Глава 19 МЯСО

На Эву нахлынуло странное опустошение. Она вдруг почувствовала себя невесомой, пустой, легче воздуха. Оболочкой, стягивающей пустоту. И если бы не продолжающая подкатывать к горлу тошнота, то её нынешнее состояние мало бы отличалось от гипнотического транса.

По сторонам мелькали плотные заросли стен лабиринта как нескончаемый, сжимающий психику, забор, который продолжал гнать её в неизвестность. Хотя… Какая же тут может быть неизвестность? Этот путь мог привести её только в одно место — в ад.

Всё же яростная и безжалостная схватка с «голубой парочкой» подкосила Эвелину. Отходняк ещё не прошёл до конца, ей никак не удавалось толком сконцентрироваться. Внимание девушки размывалось, неосознанно возвращаясь к перипетиям недавно произошедшего: сложно было выгнать из сознания картинку расколотого старушечьего черепа.

Поэтому Эва «проспала» следующую встречу.

Опрометчиво завернув за очередной поворот, она шагах в десяти перед собой увидела Охотника, стоявшего к ней вполоборота. Высокий, худой, одетый в кислотно-зелёный комбинезон.

Инстинктивно Эвелина вскинула винтовку и… замерла. Потому что… Потому что перед ней в конце «аллеи» стояла Ася. Та уже начала поворачивать голову, и Эва без труда зафиксировала знакомые, чуть угловатые черты. И вспомнила то утро, когда эта самая девушка пришла, чтобы её предупредить. А она не послушалась. Видимо, какая-то толика благодарности за этот поступок сохранилась в сердце Эвелины — ведь Ася единственная, кто хоть как-то пытался предотвратить происходящее.

И эта заминка — дань благодарности — обернулась Эве очень дорого. Она замедлилась всего лишь на мгновение, на какую-то секунду, но и этого оказалось достаточно.

Кто-то невидимый выстрелил в неё сбоку. Она поняла это по короткому свисту, раздавшемуся рядом — так пуля-игла рассекла воздух, и по резкой боли в боку — выстрел Охотника оказался точным.

Боль отвлекла Эвелину от Аси, а когда она снова вскинула голову, чтобы-таки выстрелить в стоящую впереди девушку, «соперница» её опередила.

Своевременно поднятая винтовка Охотницы в зелёном утробно «хакнула», и Эвелину сильно толкнули в плечо — туда угодила вторая пуля-игла.

Эву чуть развернуло этим ударом, ноги почему-то ослабли; поверженная «дичь» неловко, кулём, завалилась назад, неестественно подогнув левую лодыжку.

Кровь внутри начала вскипать, мышцы сжались, стремительно деревенея, горло скрутил спазм, затрудняя дыхание. Эва лежала на спине, хватая ртом воздух, и не могла пошевелиться.

«Нет, — думала она, проваливаясь в бездонную пропасть. — Ну нет же, нет. Я не хочу. Нет. Не надо. Только не сейчас. Нет. Нет. Нет. Нет. НЕТ!»

— Йо-хуууу! — раздался воинственный клич, и на оперативный простор выскочил как раз тот самый невидимый стрелок, которым, конечно же, оказался Ник. На его сияющем лице было написано выражение всепоглощающего счастья.

Эва видела, как он приближается: мужчина на всякий случай держал ружьё наизготовку. Она упала так, что голова оказалась повернула вдоль тропы, а глаза почему-то не закрылись. Поэтому Эвелина хоть и не могла двигаться, но могла видеть и слышать.

Ася тоже шла к ней. Девушка в кислотно-зелёном комбинезоне довольно улыбалась.

— Мы попали! Мы попали! — воскликнул на ходу Ник, с интонацией маленького мальчика, которому подарили вожделенную пожарную машину. — Мы победили, Аська! — восторженно обратился он к сестре. — Ставка сыграла!

— Погоди, — осторожно отозвалась та. — Надо ещё проверить…

— Да что тут проверять? Готова! Ты сама не видишь, что ли, не двигается! Только больше не стреляй, а то она кони двинет. Двух пуль достаточно!

Эва слышала эту радостную перепалку и лениво думала, что, если бы не её паралич, то она встала бы и перегрызла им обоим глотки. Зубами.

— Йо-ху-у! — снова, как дурачок, крикнул Ник, когда подошёл к распростёртой Эве вплотную. Ася торчала каланчой за его плотным и приземистым силуэтом.

— Чур, моё вот это! — выпалил Ник и глаза его плотоядно сверкнули. — Мы же первые, как победители, будем выбирать! Моё вот это! — он внезапно рухнул на колени, отложил винтовку, нагнулся над Эвой и принялся покусывать её в районе пояса, двигаясь к промежности. Он не то, чтобы кусал, он хватал зубами ткань комбинезона, закусывал её, слюнявил и разжимал зубы, продвигаясь к внутренней стороне бёдер. «Победитель» чуть раздвинул ей ноги, чтобы было удобнее делать свою максимально странную процедуру укусов-поцелуев.

Ася, нависая сверху, с кривой улыбкой, молча наблюдала за его действиями.

— Мой — лобок! — заявил Ник, на мгновенье прерываясь. Он облизнул свои слюнявые губы и снова закопался лицом Эве между ног, замычав от удовольствия — Мммм… Мой — лобок!

— А я закажу себе грудь, — сказала Ася сверху. — Она у неё большая и мягкая. Люблю такие деликатесы.

— Ах ты, шалунья, — подобострастно захихикал Ник, отрываясь, наконец, от Эвы.

Он поднялся на ноги, встал перед сестрой лицом к лицу, снял с её плеча ружьё и бросил оружие в пыль, а потом обнял девушку.

— А дальше, после незабываемой трапезы, — сказал он, глядя Асе в глаза, — мы хорошенько закинемся нашими цветными малышками, чтобы окончательно расслабиться. И знаешь, что?..

— Что? — тихо проговорила-прошептала та.

— Я трахну тебя так, как ещё никогда не трахал, — сказал Ник. — Я буду тебя трахать всю ночь, без перерыва…

Эва хотела закрыть глаза, но веки не послушались и ей волей-неволей приходилось быть свидетельницей отвратного разговора.

— Ты не представляешь, что я с тобой сделаю! — добавил Ник, взял Асю руками за щёки, придвинул к себе и принялся целовать. В губы. Взасос.

Эва видела, как переплелись их языки, как Охотники приникли друг к другу, словно молодые влюблённые, дорвавшиеся до свободы.

Поцелуи продолжались долго, с причмокиваниями, постанываниями и хлюпаньем. «Именно так, — подумала Эва, — и происходят обычно страстные поцелуи между родными братом и сестрой…»

Эвелина надеялась, что её вырвет от этого зрелища, но тошнота почему-то прошла.

Спустя вечность парочка отклеилась друг от друга, и качок Ник нащупал в недрах своего комбинезона и извлёк на свет чёрную коробочку.

— Как она работает-то? — спросил он у Аси.

— Просто дави на кнопку, — пояснила та. — Зажми на пару секунд и маячок активируется.

Ник сделал как было велено, из коробочки раздался ответный сигнал.

— Вот видишь! — сказала Ася.

— Слушай, мы правда выиграли? — переспросил у неё брат и покосился на лежащую на земле Эвелину. — Не верится даже.

— Правда выиграли, — подтвердила сестра.

И тут Ник в третий раз исполнил свой боевой клич.





***





В этот раз гроб Эвы оказался с прозрачными стенками. Если в земляной «могиле» главной соратницей обездвиженной девушки была холодная тьма, то теперь, хоть она и пребывала в замершем виде, но способна была видеть, слушать и даже осязать. К старым очагам боли добавились новые и свежие — места попадания пуль-игл жгло, кожа вокруг них «горела».

Вскоре к Охотникам прибыла «подмога». Вернее, хозяйственная группа — те самые охранники с лодки. Эву положили на носилки и понесли. Она не могла повернуть головы, поэтому ей оставалось лишь смотреть на проплывающую мимо зелёную стену лабиринта, такую же бесконечную, как и раньше. У «носильщиков» имелся навигатор или карта, и они вышли на берег, к началу лабиринта, довольно скоро.

Там обездвиженную «дичь» поджидали остальные. Минерва и Горацио хмуро наблюдали, как носилки ставят на прибрежный песок, они выглядели заметно раздосадованными из-за «проигрыша». Лев продолжал командовать, отдавал какие-то распоряжения, жестикулировал, его стянутый волосяной хвостик болтался на затылке в разные стороны. У самого уреза воды курила маман. Она, прищурившись, разглядывала Эвелину, и её губы мягко шевелились, выпуская сигаретный дым, будто она разговаривала сама с собой; но слов с такого расстояния было не расслышать.

Эва не удивилась бы, если бы на берегу оказались и Матильда с Базилем: она прямо «видела», как они стоят бок о бок и тоже пялятся на неё: старушенция со срезанным по диагонали черепом, и старик с мертвенно-бледным лицом и стеклянными глазами.

Но Охотники в небесно-голубом отчего-то не пришли.

Дальнейшее возвращение на «ферму» прошло буднично и рутинно. Охранники теперь обращались с неподвижной Эвой уже как с «мясом», не особо-то церемонясь.

Что она чувствовала всё это время?

Да ничего особенного. Мысли прыгали в её голове в такт шагам носильщиков, а потом текли ленивой мутной патокой под шум автомобильного мотора.

Эва снова что-то вспоминала. Обрывки из детства, из детдомовских «приключений», порой — сибаритскую роскошь взрослой жизни, когда «спонсоры», чтобы произвести на неё впечатление, раскошеливались на разные «безумства».

«Зачем я жила?» — спрашивала себя Эвелина и боялась ответить на этот вопрос. Даже самой себе.

Боль постепенно затихала, пульсируя слабее, оставляя лишь тянущую ломоту.

И да, Эвелина тоже чувствовала досаду. От того, что не смогла «дожить до заката». От того, что всё случилось именно так.





***

Её принесли не в «клетку», а в другое, более просторное помещение, уложили на высокую каталку на колёсиках; спиной Эва даже через комбинезон ощутила холодный металл настила.

Она успела заметить неподалёку ещё несколько таких же, но пустых каталок, яркие и плоские потолочные лампы на потолке и алюминиевый поддон-кювету, с разложенными в нём инструментами: ножами, ножовками, маленькими топориками и ещё бог знает чем. Все эти предметы отчаянно бликовали лезвиями и другими «рабочими» поверхностями. В большой мусорной картонной коробке виднелись скомканные окровавленные тряпки и бинты. И пахло тут как в больнице, какими-то дезинфицирующими растворами.

«Это разделочная», — поняла Эва и вся зацепенела, задохнувшись. Как ни готовила она себя внутренне к подобному, лавина нестерпимого ужаса немедленно затопила сознание. Она сделала попытку крикнуть, но губы смогли издать только подобие глухого стона.

Носильщики, между тем, уже ретировались, оставив её одну в этом жутком месте.

Но ненадолго.

В помещение вошли двое.

Маленький щуплый человечек в белом медицинском халате и круглых старомодных очечках на носу; и Лев, который успел переодеться в привычное: в цветастую гавайку с короткими рукавами и коричневые бриджи.

«Доктор» сразу же проследовал к инструментарию и принялся там деловито звякать, будто подбирал себе наиболее подходящий предмет.

Лев же подошёл поближе к каталке.

Эвелина по-прежнему не могла повернуть головы, но бывший жених специально встал так, чтобы она его видела. В руках, оказывается, Лев держал шприц с длинной иглой.

Он молчал, в его прозрачных зрачках слабо мерцал внутренний огонь.

«Халат» между тем, вооружившись большими ножницами, проследовал к лежащей Еве с другой стороны, и жутко касаясь кожи девушки тупой частью их лезвия, взрезал в нескольких местах комбинезон, чтобы обнажить тело. Ярко-оранжевая, с пятнами ссохшейся грязи, материя разъехалась в стороны, и теперь Эвелина лежали перед мужчинами в одном белье: лифчике и трусиках. В местах попадания «пуль» на её коже проступили отчётливые красные пятна.

Лев сделал ещё один шаг, подойдя к каталке вплотную, и поднял шприц повыше. Из кончика иглы брызнула тонюсенькая струйка жидкости.

— Уговор, есть уговор, — сказал Лев, глядя Эве прямо в глаза. — Ты очень хорошо себя проявила в лабиринте. Да что там хорошо, ты поразила всех без исключения своей изобретательностью и отвагой. Мне даже жаль, что ты проиграла во втором раунде. Но… Уговор есть уговор. Я обещал избавить тебя от мучений последней стадии и готов выполнить своё обещание, — он качнул рукой со шприцем. — Сейчас я сделаю укол, и ты перестанешь что-то чувствовать. Уснёшь. И, к сожалению, навсегда… Потому как, пока ты будешь спать, мы произведем кое-какие процедуры. После которых уже не просыпаются… Но, если тебя это хоть немного приободрит, обещаю, что сделаю из твоего мяса совершенно необыкновенные блюда. Такие, каких мои гости не пробовали ещё никогда, — Лев сделал паузу. — Но, чтобы окончательно соблюсти все приличия, даю тебе последнее слово.

«Я не могу!» — хотела сказать Эвелина, чувствуя, что сейчас потеряет сознание без всякой анестезии. Её губы невнятно шевельнулись.

— Ну-ну, — отчески сказал ей Лев. — Ты уже способна говорить, а парализована из-за волнения. Действие препарата уже ослабло. Попробуй дышать ровнее. И всё получится.

«Доктор» к этому времени успел ещё раз сходить к инструментам и вернуться. Сейчас он стоял рядом со Львом, держал в руках поблёскивающий скальпель и выжидающе смотрел на Эву поверх очков.

— Я… — выдохнула Эва и ей действительно удалось выдавить это из себя. — Я… Подо-ждите…

— Именно это мы и делаем, — склонил голову Лев. — Ждём…

— Я… — Эвелина предпринимала отчаянные попытки, чтобы её речевой аппарат выдавал членораздельные звуки. — Знаю, как лучше.

— Что, прости? — Лев даже чуть нагнулся.

— Знаю, как сделать шоу лучше, — сказала Эва. От натуги на её глазах выступили слёзы.

— Ты имеешь в виду состязание? — недоверчиво переспросил Лев.

— Да. И ещё. У меня есть… идеальная кандидатура… на роль… на мою роль.

— Вот как?

— Да. Идеально. Никто не станет искать. Идеально, — слова стали даваться ей намного легче, и Эвелина принялась торопиться, чтобы успеть сказать всё, что хотела. — И я сама хочу… Мне самой понравилось такое мясо. Я хочу ещё. Хочу его есть. То, чем меня кормили. Я хочу быть Охотницей. Я хочу сама убить новую жертву. Которую я приведу на остров…

Эва выдохнула и уставилась на Льва, не мигая.

Тот молчал, но выражение его лица выдавало некую озадаченность и интенсивную работу мысли.

— Так что? — неожиданно вступил в разговор «халат». — Мы будем приступать или как?..

— Погоди, — отмахнулся от него Лев. — Сходи пока покури… — и он снова повернулся к Эве.

«Доктор» пожал плечами, вернул скальпель на место и направился к выходу из «разделочной».

— Я не подведу, — сказала Эва, стараясь сделать это максимально убедительным тоном. — Я сделаю так, что охота станет ещё более захватывающей. И я хочу быть такой же, как ты. Хочу быть с вами. Хочу быть одной из вас. Навсегда. Навечно.

— Ты, надеюсь, не шутишь? — нахмурился Лев. — На что только не пойдут люди, чтобы избежать своей участи…

— Я не шучу, — твёрдо сказала Эва. — И не обманываю. Ты ведь можешь проверить моего кандидата. Я сама приведу жертву сюда. Обещаю, что наше веселье от её пребывания здесь будет ещё круче, чем получилось со мной. Твои новые Охотники будут в полном восторге. И раскошелятся на новое шоу по полной.

— Заманчивая перспектива, — протянул Лев задумчиво.

— Ты можешь всё проверить прямо сейчас. Я дам тебе полную информацию. Но самое главное — дай мне мяса. Я хочу есть! Я с ума сойду, если не поем. И скажи, наконец, из кого оно было приготовлено, я умираю от голода!

Лев какое-то время помолчал, продолжая разглядывать девушку, лежащую на кушетке.

— Хороша ты, конечно, стерва… — проговорил наконец он. — Приходится признать…

Потом взял обнажённую руку Эвы — сопротивляться она ещё не могла — вонзил иглу шприца в просвечивающуюся синим вену и выжал поршень до упора.





***





И даже после этого Эвелина не умерла. Понятно, что осознала она сие не сразу, а лишь когда вынырнула из вязкого чернильного пятна. Глаза её вроде бы раскрылись, но за расходящимися веками потянулась какая-то липкая серая паутина, мешающая видеть как положено. Но Эва ощущала себя. Она есмь Сущий. Именно она, не кто-то другой.

Потом ей показалось, что она — всё же не целая. Что у неё отпилили блестючей ножовкой какую-то часть: ногу или руку. Она в ужасе подвигала конечностями, мышцы отозвались с ленцой, но отозвались. И ощупала себя пальцами рук: всё оказалось на месте.

И лежала она теперь не на металлической каталке, а на обычной кровати. Плёнка на глазах размякла, и Эва, закряхтев, как столетняя бабка, села на простыне, откинув одеяльце и опершись спиной о стену. И осмотрелась.

Как будто она находилась гостиничном номере? Но каком-то странном, полутёмном из-за сомкнутых штор, маленьком. На ней была фланелевая пижама, у кровати стояли «меховые» тапочки.

Эвелина помотала головой, приходя в себя. Вроде бы ничего сильно не болело — так, по мелочи ныли синяки, полученные в недавних схватках, да саднили ранки от пуль.

Собралась, сжала зубы, соскользнула с кровати, вставив голые ступни в тапочки.

Встала на ноги. Совладала с равновесием.

Прошлёпала к двери, дёрнула за ручку — заперто. Дверь массивная, крепкая, замок внутренний.

Пересекла комнату по диагонали и одёрнула штору — на улице смеркалось, пейзаж за окном выглядел непривычно и пустынно. Изучила крепления рамы — с внешней стороны окно оказалось забрано железной решёткой.

Где она, чёрт возьми?





***





Ответа на этот вопрос пришлось ждать минут сорок.

Дверь распахнулась — Эвелина к этому времени вернулась на кровать и укрылась одеялом, пытаясь согреться; её стало трясти и морозить, — в комнату вошёл Лев. По обыкновению уверенный в себе и деловой. Щёлкнул выключателем, зажглись потолочные лампы, разгоняя сумрак.

— Как себя чувствуешь? — поинтересовался он, держась, впрочем, на расстоянии.

Эва пожала плечами.

— Предупреждаю сразу, — сказал Лев, — давай только без фокусов. В холле охрана, которая проинструктирована насчёт тебя. Даже если ты каким-то образом справишься со мной, тебе вряд ли удастся перебить весь гарнизон на острове. Так что в твоих интересах вести себя паинькой. До поры до времени. Я ясно излагаю?

Эвелина кивнула. Сил драться у неё всё равно не было.

— Мне стоило огромных трудов сохранить тебе жизнь, — продолжил Лев. — Маман ни в какую не хотела идти на попятную. Да и наши молодые любовнички горели от нетерпения отведать свежего розового мясца, ими же и добытого. Мне придётся заплатить им крупную неустойку. С маман сложнее, мы договорились о некоей условной отсрочке для тебя. Если ты сможешь подтвердить то, что предложила мне. Если сможешь доказать, что ты — одна из нас. И учти — пока верю тебе только я. Все остальные продолжают оставаться твоими врагами. У тебя единственный союзник, — Лев ткнул в себя пальцем. — И то — до первой твоей ошибки или первого же моего сомнения. Ты понимаешь, что я тебе говорю?

Эва кивнула.

— Хорошо. Дальше. Я сильно рискую. По плану, после того как тебя бы освежевал доктор Билли, тот добродушный человечек в круглых очках, некоторые фрагменты твоего тела планировалось подкинуть нашим доблестным розыскникам, снабдив правдоподобной историей утонутия и частичного съедения морскими обитателями. Блюстители сравнили бы ДНК, и дело, в связи с гибелью подозреваемой, оперативно бы закрыли: кому нужны лишние висяки? Теперь ситуация осложняется. Да, оперативники слегка поутихли с твоими розысками, но гарантии, что всё быльём порастёт — нет. И больше меня беспокоит шум, который подняла твоя подружка — та как раз не собирается успокаиваться. Поэтому я и стал тебя слушать — твой план отчасти эту проблему решает. Видишь, я опять с тобой максимально откровенен. Пока я решил поставить на тебя — инвестировать, так сказать, потому что вижу перспективу. Если всё пойдёт гладко, мои вложения отобьются. Если нет — пеняй на себя. Если ты решила меня обмануть, скажи об этом сейчас и мы вернёмся на исходные позиции — я избавлю тебя от мучений. Если же поведёшь двойную игру — даже не представляешь, какие муки тебя ждут. У тебя минута на размышление, — и Лев демонстративно посмотрел на ручные часы.

Эвелина продолжала молчать. Особых мыслей у неё не было. Она ничего не прикидывала, не анализировала, не взвешивала.

— Я говорю правду, — сказала она, когда прошло сорок секунд.

— Что ж, — кивнул Лев. — Ставки, как говорится, сделаны. Пока отдыхай, набирайся сил. Мы сейчас на острове, но в другой гостинице, тут есть спецкрыло для… спецпосетителей. Решётки на окнах, пропускной режим — сбежать не получится.

— Я и не собираюсь сбегать, — сказала Эва. — Но я готова сдохнуть от голода. Ты обещал мне мяса.

— Того самого? — криво ухмыльнулся Лев.

— Да, — твёрдо сказала Эвелина. — Того самого. Человеческого.