Старая газета

В пасхальные дни сын выкроил время проведать родителей, искренно сетуя, что удаётся это редко.
 
- Телефон телефоном, но увидеть-то вас хочется! - обнимаясь и расцеловываясь с матерью, сказал он.

- Нет, мам, обедать не буду, не суетись. У меня минут сорок, не больше. Мне с отцом надо поговорить…

Общих тем у нас с сыном, слава богу, достаточно. Есть такие, что по телефону не обсудишь. И к «цейтноту» в общении не привыкать. Поэтому, взаимопонимание – по жесту, по взгляду, по интонации – на уровне подсознания.

За разговорами о делах насущных вспомнил:

- Знаете, ваша младшая внучка интересовалась, какая у меня в детстве была любимая книжка, просила почитать.

Вскоре он отыскал в книжном шкафу толстый том со сказочной повестью Александра Волкова «Волшебник Изумрудного города». Увесистая книжка, изданная в далёком 1971 году, хранила заметные следы особого читательского интереса к себе.

- А посмотри, пап, что я ещё нашёл! Тебе тут привет из прошлого тысячелетия.

Загадочно улыбаясь, сын развернул пожелтевшую от времени газету.

- 1997-й год. И статья твоя есть. Заголовок: «Помни – это твой последний дом». Не забыл такую? Можно прочту вслух этот исторический документ?

- Читай. Я перебивать не стану. Потом выскажешься.

И сын начал читать. Его лёгкая ироничность по поводу «исторического документа» сразу улетучилась, а голос звучал серьёзнее с каждой прочитанной фразой:

- Обратиться к этой теме побудила случайно коснувшаяся моего слуха фраза из чужого разговора. Беседовали две женщины среднего возраста. «До кладбища не добраться: всё позарастало – ни проехать ни пройти», - в голосе говорившей чувствовалась неподдельная горечь.

Безобидная, казалось бы, фраза острой болью отозвалась в моем сердце: чуть более двух лет назад мне пришлось похоронить своего отца на заминированном и расстрелянном чеченскими боевиками христианском кладбище в Грозном.
 
- Да, деда уже двадцать два года нет, - вздохнул сын, сохранивший самую добрую и благодарную память о моём отце.

Дальше сын читал газету молча.

Конечно, я помню историю появления этой публикации в районной газете, в которой в то время работал ответственным секретарём.

В короткой заметке я делился с читателями тем, как сильно всколыхнули мои чувства нечаянно услышанные слова. Перед глазами проплыли лица местных стариков, которые в ответ на вопрос о здоровье отвечают с невесёлым смешком, что им «давно пора на бугор». («Бугром» здесь называют местный погост, расположенный на незатопляемой во время паводков возвышенности).

Тогда мне неожиданно представилась мрачная картина заброшенного, заросшего, никому не нужного кладбища. Невольно подумалось: «Уж не отсюда ли, с этой точки планеты, повелось говорить об «Иванах, не помнящих родства»? Ведь в этой могильной тиши покоится прах чьих-то родных и близких людей! Чьих?!»

Обида за русского человека, всегда отличавшегося высокой духовностью и обострённым чувством родства, усиливалась тем, что мне приходилось бывать на других христианских кладбищах… Католических – в той же, ещё социалистической Чехословакии, где мне довелось жить и работать пять лет.

«Помни – это твой последний дом!» - надпись на воротах одного из чешских кладбищ ошеломила меня когда-то своей глубиной и законченностью!

«Сравнение, – писал я в газете, – увы, не в нашу пользу: кладбища обнесены капитальной каменной стеной, удобные подъезды, фамильные склепы и отдельные могилы любовно ухожены – во всём чувствуется заботливая рука и внимание. Поддерживает порядок на кладбище небольшой обслуживающий персонал».

При этом сравнении, будто жаром обдало: «Чем же наши усопшие хуже зарубежных?»

В тот же день, вместе с фотокорреспондентом газеты Валерием Чистяковым мы отправились прояснить ситуацию на месте. Кладбище предстало перед нами ощетинившимися на бугре крестами и памятниками. Несмотря на будний день, оно не оказалось пустым: кто на мотоцикле, кто на стареньком «москвиче», кто без транспорта – всего человек восемь, благоустраивали могилы родных.

«Знать, не заросла ещё память сорной травой!» - отлегло от сердца.
 
Обойдя кладбище, мы убедились, что большая часть могил требует ухода. Причём в зарослях бурьяна утопают не только могилки с покосившимися, почерневшими от дождей и времени деревянными крестами, к которым, возможно, уже некому прийти, но и дорогие мраморные памятники, к которым, наверное, приходят в пасхальные дни «отдать долг».

Мои воспоминания прервал голос сына:

- Может быть, виновата погода, может, есть иные объективные и субъективные причины – как знать? - он продолжил читать статью вслух. - Жизнь ставит свои акценты! «Любовь к отеческим гробам, любовь к родному пепелищу» - категория нравственная. Её можно пропагандировать, а можно просто молча придти и поправить чужую могилку, возложить букет полевых цветов. Что мы с Валерием и сделали, поскольку могилы наших родных сегодня в недосягаемости: его – в Узбекистане, мои – в Чечне…

Фотографий «осиротевших» могил, снова вспомнил я тот день, мы делать не стали: сочли неэтичным тревожить покойников. Но было очевидно, что от каждой могилки тянется незримая нить к чьему-то сердцу.

- Оно может быть чутким, может быть чёрствым… - В унисон воспоминаниям прозвучали строчки из газеты. - … но, если обладатель этого сердца ещё раз прочтёт заголовок и поймёт его, всё может резко измениться, - слышал я голос сына. - … всё зависит от каждого из нас. Все мы смертны. Придя на кладбище, помни – это твой последний дом!

Возвращались мы с Валерием с чувством смятения и вины. Кладбище оставалось за спиной, на том самом «бугре»…

Сын прочитал последнюю фразу и замолчал. Его взгляд ещё несколько раз пробежал по прочитанным строчкам.

- Я раньше этого не читал, - прервал он молчание. - Знаешь, пап, серьёзную тему ты затронул. Твоя публикация сегодня, двадцать лет спустя, ещё актуальнее. На кладбище нашем порядок навели. А в душах и умах – разруха! Кто здесь наведёт порядок? Ведь посмотри, что творится в мире! Оскверняются могилы, памятники героям войны… Фашиствующая нечисть поднимает голову! Всё от потери памяти. А в этих могилах и памятниках – наша история, наши корни… Как бы не оказаться хламом на кладбище истории. Возьму отпуск, съезжу к деду на могилку… Обязательно!

А я как-то и не заметил, что сын у меня давно стал мужчиной…