благодаря тебе, я здесь оказался, а ты ещё характер показываешь! Помяни моё слово, а оно крепкое, как гора Фудзияма, перестану тебе по праздникам наливать саке, тогда посмотрим, как запоёшь!»
Посчитав, что выдал необходимое количество угроз, Хикаморе добавил примирительно:
«Всё, извини, погорячился, ситуация сложная. Я не могу потерять лицо перед председателем ЦКа. Давай помогай! Нельзя, чтобы японца публично унизили! Ты хоть это понимаешь!» – опять мысленно взвился Хикаморе, как настоящий якудза.
По-видимому, самурайский бог Хатиман что-то ответил. К сожалению, я не знаю ритуального языка синтоизма, поэтому могу строить только предположения на основе дальнейших рассуждений якудзы, а они оказались на редкость кровожадными. Ну что поделаешь – Азия! Если сократить довольно пространный текст, а точнее сказать длинный перечень претензий, то окончание полностью соответствовало букве и духу «Бусидо», а именно, якудза пообещал сделать себе харакири и отправиться на небеса, чтобы там, на небесах, вырезать всю родню Хатимана вплоть до нерождённых младенцев, а его оставить жить без детородных органов. В общем, непростые у них там в Японии взаимоотношения с богами. Собственно, и они тоже хороши, нельзя же столь безответственно манкировать характером, когда речь идёт о чести якудзы? Здесь и любой другой гражданин может решится на отчаянные меры. Хотя... мстить нерождённый младенцам – это уже слишком по-японски.
Приняв к сведению нервы своего прихожанина, бог самураев кое-что предпринял: позвонил кому следует в Космическую коллегию. Иначе сложно объяснить, почему к малознакомому инородцу подошёл Борис, ну, если не брать во внимание невозможный для синтоизма человеческий фактор, а он, надо сказать, был. Многоопытный бармен, не один десяток лет наблюдавший из-за барной стойки измочаленных семейной жизнью мужчин, сразу заметил перемену настроения у инородца. Сами понимаете, бар – вместилище трагедий в самых крайних проявлениях, и где как не там осваивать человеческую природу. Дружески обняв щуплого официанта большой волосатой рукой, Борис похлопал его по груди и выдохнул пары спиритус вини прямо в бесстрастное лицо якудзы:
– Ты это, ты чего разнюнился? Чаевых мало? Ну так подсыплю. На-ко добавочку, – он засунул в нагрудный карман чёрной форменной куртки официанта сиреневый графен. Увидев равнодушную реакцию, вернул на родину, в свой кошелёк... Ноль эмоций. Такое поведение задело Бориса, любившего весь мир после вкусного обеда, он помахал рукой Варваре, показывая, что у него возник чрезвычайно важный разговор к персоналу ресторана.
– Подожди секунду, нам тут обсудить кое-что нужно.
Подобное панибратство в японской культуре считается чем-то неуместным, и Хикаморе попытался высвободиться из дружеских объятий. Напрасно, захват был произведён по всем правилом.
– Мне работать нужно, – с трудом прошипел из сдавленной грудной клетки официант.
– Всего-то? Это щас, это легко порешаем. Эй, Семён, я его арендую, – крикнул знакомому метрдотелю Борис.
– Должен будешь.
– Легко!
– Ну что? Идём, бедолага.
Начальству нужно подчиняться, иначе тебя перестанут уважать – так был воспитан Хикаморе. Он посмотрел на Бориса:
– Мне дышать трудно. Я никуда не убегу.
– Ишь ты, по-нашему заговорил. А то сюсу, бусю, «мне работать надо». Работа не волк, в лес не убежит. Учись, пока я жив, а помру – не хнычь в подсобке.
– Я вам зачем нужен?
– Чудак человек. У тебя глаза больные. Я так не могу. Я тебе обещал защиту. Ну так вот – рассказывай, кто тебя обидел?
– Вы врач, извините?
– Лучше – у меня сегодня хорошее настроение. Жена сделала всё по-моему. Хорошо-то как! Хочется всех обнять. А у тебя глаза больные – непорядок.
Что такое «больные глаза» Хикаморе не знал, обычно по утрам он видел в зеркале только смотровые бойницы якудзы, в которые непросто ткнуть пальцем, даже если очень захочешь. Этот неожиданный факт о своём организме, к которому он относился с крайним почтением, его озадачил.
– И что делать?
– Здесь, брат, вопрос. Вопрос вопросов, так сказать. Ты, кроме своего поганого саке, что-нибудь ещё пьёшь?
– Вы оскорбили национальный напиток.
– И чё, коль правда? Впрочем, признаю – неправ! Каждый пьёт то, что имеет, так-то. Ну так о чём это я? Ага, о твоём паскудном настроении. Ферштейн?
– Извините, это касается только меня.
– Вот здесь прячется трагическая ошибка, брат. Если я тебе не помогу, то кто поможет мне? А никто! Такие пироги-коврижки. Вопрос, а мне это надо? А и ответ имеется – да никогда в жизни! Чтобы сдохнуть у всех на виду и в одиночестве – жуть! Я сразу заметил, что у тебя с голосованием что-то не так. Так не бери в голову. Всё одно – придурь начальская. Сегодня этот генерал здесь, а назавтра уберётся к себе восвояси.
Подобные рассуждения совсем не подходили Хикаморе. Да и как они могли устроить коренного японца с острова Хоккайдо? Он даже не придал им особенного значения, отнеся к определённой независимости хозяина «Севастополя». Но даже и так, нельзя осуждать генерала, от решений которого зависела судьба двадцати тысяч граждан.
– Я здесь человек новый, ничего в вашей жизни не понимаю.
– Значит, угадал? Значит, всё же голосование? Прямо в яблочко! И-эх, а ты грустишь! Хотел на Венеру слетать? Так всё одно – пятьдесят на пятьдесят. Так бы тебя и отправили на процедуру. Жди, не подавись. У этого Зыбина, тьфу ты, Шкловского, семь пятниц на неделе. Уже хотел один раз расстрелять нас из позитронных пушек – и где всё? Балабол одним словом. Аристократ! А им верить нельзя ни разу в жизни.
– Скажите, а кто проголосовал, имена будут известны?
– Конечно. Браслет-то именной! Вся правда-матка про твою персону обозначится на экране ЦКа.
Последняя надежда растаяла, как туман над озером Кавагутико. Надежда на инкогнито. Теперь ничего не оставалось, как сохранить своё лицо. Хикаморе подобрался, от жёлтого лица и так не очень румяного отхлынула кровь. Перемена не укрылась от глаз Бориса.
– Так, постой-постой! Ты чего это, ты это брось, малахольный. Срочно требуется анестетик. Поехали ко мне. Здесь качества нет нормального. Варя, Варя, ты где? У нас клиент образовался.
Глава 7 Тёмное дело http://proza.ru/2025/09/11/817
Глава 9 Ронин http://proza.ru/2025/09/20/118
Книга здесь: https://litmarket.ru/books/bezumnyy-avtobus
Свидетельство о публикации №225091300769