История Пажеского корпуса ч. 7. Характеры и послед

История Пажеского корпуса ч. 7.
Характеры и последствия.

(Продолжение. Предыдущая глава:http://proza.ru/2025/09/05/594)

Продолжим рассказ о печальных последствиях некоторых злоупотреблений и результатов безответственности отдельных должностных лиц, из выпускников Пажеского корпуса (и не только их).


Военный министр Российской империи генерал А.Ф. Редигер вспоминал:
«В ноябре разразился большой скандал — на члена Военного совета генерала Анненкова поступила жалоба с обвинением в мошенничестве.
Жаловался прапорщик запаса Лебединский, что Анненков обещал ему должность управляющего его имением и взял у него в виде залога не то пять, не то десять тысяч рублей, но должности не дает и денег не возвращает; на удовлетворение Лебединского стали делать вычеты из содержания Анненкова.
 
Вдруг Лебединский подал Куропаткину жалобу на меня: он узнал, что Анненков получил крупное пособие, с которым укатил за границу, и жаловался, что я из пособия не сделал вычета в пользу кредиторов.
 
Я о пособии ничего не знал, так как оно было выдано Анненкову непосредственно из Министерства финансов, но ввиду этой жалобы просил Куропаткина устранить меня от дела Анненкова и передать его в Главное военно-судное управление, на что тот согласился.

Затем всплыло еще какое-то темное дело о поставке дубовой клепки — и Куропаткин предложил Анненкову ликвидировать эти дела в кратчайший срок, так как иначе он о них доложит государю. Вследствие этого требования Анненков в начале 1899 года покончил с собою».

Как видим «целый» член военного совета министерства был обвинен в самом заурядном мошенничестве (!!!)

 
(Немного отвлекусь от темы.
Надо бы подчеркнуть, что термины: «член военного совета», «товарищ», «комиссар»,  «продразверстка», «особое совещание», «административная ссылка», «продовольственные карточки», «комитеты» и т.п. вовсе не были изобретением «злодеев-большевиков», или «дьявольского еврейского ума Троцкого», как нам вдохновенно рассказывали различные деятели «эпохи демократических преобразований».

Они вполне легально существовали при царской администрации, а большевики лишь использовали их в своей деятельности.)


Так вот, бывший воспитанник Пажеского корпуса, генерал от инфантерии, член Военного совета, один из организаторов строительства Закаспийской железной дороги, М.Н. Анненков, на поверку, оказался обычным мошенником и был вынужден покончить с собой, чтобы избежать огласки своих махинаций и публичного позора.


В своих мемуарах А.Ф. Редигер «постеснялся» написать, какие же конкретные злоупотребления допустил генерал от инфантерии М.Н. Анненков, что ему даже пришлось покончить с собой из-за них.

Попробуем с этим разобраться.

Едва ли основанием для этого стали жалобы какого-то заурядного прапорщика запаса Лебединского, или махинации Анненкова с загадочной «дубовой клепкой». 
Из-за такой ерунды он бы «стреляться» не стал...


Давайте посмотрим на некоторые детали прохождения службы М.Н. Анненковым.
Он окончил Пажеский корпус (1853) и Николаевскую академии Генерального штаба (1858).
В  1891—1892 годах Анненков был поставлен во главе временного особого управления общественными работами, предпринятыми правительством для помощи населению, пострадавшему от неурожая».
 
Последние годы жизни состоял членом Военного совета (с 4 июля 1891 года) и 30 августа 1892 года был произведён в чин генерала от инфантерии.


Ох уж эти «неурожаи»…

В царское время этим «политкорректным» термином именовали случаи массового голода,  регулярно случавшиеся в различных регионах Российской империи.
Так вот М.Н. Анненков и был назначен главой «временного особого управления общественными работами, предпринятыми правительством для помощи населению, пострадавшему от неурожая».
 
И «особому управлению» этому,  конечно же, выделялись немалые средства, для оказания помощи голодающему населению.


Сейчас мало кто знает, какая НА ДЕЛЕ была обстановка в этих «неурожайных» губерниях.

 Несколько лет назад были опубликованы дневники генеральши А.В. Богданович «Три последних самодержца».
Ее муж,  Евгений Васильевич Богданович, был заметной  фигурой  в иерархическом ареопаге самодержавия: генерал от инфантерии, член совета министра внутренних дел.
С конца XIX века он состоял старостой Исаакиевского собора, был почетным членом правления "Исаакиевского братства" и т.д.
 
В их салоне  собирался весь цвет «высшего общества» той эпохи, там обсуждались политические события, оценивалась деятельность отдельных должностных лиц, т.е. формировалось то, что можно назвать светским "общественным мнением".


И вот лишь некоторые  записи А.В. Богданович, касавшиеся ГОЛОДА 1891 года,  в различных областях Российской империи:

«31 августа.1891г.
   По случаю голода было назначено собрание в одном из уездов Саратовской губ… .
Это очень печальное событие, которое рассказал нам Вишняков.
Вишняков говорит, что голод расположился в шахматном порядке - в одном и том же уезде у одного помещика громадный урожай, а рядом, у другого, - голод.
 
Жена симбирского губернатора, узнав, что у нее в имении урожай, а рядом - голод, поспешила будто продать туда голодающим свой хлеб по 1 руб. 40 коп.
Это возмутительно, но это не исключительный случай - все стараются взять побольше барыша, и все за счет голодающих.
…

20 ноября.
   Слышишь постоянно отовсюду рассказы весьма прискорбные. Так, казанский губернатор издает циркуляры-советы варить кашу из кукурузы и чечевицы, которых нет в Казани, и есть с маслом вместо хлеба.

Вятский губернатор запрещает вывозить хлеб из одной волости в другую и продавать его в другие волости.

Курский губернатор в том же роде чудит. Красный Крест, по общим отзывам, действует недобросовестно - ворует. Везде злоупотребления.
Отовсюду отзывы, что народ голодает серьезно.
 
В Тамбове губернатор Ракосовский стрелял в народ, который пошел разбивать помещичьи амбары, и многие были убиты и ранены. Вот вести, которые пришлось узнать в один день…

26 ноября.
   Жена Косыча пишет из Саратова, что у них бедствие большое -- не дают отсюда денег. Чтобы засеять поля яровые, надо 5 млн. руб., а дают только 1 млн. Здесь выражают надежду, что комитет для общественных работ поможет голодным - предполагается дать работу 800 тыс. людей, но об этом все еще только говорят.

   Лотерею для голодающих все ругают, находят, что мизерно ее допустить.
 
Невольно при всем этом вспоминаешь слова, сказанные депутатом Рихтером в палате в Берлине по поводу голода в России, что это - "колосс на глиняных ногах" (это в 1891 г.! - ldn-knigi).
Этому выражению все французы аплодировали.
 
3 декабря.
   Теперь говорят, что уже с мая месяца было известно Дурново о голоде, что он должен был требовать от Вышнеградского запрета вывозить рожь, что Дурново больше виноват, чем министр финансов.
Верховский сказал, что пшеницу только тогда запретили вывозить, когда Абаза продал свою за хорошую цену.
 
   Рассказывают, что в Симбирской губ. все дети померли от голода; туда послали детские платья и все вернули - не на кого было их надеть.
Возмущение всюду растет страшно…
 
12 декабря.
   Сейчас был Кутайсов. Вернулся вчера вечером из командировки в Тобольскую, Пермскую и Оренбургскую губ.
Рассказывает ужасы, возмущен всем, что происходит и здесь и там.
Отсюда распоряжения замедляются, или совсем на запросы не получается ответа, там же губернаторы бездействуют, а работают и крадут вместе с тем крестьянские чиновники.

 В Ялуторовске отчаянное положение - настоящий голод.
В некоторых местностях били чиновников, ругают царя.
Кутайсова мнение, что грабить начнут скоро, были уже поползновения.
Кутайсов говорит, что из 65 млн. по крайней мере 30 или украдено, или пропали вследствие глупых распоряжений.

28 декабря.
   Новая выдумка Анненкова.
Он придумал работу голодным - будет разбивать их руками лед на Волге, а когда разобьют лед, то пойдут пароходы по Волге подвозить хлеб в голодные губернии!!»


Все эти голодные безобразия, подчеркнем, происходили в мирное, спокойное время, во время правления Александра 3-го, «Миротворца», правлением которого сейчас так принято восхищаться…


Удивительные меры «помощи», от «особого управления» Анненкова, в виде предложения голодающим крестьянам зимой (!!!) разбивать лед на Волге, или организация лотерей для них, я оставлю без комментариев.


Упомянутый здесь Кутайсов, это знаменитый граф Павел Ипполитович Кутайсов, генерал от инфантерии и член Государственного совета Российской империи.
Врать, или «сгущать краски», рассказывая о голоде, ему не было никакого резона, согласитесь.

Он же утверждал, в светском салоне А.В. Богданович, что из 65 миллионов «по крайней мере 30 или украдено, или пропали вследствие глупых распоряжений».

Вполне возможно, что именно эти деньги и стали основой «крупного пособия», с которым М.Н. Анненков и «укатил за границу», по словам А.Ф. Редигера.

Вот это – уже «теплее», как говорится.

Наживаться на деньгах, выделенных казной для помощи голодающим, было не самым почтенным занятием для дворянина и генерала, а неизбежный доклад об этом царю, чем тогдашний военный министр Куропаткин и напугал М.Н. Анненкова, скорее всего и стал причиной его самоубийства.

После этого, «выносить грязь из избы» не стали и Анненкова даже похоронили на Новодевичьем кладбище в Санкт-Петербурге.

(Насколько мне известно, православная церковь запрещала отпевать самоубийц и хоронить их в церковной ограде.
Но для Анненкова, почему-то было сделано исключение.)


Я не случайно уделяю тут так много внимания воспоминаниям А.Ф. Редигера.
Напомню, что он был воспитанником Пажеского корпуса, который блестяще окончил, (впрочем, как и Академию Генерального штаба, впоследствии)
.
А.Ф. Редигер имел прекрасную память, всю жизнь вел дневник, а мемуары его очень подробны и информативны, содержат массу интересных сведений о жизни и нормах поведения самых «верхов» Российской империи конца XIX –начала ХХ века.

Он, порой не боялся  давать самые нелицеприятные и принципиальные оценки деятельности очень высокопоставленных царских чиновников, того же П.А. Столыпина, которого у нас стали всячески превозносить, в последние годы.


Интересно, что и самому А.Ф. Редигеру неоднократно предлагали возглавить Пажеский корпус.
Вот что он об этом рассказывает:

«Ванновский спрашивал, приму ли я должность директора Пажеского корпуса?
Он мне не дал бы заглохнуть на нем.
Я ответил, что не думал о таком месте и что для меня основной вопрос — могу ли при этом оставаться профессором, так как кафедры оставлять не хочу….

На полковом празднике 21 ноября барон Зедделер также спрашивал меня, приму ли я должность директора этого Корпуса?
Я и ему ответил, что лишь при условии сохранения профессуры».


Упомянутый тут Ванновский – не кто иной, как Пётр Семёнович Ванновский,  в тот момент -  военный министр Российской империи, генерал от инфантерии и генерал-адъютант.

Его сын, Сергей Петрович Ванновский, кстати, тоже  получил образование в Пажеском корпусе, из которого выпущен 7 августа 1887 года подпоручиком в лейб-гвардии Преображенский полк.

В начале Первой мировой войны генерал-майор С.П. Ванновский был поставлен во главе Сводной кавалерийской дивизии (2-я и 3-я отдельные кавалерийские бригады) в составе 5-й армии Юго-Западного фронта с задачей глубокой разведки расположения австро-венгерских войск и разрушения путей сообщения.
 
Во время рейда по вражеским тылам дивизия Ванновского натолкнулась на превосходящие силы неприятеля и понесла значительные потери.

8 августа 1914 года во время конной атаки под Каменкой-Струмиловой был смертельно ранен в живот, попал в плен и передан в австро-венгерский лазарет.
10 августа 1914 года скончался в австрийском 14-м гарнизонном госпитале в Лемберге.
3 сентября 1914 года исключён из списков умершим от ран.
29 сентября 1914 года Ванновский был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (посмертно).

Это еще один малоизвестный эпизод самого начала ПМВ…

Много ли  мы слышали о том, что уже 8 августа 1914 года в плен к австрийцам (над которыми у нас тогда было принято насмехаться) попал целый генерал, командир Сводной кавалерийской дивизии и сын бывшего военного министра Российской империи С. П.  Ванновский?!

(Наши газеты тогда всячески прославляли казака Кузьму Крючкова, который насадил на свою пику чуть ли не десяток «австрияк»…)


А вот как же получилось, что командир дивизии был раненым захвачен в плен этими «австрияками»?

Он же наверняка не один поскакал в атаку, верно? С ним должен был быть его конвой, другие его кавалеристы. Куда они все подевались?!
Вопросы, на которые нет ответа…



Сам Петр Семенович Ванновский, будучи военным министром, «благоволил»  А.Ф. Редигеру, и находился с ним в очень близких, товарищеских отношениях, приглашал его к себе домой и делился  впечатлениями от общения с «власть имущими» Российской империи.

Вот какую характеристику, по воспоминанием Редигера,  П.С. Ванновский дал Николаю Второму:
«…Он общался со мною удивительно откровенно.
Раньше всего он говорил о силе Витте и о том, что ему подчиняются другие министры: Куропаткин, Сипягин, Ламсдорф, Хилков.

Про государя он сказал, что тот неустойчив, напоминает собой Александра I, министры ему льстят, хвалят всякую его идею, спешат угодить.

Я высказал сожаление, что нет близкого, доверенного лица, — Ванновский сказал, что это потому, что такого и не хотят иметь.
Супруга имеет влияние, но она России не любит.
 
Единственный близкий человек — это Гессе, хороший, но глупый».
 
Далее он мне рассказал, как разбирал дело о студенческих беспорядках, говорил, что ему приходилось изобличать во лжи Горемыкина (бывшего министра внутренних дел), и хвалил, как человека, его преемника Сипягина…»

«Кадровая политика» была  Николая Второго, пожалуй, была еще хуже, чем его внешняя и национальные политики…

Именно этого Ивана Логгиновича Горемыкина, которого П.С. Ванновский «изобличал во лжи», еще во время бесславной  деятельности Горемыкина в роли министра внутренних дел в 1899 году, Николай Второй ДВАЖДЫ назначал премьер-министром России!!!
 
Сначала с 22 апреля по 8 июля 1906 года (его сменил П.А. Столыпин), а затем с 30 января 1914 по 22 января 1916 года.

К моменту его повторного назначения премьером, Горемыкину уже «стукнуло» 75 лет,  и по меркам того времени, он считался глубоким стариком.

Сам Горемыкин, кстати, прекрасно это понимал и так прокомментировал свое второе назначение:
«Император не видит, что вокруг моего гроба уже зажжены свечи и что для завершения церемонии не хватает только меня».

История сохранила забавную эпиграмму о нем,  написанную в 1914 году:
«Друг, обманчивой надежде
Понапрасну ты не верь:
Горе мыкали мы прежде,
Горе мыкаем теперь».

Семидесятипятилетний, дряхлый и рассеянный консерватор и бюрократ с многолетним стажем, он, по его собственным словам, был «вытащен из нафталина, как зимнее пальто», чтобы возглавить правительство. (!!!)

Когда Николай II решил взять на себя непосредственное командование армией, Горемыкин и Александр Кривошеин умоляли царя не возглавлять армию и не покидать столицу.
 
Все министры опасались, что в результате этих перемен реальная  власть перейдёт к императрице и Распутину, и пригрозили подать в отставку.
Горемыкин убеждал Совет одобрить это решение.
Когда они отказались, Горемыкин сказал царю, что он не подходит для этой должности, и попросил заменить его «человеком с более современными взглядами».

Его желание уйти в отставку было исполнено в начале февраля 1916 года, когда Горемыкина сменил Борис Штюрмер.


Недавно я с изумлением прочитал, что 7 ноября (!!!) 2020 года министр внутренних дел России В. Колокольцев торжественно открыл в Сочи памятник И.Л. Горемыкину…

Чем уж этот Горемыкин так приглянулся нынешним администраторам, что они решили, спустя 100 с лишним лет после его смерти, увековечить его память, сказать сложно.
При жизни он был знаменит своей близостью к «кружку Распутина», личной преданностью царю и преклонным возрастом.

После Февраля 1917 года он был арестован, допрашивался чрезвычайной комиссией Временного правительства и отправлен  в Сочи,  по требованию А.Ф. Керенского.
 
8 декабря 1917 года И. Л. Горемыкин, вместе с женой, дочерью и ее зятем были убиты на их даче под Сочи, какими-то бандитами, ограбившими их дом и решившими не оставлять свидетелей.

Никакой политической подоплеки у этого убийства не было.
Большевики взяли власть в Сочи только в январе 1918 года.
 
После долгого расследования, было установлено, что убийство семьи Горемыкина - дело рук банды некоего Лорченко, с которой удалось покончить только в сентябре 1922 года.

Видимо поэтому памятник Горемыкину (почему только ему одному, а не всей  убитой с ним семье?!) и поставили в Сочи.


Если уж сейчас пошла «мода» на установку памятников царедворцам времен Николая Второго, то сначала надо было бы, например, поставить памятник министру внутренних дел России Д.С. Сипягину, «средь бела дня» убитому эсэром-террористом С. Балмашёвым, прямо в здании Государственного Совета, в 1902 году.
 
«Революционеры хорошо знали, кого они убивают, избирая свою жертву из числа приближённых Императора Николая II.
Россия потеряла в Сипягине мало, но Государь потерял в нём очень много — истинного, верного и действительно преданного слугу.
Сипягин принадлежал к тому типу людей, кои были так нужны Государю Николаю Александровичу и коих вокруг него почти не было», - так написал о нем лейб-медик и профессор Военно-медицинской академии Н.А. Вельяминов, хорошо знавший Сипягина.


Ну и достаточно об этом.
«Жираф – большой, ему видней!», как пел В.С. Высоцкий.


Вернемся к воспоминаниям А.Ф. Редигера
Он дал очень откровенную и нелицеприятную характеристику и самому П.С. Ванновскому и результатам его многолетнего руководства военным министерством Российской империи:

«Ванновский несомненно был искренне расположен ко мне.
Я ему за это был сердечно благодарен и как тогда, так и теперь вспоминаю о нем с чувством истинного уважения; это был человек честный, твердый, требовательный, но добрый, сам усердный служака.
 
Отдавая должное его личным качествам, я все же должен сказать, что его почти семнадцатилетнее управление Военным министерством было пагубно для нашей армии, так как он дал устареть всему командному составу армии и этим подготовил наши неудачи в японскую да и в нынешнюю отечественную войну.
 
Затормозив движение по службе и допуская его только по определенным линиям, Ванновский лишил армию всякой возможности иметь талантливых и энергичных вождей, а посредственность стала общим правилом…


Во все царствование императора Александра III военным министром был Ванновский, и во все это время в военном ведомстве царил страшный застой.
Чья это была вина, самого ли государя или Ванновского, я не знаю, но последствия этого застоя были ужасны.

Людей неспособных и дряхлых не увольняли, назначения шли по старшинству, способные люди не выдвигались, а двигались по линии, утрачивали интерес к службе, инициативу и энергию, а когда они добирались до высших должностей, они уже мало отличались от окружающей массы посредственностей.

Этой нелепой системой объясняется и ужасный состав начальствующих лиц, как к концу царствования Александра III, так и впоследствии, во время Японской войны!

Общий застой отозвался и на моей службе, и я почти четырнадцать лет пробыл на должности делопроизводителя, несмотря на то, что меня все время усердно хвалили!

Только впоследствии, когда японская война показала все убожество нашего командного персонала, мне вполне уяснилась та пропасть, к которой нас вела система Ванновского, применявшаяся (лишь с малыми поправками) и при его бесталанном приемнике».


(Под «бесталанным преемником» Редигер имеет в виду А.Н Куропаткина, который был отличным военным аналитиком, добросовестным начальником штаба при «самом» Скобелеве, «мягким» человеком и оказался никудышным полководцем, как в годы Русско-японской, так и в годы Первой мировой войн)


Надо подчеркнуть, что сам А.Ф Редигер был строгим и требовательным начальником, но порой и ему самому не хватало твердости и настойчивости в противостоянии с различными жуликоватыми «превосходительствами» и «высокоблагородиями».

Вот что рассказывает А.Ф. Редигер:

«При чтении одного такого доклада я наткнулся на любопытные сведения. Дело шло о бывшем командире одного из пехотных полков Варшавского округа, признанным виновным в непорядках по полковому хозяйству.

Но из доклада было видно, что и бывший до него командиром того же полка, Благовещенский, нагрел полк на несколько сот  рублей, взяв из него безденежно разные материалы и припасы, но по резолюции командующего войсками округа был освобожден от судебной ответственности.
 
Я приказал сообщить выписку о деяниях Благовещенского Главному штабу для приобщения к его аттестации. Благовещенский был уже генерал-лейтенантом и дежурным генералом маньчжурских армий; для того, чтобы смыть с себя это пятно, ему пришлось уплатить в полк должную сумму и добывать себе всякие аттестации, и лишь тогда он получил дивизию».

Как видим, некий командир полка Благовещенский «нагрел» свой полк на несколько сот рублей (напомню, что в то время царские солдаты получали ДВА РУБЛЯ в ГОД!!!) и, каким-то странным образом, сумел уйти от судебной ответственности за это, благодаря «резолюции командующего округом».
 
Как уж он сумел заполучить, столь благоприятную для себя резолюцию, история умалчивает.
(В наше время наверняка предположили бы, что он «знал с кем делиться», но в ту благословенную эпоху и подумать об этом было бы невозможно, верно?!)

Как бы там ни было, но этот жуликоватый Благовещенский в тот момент уже был генерал-лейтенантом  и дежурным генералом маньчжурских армий и всерьез бороться с ним Редигер не смог, или не захотел, заставив лишь того «уплатить в полк должную сумму»…


Порой такая «доброта и снисходительность» ОЧЕНЬ дорого обходится государству Российскому.
О том, каким генералом уже тогда, в 1905 году был этот Благовещенский, впоследствии вспоминал последний протопресвитер царской армии Г.А.  Шавельский:

«Ген. Благовещенский был тогда дежурным генералом при Главнокомандующем.
Упорно говорили тогда, и я имею основание утверждать, что разговоры были справедливы, — что дежурною частью больше ведал и распоряжался друг ген. Благовещенского, полевой священник при Главнокомандующем, прот. Сергий Алексеевич Голубев.
 
Добрый по сердцу, простой, но вялый, отставший от строевого дела, штатский по душе и уже старый, ген. Благовещенский только по ужаснейшему недоразумению мог быть приставлен к командованию корпусом в боевое время.

Ему место было в Александровском комитете попечения о раненых, куда назначались потерявшие способность к службе генералы, — а не на войне.
 
К сожалению и несчастью, он был далеко не единственным в этом роде.

(Шавельский Г.И. Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота).


Итак, надо бы получше познакомиться с этим «добрым по сердцу, простым, но вялым» и жуликоватым генералом.

 
Это -  Благовещенский Александр Александрович, родившийся 29 июля1854 года, православный, окончивший даже Николаевскую академию Генерального штаба, в 1878 году.

Стало быть, к началу РЯВ ему было всего 50 лет, для генерал-лейтенанта это, можно сказать, не старость, а молодежный возраст.

Он уже был увешан орденами, как новогодняя елка игрушками:

Орден Святого Станислава III степени (1880)
 Орден Святой Анны III степени (1883)
Орден Святого Станислава II степени (1886)
Орден Святой Анны II степени (1890)
Орден Святого Владимира IV степени (1893)
Орден Святого Владимира III степени (1895)
Орден Святого Станислава I степени (1901)

Целых СЕМЬ орденов!!
А ведь НИКАКОЙ войны в те годы Россия не вела, а у него, почти через каждые через 2-3 года - по новому ордену!!!
И в ходе, и сразу по окончанию, этой несчастной РЯВ у Благовещенского и еще 3 ордена прибавилось:

Орден Святой Анны I степени с мечами (1904)
Орден Святого Владимира II степени с мечами (1905)
Мечи и бант к ордену Святого Владимира IV степени (1907)

За какие это заслуги?!
Понять невозможно…


Но, может быть, после позорно проигранной Русско-японской войны, кто-то спросил у этого "вялого добряка" что-нибудь подобное:
 
«А правда ли, Ваше высокопревосходительство, святые отцы (во главе с протопресвитером отцом Г.И. Шавельским) сказывают, что Вашей дежурною частью, в ходе всей этой войны,  «больше ведал и распоряжался друг Ваш, полевой священник при Главнокомандующем, прот. Сергий Алексеевич Голубев»?!
Как Вы это можете объяснить?

Или клевещет сей святой отец?!».

Но никто, разумеется, НИЧЕГО подобного у генерал-лейтенанта А.А. Благовещенского спросить не осмелился и не догадался…


Более того, наряду с новыми орденами, уже после проигранной РЯВ, этот «вялый добряк» получил новые высокие назначения и звания:
- 27.02.1907 – назначен начальником 2-й пехотной дивизии;
- 01.09.1912 – назначен командиром 6-го армейского корпуса(!!!)
- 06.12.1912 – произведён в генералы от инфантерии «за отличие по службе».

Казалось бы,  все у человека хорошо, «чин следовал ему», как было сказано у классика, да вот незадача: началась Первая мировая война и 6-й армейский корпус генерала от инфантерии Благовещенского, в составе 2-й Армии генерала Самсонова  начал вторжение в Восточную Пруссию…


Ах, какие это тогда были полнокровные, первоочередные войска, цвет царской армии.
В пехотных полках было по 14 рот, а сами полки порой насчитывали более 4 тысяч солдат и офицеров.

Армейский корпус Благовещенского состоял из штатных 2-х дивизий (4-й и 16-й)  в составе 4-х бригад, всего 8 полков, по 3,5 батальона (14 рот)  каждый.
Кроме этого, он  имел 2 артбригады (по 48 лёгких орудий), мортирный и тяжёлый артдивизионы (по 12 гаубиц), Донской казачий полк (6 эскадронов), авиаотряд.

ВСЕГО:
28 батальонов;
64 пулемёта;
6 эскадронов;
96 легких орудий;
24 гаубицы;
6 самолётов.

В самом начале вторжения 6-му армейскому корпусу также была придана 4-я кавалерийская дивизия генерала Толпыго.


В умелых руках, и при твердом руководстве ими, войска 6-го АК представляли бы грозную силу, способную решать очень серьезные задачи.
   


Поначалу все шло хорошо,  и дивизии 6-го армейского корпуса маршировали по В. Пруссии в походных колоннах и без всякого сопротивления заняли городки Ортельсберг и Бишофсбург, после чего расположились там на «дневку».

Самое удивительное, что связь между этими (всего двумя!) пехотными дивизиями отсутствовала с самого начала нашего вторжения и они, как во времена Наполеона, управлялись не по радио, или телефонам, а посредством конных ординарцев, или офицеров связи…


Но беда была в том, что немцы НАМЕРЕННО допустили это наше движение в глубину своей территории, даже сдав без боя эти 2 города.

Войска их отступили, концентрируясь для контрудара, что, из-за отвратительно организованной разведки, было совершенно неизвестно русским военачальникам всех степеней, включая и  Благовещенского…

Немцы, тем временем, совершали марш-манёвр 1-го РЕЗЕРВНОГО И 17-го АРМЕЙСКОГО корпусов до Бишофсбурга.
 
Для этого 17-му герм. корпусу пришлось 25 августа сделать 50-километровый суточный переход, 1-му рез. корпусу - 35-километровый переход.
(Как видим, германский рейхсвер отлично усвоил и применял «суворовские» темпы марш-маневров своих войск).

Не подозревая, что войска корпуса стоят лицом к лицу перед двумя корпусами немцев, командир 6-го арм. корпуса генерал Благовещенский, на основании полученной директивы решил оставить заслон от 4-й пех. дивизии против наступавших немцев, а с войсками корпуса двигаться на Алленштейн, о чем отдал соответствующие распоряжения…

Далее сражение развивалось быстро (и трагично для наших войск):

 «В то время, когда командиры немецких 1-го рез. и 17-го арм. корпусов согласовывали свои действия, командир 6-го арм. корпуса ген. Благовещенский распорядился о возвращении в Бишофсбург 16-й пех. дивизии и о том, чтобы 4-я кав. дивизия следовала также к Бишофсбургу.

Что же касается привлечения 16-й пех. дивизии для участия в завязавшемся бою, то командир 6-го арм. корпуса ничего не сделал, оставив эту дивизию в районе Бишофсбурга до выяснения обстановки, которую он и после полудня не мог попять.
 
Более того, в 14 ч. 10 м. ген. Благовещенский в своем приказании командиру 4-й кав. дивизии предлагал быстро двигаться на Зеебург, где, по его мнению, части 4-й пех. дивизии вступили в бой с незначительными силами противника.

Это позволяет утверждать, что ген. Благовещенский и после полудня не разобрался в обстановке.


В 15 ч. 30 м. ген. Макензен, убедившись в том, что его сосед, германский 1-й рез. Корпус  будет наступать согласно сделанному ему предложению, отдал приказ 35-й пех. дивизии начать наступление в общем направлении на Банзен, т. е. для охвата правого фланга 4-й русской пех. Дивизии.

Наша 4-я пехотная дивизия не выдержала немецкого натиска и артогня и начала отступать…

«Командир 6-го русского арм. корпуса решил отвести не только 4-ю пех. дивизию, но вместе с ней и части 16-й пех. дивизии вместо того, чтобы развернуть 16-ю дивизию и принять на нее отходившие части 4-й пех. дивизии, затем подтянуть 4-ю кав. дивизию и продолжать бой на подступах к городу или силами этих двух дивизий атаковать немцев.
 
На основании приказа, командира корпуса дивизии начали отходить: 16-я пех. дивизия - на Кобультен, Тервишволька, а 4-я пех. дивизия - на Менсгут.
Но отход совершался неорганизованно.
 
Обозы и часть строевых подразделений (в особенности 22-го Донского каз. полка) отходили в большой спешке, в то время как часть разных подразделений 4-й пех. дивизии продолжала вести бой с немцами под Гросс-Бессау до наступления темноты.
 
Сдерживаемые разрозненными ротами и взводами русских, немцы крайне медленно продвигались, вовсе не представляя себе того, что русские, по приказу командира корпуса, добровольно покидают поле сражения»…
(Н. Евсеев  «Августовское сражение 2-й русской армии в Восточной Пруссии (Танненберг) в 1914 г.»  Москва, 1936 г.)



Завершение боя  немцами протекало таким образом.
«К 16 ч. 00 м. немцам удалось ввести в бой все свои войска, предназначенные для наступления против 4-й русской пех. дивизии, части которой к тому времени были серьезно подавлены артиллерийским огнем.
 
В это время командир 6-го русского корпуса направился на поле боя для выяснения обстановки.
Здесь после доклада начальника дивизии, командир корпуса отдал приказ об отступлении под прикрытием 62-го Суздальского пех. полка, стоявшего до сего времени у Бишофсбурга в резерве.

Но войска 4-й пех. дивизии не дожидались приказа об отходе. Бросая частью подбитые, частью исправные орудия, войска стали сами отходить.
 
Во время отхода батальоны 14-го Олонецкого пех. полка с двумя батареями не успели отойти через озерное дефиле у Гросс-Бессауер.
Прижатые к озеру, они бросились частью вплавь через него, а частью сдались немцам вместе с 16 пушками…»


По данным Шефера, немцы взяли около 2 000 пленных.
По данным 6-го арм. корпуса, общие потери 4-й пех. дивизии в бою составляли: офицеров 73, нижних чинов 5 283.

Оставлено на поле сражения: орудий полевых - 16, пулеметов - 18, зарядных ящиков - 37 и ружей - 4 048. В 21 ч. 00 м. штаб 6-го арм. корпуса покинул Бишофсбург.


Русский историк А. Керсновский написал об этом сражении  горькие слова:
«На правом же фланге  наша 4-я пехотная дивизия VI армейского корпуса была атакована 1-м резервным и 17-м армейскими германскими корпусами и разбита.

Растерявшийся командир корпуса генерал Благовещенский бросил вверенные ему войска и бежал.
 
Корпус последовал за своим командиром и отошел прямо на юг, за границу, не предупредив ни штаб армии, ни соседа — XIII корпус, фланг и тыл которого подставлялись под удар.
4-я дивизия в бою у Гросс Бессау и Ортельсбурга лишилась 73 офицеров, 5283 нижних чинов, 16 орудий и 18 пулеметов.
16-я дивизия потеряла не свыше 1500 человек.
Генерал Благовещенский заявил, что он «не привык быть с войсками».

Мы видим, таким образом, что в русской армии могли быть начальники, «не привыкшие быть с войсками», что подобного рода начальникам вверяли корпуса, и что у них не хватало честности сознаться в своей «непривычке» в мирное время и уступить заблаговременно свое место более достойным»…
(Керсновский А. Философия войны. Белград: Царский Вестник,1939. С 53-66. (http://www.voskres.ru/army/spirit/kersnov1_printed.htm)


Утро 27 августа застало командира 6-го арм. корпуса ген. Благовещенского в Менсгуте, куда он с трудом добрался в потоке войск и обозов вверенного ему корпуса, отходивших без помехи со стороны немцев, но неорганизованно…


(Желающие подробно ознакомится с деталями сражения и разгрома  6-го  армейского корпуса, могут прочитать их здесь: http://proza.ru/2011/04/24/423)


Страшны были не столько сами эти потери, сколько то, что деморализованные войска 6-го армейского самостоятельно «откатились» к нашей границе и совершенно «оголили» правый фланг центральных (13, 15 и 23 армейских корпусов) 2-й Армии Самсонова, о чем ни Самсонов, ни Ставка Северо-Западного фронта, поначалу, даже не подозревали.

Затем немцы оперативно перебросили свои войска на левый фланг, против нашего 1-го армейского корпуса (у Сольдау), и  также быстро его разгромили, полностью деморализовав  его остатки.

После этого последовал удар по тылам центральных корпусов 2-й армии, их разгром, а затем – паника и массовая сдача в плен измученных и деморализованных русских войск…

Немцы взяли в плен 92 тысячи наших бойцов и несколько сот орудий…

Вот такая ужасная катастрофа произошла с нашими войсками в Восточной Пруссии в августе 1914 года.
 
А начало ей положили действия (вернее – бездействие) «вялого добряка» Благовещенского, который дослужился до звания «генерал от инфантерии» и при этом «не привык быть с войсками».


Как, в подобных случаях,  говорил Ярослав Гашек «… и таких генералов в Австро-Венгрии было великое множество».

Ничуть не лучше оказались командир 1-го армейского корпуса генерал Артамонов, да и сам «распиаренный» перед началом ПМВ генерал Самсонов и, увы, многие другие царские генералы…


Вы думаете, что генерала А. А. Благовещенского хоть как-то наказали после всего этого позора?!
Ничуть не бывало.

 30.08.1914  он был назначен состоять в резерве чинов при штабе Минского военного округа, где и «околачивался» еще полгода.
А 02.03.1915 он был  уволен в отставку с мундиром и пенсией…

Вот такая история о «роли личности в военной истории» получилась.
А ведь все могло бы пойти по-другому…

Прояви, в свое время А.Ф. Редигер больше смелости и принципиальности в расследовании делишек бывшего командира полка Благовещенского, и тот не получил бы ни дивизии, ни тем более армейского корпуса, действовавшего на острие главного удара наших войск в Восточной Пруссии.
 
Может другой генерал на этой должности оказался бы более дееспособным и такого позорного разгрома в Восточной Пруссии и не было.


Да и последнему протопресвитеру царской армии Г.И. Шавельскому тоже вполне можно адресовать упрек.
Он был вхож в компанию и можно сказать, что дружил с в.к. Николаем Николаевичем (младшим), который был в начале войны Верховым главнокомандующим русской армии.

Что мешало Шавельскому и сказать этому Верховному эти свои оценки о генерале Благовещенском:
«…Добрый по сердцу, простой, но вялый, отставший от строевого дела, штатский по душе и уже старый, ген. Благовещенский только по ужаснейшему недоразумению мог быть приставлен к командованию корпусом в боевое время.
Ему место было в Александровском комитете попечения о раненых, куда назначались потерявшие способность к службе генералы, — а не на войне.»

Может быть, тогда  и отправил бы грозный Верховный этого «старого и вялого» генерала в какой-нибудь «комитет» заботиться о раненых и увечных.
 
Но, ничего этого сделано не было и история ПМВ развивалась по самому трагическому, для царской России сценарию…

На фото: строй пажей в зимней парадной форме.
 
Головные уборы у всех пажей – «пикельхельм». Об истории принятия его на вооружение царской армии речь шла в предыдущей главе.
Можно кое что добавить:

«При всей своей внешней эффектности на парадах и неплохих защитных свойствах (очевидец, князь Имеретинский, описывает случай, когда во время Красносельских манёвров 1850 г. Николай I, физически очень сильный человек, в гневе рубанул саблей со всего размаха по каске ефрейтора-преображенца, напугавшего из-за внезапно возникшей давки лошадь императора, и сабля прорезала одну из боковых медных «лапок» шишака, но кожаную тулью каски разрубить не смогла), каска оказалась крайне непрактичной в боевой обстановке, хотя и более удобной, чем старые кивера (сказывались меньший вес и высота каски).

Согласно многочисленным свидетельствам современников, кожа после неоднократного намокания под дождём и последующего высыхания на солнце сжималась, коробилась, из-за чего каска уменьшалась в диаметре и еле налезала на голову солдат. А чехлов на каску русское военное министерство не предусмотрело».

Не правда ли, «большой души человек» был Николай Первый?! Из-за того, что «в ходе внезапно возникшей давки», солдат-преображенец СЛУЧАЙНО напугал его лошадь, этот государь император со всего размаха рубанул этого "православного воителя" саблей по голове (!!!)
 
(Как говорилось в старом анекдоте про Василия Ивановича с шашкой и девочку: «А глаза у него такие добрые-добрые»!!!)

(Продолжение:http://proza.ru/2025/10/10/630)