Напропалуйное гнутьё Начало -03

(Апофеоз эклектичного абсурдизма)

the-work-in-progress

С востока наползала облачность, однако день, сменяясь вечером, успел поиграть красками заката, прежде чем небо обложила плотная пелена — ни полыньи, ни проруби, куда бы выглянула хоть одна звезда, если, конечно, они были  там. Обстоятельства недавней прогулки через нос боинга научили не строить предположений с кондачка.
Да, факт заката вселял определённую надежду; солнце как солнце — алое, и закат лился как с картины Рериха, украденной пополнить частную коллекцию санкт-питерчанина, а возможно, что и сан-францискианца. Однако суть не в географии, а в том, что оба они — пензюки, лишившие посетителей ограбленной галереи эстетической изюминки, духовной радости и восхищения непревзойдённым полотном.
Конечно, на ошибках учатся и Мона Лиза уже который год висит себе и в ус не дует за пуленепробиваемым стеклом. Главное не дать угаснуть в себе искре оптимизма, лелеять её лучиком надежды, что и там, за облаками, тоже уже всё нормалёк, хоть и без проруби, а не авангардистская галиматья с калейдоскопом киноварно ярых теннисных клубков.

2 часа 20 минут и 17 мгновений минуло после заката, а я всё шёл и шёл. Меня не удивляла моя сверхточность при определении сколько натикало с мига, когда последний протуберанец светозарной сферы канул на покой за край горизонта. Для установки  данной функции — time_is — тебе в спецшколн для спецагентов каждый год делают мозги спецкурсом и спецтренировками, после которых ты уже не только заводной апельсин, но и человек-будильник. «Рота пад-ёоом!», если кто понял. После спецзакрепительного спецкурса этой функции, можешь даже включать миллисекнды и устанавливать разные часовые пояса, лишь бы извилины не шли параллельно, в таких трудно удерживать асинхронность. Однако с часовым поясом пришлось пока повременить, поскольку неизвестно  ни где я (снова!), ни где конкретно пролегает гринвичский мередиан. Потому за исходную точку отсчёта выбран закат, что состоялся 2 часа 23 минуты и 17 мгновений назад, на то и будильники, чтобы идти, даже в подкорке спецагентов, и тем самым двигать время дальше. Просто у нас число мгновений не меняется. Миллисекунды можешь добавлять, чтобы там в конце мельтешили, но мгновений так и останется 17. Железно, по умолчанию. По незыблемости этого параметра Центр своих отличает своих спецагентов от подосланных со стороны.

Идти легко — пустая ровная дорога, протянутая стрелой в степную даль среди бескрайних полей чередующихся злаков: пшеница, гречиха, кукуруза. Тут и захочешь заблудиться — не получится, посередине  дорожного покрытия бежит полоса, мерцающая зелёным, как когда-то в навигаторе Яндекса. Правда, не шевелится, в отличие от трубочки зелёноц ртути в навигаторе.
Раза два я попытался укротить неумолимый голод жеванием придорожных зерновых культур, но безрезультатно — это всё твёрдые сорта. Отсутствие иных альтернатив побуждает продолжать мой марш-бросок, простимулированный избыточной прохладой ночи. Вот и ать-двакаю по фосфорически мерцающей центральной линии. Можно, конечно, совмещать процесс движения с перемножением истекших 2 часов, 28 минут и 17 мгновений (2.4713888889 часа) на 4 км, которые путник проходит за 1 час, однако даже спецшкола по подготовке спецоперативной агентуры для исполнения спецразведзаданий не сумела одолеть мою аллергию на арифметические действия.

Ага! Теряющаяся в ночной дали зеленоватая стрела указывает на всплывшие там точки огоньков…
Самым ярким оказался прозрачный озарённый внутренним светом параллелепипед с нейоново красной вывеской «Чебургеречная». За 200 000 тысяч лет  случились немалые сдвиги в орфографии, это очевидно. Но если сильно хочешь жрать, как-то уже не тянет на придирки, и смысл угадывается интуитивно.
Стёкла двери разъехались перед моим носом, и я ступил внутрь.

О-о! Опаньки-мопаньки! За долгие тысячелетия сменилась не только орфография.
Толпу в чербургур… короче в баре…  язык не поворачивался назвать толпой, слишком уж сдержанно она себя вела, вопреки назначению  места. Да, кто-то там икнул, а кто-то даже… ну, и так далее, чего правила хорошего тона не позволяют замечать… но в общем собравшиеся хранили чопорную пристойность. Звуковой фон складывался из мелодичных тиньков-диньков-пиньков явно искусственного происхождения.

Я обскрёб все сусеки своих познаний в области дарвинизма и классификации Линнея, пытаясь определить, что за вид животных сменил исчезнувших homo sapiens’ов. Присутствующие были на голову ниже среднего роста «человека разумного», хотя её имели, как, пожалуй, все представители животного царства, поголовно. Попытки определить их принадлежность сбивались необычностью анатомического  строения, присущего им всем. Вместо лица вперёд смотрела теменная кость черепа. Невольно всплывала картинка пингвина, упёрто противостоящего пурге.

Верхние конечности заканчивались неким подобием кисти, однако трёхпалой. Длина большого превосходила указательный на треть, а сам палец отличался неимоверной подвижностью в сочетании с не менее изумляющей гибкостью. Короче говоря, осьминожье щупальце сведённое до величины пальца, а тот тонет в бурном приливе адреналина. Остаточный, третий был втрое шире своей толщины и плохо гнулся.
Не менее ограниченная подвижность отличала и шею, в чём сказалась  ограниченность её  функций — удерживать свешенную голову, чтоб не скатилась бы случайно с плеч. В этом ей помогал подбородок, упёртый в грудную клетку чуть выше сплетения.

Приход мой остался незамеченным. Все оптические органы в этой толпе — скорее всего, водяных выдр — сосредотачивались на мобильниках в их трёхпалых лапах под носом каждой. Что и дало возможность детально   изучать их со стороны.
Научный аккуратизм заставил внести поправку в свой скороспелый вывод: отсутствие меха и густая татуировка шли вразрез с предположением о восхождении выдр на вершину эволюционной иерархии и захвате венца природы в загребущие выдрячьи лапы. Нет и снова нет! Ни один из биологических ыидов не подвергнет себя мукам под иглами кольщиков тату в погоне за закляксованностью кожи. Это — люди!
Но как они умудряются общаться не имея среднего пальца? Неужто они лишены эмоций? Начисто?

Бармен встал ко мне боком и перекоромыслил плечи на сторону, чтобы хоть искоса поднять глаза на посетителя, чьё появление услышал 5 мин. тому. Мобильник вывалился из его лап, но стукнулся неподалёку — поверх стойки. Он и не заметил, таращась на меня и издавая вопли с непривычным произношением:
— Атась! Рябячи! Класьсь!
Завсегдатаи принялись копировать асану инструктора по йоге,   орать «Аття!», фоткать меня встроенными камерами и выставлять в сети, чтобы соседи по толпе их лайкнули.
Затем раздался общий клич: «До шамня!» — И сброд, ликуя, повлёк меня вон из заведения.

.