Цветики. Гранат

Это рассказ из сборника "Цветики".
Первый рассказ, повествующий о маленькой розочке, что хотела кого-то обнять, тут: http://proza.ru/2025/04/08/870
Предыдущий рассказ, речь в котором шла про незабудку, оказавшуюся в реке, тут: http://proza.ru/2025/07/27/82


Жара постепенно уступала место освежающей прохладе. Всё чаще раздавались далёкие тревожные трели птиц. Они разносились порывистым ветром по крутым склонам, местами припушённым сухими травами. Вниз по одному из склонов время от времени с предательским стуком катились камешки. Цветик граната каждый раз, когда её осторожный шаг вниз вызывал хоть какой-то звук, крепко жмурилась и иссохшими губами молча читала молитвы. Лепестки у неё словно смятая оранжевая ткань с белой окантовкой, большая часть из которых была плотно подвязана, чтобы не мешаться. На поясе несколько раз обмотанная простая, но крепкая верёвка – в теории она была бы полезна для облегчения спуска, но так сложилось, что цветику просто не находилось места, чтобы её закрепить. Её родное дерево осталось далеко наверху, его раскидистую древнюю крону она давно уже потеряла из виду. Нельзя было оступаться, чтобы ни привлечь хищников лишним шумом, однако камушки весело отпрыгивали вниз в вперемешку с пылью почти каждый раз, когда цветик немного проскальзывала босой ступнёй по склону. Пальцами-ростками из древесных волокон было проще цепляться за крошечные выбоины в породе, поэтому обувь свою она повязала на поясе ещё в самом начале пути.

«Пожалуйста, пусть я дойду. Пожалуйста, пусть мне удастся донести плод», – так она мысленно завершала каждую из своих долгих молитв.

Её, как и множество других цветиков граната, сразу после сезона размножения отправили в путь. Каждому цветику досталось своё направление и, если поначалу они все видели друг друга и даже радостно махали руками, стоя на разных гранях склона, то вскоре, сколько ни кричи – обратного оклика нельзя было услышать. Цель каждой из них проста – нужно найти место, где будет посажено новое дерево граната. И этому препятствовало множество факторов: насекомые, засушливое время, обычные неприятности по типу сломанных в падении конечностей и тому подобные случаи. Уже множество сезонов как было решено, что колонию надо расширять – старое дерево грозило упасть со своего ветхого утёса. По ночам все цветики слышали, как глубоко в грунте скрежещут в попытках ухватиться посильнее древние корни. Срок этого дерева неумолимо истекал и для того, чтобы обеспечить в будущем переселение колонии, каждый сезон отправляли десятки самых крепких цветиков, в чьих цветках начинал зарождаться плод.

Постепенно, если цветик найдёт достаточно хорошее место для своей посадки, плод расширится, впитав в себя как самого цветика, так и все питательные вещества из земли. В конце ко всеобщей радости он превратится в большой красный гранат. Тот уже будет оставлен на откуп природе – большую часть семян выклюют птицы, они же и разнесут их через свой помёт далеко за пределы знакомой цветикам области, заодно удобрив семена. Но, разумеется, колонии бы это не слишком помогло, ведь сложно предсказать, где именно приземлится такое семя. Поэтому необходимо было посадить себя так, чтобы птицы не обнаружили плод, но другие насекомые – смогли. Ведь тогда они съедят часть мякоти, ускорят разложение и, если почва будет достаточно хороша, а плод сладок, могут даже решить помочь и прикопать семена.

Задача была практически невозможна. Лучшие умы гранатов сутками напролёт склонялись над картами своих разведчиков, чтобы определить лучшие для будущей посадки области. В самые потенциально выгодные места будущий плод отправлялся даже в сопровождении охранников и прислуг, чтобы обеспечить максимальную его выживаемость. Но даже так – желанной посадки пока что не происходило.

Цветик, скользящий вниз по склону, Грана, была не слишком привлекательным для посадки цветиком, поэтому ей не выделили ни охраны, ни хорошего места. Её целью была небольшая пещерка-расщелина в нескольких днях пути вниз по родному склону. Разведчики обнаружили место давно, но пока прогресса в нём не заметили – каждый раз, заглядывая внутрь в поисках плодов, они видели лишь пустоту. А значит, никто так и не добрался до места назначения. Но потенциально выбор был хорошим – в узкую трещину мог проскользнуть цветик с не слишком развитым плодовым телом. Каменистый потолок и высота в таком случае защитили бы будущий плод от птиц, а проникающих солнечных лучей было достаточно для поддержания в гранате жизни на первое время. Далее бы его обнаружили разведчики и уже тогда бы стали помогать ему расти дальше, если бы сочли, что посадка прошла успешно.

Грана меж тем истёрла ступни, руки, колени, локти, цепляясь за каждый возможный выступ. Бесполезный дежурный нож неприятно колол бок. Её мучали жажда и голод, но она этому только радовалась, пребывая в священном трепете.

«Если я буду достаточно тонкой, то легко проскользну внутрь, и никто посторонний меня не найдёт. Надеюсь, что плод выдержит», – она осторожно взглянула наверх. Её волнистые лепестки, подсвеченные закатом, сомкнулись после опыления, уже давно перестав спасать лицо от солнца. Плотно переплетаясь, они теперь хранили на её макушке завязь, ждущую своего часа. Пока что завязь практически не потребляла питательных веществ из своей матери, но если промедлить и не найти посадку, то она легко могла погибнуть, усохнув. Гранаты считали такой исход самым страшным из грехов – ведь каждый будущий плод должен быть посажен. Смерть завязи была допустима только в результате смерти самого цветика. Имена тех, кто не дошёл, записывались в мемориальную вязь вдоль коры дерева. Тысячи их украшали практически весь ствол, повторяясь и переплетаясь между собой.

Рождало гранатов-цветиков именно дерево, ибо появлялись они из ростков на его ветвях, но сёстрами они считались, только если выросли на одной ветви. Так, Грана родилась на одной из нижних ветвей. Ей всю жизнь не доставало солнечного света, и при этом их ветвь ползучие насекомики атаковали в первую очередь. В таких условиях выживали только самые сильные цветики, что делало из них хороших разведчиков. Плоды из них получались не самыми сладкими, даже ниже среднего, но дерево иссыхало, цветиков рождалось всё меньше, поэтому в посадку стали посылать даже их.

Грана нащупала ногой выступ и выдохнула, решив немного передохнуть, прислонившись щекой к всё ещё тёплому утёсу. Перед дорогой её знатно накормили, разрешив несколько суток стоять в кадке с самой лучшей в окрестностях почве – всё для того, чтобы она дошла. Другие цветики перед отправлением танцевали вокруг отобранных особей, их юбки развевались в высоких прыжках. Маленькие гранатовые цветики, что ещё даже толком не зацвели, подбрасывали в воздух обрезки своих ярких лепестков, восклицая напутствия удачи. Без движения в тот день на ветке застыли лишь три пожилых цветика, чей цвет практически завершился – мудрейшие из мудрейших. С их подбородков свисали иссохшие лепестки, специально подвязанные таким образом золотистыми верёвочками. Именно эти мудрецы внимательно наблюдали за жизнью всего дерева с самых высоких веток, отбирая цветиков на посадку.

Грана никогда не думала, что их взгляд упадёт именно на её. Родная ветвь снабжала колонию разведчиками, соседняя – охранниками. Все сёстры смотрели на неё, как на чудо.

– Ты, Грана, будешь плодом? – так воскликнула её лучшая подруга, Награ, увидев завязь на её голове. – А как же мудрецы? Ты что же, согрешила с кем-то или то была случайная шутница-пчела, что опылила тебя без согласия?

Награ в один из дней, когда завязь начала становиться явной, подхватила руки Граны в свои, внимательно вглядываясь в глаза подруги. Они были знакомы с малого возраста, но у Граны не хватило духу нарушить обет и рассказать ей свои обстоятельства до того, как они станут совсем уж заметными.

– Нет, – тихо отвечала Грана. – Так было решено мудрецами.

– Но как же так!.. Мы же так хорошо работали вместе!

Голос Нагры звучал действительно расстроенно. Они ходили вместе в разведку, пусть и были с разных ветвей. Так повелось, что с сёстрами они обе не слишком подружились, поэтому нашли компанию в лице друг друга. Награ наклонилась близко к локаторам Граны и произнесла так тихо, как возможно:

– Слушай, ещё не слишком поздно. Мы можем срезать завязь и подставить это под несчастный случай, ты только скажи. Например, я могу спровоцировать нападение насекомиков, и тогда...

– Что ты такое говоришь?! Это же страшный грех!

Грана отшатнулась от подруги, а та, отступив, лишь виновато улыбнулась.

– Прости, просто это первое, о чём я подумала. Ведь если ты уйдёшь, я начну ходить в разведку абсолютно одна...

– Ох, Награ...

Цветики с грустью обнялись. Расставаться никому не хотелось, но дать жизнь новому дереву считалось священной миссией, от которой нельзя отказаться. Шанс ростку взойти, даже при идеальных условиях посадки, оставался невелик, ведь затем нужны десятки циклов, чтобы он вырос, окреп и достиг стадии зрелости. Важен был каждый цветик, каждая попытка.

Грана попыталась утешить подругу:

– Мудрецы сказали, что если я смогу создать дерево, то самую его первую ветвь назовут в мою честь. Помнишь, как ветвь, на которой они сейчас живут – Ргана Арат? Только представь, целая ветвь будет названа уже в честь меня. Твои будущие сёстры, когда часть их ветви привьют к моему стволу, смогут хвастаться, что ты со мной дружила. А мои сёстры будут всегда становиться мудрецами! Грана Аргат – так их будут звать, и все, кто раньше смотрел на разведчиц свысока, теперь будут под их управлением.

Награ молча поджала губы. Она не стала ничего возражать, но вместо этого попросила Грану не торопиться и всё же подумать над её предложением.

– Если ты в любую минуту, в любую секунду передумаешь, если ты даже будешь уже корнями в земле – дай мне знать. Я тут же прибегу и помогу любым способом.

Грана только кивнула с извиняющейся улыбкой. В тот день и много дней после она представляла, какую славу она сможет принести, если у неё всё получится. С благоговением она смотрела на пока что маленькую завязь в своём отражении, не решаясь даже потрогать её руками.

Сейчас же, отдыхая, вцепившись в острые выступы, всё, что она могла – так это вспоминать все те дни перед своей отправкой. К ней относились как к героине, чего не было никогда прежде, даже после самых опасных и удачных вылазок. Дни в скитаниях с Нагрой при этом воспринимались очень бледно, ведь бо;льшую их часть они проводили в голоде, однако сейчас и таким дням она была благодарна. Ведь именно благодаря им Грана смогла стать достаточно крепкой, чтобы завершить свою миссию, словно вся её жизнь до того была лишь подготовкой к моменту посадки.

«Всё-таки мудрецы на то и мудрецы, что выбрали именно меня. Они знали, что я справлюсь, иначе бы не отправили меня в путь».



Час за часом она продолжала спуск. Один неверный шаг – и она бы полетела прямиком к подножию склона. Временами ей казалось, что она видит оранжевые всполохи на краю зрения и оборачивалась, надеясь встретить других цветиков. Однако то были лишь обманки уставших глаз, куда ни посмотри – лишь камни да подсохший оранжевый мох.

Ночью, оказавшись близко у подножия, Грана немного расслабилась. Губы её начали лопаться от обезвоживания, в наступившей темноте она едва могла что-либо разглядеть. Всё чаще она стала замечать, словно кто-то за ней идёт. Если раньше всё внимание уходило на то, чтобы не упасть, то теперь она чувствовала чьё-то тихое присутствие. Оно было неявным – то прикатившийся сверху камешек, то подозрительный шорох, и все они поступали с тех мест, что так удачно немного выступали над склоном, не давая Гране снизу возможности рассмотреть, что именно происходит.

«Скорее всего, это начавший охоту насекомик. Но мне осталось совсем немного, а дальше всё будет гораздо проще. Всего лишь нужно спуститься чуть-чуть ниже, а дальше уже найду себе ночлег».

Грана решила чуть-чуть рискнуть и продолжить спуск, ориентируясь преимущественно на ощупь. В один момент её нога, нащупавшая было подходящую трещину, вновь соскользнула.

– Ах! – помимо воли воскликнула Грана.

В панике она попыталась перехватить прежнее место поудобнее, но сделала это неаккуратно, бессознательно отпустив одну из рук. И вот – она уже то ли летит, то ли катится вниз. Инстинктивно она поначалу сжалась в клубок, но, даже падая, передумала. Выпрямившись немного, она обхватила ладонями завязь. Падать, стукаясь о камни, стало гораздо больнее, однако в клубке завязь была под бо;льшим риском, поэтому Грана, зажмурившись, катилась дальше. Прежний опыт позволял ей не кричать, даже когда в бок впивались особо острые края – чтобы не привлекать насекомиков. Так оставался иллюзорный шанс, что они примут шум за случайный камнепад.

Когда всё наконец-то закончилось, откашлявшись от пыли, Грана осталась лежать там, где приземлилась. Сил на подъём не было, темно, к тому же почему-то несколько липко. Всё её тело болело, и она чувствовала, как из её ран сочилась вязкая прозрачная жидкость – сок, силясь предотвратить инфекции. У деревьев была для этих целей смола, но сами цветики граната производить смолу могли разве что в ногах, да и то – только самые зрелые из них, коими оставались только мудрецы, ибо только им дозволялось жить так долго. Разведчики да солдаты умирали в боях да походах, остальные рано или поздно становились плодами у подножия, коими затем торговали с птицами.

Пухлые гранаты раньше зрели прямо у корней дерева, однако почва, даже удобряемая их останками, всё же со временем оскудела. Грана лежала лицом вниз, представляя, что она вот такой вот гранат, дождавшийся своего часа. Что вокруг, постукивая по её оболочке, ходят цветики, поджидая момент, чтобы проткнуть её большим шипом и попробовать получающийся сок. Это было довольно ответственная задача, ведь повреждённая твёрдая кожура граната больше бы не защищала плод, и питающие бы его корни тут же пересохли, решив, что время сбора урожая пришло. Проткнуть слишком рано точно никак нельзя, ведь плод выйдет невкусным и птицы не захотят его есть. А вот позднее можно – слегка забродивший плод ценился среди некоторых видов птиц. Преимущественно тех, кому была не страшна временная неловкость полёта. Мрачно хихикнув, представив, как она бы напоследок опьянила какую-нибудь птицу, Грана уснула, не отпуская завязи.

Утром её разбудил шорох. Он был тихим, но тем не менее цветик среагировала на него даже во сне. Звук немного отражался, что заставило её открыть глаза и сквозь ноющую боль ушибов приподняться. Для этого ей пришлось приложить некоторое усилие – тело от чего-то немного приклеилось к земле, а на её коже местами пристала пыль.

На цветика, широко раскрыв глаза, смотрела оса-насекомик. Одно крыло её было сломано пополам, неловко повиснув набок. Оса неподвижно застыла, прислонившись к противоположной стороне коридора. Осматриваясь, Грана поняла, что оказалось примерно в такой же пещере, которую ей рекомендовала Награ перед отбытием.

– Смотри, раз уж ты не согласна удалять завязь, то позволь хотя бы помочь тебе с выбором места.

– Ты даже когда мы одни вслух такого не говори! – шёпотом взмолилась Грана.

– Сейчас не об этом. Смотри, мудрецы на церемонии отбытия предложат тебе выбрать лист, на котором будет написано твоё направление. Ты будешь выбирать одной из последних, так что скорее всего это будет один из листов в самом низу скорлупы. Я договорилась с той, что станет укладывать их, и скажу тебе накануне, какой выбрать. Мы его аккуратно надорвём, если понадобится – в нескольких местах, так что ты даже на ощупь догадаешься, какой именно.

– Награ, если нас за таким поймают, то накажут.

– Не бойся, ты же последняя. Мудрецам не будет особого дела до того, куда именно тебя послать. А вот если возьмёшь мой лист – то точно попадёшь в хорошее место. Ты ведь хочешь донести завязь, верно?

Награ ободряюще похлопала Грану по плечам, от чего та не смогла сдержать слабой улыбки. Ей было приятно увидеть столько поддержки от подруги, пусть и несколько запоздалой.

– Спасибо! Я тогда с радостью воспользуюсь твоей рекомендацией. А что там за место такое хорошее?

– А, – Награ отмахнулась. – Я нашла его совсем недавно, пока ходила в разведку без тебя. Мы обычно обходим стороной этот маршрут, ведь спускаться там невероятно тяжело и долго, зато именно там есть одно практически идеальное место. Уверена – тебе понравится.

Грана с подозрением прищурилась:

– Разве же тебя не отправили следить за состоянием корней теперь, когда у тебя нет напарника?

Награ странно улыбнулась ей в ответ и сказала, отвернувшись:

– Не переживай. О них я уже позаботилась.

Они практически не виделись после опыления, но всё же подруга решила ей в последний раз помочь, что согрело цветику душу. Грана, находясь в пещере, вспомнила об этом и подумала: «А, может быть, я уже на том самом месте?»

Она внимательно вгляделась в трещину на потолке. Изображение, что ей дали с собой в качестве ориентира, немного испачкалось, но изображённая прорезь всё-таки казалась похожей, пусть и с другого ракурса. Сквозь неё постепенно проникало утреннее солнце, освещая коридор только в месте падения цветика. Пыль, опавшая вместе с ним, уже отчасти разнеслась по участку, образуя своего рода тропинку поверх земли. Грана сосредоточила всё своё внимание не осе.

«Странно. Чего это насекомик так спокойно лежит? Может, ей от сломанного крыла плохо?»

Осы не обладали терпением от слова совсем. Резкие в своих движениях, они редко отдыхали, проводя свои жизни в поедании древесины для постройки своих колоний или поиске еды для неё же. Летом они предпочитали сладкое, осенью – плоть насекомых. Грана встретилась с осой именно на стыке этих двух сезонов, поэтому не могла точно определить, захочет ли оса её съесть или нет.

«Нектара у меня в любом случае уже нет, но я не знаю, питаются ли осы завязью. Сладкая ли она?»

Двое продолжали молча смотреть друг на друга, выжидая будущих действий. Грана не выдержала первой, решив, что в данный момент крыло осу беспокоит сильнее, чем завтрак:

– Извините, а вы...

– Шшшш!

По крайней мере, так можно было интерпретировать то приглушённое жужжание, что она издала. Оса, насколько могла, всей насекомоподобной мимикой пыталась что-то изобразить. Но Гране даже направление взгляда у насекомика представлялось весьма смутно, поэтому она восприняла это как скорее угрожающий звук.

– Я не буду вас тревожить, мне бы просто...

Оса воздела лапки к потолку и обхватила второй парой голову, пригибая усики в жесте отчаяния. Его Грана уже без проблем распознала, а потому не стала продолжать вопросы, вместо этого сосредоточившись на том, что творилось вокруг. Расщелина не выглядела, как опасное место. Камень облицовывал стены, оставляя землю внизу не затронутой, как бы нагромождаясь над ней. На стенах местами скопилась влага, и Грана захотела хотя бы немного попить воды, потянувшись ладонью к влажной поверхности.

– Жжж!

Короткое предупреждающее жужжание раздалось в ту же секунду, от чего Грана замерла.

«Кто же её так напугал? Скорее всего, тут есть поблизости другой хищник. Однако разве не безопаснее ей улететь?»

С сомнением посмотрев на крыло осы, Грана решила, что всё же та не сможет взлететь. Однако для неё это казалось странным. В её простой картине мира насекомики и без того летали безо всякого логичного объяснения – ведь сколько бы цветик не махал руками или листами, взлететь он не мог. А значит, крылом меньше, крылом больше – какая разница?

«Видимо, разница есть».

Грана была чуть спокойнее теперь, когда видела напуганную осу. Ведь это значило, что существо, обитающее в расщелине, предпочтёт перекусить насекомым, а не ею.

Грана, опираясь об стену, встала под тихое тревожное жужжание насекомика. Она немного прошлась вдоль видимого участка, ногами пробуя землю в разных местах. Деревянистой стопой, образуя заострённую форму подвижными пальцами, цветик немного взрыхляла почву и погружалась в неё, оценивая питательность. Для этого ей приходилось на некоторое время замереть, оценивая степень своей сытости.

«Тут слишком сухо. А тут так вообще твёрдо – быть может, в почве какой-то камень. Вот здесь неплохо, но может где есть место получше. Если я пущу корни слишком глубоко, то уже не встану. Надо выбирать осторожно».

Наконец, очередь дошла до места, где расположилась оса. Она превышала цветика раза в три и занимала собой довольно обширную площадь подсвеченного пространства. Грана пока не стала её беспокоить, но вовсе не из жалости. Просто она хотела немного понаблюдать за движением солнца и выбрать отчасти так, чтобы место включало в себя как можно больше ограниченного пространством дневного света.

Грана вернулась на место падение и села на колени, сложив руки перед собой. Говорить или шуметь она уже не пыталась, чтобы не провоцировать осу. Что ни говори, а даже не голодная оса вполне могла разорвать цветика на лепестки, если её слишком раздражать. Так, оса заметно успокоилась лишь когда цветик замер. Устроившись поудобней, насекомик легла так, что со стороны было даже не слишком понятно, спит она или умерла.

Грана следила за движением солнца вплоть до самого заката, и мрачно про себя подметила, что света по воле злодейке судьбы было нужное количество именно там, где лежала оса. Пусть завязи пока хватало небольших крох питания, что цветик получила с верхних слоёв почвы, но она не хотела слишком затягивать с посадкой. А значит – осу надо было как-то подвинуть.

Ночью представился, наконец, последний участник событий. Сначала в темноте раздался лёгкий шелест. Даже со слабым светом луны Грана смогла разглядеть, как у осы нервно дёрнулся усик от этого звука. Шелест быстро приближался с правой стороны, и вскоре мимо них прошёл паук. Грана сразу его узнала – эти особи ей встречались в разведке. Нуктения теневая, хищное насекомое, что охотится по ночам. Теперь ей стало чуть яснее то, как именно она упала в эту расщелину – скорее всего, над ней растянулась паутина, сквозь которую она и упала, прорвавшись благодаря скорости падения. Это объясняло и липкость, что цветик ранее ощущала, и наличие осы.

Нуктения теневая реагирует из-за особенностей своего зрения только на движение, поэтому цветик мгновенно замерла, повторяя за осой. Да, она не входила в рацион паука, но рисковать не собиралась. Тёмные лохматые лапки паука с горизонтальными полосами деловито постукивали по стенам коридора, ощупывая поверхности. Его круглое брюшко довольно быстро загородило цветику ночной свет, следом за чем на её плечо опустилась одна из паучьих лап в поисках опоры. Грана зажмурилась и постаралась не шевелиться даже под её весом, но как назло паук остановился. С другой стороны одна из его лап тем временем наступила на сломанное крыло осы, от чего паук передёрнул мощными жвалами.

Грана слышала, как хрустит под его весом тоненькие крыло, но оса не издала ни звука. То ли она не чувствовала боли, то ли проявляла чудеса выдержки во благо своего выживания. В любом случае, цветик точно так же не собиралась давать слабину. Пук тем временем довольно ловко развернулся на Грану, с любопытством ощупывая её двумя передними лапками. Та была уверена, что не шелохнулась, поэтому просто молча смотрела в одну из множества пар глаз особи. Нуктения с явным смятением ощупывала цветика лапками, после чего, сделав для себя какие-то паучьи выводы, потащила цветика за ногу.

Оказавшись прямо под расколом в потолке, паук выстрелил паутиной из брюшка, цепляясь за него. Гране, усиленно притворявшейся веточкой, оставалось только беспомощно висеть, пока её отрывали от столь любимой земли, медленно поднимая вверх. Они с осой обменялись взглядами, и цветик слегка качнула рукой, предлагая осе зацепиться. Однако насекомик никак не отреагировала – ведь пауки поднимаются наверх брюшком к верху, а соответственно все глаза смотрели при этом как раз вниз. Оса рисковать не собиралась, даже не смотря на наличие жала – ведь один укус паука, и для неё бы всё закончилось.

На середине пути, когда паук уже почти выбросил неопознанный мусор из своего убежища, случилось нечто непредвиденное. Грана успела заметить короткий металлический отблеск, когда паутинка резко перестала удерживать их вес. Упав обратно вниз и смачно приложив свою ношу об землю, паук бросил цветика и с явной злостью начал подъём заново. В то, что его паутина может порваться сама собой, он абсолютно не верил. За прошедший день это был уже третий раз: то две взявшиеся ниоткуда рваные дыры в его любовно сплетённой паутине наверху, которые он потом латал всю ночь, то – какой-то шутник теперь ему и подняться не даёт. Быстро орудуя лапками, паук мгновенно оказался наверху, приплющивая своё брюшко, чтобы протиснуться в щель. Для Граны это была единственная возможность хоть немного переговорить с осой, чем она и воспользовалась.

– Простите, а вы тут давно?

– Никак не уймёшься, да? – оса раздражённо стрекотнула, выпрямляясь и присаживаясь. – Тебя уже почти вынесли, я почти почувствовала вкус покоя. Жаль, что эту тварь кто-то отвлёк.

– На самом деле мне нравится это место, так что я даже рада, что у него не получилось.

Оса посмотрела на цветика, как на больную особь.

– Не неси чушь. Что тебе делать в этой затхлой расщелине? Ваш вид любит солнце, а подобные места выбирают грибы.

– Да, но мне нужно посадить себя, чтобы вырос плод.

– Плод? – оса склонила голову, шевеля усиками. – Это как... Строительство гнезда?

– Да, можно и так сказать.

Насекомик на это понимающе кивнула. Гнездо – невероятно важно для любого вида. Оно даёт тепло и защиту, что позволяет выводить потомство. Оса всё ещё помнила, как рабочие осы вскармливали её и других сестёр, одна за другой подлетая и срыгивая питательную массу в их жвала. Она нервно дёрнула основанием сломанного крыла – по законам колонии, покажись она в таком виде в гнезде теперь, то была бы разорвана на части. Взрослых нахлебников осы не терпят, так что и возвращаться ей было особо некуда.

Но то, что тут в будущем, быть может, появится колония цветиков, дало осе хрупкую надежду. Она уточнила, стараясь не выдать интереса:

– То есть за тобой потом придут другие и вы устроите тут гнездо?

– Если у меня получится посадить себя здесь и выжить, то да, вполне. Рано или поздно меня найдут разведчики. Построят лестницы, будут нести караул.

– А как же та тварь?

– Если получится продержаться до прихода остальных, то её наверняка прогонят или убьют. Меня она если и заметит, то воспримет скорее как мусор и снова попытается выкинуть. Однако если за завтрашний день я успею покрепче захватить корнями землю, то паук будет воспринимать меня как сорняк и постепенно привыкнет. В теории.

Оса замолчала, о чём-то задумавшись, на что Грана не могла не обратить внимания:

– А что же вы? Разве вам не голодно? Разве вам не нужно наверх, к своим?

Цветик решила, что это неплохая возможность выпроводить осу, и сняла с пояса верёвку, показывая на потолок:

– Смотрите, там ещё висят нити паутины. Я могу попытаться приклеить к ним верёвку, подняться, а затем поднять и вас. Или мы можем привязать камень и кидать его, пока он не зацепится за что-то наверху, после чего вы сможете выбраться самостоятельно. Но всё это – днём, разумеется, пока паук спит.

– Нет, – она щёлкнула жвалами. – Я останусь здесь.

Слабый свет вдруг перекрыла тень, и обе замолчали и замерли. Паук спускался обратно с коконом в цепких лапках. Жертва, скорее всего, уже получила свою дозу яда. Цветик не до конца помнила, паралитический это яд или из тех, что превращают органы жертвы в кашу. Могло статься – что оба эффекта сразу. Сквозь кокон было уже не рассмотреть, кого именно паук поймал, но Грана была уверена, что это произошло не сегодня. Уж больно плотный был слой, не оставлявший ни малейшей возможности рассмотреть хоть что-то – даже для паука такая скорость плетения была бы слишком быстрой.

Паук вновь прополз мимо, задевая их, и прошёл направо, где, скорее всего, было его основное укрытие. После чего вернулся и остановился там же, где в прошлый раз обнаружил цветика. Морально к этому готовая, Грана предварительно пустила свои корни в то место, где сидела – но не слишком глубоко, оставляя себе возможность вернуть их обратно. Паук, нащупав её, попытался поднять снова, но столкнулся с сопротивлением. Он тянул и тянул, однако подсохшая земля держала Грану крепко. Как она и ожидала, паук вскоре сдался и ушёл творить свои паучьи дела дальше.

– Это самка, – тихо сказала оса, когда шорох затих. – Она понесла запасы паучатам. Скоро должны вылупиться, значит.

Грана почувствовала некоторую симпатию к паучихе. Та явно старалась на благо будущего потомства, несколько раз за ночь спускаясь, доставляя всё новые и новые коконы. Цветику это напомнила то, как она сама несколько дней ползла вниз, вцепившись в скалу, лишь бы донести завязь. Что ни говори, а размножение – сложная задача вне зависимости от вида.

Оса посмотрела прямо на цветика, и, заметив непривычную задумчивость на её лице, продолжила:

– Я хочу, чтобы ты пошла и раздавила все её яйца. До единого. Если они вылупятся – это конец для меня.

– Что? – Грана растерянно моргнула, возвращаясь в реальность. – Нет. Если меня заметят, то убьют на месте.

Насекомик на это спокойно ответила:

– Тогда я оторву твою голову и буду прикрываться ею, как щитом. Кажется, паучиха прекрасно осознаёт, что ты такое. Просто слишком ленива или занят, чтобы пока побеспокоиться об этом. Если разорву тебя на части, то, ощупывая пространство, она может решить, что ты – это я, и поднимет наверх.

– Это звучит... довольно жестоко, – осторожно заметила Грана.

– Ты ведь хочешь начать строить здесь своё гнездо? Тогда избавься от яиц. А потом решим, как избавиться и от их матери.

Грана из-за обстоятельств почти забыла, что имеет дело с жестоким хищником. Как и ожидалось от осы, план её был прост и рационален – уничтожить угрозу потомству даже ценой потомства чужого. Вот только Грану вполне устроило бы соседство с пауком. Быть может, она бы могла даже подружиться с паучатами после посадки и играть с ними, пока её сознание не угаснет.

– Ладно, я сделаю это, – соврала Грана.

Она довольно решительно встала, когда паучиха в очередной раз скрылась наверху, и пошла вдоль стены, осторожно вымеряя каждый шаг. Правая сторона коридора уходила довольно резко вниз, моментами сужаясь в высоту почти до макушки цветика. Пауку, судя по всему, приходилось довольно сильно прищемлять своё брюхо и выгибать лапы, чтобы проползать в таких местах к своей кладке.

Нащупав ногой что-то липкое, цветик остановилась и присела. Руки прилипали к чему-то одновременно и пушистому, и склизкому, в воздухе при этом ощущалась повышенная влажность. Медленно переместившись вдоль объекта, цветик обнаружила другой точно такой же. Как и первый, он был несколько продолговат.

"Видимо, это принесённые ею коконы. Яйца где-то рядом".

Осторожно шагая, цветик вскоре обнаружила особо липкую поверхность, а на ней – объект более правильной и округлой формы. Немного поднеся свои уши-локаторы, она услышала слабое шевеление внутри, словно десятки, если не сотни, крохотных лапок одновременно шуршали под слоями паутины. Попытавшись надавить, любопытства ради, на этот кокон, Грана едва смогла отлепить свои руки, настолько плотный он был.

"Нет, тут без вариантов. Без инструментов мне его в темноте не разрушить, а учитывая размеры – я просто выпущу всё это полчище на свободу"

Цветик глубоко вздохнула, когда услышала приближающееся шуршание за спиной. Паучиха, как и подобает хорошей матери, провела по потолку тончайшую сигнальную нить на случай, если её потомство вдруг вылупится или на него кто-то нападёт – и уже спешила обратно, уловив вибрацию от шагов цветика. Гране предстояло совершить убийство – либо паучат (сколько сумеет), либо, косвенно, осы. Либо себя, если не поспешит и не придумает хоть что-то. Цветик почувствовала, как с головы у неё упал, скользнув по лбу, маленький высохший лепесток.

Грана сняла с пояса нож и принялась быстрыми и не слишком глубокими движениями вскрывать круглый кокон. Пусть раньше она этого и не делала, но примерно помнила механизм вылупления паучат из курсов разведчиков – если их собратьев убивают и движения не слишком много, то пауки продолжают спать в своих яйцах, надеясь, что хищник наестся и уйдёт. Но стоит освободить нескольких, как остальные тут же начнут вылупляться, повинуясь своеобразному стадному инстинкту – ведь если все вокруг бегают в относительной безопасности, то можно выходить.

Гране было тяжело понять, насколько аккуратно у неё выходит в темноте. Но через некоторое время судорожных ощупываний и надрезов, что-то поползло по её руке. Тонкие, едва ощутимые лапки использовали её как опору, чтобы выбраться из своего яйца. Обрадовавшись, Грана начала работать по сторонам, стараясь не слишком вредить при этом паучатам, которые тут же взбирались на неё после вылупления. Следом за этим послышалось волнообразное нарастание треска разрываемой паутины – паучата решили, что время пришло.

К тому моменту, когда паучиха доползла до кладки, от яиц мало что осталось. Около сотни паучат облепили стены, коконы и цветика единым подвижным полотном, пока ещё неуверенно покачиваясь на тонких лапках. Паучиха, судя по звуку, тут же срыгнула им на пол немного еды и удалилась – видимо, не все коконы ещё были перенесены в кормильную зону. Грана осторожно последовала за ней практически вплотную, пользуясь паучками как естественной маскировкой.

Даже оса не увидела цветика под плотным слоем лапок. Она молча ожидала, пока паучиха поднимется, прежде чем наброситься на Грану. От прежней напускной лености не осталось и следа – жвала мгновенно пережевали содранную с плеча жертву и, прежде чем кто-либо успел отреагировать, туда же отправился и второй, и третий паук. Цветик коротко вскрикнула, беспокоясь за завязь, и закрыла её руками – только после этого оса немного замедлилась.

– Ты? – холодно сказала она, после чего продолжила свою трапезу.

Паучки бросились врассыпную, но их шустрым лапкам не хватало опыта. Оса без особых проблем вылавливала всех, просто гоняя их по кругу и поедая одного за другим.

Грана с некоторой грустью подметила свою неудачу – видимо, у нуктении теневой паучата рождаются не сразу готовыми к охоте. Она надеялась, что они съедят осу, как та и боялась. Но те теперь лишь беспомощно дёргали лапками, когда оса их перекусывала пополам. Ей даже не пришлось использовать своё жало – хватило врождённой сноровки.

Выжили только те, кто не взабрался на Грану, предпочтя дождаться мать в кормильной. Цветика немного трясло, но она решила не подавать виду.

– Кто же знал, что убить яйца так сложно, – сказала она, бочком подходя к тому месту, где раньше лежала оса.

– Ничего страшного, так даже лучше, – ответила оса, прибивая лапой последнего к земле. – Я не ела так долго, что уже почти забыла, как это делать.

Цветик тихо села на колени, пуская корни настолько глубоко, насколько возможно. Ждать дольше она уже не могла – с каждой минутой она чувствовала, как ослабляется без питания завязь на её голове. Корни без проблем пробились сквозь сухую землю, впиваясь во все места, где отсутствовала горная порода. Гране придётся просидеть так несколько часов, чтобы они как следует проросли, но уже в моменте она почувствовала глубокое облегчение.

«Наконец-то можно отдохнуть».

Оса, оборачиваясь на расщелину, тем временем быстро побежала в правый коридор. Пусть она тоже не видела в темноте, но первобытный голод, до этого заглушаемый страхом, наконец-то победил. Грана не стала её останавливать. Всё, что могла, она уже сделала – оставалось только надеяться, что это принесёт какой-никакой результат.

Цветик прикрыла глаза, улыбаясь. Спать ей из-за хорошего настроения не хотелось, поэтому она просто ждала возвращения паучихи. Отчасти – из-за любопытства. Кто же победит, оса или паук? Грана радовалась, что на первое время после посадки ей будет какое-никакое развлечение. Вдалеке в какой-то момент она услышала довольно мощный грохот – возможно, приближалась гроза, а может, случился оползень. В любом случае, дела внешнего мира её больше не касались.

Через несколько часов наступил рассвет, а паук так и не показался. Когда стало совсем светло, оса, потягиваясь, вышла к цветику. Потеря любимого места её абсолютно не волновала, она села прямо под расщелину, на прежнее место Граны, умываясь передними лапками. Сломанное крыло отсутствовало – видимо, оса оторвала его за ненадобностью. Ну или оно было отброшено в одном из узких проходов, учитывая состояние оставшихся крыльев.

– Ну, теперь-то можно и с пауком сразиться. Я думала всю ночь и придумала – мы вдвоём разместим твою верёвку в узком проходе, а затем резко натянем, когда тварь будет проползать мимо. Когда она упадёт, я начну жалить её, пока она не испустит дух. Сил у меня сегодня будет достаточно, а у тебя к тому же есть собственное маленькое жало, верно? Победа будет лёгкой.

Оса выразительно посмотрела на нож на поясе Граны. Но той оставалось лишь склонить подбородок на грудь:

– Простите, но это невозможно. Я уже начала процесс посадки и не смогу теперь встать.

Оса презрительно фыркнула:

– Вить гнездо, пока не уничтожены вредители? Вы, цветики, действительно глупейшая из рас. Даже грибные создания бы сначала очистили пространство.

Оса начала составлять в своей голове новый план – даже обездвиженному цветику можно было найти применение в бою. А в самом крайнем случае, оса неплохо умела рыть, так что могла откопать корни и перерубить их, отобрав нож. Да, она склонялась к этой мысли, осматривая тонкое создание перед собой. Уж больно ей понравился план с верёвкой, чтобы отказываться от него из-за таких пустяков.

Свет сверху снова заслонила тень, и оса привычно застыла без движения.

«Давай, проползай быстрее, чудовище. Сегодня эта расщелина станет началом моего собственного гнезда. Этого и всех следующих цветиков я возьму под своё управление, и вместе мы создадим место не хуже, чем моя родная колония».

Оса уже сладостно предвкушала, как она будет захватывать скалы вместе с новообретёнными соратницами. Быть может, она даже научится пользоваться их смешными рукотворными жалами и станет помогать им в охоте. Да, цветики не питаются насекомыми – но ведь врагов лучше отгонять задолго до того, как они даже подумают напасть. Её первый цветик тем временем слабо произнесла:

– Награ, не надо.

Оса не совсем поняла, что именно она имеет в виду. Её голова была отсечена от туловища скимитаром ещё до того, как она успела даже подумать о том, что ей грозит опасность. Что и говорить, а выработанная за множество дней в пещере привычка, замирать при каждом шорохе, сыграла с ней плохую шутку.

Ведь именно если бы она обернулась, то вполне успела бы заметить второго цветика граната, спустившегося в расщелину по верёвке. Тело Нагры покрывали телесные жидкости паука, к которым вскоре присоединилась жидкость, брызнувшая из шеи упавшей осы. Её конечности всё ещё дёргались в конвульсиях, когда цветик ловко спрыгнула с верёвки, поднимая своими сапогами облачко пыли.

– Награ, что ты здесь делаешь так рано? – прошептала Грана с расширившимися от ужаса глазами.

Было ещё слишком рано, чтобы разведчики даже начинали думать о том, чтобы проверить посадку. Впервые за всё время своего похода Грана почувствовала настоящий страх, сразу же выхватывая нож и выставляя его перед собой трясущимися руками.

– Не смей! Не смей подходить, слышишь?!

Награ смотрела безучастно, молча преодолев разделявшее их расстояние. Схватив подругу за завязь, она попыталась её срезать, но Грана отбилась, несколько раз ткнув в руку цветика ножом. Та так же молча сделала шаг назад, наблюдая, как Грана кричит в слезах, размахивая оружием:

– Уходи! Уходи немедленно! Я уже дошла! Смотри, посадка уже началась, я вскоре стану прекрасным плодом! Из него выйдут семена, и одно из них станет деревом! Высоким-высоким, где места хватит всем цветикам! Даже тебе, так что оставь меня в покое, хорошо?

– Грана, – спокойно сказала Награ.

– Сделаешь хоть шаг – убью!

– Грана.

– Ну что тебе?!

– Дерево упало, Грана. Помощь не придёт.

– Что ты такое говоришь?.. – прошептала цветик, смотря на подругу.

– Дерево, от имени которого тебя направили, упало. Сегодня ночью оно скатилось в самый низ, теряя на лету ветви, давя собой наших сестёр. Никому теперь не будет дела до посадки – я лично наблюдала, как оно несётся вниз. Если кто и выжил, то они вскоре разбредутся кто куда в поисках родственных деревьев. Колония уничтожена и, даже если ты станешь плодом, об этом никто не узнает – ты просто отдашь свои силы напрасно.

Гране оставалось только растерянно моргать, пытаясь переварить услышанное.

«Как это возможно? Да, корни держались не слишком хорошо, но по расчётам мудрецов у нас оставалось время. Почему дерево вдруг упало? Что у них там произошло?»

– Не шевелись, – с неестественно ласковой интонацией сказала Награ, воспользовавшись замешательством подруги.

Одним точным движением она схватила её лепестки и под корень отсекла завязь. Крик боли, последовавший за этим, спугнул двух паучков, прятавшихся до того в темноте левого коридора. Безумно мечась, один из них попытался ринуться в сторону Граны, но его быстро пригвоздила к земле виновница произошедшего. Ей было неприятно видеть мучения подруги, но в глубине души Награ ликовала.

«Наконец-то. Наконец-то всё станет как надо, как раньше. Она, я и бесконечная дорога».

Пока Грана металась, схватившись за голову и плача, Награ достала из рюкзака за спиной лопатку и принялась откапывать её ноги. Дело это было сложное, земля практически не поддавалась, но и Награ никуда не спешила. Всё, что она хотела, она уже сделала.

Например – пропустила термитов к корням дерева, уговорив других охранниц пойти поспать.

– Да что вы, какой дозор? Я и одна справлюсь, а если что – разбужу вас. Я же новенькая, мне и надо оставить всю нудную часть работы, – так она сказала в первый свой день работы, любезно пододвигая к новым коллегам слегка забродивший сок.

Так, ночь за ночью, она приводила термитов глубоко в корневую систему дерева. Те цветики, что что-то успевали заметить, не доживали до утра, пропадая без следа. Что и говорить, а термиты были более чем рады помочь отступнице. Когда же дело пошло на лад, Награ выбрала пещеру на противоположной предполагаемому падению дерева стороне склона. В свою последнюю ночь на дереве, когда Грана и остальные уже отправились в путь, Награ и термиты устранили всех оставшихся охранниц.

– Пируйте сколько хотите, а я пошла. Мне теперь нужно нагнать кое-кого.

– Удачной охоты, цветик, – прострекотал ближайший к ней термит, ни на секунду не прекращая жевать.

– Ага.

Дело оставалось за малым – последовать за Граной и не показываться, пока дерево не упадёт, отрезая цветикам любой путь к отступлению и возвращению домой.

«Мы – разведчицы. Колония погибла тогда, когда решила, что из нас могут выйти плоды».

– Я тебя ненавижу, – так говорила ей в последствии Грана.

Каждое утро и каждую ночь, это были её первые и последние слова своей соратнице.

– Да, я знаю, – с грустной улыбкой отвечала ей Награ.

Грана не могла нормально ходить, ибо ноги, превращённые однажды в корни, даже после обрубки лишних участков остались деревянными и неуклюжими. Местами кожу её покрывали плотные красные наросты, кожура, которая не успела как следует взяться в тот день. Грана испытывала частые головные боли в месте, где когда-то была завязь, а её лепестки перестали расти. Каждый день она проклинала себя за слабость и за то, что не убила Нагру, когда была возможность.

«Теперь уже поздно. Я – грешница и, будь дерево живо, меня бы казнили у его корней».

Постепенно в расщелину, где они жили, начали приходить и другие цветики. То были немногие выжившие после падения, преимущественно – разведчицы, которым стало некуда возвращаться. Они со временем сделали относительно приличную лестницу, начали постройку домиков внутри пещеры. Поиск другого гранатового дерева казался им более неисполнимой мечтой, чем спокойное ожидание смерти в расщелине с другими цветиками. По крайней мере, они могли имитировать нормальность этой новой жизни.

Нагру и Грану назначили местными мудрецами, пусть даже Грана никогда ни с кем не говорила и прятала голову под вуалью, скрывая отсутствие лепестков и шрам от потерянной завязи. Однако её всё равно примечали как одну из основательниц колонии. Награ при этом оставалась единственной, кому она позволяла поддерживать себя во время спусков и подъёмов по лестнице. И в принципе, с кем она хоть как-то разговаривала, пусть и слова её были всегда одни и те же.

– Я тебя ненавижу, – так она шептала ей каждый раз, когда приходилось подниматься наверх, чтобы впитать немного солнца.

– Я знаю, – так неизменно отвечала ей Награ. – И всё же – я рада, что ты осталась жива.