Все нормально, да? Ну и хорошо!

   Ура! На этот раз расчёт оказался точен. Двери трамвая открылись прямо перед Раисой. Но радость прошла, как только она увидела, что в этом блестящем новом вагоне, нижняя ступенька выше обычного.
   Раздумывать было некогда, а отступать некуда — час пик!
   Её толстое громоздкое тело окутала нервная боязливая трясучка от предстоящей схватки с собственным весом. Она со всей силы подняла правую ногу, почувствовав, как подол чёрной шерстяной юбки заскрипел о капрон колготок. Мышцы напряглись до предела, и, казалось, судорога вот-вот сведёт пах. Но сапог ударился тупым носком о железный кант ступеньки и стал беспомощно опускаться.
  Толпа рванула.
   Падая, Раиса беспомощно вытянула вперёд руки.
   Левым кулаком с зажатым ремешком сумочки, опёрлась в резиновый коврик. Кричать было бесполезно — вперёд уже лезли чьи-то портфели и полиэтиленовые мешки с продуктами.
   Злосчастная нога упёрлась коленом в острый металлический угол подножки, нарастающая боль пронзила всё тело.
   Кто-то задел её шапку и та сползла на глаза — темнота окутала мир.
   Теряя последние силы, проваливаясь в тартарары, она неожиданно почувствовала, что её правая рука уцепилась за что-то тёплое и жилистое. Сжала со всей силы случайную опору. Это оказалась худощавая чужая ладонь. Инстинктивно потянулась вперёд к единственному спасению.
   Нежданная сила подняла её и втянула прямо в салон трамвая.
   Ворвавшийся народ прижал Раю к стеклянной кабине водителя. Руки освободились и она, быстро поправив головной убор, взглянув на своего спасителя.
   Тут же ахнула! Внутренний жар кипятком ошпарил лицо, хлынул по всему телу обильным потом, неприятно приклеив шёлковую комбинацию под одеждой к мокрой спине.
   Узнать его было не трудно: растрёпанные волосы, торчащие из-под затёртой шапки-ушанки, редкая щетина на щеках и горящий взгляд.
Несмотря на летнюю духоту — фуфайка без пуговиц на вырост, одетая на тельняшку из-под которой выглядывали синие треньки с вытянутыми коленками. На ногах громоздкие рабочие ботинки заглатывающие белые тонкие щиколотки.
   Глядя на Раю в упор, он хищно растянул рот, обнажив черные редкие зубы, дружески подмигнул и заговорщически знакомо тоненько пропел:
    —  Всё нормально, да? Ну и хорошо!
   Эта фраза сидела в каждой клеточке тела Раисы, в каждом органе чувств.   Она с жутким волнением ощутила звук этой знакомой ужасающей фразы.
   Но вместе с тем, появилось успокоение — он её не запомнил. Не ожидая ответа, повернулся к двери и продолжил помогать остальным пассажирам подниматься в салон, аккуратно поддерживая за руки.
   Те удивлялись внезапной помощи и глянув на субъекта, опасливо проходили в салон, забывая поблагодарить, недоуменно оглядываясь. С подозрением рассматривая издалека незнакомца, запоздало смущаясь его подмигиваний, подозрительных ухмылок, тоненького голоска и странной заботы звучащей в вопросе:
   —  Всё нормально, да? Ну и хорошо!
  Параллельно он успевал отвечать мужчине профессорского вида в огромных очках с большими диоптриями.
   —  Кем же вы работаете, — серьёзно спрашивал тот, поправляя тяжелые окуляры давящие на нос.
  —  Вожу трамвай! Тоже… только ночью,  конечно, все работают и мне надо! Здесь помогаю и учусь. Смотрю вот и запоминаю. Видите в кабине сколько ручек? Слишком много! Столько не надо! Не-на-до.
   —  Да… — поддержал профессор.- Везде есть свои издержки!
   —  Ночью проще, народу меньше и машин нет, цена та же! — подмигнул собеседник в ушанке и улыбнулся немного криво: — Всё нормально, да? Ну и хорошо!
   …Тот поздний летний вечер был тих, словно обессилен суетой прошедшего дня. Выйдя из дома подруги, Раиса выдохнула спёртость очередных сплетен, дыма сигарет и чужих проблем. Торопиться, не хотелось. До дома была одна остановка. Транспорта не было. Пришлось идти пешком.
   Неожиданно в одинокой тишине её слух уловил усиливающийся топот. Затем к этому звук добавилось регулярное шарканье и постукивание чем-то твёрдым. Первое желание было быстрее уйти, но любопытство взяло верх. Ждать пришлось недолго. Из подворотни выскочил, как ей показалось, подросток в шапке-ушанке и фуфайке. Издали, он был похож на почтальона Печкина из Простоквашино, державшего между ног палку и вприпрыжку, немного боком, скачущего на ней по тротуару.
   Завидев Раю, он свернул к ней.
   Ничего подобного она не видела с детства. Хотела улыбнуться воспоминаниям, но тут ей стало не до смеха.
   Смесь отвращения и ужаса завладели волей, сковали разум: к ней приближался не подросток, а взрослый мужчина, давно небритый с нависшими на глаза мохнатыми бровями и сверкающим взглядом. Он периодически криво улыбался, почти беззубым ртом, а потом вытягивал губы в трубочку и, высовывая кончик языка, пыхтел, мотая головой разбрызгивая слюни.
   Казалось, он совершает какой-то древний обряд.
   Первобытное топтание, пристукивание палкой об асфальт и сопение несло в себе колдовское заклинание, вызывающее у Раисы немой дикий страх. В довершение к этому, приблизившись, он заговорщически улыбнулся и, подмигнув, тоненько пропел:
   —  Всё нормально, да? Ну и хорошо!
   Раиса замерла в ужасе.
   —  Садись, подвезу! – предложил он. И не ожидая ответа, засмеялся, так тихо и отрывисто, что можно было подумать, будто он икает, одновременно продолжая свой неуклюжий танец — подпрыгивая на месте.
   Его ушанка дрыгалась на голове в такт подскокам, а распахивающаяся фуфайка обнажала размытые полосы тельняшки, опускающейся до середины бедра. Короткие треньки  приоткрывали гипсовую белизну ног, на которых болтались тяжёлые, угрожающе шлёпающие по асфальту, ботинки.
   От этих звуков заполняющих безлюдную улицу, по спине Раисы струйками побежал холодный пот, вызывая озноб.   
   Она хотела проснуться. Крик застрял в горле. Пытаясь спастись, мычала, выдавливая из себя жалобные протяжные стоны.
   Странный смех этого существа отражался у неё в голове немым вопросом: «за что»?
   Субъект недовольно насупился и, сдвинув брови, стал  по-детски гнусавить, подражая звуку динамиков:
   —  Поторопитесь, трамвай отправляется! Поторопитесь, трамвай отправляется.…
   Видя, что Рая не думает двигаться, он стал громко и нетерпеливо постукивать палкой об асфальт. При этом  шипел и пускал слюни, точно капризный ребёнок.
   С неожиданной силой страх затаскивал Раису в новую реальность — потустороннюю, наполненную покорностью и безразличием ко всему и себе самой — будь что будет!  Чувствуя, что когда-нибудь это должно закончиться, она подошла и встала за «вагоновожатым».
    —  Держи! — крикнул он громко.
   Она ощутила в руках засаленный хлястик фуфайки, сжала его в кулак.
  «Трамвай» рванул вперёд.
   Что было после, Раиса помнила смутно. Как называла адрес, как скакали.
   Всё кружилось в сумасшедшем диком танце с притопыванием и подпрыгиванием. Голова шла кругом. Глаза фиксировали: дома, окна, подъезды, дома, окна...
   Периодически она утыкалась лицом в затёртый до кожи мех шапки. Упиралась кулаками в отполированную грязью фуфайку. Отталкивала незнакомую спину от себя, и вновь приближалась к ней. Бессознательно ощущая давно забытые затхлые запахи подворотен, кошачьих испражнений, не чувствуя боль от палки бьющей по внутренней стороне ног, цепляющей на поворотах подол юбки...
   —  Ваша остановка, выходите! — «локомотив» замер и, повернув голову вполоборота, по-свойски подмигнул, кивнув: — Всё нормально, да? Ну и хорошо!
   Рая перешагнула через палку и медленно направилась домой.
  «Неужели всё?» – думала она, начиная приходить в себя.
   Недавняя пляска ещё продолжала гудеть во всём теле, наполняя душу пережитым страхом, заставляя ноги дрожать от недавних ударов.
   —  Стой! — требовательно прозвучало у неё за спиной.
   Раиса обернулась, убеждённая, что это уже конец. Главное не затягивать, чтобы не так мучительно. Надо только немного потерпеть! Совсем чуть-чуть.
    — Плати за проезд! – строго сказал «вагоновожатый» и притопнул ботинком.
   Рая, молча, раскрыла сумочку и автоматически протянула рубль.
   —  Билет стоит три копейки! — тоненько пропел субъект, стал нетерпеливо постукивать палкой об асфальт.
   Мелочи у неё не было. Рая почувствовала, что глухота, начавшая было уходить, вновь заволакивает сознание. Та надежда, похожая на выглянувшее солнышко в виде родной облезлой пятиэтажки, снова затягивается грозовыми тучами.
    И не в силах ждать нового вопиющего повторения сумасшествия, она сломя голову рванулась за последним ускользающим проблеском света. Побежала изо всех сил в направлении своего подъезда, перебирая толстыми ляжками, дробно стуча каблуками, истошно крича на ходу:
    —  Я сейчас разменяюююююю!..
 Была её остановка. Раиса уже без страха и удивления направилась к выходу в переднюю дверь. Опускаясь на скользкую ступень, почувствовала локтем надёжную мужскую поддержку. Ощущая на себе недоумевающие взгляды из глубины салона, услышала над самым ухом знакомое заботливое:
    — Всё нормально, да? Ну и хорошо!

Ленинград 1986 год