Разные миры..

Они сидели за одним столом, но между ними лежала бездна. Не ссора, не обида — нечто большее. Тишина была не неловкой, а густой, насыщенной, как будто каждый был погружен в свой собственный аквариум, и сквозь толщу воды доносились лишь искаженные звуки другого мира.

Инна смотрела в окно на убегающие улицы. Для неё этот вечер был наполнен смыслами и символами. Мерный стук колес поезда — это ритм ускользающего времени. Тусклые огни промзоны за окном — забытые души, маячащие на периферии сознания. Она ловила ощущение лёгкой грусти, разбирала его на составляющие, как сложный химический состав: вот щемящая ностальгия по моменту, который ещё даже не стал прошлым, вот экзистенциальный трепет от быстротечности бытия.

Она видела не просто мужчину напротив. Она видела Вселенную. Его молчание было для неё не отсутствием слов, а текстом, который нужно расшифровать. Нахмуренные брови — признак глубокой внутренней работы, борьбы с демонами, о которых она могла только догадываться. Его взгляд, устремленный в пустоту, был обращен внутрь, в лабиринты его собственного «Я». Она строила гипотезы, рисовала в воображении целые психологические портреты, проецировала на него тонны непрожитых вместе эмоций.

А он в это время думал о том, что зря не заказал картошку фри вместо этого пафосного салата с рукколой. Он считал проценты по ипотеке, мысленно составлял список дел на завтра и слегка переживал, что забыл ответить на письмо от начальника. Его внутренний мир в этот момент был практичным, приземлённым и немного тревожным. Его вселенная состояла из конкретики: цифр, дедлайнов, невыполненных бытовых задач.

Он посмотрел на Инну. Он видел красивую, но странную женщину. Её задумчивость он принял за усталость или плохое настроение. Её молчание показалось ему обидой — может, он что-то сделал не так? Может, она ждала от него каких-то слов, которых он не произнёс? Он покрутил в руках бокал, чувствуя нарастающее напряжение. Ему хотелось его разрядить простым вопросом: «Что-то случилось?» или шуткой. Но он боялся нарушить хрупкую, непонятную ему атмосферу, которую она создала вокруг себя.

Он существовал в мире действий и причинно-следственных связей. Мир Инны был миром состояний и смыслов.

Она вздохнула. Для него это был просто вздох. Для неё — целая философская поэма о бренности всего сущего.

Он постучал пальцами по столу, просто от нетерпения. Для неё этот стук был метрономом, отсчитывающим секунды до неотвратимой развязки их тихого, лишенного слов диалога.

— О чём думаешь? — не выдержал он, наконец. Его вопрос прозвучал как скрип двери в тихой комнате — грубо и не к месту.

Инна медленно перевела на него взгляд. Ее глаза были глубокими, как колодцы, уходящие в иное измерение.
— О том, что мы никогда по-настоящему не понимаем друг друга, — сказала она тихо. — Мы живём в разных мирах, спрятанных внутри себя. И наши слова — всего лишь неуклюжие попытки перевести с одного языка на другой. Но смыслы всегда теряются при переводе.

Он смотрел на неё, и в его голове не находилось ни одной подходящей формулы, ни одного логического умозаключения, чтобы ответить на это. Он чувствовал лишь смутную тоску и непреодолимую стену стекла между ними. Он жил в мире фактов. Она — в мире интерпретаций. И их реальности, хоть и находились в сантиметрах друг от друга, никогда не соприкасались по-настоящему.

Но он всё-таки просто потянулся через стол и взял её руку, как человек, который хочет просто быть рядом, даже если он ничего не понимает. Это был жест не из его мира и не из её. Это был жест из какого-то третьего, общего пространства, где не нужны были слова и переводы.

И на миг показалось, что стекло между аквариумами стало тоньше.